— Мам! Пап! Завтрак готов! — постучался Драсько и вернулся за стол. Через минуту родители вышли из комнаты, и он отметил, что отец держится за голову.
— Все в порядке? — озабоченно спросил Драсько.
— Да какой-то глупый кот скинул Олесику на голову кувшин, — мать поджала губы, выражая крайнюю степень неодобрения.
— Кот? Это черт мохнатый, а не кот! — взвизгнул Олесь. — Еще и рыжий. Дай только я узнаю, что за ведьма науськала это дьявольское отродье сбрасывать приличным людям кувшины на головы!
«Живоглот, маленькая мстительная зараза», — догадался Драсько и чуть ли не бегом бросился в комнату.
И впрямь, на полке над кроватью сидел кот Грейнджеренко и довольно урчал.
— Отомстил? Полегчало? — буркнул Драсько, сгребая кота в охапку.
— Драсько? — в ужасе воззрилась на него мать, когда он прошествовал вместе с котом к двери. — Ты схватил на руки этого жуткого зверя? Брось немедленно. У него наверняка блохи или, хуже того, лишай. Ты даже не знаешь, откуда взялся этот кот.
— Знаю, — буркнул Драсько. — И я его сейчас отнесу хозяевам. Уж сколько раз просил, чтоб внимательнее за животным смотрели.
— Драсько, Бога ради, осторожнее! Смотри, чтоб не поцарапал. Как ты будешь поцарапанный на сватовстве?
— Не поцарапает, — заверил ее Драсько и выскочил на улицу.
— Кстати о сватовстве, — проворчал Олесь, макая пляцок в сметану. — Я по-прежнему против. И вообще, моего сына превратили в домового. На стол накрывает, как последний…
— То есть ты исключаешь, что это забота? — дверь скрипнула, и в хату вошел Фирась. — Я смотрю, Нелли не против, что любящий сын собрал ей завтрак.
— Зато я против, — Олесь поднялся, подошел к брату и посмотрел на него в упор. — Мой сын, как последний домовой, накрывает на стол и носит хворост. А что дальше? Огороды будет вручную копать? Вообще будет огороды копать?
— Так он копал уже, — с истинно ледяным спокойствием произнес Фирась. – В школе.
Олесь подавился пляцком, и Нелли бросилась стучать ему по спине.
— В общем так. Предлагаю пари. Самое что ни на есть настоящее Малфюковское пари, — выдавил Олесь, когда откашлялся и отдышался. — Попросим Драська почистить снег. Если уберет магией — в Киев поедет.
— А если за лопату схватится — останется в Волшебных Вуйках, посватается к пани Грейнджеренко и мешать ты ему не станешь, — Фирась протянул брату руку.
— Так тому и быть, — Олесь пожал протянутую ладонь, и все трое уселись за стол, ждать возвращения Драська.
Драсько уверенно шагал по улице, крепко сжимая в руках Живоглота, который практически не брыкался.
— Отомстил? — мрачно спросил Малфюк у кота. — Молодец. Смотреть надо, на кого кувшины сбрасываешь. Понимаешь, отец меня теперь изведет. У него наверняка мигрень будет.
Живоглот попробовал мурлыкать, но в сдавленном состоянии у него это плохо получалось. Он донес кота до двора Гермиэли и закинул за плетень. Над селом снова прокатилось звонкое «Мяу», оборвавшееся где-то на половине ноты из-за того, что Живоглот по уши провалился в сугроб.
— Ты чего раскричался? — Гермиэля выглянула из хаты, но, увидев Драська, сменила тон на более дружелюбный. — Привет.
— Привет, — улыбнулся Драсько, помахал рукой в большой теплой рукавице и поспешил к хате.
— Как ты ночь пережил? — спросила Гермиэля, обняв его и закрыв дверь.
— Нормально, — отмахнулся он. — Мать с отцом легли в моей комнате, я в Фирасевой, а сам Фирась куда-то ушел.
— А…
— Вуйна обиделась и ушла, — Драсько не стал ждать, пока Гермиэля сформулирует вопрос. — Похоже, она вообще дома не ночевала.
— Какой ужас, — прижала руки ко рту Гермиэля. — Слушай, а где же она была? Неужто в лесу?
— Да хоть бы и в лесу, — Драсько нахмурился.
— Драсько, так же нельзя! — вздохнула она.
— А так можно? — Малфюк схватил ее за руку и поднял ее повыше, рассматривая то место, где под кофтой — он знал — вырезано на коже То Слово. За те несколько месяцев, что он общался с Гермиэлей, Драсько ни разу не увидел этого шрама. Слишком уж искусно Грейнджеренко его скрывала: то отвернется, то руку повернет, то полотенце на руку повесит. Это было так ненавязчиво, так обыденно, что Драсько не задумывался об этом шраме, и даже подзабыл о нем. А теперь, когда вуйна Белла приехала в Волшебные Вуйки, воспоминания вновь обрушились на Драська ледяной волной.
— Так, конечно, нельзя, — пробормотала Грейнджеренко, отдернула руку и натянула рукав чуть ли не до пальцев, — но и ты не прав. Это твоя вуйна, и сестра твоей мамы. Ладно ты — но Нелли очень расстроится, если Белла замерзнет насмерть в лесу.
— Пусть только попробует расстроиться, — проворчал Драсько, — я ей быстро напомню, как Белла с друзьями-Пожирателями у нас гостила полтора года. И как мама сама была рада их выдворить.
— Это другое, — попыталась поспорить Гермиэля, но у Драська был такой решительный и суровый вид, что она бросила эту идею.
— Ты что сегодня делаешь? — сменил тему Драсько.
— Ничего особенного, — пожала плечами Гермиэля. — Вот, бограча собиралась наварить. Ты будешь?
— Вечером, — уклончиво ответил Драсько. — Я бы еще попросил каких-нибудь кремзликов.
— У нас еще пляцки есть, — удивленно проговорила Гермиэля и заговорщицки добавила, — с маком, твои любимые.
— И плякци давай. И бограч. И кремзлики.
— Малфюк! Куда в тебя все это влезет? — всплеснула руками Гермиэля и придирчиво посмотрела на тщедушного Драська.
— Ну, может еще Фирась придет, — Драсько хотел, чтобы сватовство было сюрпризом, но подозревал, что после этого таинства полагается покушать.
— Ладно, Драсько, будут тебе и кремзлики, и пляцки, и бограча целый казан, — рассмеялась Гермиэля.
— Тогда до вечера, — Драсько просиял, легко поцеловал ее в щеку и опрометью выскочил из хаты.
Он уже почти добрался до двора Фирася, когда увидел Орыську, которая возилась во дворе. Марыська привычно повисла на плетне и что-то рассказывала подруге.
— Девчата, а девчата, — вкрадчиво произнес Драсько, когда подкрался к ним.
— Ой! — пискнула Марыська и рухнула с плетня в сугроб. — Малфюк, черт ты лысый. Чего пугаешь? Только от Гермиэльки идешь, а уже: «Девчата».
— Я как раз по поводу Грейнджеренко и хотел поговорить, — Драсько подал руку, помогая Марысе подняться из снега. — Я, кажется, слишком загрузил ее своими просьбами. Не могли бы вы ей помочь? Ну, заодно и посидите с ней. Чтоб скучно не было.
— Посидим, — кивнула Орыська. — Почему бы не посидеть. Только снег дочищу — и пойдем. Ой, снегу в этом году навалило — страсть как много.
Драсько взмахнул палочкой, и снег, заваливший Орысин двор, аккуратными кучами лег вдоль плетня.
— Ой, — пискнула Орыся. — Ой, спасибо, Драсько. Марыська, чего стоишь? Бежим к Гермиэльке.
Драсько потер руки, глядя, как подружки убегают в сторону хаты Грейнджеренко. Все шло так, как он задумал, дело оставалось за малым — вытащить на сватовство отца и мать.
В хате было тихо. Трое Малфюков сидели за столом и молча гипнотизировали дверь, будто бы от нее зависело появление Драська. Наконец, бедолага не выдержала и скрипнула, впуская в комнату блудного сына.
— О! Драсько пришел, — хлопнул в ладони Фирась.
— Что-то случилось? — Драсько подозрительно прищурился.
— Да вот снег надо разгрести, а у меня спину прихватило. Поможешь?
— Хорошо, дядя, конечно, — кивнул Драсько и схватил стоявшую у стены большую лопату.
Олесь горестно застонал и запрокинул голову.
========== Часть 6 ==========
— Отец, все в порядке? — Драсько испуганно посмотрел на Олеся, но тот лишь покачивался на стуле и тихо выл, не иначе как от досады.
— Ты хоть понимаешь, что сейчас сделал? — вопрошал он, глядя в потолок. — Ты жизнь свою сломал, ты нам с матерью жизнь сломал, ты всю семью опозорил.
— Прости, чем? Тем, что взялся за лопату? — непонимающе переспросил Драсько.
— Да поспорили мы с твоим отцом, — хмыкнул Фирась, — что если ты палочкой снег уберешь, то в Киев уедешь, а если за лопату схватишься — здесь останешься и Грейнджеренко замуж позовешь.
— Позову, конечно, — топнул ногой Драсько, — и вам, папенька, меня не переубедить. В конце концов, я что, зря Гермиэлю попросил приготовить полный стол еды?
— Ты сегодня собрался свататься? — побледнела Нелли.
— А зачем откладывать? — в один голос изумились Драсько и Фирась.
Олесь издал стон умирающего зверя и поплелся в комнату, ворча о том, что Драсько сошел с ума, что во всем виноват Фирась, что мир рушится и что он сейчас умрет, чтобы только избежать позора на свою седую голову. То, что позор будет вселенским, очевидно было только для Олеся. Ну, и быть может, чуточку для Нелли.
— Ну, хозяйка, готовь гостинцы для будущей невестки, — хохотнул Фирась.
— Какие гостинцы? — запинаясь, пробормотала Нелли.
— Ну как это — какие? Каравай для начала испеки. Муки и всего необходимого у меня достаточно.
— Руками? — Нелли, похоже, была в шоке от подобной перспективы.
— Извините, пани, домовыми не озаботились, — Фирась изобразил шутливый поклон. — Придется руками.
Он улыбнулся самой гостеприимной улыбкой, какой только можно, и принялся доставать из шкафчика продукты.
— Вот тебе, невестушка, мука, — приговаривал Фирась, — вот тебе сахар и яйца, вот тебе масло и молоко, дрожжи не забудь.
— Что с этим всем делать? — в ужасе возопила Нелли.
— Куда катится мир! — донесся из комнаты стон Олеся.
— Как что? Тесто месить, — подсказал Фирась. Драсько стиснул зубы покрепче и опрометью выскочил из хаты. Оказавшись во дворе, он принялся хохотать так, что чуть не рухнул в сугроб.
Спустя пять минут к нему присоединился Фирась. Он громогласно смеялся, хлопая себя по бокам, и усы у него подрагивали от того, как дядька тряс головой.
— Я думал, ты был беспомощным котенком, когда сюда приехал, — отдышавшись, выдавил Фирась. — Но твои матушка с папенькой — это столичный цирк.
Драсько, который только-только успокоился, снова расхохотался и все же повалился в сугроб.
— Все так плохо?
— Все весело, — ответил Фирась. — Ладно, посмеялись — и будет. Идем в дом, а то они там с ума сойдут.
Стоило Драську вернуться в хату, как голова вмиг заболела от того шума, который издавали родители.
— Драсько! — завывала Нелли. — Драсько! Драсечко! Оно липкое! Оно ко мне прилипло!
— Мир катится в бездну! — вторил ей Олесь из комнаты. — Конец стране! Конец Малфюкам!
— Матушка, ну подождите, — попытался Драсько, — Гермиэля рассказывала, что у пани Визловской были какие-то бытовые заклинания. Вы их — ну вот совершенно случайно — не знаете?
— Олесик! — заверещала мать. — Олесик, ты слышал? Он меня пытается приравнять к Визловской!
— Это конец! — захрипел в соседней комнате Олесь. — Свет! Я вижу свет в конце тоннеля.
— Так! — рявкнул Фирась. — Прекращаем гармидер. Нелли, присыпь руки мукой, тогда липнуть не так будут. А ты, братец мой болезный, поднимайся да помоги Драську дров нарубить. Печь-то топить нужно.
Нелли замолчала на полуслове, а из комнаты выглянул испуганный Олесь.
— Дрова? — переспросил Олесь, как будто надеялся, что не то услышал.
— Дрова, братик, дрова, — ласково повторил Фирась.
— Я покажу, — заверил отца Драсько, — в этом же нет ничего сложного.
Драсько взял в руки стоявший у стены топор и вышел из хаты. Озадаченный донельзя Олесь побрел за ним.
— Вот, смотри, — Драсько с умным видом повернулся к отцу, — ставишь бревнышко на колоду. Топор держишь вот так, острой стороной вниз, замахиваешься посильнее, и…
Со звонким треском раскололось на две части.
— Вот так, — улыбнулся Драсько и протянул отцу топор. — Держи, попробуй. Тебе даже понравится.
Олесь с опаской взял топор двумя пальцами и брезгливо поморщился.
— Нормально бери, всей рукой, — подбодрил отца Драсько.
Олесь неуверенно взялся за топор двумя руками, прищурился в попытках прицелиться в бревно, заботливо подставленное Драськом, и рубанул.
Острие вонзилось в колоду, на которую ставили бревнышки, в паре сантиметров левее цели.
— Давай еще раз, — Драсько с усилием дернул топор и отдал его отцу.
Олесь снова прицелился, щуря на сей раз другой глаз, и снова рубанул. Топор с тоскливым звяканьем вонзился в колоду справа от бревнышка.
— Да что такое! — с азартом воскликнул Олесь, сам выдернул топор и снова рубанул, не целясь. Топорище вошло в бревнышко до середины и благополучно застряло.
— Эй, — Олесь подергал топор, поднимая его вместе с бревном. — Отдавай, простяцкое отродье.
Топор и бревно были глухи к его мольбам.
Драсько бросился к отцу, но тот уже вошел в раж. Он стучал бревном с застрявшим топором по колоде, сыпал проклятиями, пытался сдернуть бревнышко с топора ногой и наконец, совсем отчаявшись, с размаха ударил по стене хаты. С крыши осыпался снег, добрая часть его попала Олесю за шиворот, и тот с громким криком отбросил топор. Драсько с удивлением проследил, как топор описал плавную дугу, перелетел через плетень и ударился о дерево. Раздалось отчаянное «Мяу», и с ветки рухнул Живоглот, который, видимо, до этого смотрел свысока на представление, развернувшееся на заднем дворе Фирасевой хаты.
С тоской глядя вслед удирающему коту, Драсько побрел к дереву и подобрал топор и бревно, которые, на удивление, отделились друг от друга. Окончательно распрощавшись с идеей посвятить отца в премудрости колки дров, Драсько принялся за дело под пристальным неодобрительным взглядом Олеся. Каждое движение сопровождалось стенаниями о том, что славное семейство Малфюков ждет пожизненный позор, что Драська стоило отдать на воспитание домовым или вообще простецам, что теперь возвращение в Киев невозможно и что пора бы ему, Олесю, идти бросаться вниз головой с Пацюковой скалы.
— Ты туда залезь для начала — вмиг станешь героем, — буркнул Драсько, за что удостоился долгой тирады о сыновней неблагодарности.
Наконец, с дровами было покончено.
— Ну, помоги хотя бы занести их в хату, — попросил Драсько и подхватил внушительную стопочку дров. Олесь брезгливо фыркнул и поднял дрова чарами. Так они и вошли в хату.
Фирась выглядел слегка усталым, но довольным. Усы его были покрыты тонким белым налетом муки, как и его чуб, жупан, как и одежда и волосы Нелли. Да вся кухня была в муке. Однако мать сияла от радости.
— Я смогла! — в ее голосе был восторг маленькой девочки. Драсько посмотрел на каравай, который мать держала на вытянутых руках, и улыбнулся.
— Ну, ставим в печь! — произнес Фирась. — Как с дровами? Управились?
— Конечно, — радостно воскликнула Нелли, — Олесик справился с дровами!
— Нет, рубил дрова Драсько, — Олесь поморщился. — Я только помог занести. Этот чертов топор мне не дается.
— Олесик, у тебя еще все получится, уверена, — Нелли поставила пирог в печь и погладила мужа по щеке, от чего на ней остался белый след.
— Что? — возопил Олесь. — Нелли, ты серьезно? Мне не нужно умение рубить дрова! Мы уедем отсюда через несколько дней и никогда больше не вернемся.
— Но ты ведь не против, чтобы я готовила тебе иногда? — спросила Нелли, потупив взор. — Ну, руками.
— О Боже! — взвыл Олесь. — Моя жена сошла с ума! Весь мир сошел с ума!
— Олесь, нет времени на страдания, — насупился Фирась, и Драсько был с ним согласен.
— Ты не передумаешь? — спросил Олесь, и этот вопрос был похож на просьбу.
Драсько коротко покачал головой.
Каравай в печи источал такой чудный запах, что Драсько почувствовал, как желудок сводит.
— Перекусить бы, — пробормотал он.
— Ну у тебя и аппетит, племянничек, — рассмеялся Фирась. — Вечером наешься до отвалу. Надеюсь, ты сказал будущей невесте, чтоб на стол накрывала?
— Намекнул, — уклончиво ответил Драсько, — но она готовит. К тому же, там Марыся и Орыся, а они точно поняли, на что я намекал.
— Марыся и Орыся — это хорошо, — кивнул Фирась. — Раз уж родители Гермиэли недоступны, ее будут сватать подруги.
— Да, это все хорошо, — покачал головой Драсько, — но кушать я хочу уже сейчас.