========== Уголек ==========
— Это что? — Малфой недовольно рассматривал Гермиону.
— Где? — не поняла она и на всякий случай приготовилась держать оборону.
— Твоя блузка, — проворчал он. — Я, помнится, говорил, чтоб ты носила глубокий вырез. И ты, кажется, согласилась. И что я получаю? Застегнутый под горло воротник!
— Малфой! — Гермиона в гневе стукнула по столу. — Во-первых, я не твоя собственность, чтобы ты диктовал, как мне одеваться. Во-вторых, на глубокий вырез я согласилась при таких обстоятельствах, что… В общем, в тот момент я не могла ответить иначе.
Это было сущей правдой. В прошлый раз, когда все были на рейде, Малфой закрыл-таки дурацкую дверь и к ней же прижал Гермиону. Она, разумеется, сопротивлялась, но без особого энтузиазма. Трудно бить по рукам человека, которого целуешь. Малфой в это время пытался совладать с миллионом застежек на ее блузе и, похоже, был близок к тому, чтобы сорвать все эти мелкие пуговки к драккловой бабушке. Но в этот момент раздался стук в дверь.
— Малфой, Грейнджер, я знаю, что вы там! Какого гиппогрифа вы закрылись?
Голос начальника отдела вмиг свел возбуждение на нет, и Гермиона принялась торопливо застегиваться, пока Малфой изображал возмущение и сетовал на заклинивший замок. Когда шеф наконец прорвался в кабинет, Гермиона сидела за бумагами, а Малфой с невозмутимым видом пил чай.
— И в следующий раз найди что-то с глубоким вырезом, — бросил Малфой. — Мне надоело пробиваться к Ним с боем. Учти, когда-то я проиграю в неравной схватке с армией пуговиц!
— Ох, ладно, найду, — отмахнулась Гермиона, скорее, чтобы Малфой отстал, нежели принимая его просьбу всерьез.
Впрочем, тем же вечером она нашла подходящую блузу и даже примерила, тщетно убеждая саму себя в том, что делает это не для Малфоя. При чем тут Малфой? Ее фигура замечательно смотрелась в этой блузе. И такой вещи грех было пропадать в шкафу. И Гермиона по-прежнему была свободной, так что она не собиралась скрываться за пуританскими нарядами. И… в общем, миллион и одно оправдание блузе было найдено, но вечером произошло кое-что из ряда вон выходящее.
— Я честно нашла вещь с глубоким вырезом. — Гермиона не то чтобы оправдывалась перед Малфоем, но он смотрел на нее с такой смесью обиды, разочарования и гнева, что нужно было его срочно успокоить. — Честно, Малфой. Просто вчера вечером я разговаривала с Джинни по камину. И, понимаешь, в какой-то момент полено стрельнуло.
Малфой напрягся, вслушиваясь в ее слова.
— И мне в вырез попала искра. Я не могу выставлять напоказ ожог, — закончила Гермиона и посмотрела на Малфоя. Он выглядел как ребенок, у которого отняли игрушку, и готов был вот-вот расплакаться.
— Ты обожгла Их? — с неподдельным разочарованием спросил Малфой.
— Не совсем Их, — ответила Гермиона, забыв даже поворчать о том, что ей крайне не нравилась принятая Малфоем единолично терминология касательно ее груди. — Рядом.
— Покажи, — требовательно произнес он, не оставляя ей возможности отказать. Гермиона вздохнула и расстегнула три пуговицы на блузе, являя миру круглый красный волдырь ожога на дюйм выше левой груди.
— Ты обожгла ее! — с отчаянием в голосе изрек Малфой. — Мою любимую!
Он накрыл левую грудь ладонью и принялся гладить, будто стремясь успокоить.
— Значит правая — не любимая? Все, считай, что она обиделась, — выпалила Гермиона и только потом поняла, что именно она сказала, и о чем вообще у них речь.
— Нет-нет, она тоже. — Малфой быстро схватился за правую грудь и тоже погладил. — Они обе просто замечательны.
Он зашел за спину, снова положил руки на грудь и принялся поглаживать, слегка сжимая. Гермиона подняла голову, чтобы высказать ему в лицо все, что она думает, но слова застряли где-то в горле. Малфой смотрел в ее декольте, на то, как сжимается кожа под его руками, и блаженно улыбался.
— Они прекрасны, — медленно проговорил он, и Гермиона тихо вздохнула.
— Малфой, перестань. — Она осторожно попыталась отодвинуть его руки, но он и не думал прекращать.
— Почему это перестать? — тихо проговорил он. — Не будь такой жадной, Грейнджер.
Одной рукой он перебросил всю копну ее волос на один бок, и легко схватил губами кожу на шее, почти у самых волос. Гермиона вздрогнула от нового и внезапно приятного ощущения.
— Почему я должен перестать, если это нравится нам обоим? — прошептал он, перемежая слова с короткими горячими поцелуями. Гермиона чувствовала, что шея горит огнем под его губами. Сама она то и дело вздрагивала.
— До сих пор меня боишься? — Малфой резко остановился и взял ее двумя пальцами за подбородок, поворачивая лицо к себе. — Боишься?
— Это… — Гермиона снова вздрогнула. — Это не от страха.
— А от чего же, Грейнджер, — ласково пропел он, прижимаясь лбом к ее лбу. — Неужели твое тело намного быстрее, чем твоя умненькая голова, сообразило, что ему это нравится?
— Да, черт тебя дери, мне это нравится, — выдохнула Гермиона и с силой положила ладонь ему на затылок. Малфой издал чуть слышный стон, когда она провела своими губами по его губам и переместила руку на плечо. Вторая ее рука скользнула по его груди на живот, а потом ниже, к пряжке ремня. Малфой сгреб волосы Гермионы в хвост и обернул их вокруг руки. Она и не почувствовала этого, пока он осторожно не потянул вниз. Гермиона с улыбкой подчинилась и с тихим вздохом запрокинула голову, позволяя ему целовать подбородок, шею, ключицы. Сама она все еще придерживала его пальцами за затылок; другой рукой пыталась расстегнуть хитроумную пряжку на ремня, то и дело проводя запястьем по паху и ощущая разрастающееся напряжение.
— Я сам. — Малфой легко, двумя пальцами расстегнул ремень. Он уселся на стул Оливера, вынуждая Гермиону оказаться сверху. Она медлила не дольше пяти секунд, после чего забралась к нему на колени, прижимаясь животом к его животу и ощущая бедрами его желание. Гермиона качнулась на нем, и Малфой крепко обхватил ее за талию одной рукой, чуть приподнимая, а второй рукой стал сдвигать юбку вверх. Гермиона нетерпеливо заерзала у него на коленях, легонько проведя пальцами по щеке Малфоя. Однако тот медлил, расстегивая пуговицу за пуговицей на ее блузе. Он обхватил груди Гермионы и стал сдавливать их, мять и приподнимать, сдвигая в разные стороны чашки бюстгальтера.
— Зачем ты их заковываешь? — недовольно проворчал Малфой, но ответить не дал, хватая губами сосок. Гермиона пискнула, почувствовав легкий укус, а Малфой продолжал терзать ее напрягшийся сосок. Она запрокинула голову, щекоча кончиками волос руку Малфоя на ее спине. Тот мягко потянул за них, заставляя Гермиону изгибаться под абсолютно неестественным углом и тихо стонать одно единственное слово.
— Пожалуйста…
И Малфой ответил на ее просьбу. Одним движением он спустил брюки, высвобождая член. Гермиона сама сдвинула в сторону ткань трусиков, позволяя Малфою дразнить ее невесомыми прикосновениями головки к бедрам и половым губам.
— Не тяни, — прошептала она, зажмуриваясь.
— А сама? — хрипло спросил он, касаясь губами ее уха и опаляя кожу дыханием. Она мотнула головой и выпрямилась, глядя ему в глаза.
— Легко! — Превозмогая внутреннюю дрожь, Гермиона уверенно взяла в руку член и опустилась на него. Малфой положил ладони на ее бедра и стал двигаться: то поднимая ее, выходя из нее почти полностью, то снова опуская, погружаясь в ее жар целиком, чувствуя, как она плавится на нем от желания. Малфой снова впился поцелуем в ее сосок. Вскоре Гермиона уже двигалась намного быстрее того ритма, что он задавал ей сначала, балансируя на краю наслаждения, словно какая-то мелочь не пускала ее за эту грань.
Малфой провел языком по пятну ожога над ее левой грудью, и Гермиона раскрыла рот, заходясь в беззвучном крике. Она вытянулась в струну, чтобы через пару мгновений обмякнуть в его руках, покачиваясь по инерции.
— Малфой, — неуверенно прошептала она.
В этот самый миг из коридора донеслись крики, и Гермиона одним прыжком вернулась на свое рабочее место, на ходу поправляя мантию и застегивая блузу. Малфой тоже застегнул брюки и постарался успокоиться. Через полминуты в кабинет вломились остальные сотрудники, которые тащили под руки бледного, как смерть, Оливера.
— Сопротивление при попытке конфискации! — крикнула Элоиза, отвечая на невысказанный вопрос Гермионы. Еще четверо ребят молча суетились вокруг бедняги Оливера. Малфой вздохнул и достал из шкафчика набор зелий. Нужно было работать.
========== Камера ==========
Гермиона закрыла дверь квартиры, разулась и с тихим стоном рухнула на кровать. Днем Малфой окончательно допек ее, когда они пошли сдавать отчеты. Стоило им оказаться в безлюдном коридоре, как он принялся хватать ее за задницу.
— Малфой, прекрати, — зашипела она, пытаясь отбиться от него свободной от бумаг рукой.
— Почему? — горячо зашептал Малфой, прижимаясь к ней всем телом. — Тебе же нравится, Грейнджер, не пытайся мне врать.
— Я и не пытаюсь, — фыркнула Гермиона и чуть не запищала от радости, завидев в коридоре какую-то посетительницу. Малфой при виде чужого человека отдернул руки и принял привычный скучающий вид.
И вот теперь, придя домой, Гермиона поняла, что ужасно устала. Малфой был невыносим. Даже в те дни, когда остальные их сотрудники оставались в кабинете, он умудрялся недвусмысленно ей улыбаться, пожирать взглядом, а в каждую колкость, отпускаемую в ее сторону, вкладывал столько подтекста, что — это была самая неожиданная реакция — внизу живота моментально становилось горячо. Поэтому сейчас, лежа у себя дома, на своей постели, куда точно не мог добраться никакой Малфой, Гермиона была почти счастлива.
Тихий стук в окно нарушил блаженную тишину комнаты. Гермиона встала, открыла окно и недоуменно уставилась на филина, к лапе которого было привязано письмо.
— Пошел ты, — выругалась она и захлопнула створку. Филин обиженно ухнул и постучал по стеклу еще раз. Гермиона вздохнула, закатила глаза и открыла окно. Филин укоризненно мигнул желтым глазом и позволил отвязать письмо.
— Все. Спасибо. Лети, — проворчала Гермиона, но он не улетал, словно ему было велено убедиться, что получатель прочитает письмо.
«Недоступность женщин — это один из их нарядов и уборов для увеличения своей красоты», —было написано на листе пергамента.
— Малфой, — прорычала Гермиона и схватила со стола перо.
«Ты бредишь», — нацарапала она на обороте записки и привязала к лапе филина. Тот удовлетворенно ухнул и сорвался с карниза, растворяясь на фоне стремительно темнеющего неба.
Спустя полчаса, когда Гермиона сняла министерскую мантию и просто валялась на кровати с книгой, камин вспыхнул, и из него вылетела записка с опаленными краями.
«Это, между прочим, Ларошфуко сказал, а не я придумал».
«Тебе заняться нечем?» — черкнула Гермиона и отправила записку в камин.
«Нечем, — значилось в ответной записке, вылетевшей из камина минутой позже. — А что, я тебя отвлекаю? От чего?»
«От интересной книги».
«Представляю себе это. Грейнджер в пижаме и тапочках сидит в кресле и читает, а вредный Малфой мешает ей своими посланиями». — Даже в письме сквозила его язвительность.
«Нет, я лежу на кровати». — Перо пробило пергамент в том месте, где должна была стоять точка.
«Интересно… Хочу это увидеть».
— Да как у него наглости хватило! — воскликнула Гермиона, ударив ни в чем не повинную подушку.
«Нет!»
«Не будь жадиной! — Малфой был настойчив. — Или у тебя нет камеры? Я могу прислать свою».
«Нет, нет, нет!» — С десяток комочков пергамента с одинаково категоричным «Нет!» одновременно отправились в камин.
Камин затрещал особенно громко, и из него вдруг вылетела камера. Вспышка на миг ослепила Гермиону, а когда та перестала моргать и снова обрела способность видеть, камеры уже не было. Зато на коленях у Гермионы лежала новая записка.
«Так ты читаешь в кружевном белье? Впечатляет. Хотя лучше бы ты читала без него».
Гермиона уже подняла палочку, чтобы произнести заклятие, блокирующее камин, но Малфой, судя по всему, предвидел подобный исход. За миг до того, как заклинание достигло каминной решетки, он вышел из зеленого пламени. Гермиона в панике уставилась на него, одетого только в легкие домашние брюки.
— И камин закрыла, — он широко улыбнулся. — Какая умница.
— Малфой! — Гермиона взвизгнула и потянулась за пледом, чтобы прикрыться.
— Не надо, — он поморщился и покачал головой. — Разве я тебя обидел? Сделал больно? Неприятно?
Гермиона покачала головой, понимая, что ни на один вопрос она не может ответить утвердительно.
— Ну, так в чем проблема?
— У меня — ни в чем. — Гермиона наконец-то смогла собраться для внятного ответа. — А у тебя?
— У меня есть одна. — Малфой издевательски улыбнулся. — Снимок не двигался. У камеры было слишком мало времени.
— А тебе нужно, чтобы он двигался?
— Грейнджер, ты умопомрачительно двигаешься. — Он по-хозяйски расположился на ее кровати. — Жаль, тебе этого не видно. Просто прекрасно. Особенно когда ты сверху. Видела бы ты свои глаза. Это же почти живой огонь.
— Прекрати, — пискнула Гермиона, но Малфой, словно издеваясь, подвинулся ближе и положил руку ей на плечо.
— Я просто полюбуюсь. — Он поддел пальцем бретельку ее бюстгальтера. — Пока ты не разрешишь, я и пальцем тебя не трону.
— Ты пугаешь меня. К чему все это? — дрожащим голосом спросила она, пока Малфой боролся с застежкой на ее спине.
— Ты не читала мою первую записку? Ты была такой недоступной, что мне стало интересно. Знаешь, я рассчитывал на меньшее.
Гермиона вздрогнула, когда он прикоснулся к ее бедру, поддевая резинку трусиков, а затем потянул их вниз.
— Очень нежное местечко. — Малфой прищурился. — Нежное и горячее. Достойно самых изысканных ласк.
— Ты обещал. — Голос Гермионы прозвучал предательски хрипло.
— Конечно, Грейнджер. Гермиона. Пока ты не попросишь.
В памяти весьма некстати всплыл прошлый четверг, и низ живота обожгло Адским пламенем. Гермиона соскользнула с кровати и потянула Малфоя за руку, заставляя подняться на ноги.
— Ты уже просишь? — ехидно подмигнул тот.
— Нет, — все так же хрипло проговорила она. — Я раздумываю.
Гермиона обвила шею Малфоя руками и пристально посмотрела ему в глаза, а губы ее тронула легкая полуулыбка. Почувствовав его ладони на бедрах, она улыбнулась чуть шире.
— Скажи, что ты уже просишь, — проговорил Малфой, растягивая слова сильнее обычного.
— Нет. — Гермиона легко куснула его губу.
Она уже начинала чувствовать, как немеют ноги. Все-таки Малфой был значительно выше, и ей приходилось стоять на носочках.
— Ты дрожишь, — проговорил он, касаясь губами ее губ.
— Ноги, — коротко ответила Гермиона, и Малфой тут же подхватил ее на руки, придерживая руками за бедра. Он развернулся спиной к кровати и сел на самый ее край. Гермиона оказалась сверху, касаясь разгоряченной кожей мягкой ткани его брюк.
— Обожаю, когда ты сверху, — довольно проговорил Малфой. — Или ты слишком устала, и нам стоит поменяться?
— Как хочешь, — пробормотала Гермиона, предательски уносясь мыслями к тому моменту, когда Малфой снимет эти чертовы брюки. Он подался чуть вперед, потихоньку сползая на пол.
«Хорошо, что я сделала выбор в пользу мягкого ковра», — мелькнула последняя мысль, а потом голову словно заполнил туман. Гермиона сама стянула с Малфоя брюки и обхватила ногами его поясницу, позволяя ему проникнуть как можно глубже. Малфой вошел в нее так стремительно, что, казалось, желал пронзить ее насквозь.
— Ай, — тихо пискнула Гермиона.
— Прости, — он чуть отстранился. — Соскучился.
— За неделю? — боль отступила, и Гермиона подалась бедрами навстречу ему.
— Прошла вечность. — Малфой опрокинул её на спину, оперся на локти, почти заботливо подложив ладони ей под затылок, и осторожно толкнулся. Его движения были мягкими, практически нежными, и Гермиона готова была поверить в то, что он переживает за нее.
— Можно чуть сильнее, — издала она полухрип-полувздох и провела ногтями по его спине.
— Тише… — Малфой прижимался губами к ее губам. — Я частенько хожу дома без рубашки, а в моей семье не понимают расцарапанных спин.