Роман
Дубна
2017
Перевод с испанского К. В. Щепетовой
Aliende Isabel, 2003
Перевод К. В. Щепетовой, 2017
Посвящается моей подруге Табре Туноа,
неутомимой путешественнице,
которая отвезла меня в Гималаи
и рассказала о Царстве Драконов.
1
Долина Йети
Тенсинг, монах-буддист, и его ученик-последователь, Дил Баадур несколько дней взбирались на высокие горные вершины, что находятся на севере Гималаев, этой зоны вечных льдов, где на протяжении всей истории человечества бродили лишь несколько лам. Ни один из них уже не считал часы, поскольку время как таковое уже давно их не интересовало. Календарь – изобретение человечества; на духовном же уровне не существует никакого времени, - вот что внушал учитель своему последователю.
Это путешествие было для обоих очень важным, а молодой человек, к тому же, осуществлял его впервые в своей жизни. Монах помнил, как сам совершал подобное в предыдущей жизни, хотя данные воспоминания со временем стали несколько смутными. Они руководствовались указанными на пергаменте инструкциями и ориентировались по звёздам, находясь в той местности, где даже летом сохранялись суровые климатические условия. Температуру в несколько градусов ниже ноля можно было вытерпеть лишь пару месяцев в году, когда более-менее прекращались зловещие штормы.
Даже при ясном небе холод был невыносимым. Люди одевались в грубые шерстяные туники и тяжёлые, изготовленные из кожи яка, накидки. Приходилось обуваться в ботинки, сшитые из кожи того же яка, с ворсом внутри, а снаружи они были дополнительно промазаны животным жиром. Каждый шаг совершался с предельной осторожностью, потому что малейший промах на льду означал возможность катиться сотни и сотни метров в глубину окружавших пропастей, которые секли горы, точно удары топора самого Бога.
На фоне неба насыщенного ярко-голубого цвета выделялись светлые снежные вершины гор, начиная с которых и дальше путешественники продвигались уже без всякой спешки, потому что на данной высоте кислорода было явно недостаточно. Приходилось чаще отдыхать, чтобы человеческие лёгкие могли привыкнуть к несколько иным условиям. Здесь у людей болели грудь, уши и голова, подкатывала тошнота и усталость. Но ни один из этой пары, казалось, даже и не упоминал о таковых слабостях тела, ограничившись лишь усиленным контролем над собственным дыханием, чтобы как можно больше получить от очередного, сделанного с таким трудом, вдоха.
Они всё шли и шли, надеясь найти те редкие растения, которые встречаются исключительно в замёрзшей долине Йети и являются основными компонентами для различных лосьонов и лекарственных бальзамов. Группа пережила различные опасности этого приключения – их по праву можно считать настоящими первопроходцами, поскольку все обладали закалённым, точно сталь, характером. Не раз за время путешествия люди доказывали, что им не занимать как воли, так и мужества. Ученику, как никому другому, требуются обе эти добродетели – воля и мужество – ведь лишь с ними и можно осуществить задание, что всю жизнь ждало именно его. Оттого и нарекли молодого человека Дил Баадур, что на языке Запретного Царства означает «храброе сердце». Путешествие в Долину Йети представляло собой одну из последних стадий многочисленных упорных тренировок, которыми старательный ученик и занимался все предыдущие двенадцать лет.
Молодой человек даже не догадывался об истинной причине этой затеи, бывшей на самом деле куда важнее сбора лекарственных растений и даже его собственного перехода в звание высшего ламы. Наставник не мог раскрыть главного предназначения предпринимаемого действа, как не мог и сказать ему ещё об очень многом. Его роль заключалась лишь в осторожном ведении своего последователя на каждом этапе данного и отнюдь не короткого периода обучения, он должен был укрепить тело и характер ученика, развить ум и в очередной раз убедиться, насколько тот силён духом. Позже Дил Баадур, так или иначе, раскрыл бы смысл путешествия в Долину Йети, как только обнаружил бы изумительную статую Золотого Дракона.
Тенсинг и Дил Баадур взвалили себе на спины тюки с одеялами, сухими завтраками и салом яка, столь необходимых для того, чтобы просто выжить. Они обернули вокруг своей талии верёвки из кожи яка, что помогали им взбираться всё выше. В руке же каждый держал палку, длинную и твёрдую, точно шест, которая одновременно служила и опорой, и защитой в случае нападений, а также помогала поддерживать наскоро сооружённую палатку, где путешественники коротали ночь.
Её же они использовали и чтобы проверить глубину и твёрдость земельного участка, перед тем как ступить на места, где, согласно опыту людей, свежий снег скрывал собою опасные и глубокие отверстия. По пути часто попадались расщелины, которые, если невозможно было перепрыгнуть, приходилось огибать, охватывая при этом внушительное расстояние. Иногда ради сокращения дороги люди решались перекидывать шест с одного края бездны на другой и, раз удостоверившись, что он надёжно закреплён на обоих концах, осмеливались наступать на него. Так, все перебирались на другую сторону буквально по шажочку, потому что, как ни берегись, возможностей сорваться в зияющую под ними пустоту было очень много. Они совершали всё это, особо не раздумывая, отключив разум и доверяя лишь способностям собственных тел, инстинкту и удаче, потому что стоило лишь остановиться и продумать дальнейшие движения, как всех охватывал ступор. Когда впереди оказывалась трещина куда шире длины палки, люди полагались на верёвку, которой хватало до высокой скалы, а затем, привязав один конец к талии, отталкивались и прыгали, раскачиваясь, точно маятник, до тех пор, пока не достигали противоположного края.
Молодой ученик, кто обладал бóльшими стойкостью и смелостью перед опасностью, вечно колебался, как только наступал момент воспользоваться любым из этих методов.
Они добрались до одной из этих скал, и лама стал искать наиболее подходящее место, чтобы пересечь препятствие. Молодой человек на миг закрыл глаза, возносясь в молитве.
- Так боишься умереть, Дил Баадур? – спросил Тенсинг, улыбаясь.
- Что вы, нет, ни в коем случае, досточтимый наставник. Момент моей смерти был написан в моей судьбе ещё до моего рождения. Я умру, лишь завершив своё дело в нынешнем воплощении, и когда мой дух будет готов к полёту; скорее, я боюсь поломать себе кости и остаться в живых там, внизу, - возразил молодой человек, указывая на впечатляющую пропасть, открывающуюся прямо под ногами.
- Возможно, в этом и заключается неудобство… - признал лама, пребывая в хорошем настроении. – С открытыми умом и сердцем всё покажется намного проще, - добавил он.
- А что бы вы предприняли, упади я в пропасть?
- Смотря что за случай, возможно, мне придётся об этом подумать. На данный момент мои мысли заняты совершенно другим.
- Могу я узнать, чем именно, учитель?
- Красотой открывающегося вида, - возразил тот, указывая на нескончаемую горную цепь, на первозданную белизну снега и яркое ослепляющее небо.
- Всё это напоминает лунный пейзаж, - наблюдательно заметил молодой человек.
- Очень даже может быть.…Где именно на луне ты бывал, Дил Баадур? – спросил лама, тактично скрывая очередную улыбку.
- Ну, так далеко я ещё не зашёл, учитель, но именно так я себе её и представляю.
- На луне небо, конечно же, чёрное и нет гор, какие ты видишь здесь. Нет там и снега, всё имеет скалистую породу и покрыто пылью пепельного цвета.
- Возможно, однажды и я смогу совершить астральное путешествие на луну, взяв пример с моего досточтимого наставника, - осторожно допустил его верный последователь.
- Возможно…
Убедившись в том, что лама надёжно закрепил шест, оба сняли свои туники и накидки, мешающие им свободно продвигаться вперёд, и связали свои вещи таким способом, что получилось четыре весомых тюка. По своему виду лама был настоящим атлетом. Спина и руки – сплошная груда мышц, ширина шеи напоминала бедро нормального человека, а ноги мало чем отличались от ствола крупного дерева. Это поистине огромное тело воина резко контрастировало с его умиротворённым лицом, нежным взглядом и утончённым, вечно расплывающимся в улыбке и чуть ли не женским ртом. Тенсинг брал тюки один за другим, раскручивая каждый в руке, работая точно крыло ветряной мельницы, и перебрасывая каждый на противоположный край оврага.
- Страх – явление вымышленное, Дил Баадур, он живёт лишь в твоём разуме, впрочем, как и всё остальное. Наши мысли формируют то, что мы принимаем за реальность, - сказал он.
- В данный момент мой мозг сосредоточен на яме порядочной глубины, учитель, - прошептал его последователь.
- А мой прокладывает через неё весьма надёжный мост, - возразил лама.
И, махнув рукой, он попрощался с молодым человеком, который остался ждать на снегу, а сам сделал шаг в пустоту, нащупав правой ногой центр деревянного шеста, и буквально за долю секунды толкнулся вперёд, чудом достигнув левой ногой противоположного края.
Дил Баадур повторил манёвр значительно медленнее и с меньшим изяществом, однако ж, ни единым жестом не выдал свои трясущиеся поджилки.
От внимания наставника не ускользнула его блестящая, влажная от пота, кожа. Оба в спешке оделись и зашагали дальше.
- И далеко мне до вас? – захотел узнать Дил Баадур.
- Возможно.
- Будет ли легкомысленно с моей стороны попросить вас не отвечать мне больше вашим вечным «возможно», учитель?
- Возможно, и будет, - улыбнулся Тенсинг, а после некоторой паузы добавил, что, согласно написанным на пергаменте инструкциям, следует двигаться на север. Так, самый трудный участок пути ещё впереди.
- Вы видели Йети, учитель?
- Они такие же драконы, выпускают огонь из ушей и имеют по четыре пары лап.
- До чего ж странно! – воскликнул молодой человек.
- Ну, сколько раз я тебе говорил, что не стоит верить всему тому, что ты видишь? Ищи свою собственную правду, - посмеялся лама.
- Учитель, мы ведь не занимаемся по учению Будды, но лишь просто беседуем… - вздохнул ученик, чувствуя некоторое отвращение.
- В этой жизни я, конечно, не видел Йети, однако, всё тянется из воспоминаний предыдущей. У них наше же происхождение, а тысячи лет назад их цивилизация была на уровне человеческой, это лишь сейчас они крайне примитивные создания с ограниченным умишком.
- Да что такое с ними случилось?
- По своей природе они очень агрессивны. Только и делали, что убивали другу друга, разрушали всё у себя же имеющееся вплоть до территории, на которой и жили. Кто спасся, бежали в горные вершины Гималаев, а уже там раса постепенно начала вырождаться. Теперь же они на уровне животных, - возразил лама.
- И много их?
- Всё относительно. Стоит им на нас напасть, кажется, что одолела толпа, а если ведут себя дружелюбно, то Йети совсем немного. В любом случае, живут эти существа крайне недолго, однако ж, размножиться им ничего не стоит, поэтому полагаю, что в долине таковых, по меньшей мере, несколько.
Все живут в труднодоступном месте, где никто не может их обнаружить, хотя иногда кто-нибудь из них отправляется на поиски пищи и, бывает, теряется. Вот возможная причина следов, что люди приписывают страшному снежному человеку, как мы привыкли называть этих существ, - высказал предположение лама.
- Следы от ног просто огромны. Должно быть, они настоящие гиганты. И они всё ещё бывают агрессивными?
- Ты задаёшь слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов, Дил Баадур, - возразил учитель.
Тенсинг вёл своего последователя дальше по горным вершинам, по пути перепрыгивая пропасти, взбираясь по вертикальным склонам, скользя по тонким, высеченным среди скал, тропкам. Да, там присутствовали и подвесные мосты, но те были столь древними и в таком плохом состоянии, что, решившись воспользоваться ими, приходилось проявлять крайнюю осторожность. Когда дул ветер или же сыпал град, люди спешно искали убежища, где пережидали непогоду. Раз в день все ели тцампу, некую смесь из жареной ячменной муки, сухих трав, оставшегося от мяса яка жира и соли. Под коркой льда всегда было достаточно воды.
Иногда у молодого Дила Баадура складывалось впечатление, что они ходили кругами, поскольку видимый пейзаж мало менялся, однако ж, подобные сомнения тот держал при себе: озвучивать их – означало вести себя крайне невежливо по отношению к своему наставнику.
По мере наступления сумерек все стали искать место, где можно было бы относительно спокойно провести ночь. Порой людям хватало какой-то расщелины, в которой, защитившись от ветра, те могли устроиться. Бывало и так, что путешественники коротали ночи в пещерах, но время от времени приходилось спать и под открытым небом, закутавшись лишь в ячьи шкуры. Раз расположившись зачастую лишённым удобств лагерем, люди усаживались по-турецки, смотря на заходящее солнце и проговаривая особую мантру Будды, неустанно повторяя снова и снова «Ом мани падме ум» или «Радуйся, Лучшая из Драгоценностей в Сердце Лотоса». Эхо внимало религиозному гимну, множа тот бесконечное число раз, разнося по высочайшим горным пикам Гималаев.
Идя, люди собирали по пути палочки и сухую траву, складывая всё в мешки, чтобы было чем разжечь костёр на ночь, на котором затем приготовить себе же пищу. После ужина все усаживались где-то на час и начинали медитировать. В это время под действием холода все застывали, точно ледяные статуи, отчего своими телами едва его ощущали. Люди привыкли к такого рода неподвижности, приносящей им лишь спокойствие и умиротворение. Занимаясь буддистскими практиками, учитель и последователь сидели, абсолютно расслабившись, однако ж, находившись в полной боевой готовности. Оба абстрагировались от малейших развлечений и ценностей человеческого мира, не забывая при этом о существовавшем повсюду страдании. Преодолевая несколько дней подряд подъём в горы и взбираясь по ледяным вершинам, они добрались до Шентан Джонг, построенного на совесть монастыря древних лам, придумавших способ рукопашной борьбы, известный как тао шу. Случившееся в XIX веке землетрясение разрушило монастырь, в котором не осталось ни одной живой души. Это было построенное из камня, кирпича и дерева здание с более чем сотня, комнатами, которое, казалось, стояло на самом краю впечатляющего своими размерами утёса. Не счесть и лет, сколько укрывались в этом монастыре монахи, посвятившие свои жизни духовному поиску и совершенствованию боевых искусств.
По своему происхождению монахи тао шу были медиками, обладавшие потрясающими знаниями анатомии человека. В силу своего призвания те со временем открыли уязвимые места на теле, при нажатии на которые могли вызвать у его обладателя онемение или же паралич, и их же умудрялись удачно сочетать с известными в Азии боевыми приёмами. Цель же состояла в духовном совершенствовании путём обуздания собственных сил и эмоций. Будучи непобедимыми в рукопашном бою, люди никогда не прибегали к тао шу в насильственных целях, а лишь занимались им скорее как некими физическими и умственными упражнениями. Обучали этому искусству отнюдь не любого, а определённым способом избранных мужчин и женщин. Тенсинг научился тао шу именно от них и теперь передавал эти знания своему последователю Дилу Баадуру.
Землетрясение, снег, лёд и сам ход времени оказали разрушительное воздействие на бóльшую часть здания, но два его крыла, хотя и разрушенными, но стояли по-прежнему. Он достиг места, откуда уходил ввысь утёс, столь трудный и отдалённый, который почти полвека никто не решался покорить.
- Они быстрее доберутся до монастыря с воздуха, - наблюдательно заметил Тенсинг.
- Так вы полагаете, учитель, что с самолётов можно распознать Долину Йети? – осведомился его последователь.
- Вполне возможно.
- Вы только представьте себе, сколько мы бы накопили сил! Мы смогли бы долететь туда за очень небольшой промежуток времени.
- Надеюсь, что всё-таки этого не произойдёт. Если йети и поймают, то превратят их в балаганных животных или же в рабов, - сказал лама.
Люди вошли в Шентан Джонг, где надеялись отдохнуть и провести ночь в тепле. В развалинах монастыря ещё сохранились потёртые гобелены с изображениями святых, какой-то хлам и оружие, что не могли забрать с собой выжившие после землетрясения монахи-воины. Там находилось и несколько изображений Будды в самых разных его позах, включая и некую огромную статую Просветлённого, лежащую на боку прямо на полу. Золотая расцветка местами облупилась, однако ж, бóльшая её часть пребывала в нетронутом виде.