- Что, хвастун, сам бы покопал?
Драсько отошел к стене школы и заколдовал лопату, чтобы копала сама. Он ругал себя за то, что сразу так не сделал, но хотелось попробовать самостоятельно. Он попытался. Ничего путного из этого не вышло.
Лопата копала, Драсько клевал носом, Сирко что-то там бормотал под нос, где-то в лесу завывали волки.
Гермиэля проснулась от того, что скрипнул плетень. Она выглянула в окно и увидела пушистый хвост, который двигался в сторону Фирасевой хаты. Гермиэля вздохнула и упала на кровать. Вчера Живоглот вернулся к вечеру, когда она уже собиралась бежать его искать по селу. И казалось, что после долгих приключений он решит никуда больше не ходить, но утром кота опять куда-то понесло. Гермиэля полежала еще минут десять и принялась собираться. Ей еще надо было идти к Сирку с одной просьбой.
Время шло, и сроки посадки волшебных растений уже готовились помахать Гермиэле рукой вплоть до следующего года, поэтому она решила наступить на гордость и попросить Сирка вскопать. Это решение далось ей нелегко. Полночи она лежала на спине, размышляя о том, как подойти к Сирку так, чтобы об этом не узнал Малфюк. Вспомнив бывшего однокурсника, Гермиэля чуть не взвыла, словно волки в лесу. Еще неделю назад в ее жизни все было прозрачно. Она учила детей, дружила с Фирасем, смеялась над глупостями Марыськи и Орыськи и вяло открещивалась от Сирка. И что бы там ни говорили, она была почти счастлива. А теперь в Волшебные Вуйки приехал Малфюк, этот призрак прошлого, и все пошло кувырком. За два дня он успел погрызться с Сирком, подраться с Сирком, поселить в головах Марыськи и Орыськи мнение о том, что приехал он не иначе как по ее, Гермиэлену, душу. А еще – он поселил такую мысль и в ее голове. Малфюк времен Киева и Малфюк в Волшебных Вуйках были двумя совершенно разными Малфюками. И Малфюк из Волшебных Вуек был вроде неплохим парнем и – караул! – вариантом. Гермиэля тряхнула головой, будто пытаясь вытряхнуть мысли о Малфюке и его способности быть вариантом из головы. Малфюк из головы вытряхиваться не хотел, засев там, словно клещ. Тогда она попыталась забить его мыслями о растениях, и это вроде бы помогло. Растения захватили ее мысли настолько, что она даже забыла о том, что хотела наведаться к Сирку, и направилась в школу.
Школьный двор выглядел так, словно пострадал от нашествия землероек. Перекопанная земля пахла сыростью, и от этого запаха на душе становилось спокойно. Гермиэля посмотрела на забор и чуть не упала в обморок. Он был разделен ровненькой линией, по одну сторону от которой было нацарапано словно когтями: «Здесь копал Сирко». По другую сторону от линии была аккуратная и, очевидно, магическим образом сделанная надпись из аккуратных букв, которая мерцала разными цветами: «Здесь копал Малфюк».
- Вот оболтусы, - прошептала Гермиэля, невольно улыбаясь. Она ожидала чего угодно, кроме такого. Сирко с Малфюком за один единственный день умудрились стать заядлыми врагами, но все же собрались вместе ради полезного дела. Гермиэля предполагала, что они копали в одиночку, но какая разница, кто там и как копал, если дело уже сделано.
Хотя нет, Гермиэле было не безразлично.
Дети были просто в восторге от мысли о выращивании волшебных растений самостоятельно, а теперь, когда пани учительница сказала, что эта мысль будет воплощена в жизнь, их терпение вот-вот могло лопнуть. Поэтому терять время Гермиэля не стала.
- Берите наши семена и луковицы, и айда на улицу. Пан Малфюк и пан Сирко сделали нам такую услугу и все вскопали, - произнесла она, как только прозвенел звонок. Дети радостно завизжали и побежали к шкафчику, в котором с лета запасались всем необходимым.
Малфюк с Сирком обнаружились на перемене. Их, спящих друг на друге, заметила Аленка. Если быть честными, она – единственная из класса – услышала храп Сирка и пошла посмотреть, что же там такое шумит. Вернулась она, хохоча до слез.
- Пани Гермиэля, подойдите на задний двор.
- Зачем? – Гермиэля иногда не понимала, чего именно от нее хотят дети, и стоит ли выполнять их прихоти.
- Ну зайдите, - Аленка могла быть настырной, и Гермиэля узнавала в ней себя. Именно поэтому спорить смысла не видела. Она зашла за школу и сама чуть не расхохоталась: под стеной лежал на спине Сирко и храпел так, что разлеталась пыль из-под крыши, а под боком у него примостился Малфюк. Он скрутился в бублик и лишь иногда подергивал ногой. Сначала их хотелось разбудить, чтобы не мешали учебному процессу, но потом Гермиэля пожалела их, уставших, и оставила их так лежать. Только лопаты, стоявшие у стены, положила на землю, чтобы случайно не попадали и не поприбивали бедолаг.
После обеда дети разошлись по домам, усталые, однако удовлетворенные. Гермиэля рассматривала плоды их труда: участок был разделен на ровненькие ряды, каждый из которых был отмечен табличкой с указанием растения и ответственного за него. Дети обещали ухаживать за своими рядами без напоминаний и даже вести дневники садовых работ. У Гермиэли не было причин не доверять им. Радуясь, что наконец еще одно дело из запланированных начало воплощаться в жизнь, она не услышала, как к ней кто-то подошел.
- Добрый день, пани Гермиэля.
- Сирко, - она вздрогнула, - что же ты пугаешь!
- Мы, это, все перекопали, - Сирко ковырял носком башмака землю.
- Вижу я, - Гермиэля делала вид, что еще сердится. – Можешь считать, что за драку в Фирасевом дворе ты прощен. Но не за драку перед школой. Я все слышала.
Сирко вздохнул и потопал домой. Гермиэля же дождалась, пока его фигура исчезнет за горизонтом, и пошла на задний двор.
Малфюк вздыхал во сне, и Гермиэле показалось, что не только в ее душе борьба с Пожирателями Смерти оставила болезненный отпечаток. Он выглядел беспомощным и слабым во сне, и Гермиэля осторожно тронула его за плечо.
- Просыпайся, соня, - она ласково улыбнулась. – Завтрак ты проспал, еще немного – и проспишь обед.
- Грейнджеренко, - Малфюк открыл один глаз и посмотрел на нее. – Ну, не горшком по голове – и на том спасибо. Хоть каждую ночь под школу ходи спать.
Что там бормотал спросонья Малфюк, Гермиэле разбираться не хотелось.
- Обедать идешь? Или здесь будешь лежать?
- Иду, - пробормотал Малфюк, поднимаясь.
- Может тебе еще что-то сделать? – тихо спросил Малфюк после сытного обеда. – Дрова еще есть?
- Есть дрова, - она улыбнулась. – Ты лучше скажи, чего это тебя на добрые дела потянуло?
- И что-то потянуло, - пожал плечами Малфюк. – Может я решил новую жизнь начать?
- Если так – очень хорошо. А не думал, что тебя может кто-то из старой жизни искать?
- Ты, случайно, не о себе? – он немного наклонил голову, заинтересованно глядя на Гермиэлю.
- Ты меня сам нашел, хотя кого-кого, а тебя я искала в последнюю очередь. Я про авроров.
- Вот же черт, - растерянно пробормотал Малфюк. – И что, думаешь, они могут сюда наведаться?
- Может и могут, а может и нет. Я не знаю, я просто спросила.
- В таком случае мне лучше к тебе не ходить, - рубанул Малфюк. – У тебя уж точно новая жизнь началась, не хватало еще, чтобы тебя обвинили в сокрытии криминального элемента.
- Малфюк, не говори глупостей!
- И о дяде я не подумал. Все, Грейнджеренко, спасибо за гостеприимство, - он резко встал из-за стола.
- Ты спятил?
Вместо ответа Малфюк вышел, хлопнув дверью, оставив Гермиэлю сидеть в одиночестве. Она долго смотрела на дверь, надеясь, что это шутка, и вдруг всхлипнула, осознавая, что по лицу текут жгучие слезы.
Марыська и Орыська прибежали через два часа и застали заплаканную Гермиэлю.
- Поссорились? – в один голос спросили они.
- Я его прибью, - добавила Марыся.
- Сирка натравим, - пообещала Орыся.
Гермиэля принялась пересказывать все, что произошло с того момента, когда она пришла в школу, и вплоть до сих пор.
- Глупая, - вздохнула Орыся.
- Потому что влюблена, - пытаясь оправдать ее, сказала Марыся.
- Глупая, - кивнула Гермиэля. – Но не влюблена. Просто – вы поймите – я его давно знаю, это не чужой человек, не какой-то там Сирко.
- Да влюблена, - Марыся погладила ее по руке. – Сейчас я пойду к Фирасевой хате, и скажу, чтобы этот дуралей вернулся, и сказал, что это шутка. Что это просто шутка, дурацкая, как и он сам.
- А я с тобой посижу, а то ты что-то совсем уже, - Орыся погладила Гермиэлю по руке. – Твоего компота попьем. Такой хороший компот. Знаешь, что на селе говорят? Что за один только компот тебя можно в жены взять.
- Это они еще ее бограча не ели, - заговорщицки прошептала Марыся.
- Малфюк ел, - Гермиэля всхлипывала.
- И ушел? Нет, Орыська, ты слышала? Точно дурачок.
- Да иди уже! – прикрикнула Орыся, и Марыся опрометью выскочила из хаты.
Фирась возвращался из леса, напевая себе под нос. Он провел там два дня, расставляя сетки на чудище. Теперь можно было неделю провести дома, а потом отправляться проверять сетки.
- Эй, племянничек, ты где? – крикнул Фирась, зайдя в хату. Драська не было. Приоткрытые окна, чистая посуда, чистая постель – все было так, словно Драська и не существовало никогда в его, Фирасевой жизни. Лишь лист, лежавший на столе, был подтверждением того, что Драсько существовал. И что он совершил глупость.
========== Глава 6 ==========
там черти по лесам живут
и бес плешивый под замком
всем чародей что их поймал
знаком
(Алонси)
На то, чтобы успокоиться у Гермиэли ушло где-то два часа. Она корила себя за неосторожные слова, тем более что Малфюк – новый, тот, которого она узнала за последние два дня - сильно изменился. Прокручивая в голове их разговор, Гермиэля понимала теперь, что можно было сказать нечто совсем другое, и тогда все было бы иначе. Она была растеряна от того, что чувствовала себя жестокой и неблагодарной. Единственным выходом было попытаться извиниться.
- Извиниться, - повторила она, глядя в зеркало на собственные красные глаза и огромный от длительного плача нос. – Просто пойду и извинюсь.
Орыся ушла еще час назад, помогать Марысе искать Малфюка по селу, или уговаривать его поговорить с Гермиэлей, или невесть что еще. По крайней мере, когда через полчаса Марыся не вернулась, Орыся отправилась ей на помощь. И с того времени не было ни слуху, ни духу о подругах.
- Вы слышали? – донеслось из-за окна. – Люди говорят, что Фирась настоящего Пожирателя Смерти домой притащил.
- Что вы глупости говорите? Откуда у нас Пожиратели Смерти?
Гермиэля подбежала к окну и затаилась: за плетнем беседовали две пожилые дамы. И, собственно говоря, без лишнего стеснения, поэтому весь их разговор был прекрасно слышен в хате.
- А оттуда! Из самого Киева. И говорят, что он здесь запросто ходил. И вы его видели.
- Кого? Ой, только не говорите, что Пожиратель – это тот чахленький мальчонка, который к Фирасю приехал?
- Он-он, истину вам говорю.
Гермиэля не выдержала и выскочила на улицу. Ей позарез нужно было попасть к Фирасю.
- А вы слышали, пан, что у нас здесь Пожиратель есть? – вновь услышала она разговор.
- Милая моя! – пан Разумовский важно поднял палец. – Вы же думайте, что и где говорите. Кто же такое под церковью говорит? Хоть бы за забор уже вышли, тьфу.
Гермиэля вздрогнула и пошла дальше. Она знала, что слухи по деревне распространяются быстро, но чтобы настолько – трудно было это представить.
- Такое бедствие, Гермиэленька, - перехватила ее Оксана, мать Орыськи, - такое бедствие, девочка моя.
- Что? – Гермиэля почувствовала, как ее сердце упало в пятки.
- Ты слышала, что у Фирася Пожиратель завелся? Так вот, он не выдержал такого стыда и пошел повесился на ели.
- Что ты, Ксана, говоришь? Не морочь девушке голову, - соседка переклонилась через забор. – Не повесился он.
Гермиэля вздохнула с облегчением.
- Не вешался он, потому что пошел и прыгнул с Пацюковой скалы. Просто головой вниз. На камни. Вот какой стыд его взял.
Гермиэля чуть не потеряла сознание.
- Да повесился, - тетя Оксана топнула ногой. – Сама слышала, как хрипел.
- И что бы ты у Фирасевой хаты делала? Привораживала его? Да он такой чародей, что ему твое привораживание - как кнедлик съесть.
- А что бы ты в лесу делала? Не сама зелье собирала, чтобы Фирася привораживать?
- Да чтоб тебе кровь наглая стыла такое говорить!
- Да чтоб тебе самой стыла!
Гермиэля отошла и прижалась к осине, не слыша и не видя ничего вокруг себя.
- Вот ты где. Мы тебя искали, - запыхавшаяся Орыська дернула ее за плечо.
- Вот сейчас Орыся скажет, - тетя Оксана стукнула рукой так, что забор затрещал. – Орыська, глупая твоя макитра, а ну говори, Пожиратель тот повесился или со скалы бросился?
- Мама, глупостей не говорите! Живой он.
- И что, ты его видела?
- Н-нет, - Орыся почему-то прятала глаза. – Гермиэля, иди к Фирасю. Он тебя ждет.
В Фирасевой хате было тихо. Сам хозяин сидел за столом и крутил в руках лист бумаги.
- Дяденька Фирасенька, - Гермиэля не знала, как на него смотреть, потому что это она, только она была виновата в том, что Малфюк начал делать глупости.
- Не уберег, - вздохнул Фирась. – Собственного племянника, родную кровь – не уберег. Что ему это в голову пришло? Ох, Гермиэля, не надо было говорить, что за ним авроры придут, ох, не надо.
Гермиэля тяжело вздохнула. Теперь она понимала, почему Малфюк исчез: он мог доверять только двум людям, которых он знал, которые были ему более-менее близкими. И теперь, когда и Гермиэля, и Фирась в нем разуверились… Она вздохнула.
- Бедный Драсько. Уже, Фирасенька, по всему селу пошли слухи, что он Пожиратель.
- А это слухи? – взгляд Фирася был тяжелым. – Ты знаешь, деточка дорогая, что не слухи. И я знаю. А вот кто еще знал и начал болтать – узнаю. И пойдет он у меня на приманки для чудища.
Где-то за окном загромыхало.
- Дяденька Фирасенька, не надо злиться, уже, слышите, гремит? – Гермиэля хорошо знала, что бывает, если разозлить характерника. К ее счастью, лишь из книг.
- Я на себя, старого дурака, сержусь. Затюкал беднягу, вот он и ушел.
- Да нет, Фирасенька, это я виновата, - в отчаянии воскликнула Гермиэля. – Я глупостей наговорила. Пойду его в лес искать.
Она решительно распахнула дверь.
- Стой, - рявкнул Фирась. – Стой, глупая ты девка. Какой лес? Если сейчас гроза начнется, в лесу будет опасно.
- А Малфюк там один! Домой, в Киев ему нельзя, там авроры. Здесь он нам навредить не хочет. В лесу он сидит, говорю вам, - она вышла за дверь и направилась в лес.
Фирась схватил свой посох и устремился за ней.
Никогда еще Драську не было так страшно. Он сидел под елью и чуть не плакал от отчаяния. Сначала план казался отличным: отсидеться в лесу, чтобы Грейнджеренко и дядя поняли, кого они теряют, а потом тихонько вернуться. Но если вокруг деревни лес еще был светлым и не слишком густым, то чем дальше заходил Драсько, тем темнее он становился, этот лес. Все выше и выше становились стены, которыми окружали его деревья, все труднее и труднее было солнечному свету пробиваться сквозь их ветви. В конце концов Драсько признал, что он заблудился, уселся под ель и вздохнул. Большая тяжелая капля упала ему на голову, и он поднял глаза. На ели сидело нечто. Нет, даже Нечто. Огромное, болотного цвета, покрытое длинной лохматой шерстью, оно хищно раскрывало пасть, а с клыков его капала слюна. Драсько завизжал, вскочил и бросился с того места. Топот за спиной, эхом катившийся по всему лесу, говорил о том, что Нечто гонится за ним.
- Ой, мамочки, ой, мамочки, - приговаривал Драсько, перебирая ногами. Неподалеку он увидел огромную скалу и опрометью бросился к ней. Существо не отставало. Драсько начал карабкаться на скалу, хватаясь руками за острые выступы, царапая руки, которые отродясь не держали ничего тяжелее волшебной палочки – ну и лопаты теперь. Кровь стекала по камням, и существо внизу хищно облизнулось, но вылезти на скалу так и не смогло. Его когти, приспособленные к дереву, на камне оказались бесполезными, поэтому тварь расхаживала вдоль скалы, вероятно, надеясь, что Драсько упадет и, в конце концов, можно будет полакомиться его мясцом. Мясца там, конечно, было так себе, на один зуб. Но в голодный год это лучше, чем вообще перебиваться с ягод на корни.