Николай Прокудин
Прошай, Германия!
ОСТРОСЮЖЕТНАЯ ВОЕННАЯ ПРОЗА
Роман-дилогия
МЯТЕЖНЫЙ КАПИТАН
ССЫЛКА В ГЕРМАНИЮ
Пролог
Сколько бы ни шла война – солдаты всегда рано или поздно возвращаются домой, по крайней мере те, кто остался в живых. Войну нельзя полюбить, это неправильно и аморально, но к ней можно привыкнуть.
Адаптация ветеранов – сложный процесс, и всякий его переживает по-разному. Каждый солдат – жертва войны, потому как она изменяет его сознание, характер и поведение. Происходит неминуемый надлом психики, ведь рядом с тобой ежедневно чья-то смерть и чья-то кровь, а возможность безнаказанно убивать, калечить, взрывать, крушить, ломать, жечь разрушает и извращает личность. Впоследствии кто-то легко себя находит в мирной жизни, кто-то реабилитируется тяжело и мучительно, а кто-то так и остается в мыслях на войне до конца своих дней, переживая вновь и вновь мгновения былых боев и гибель друзей…
Эта история началась давным-давно…
…Ну надо же, с первых слов понесло в эпос! Конечно же вру, и это обычное дело для беллетриста, ведь когда хочется написать что-то глобальное, эпохальное, для потомков, желательно на века, яркое и запоминающееся, то невольно тянет на былинный стиль! Не подумайте чего, я не такой уж и старый, считаю, что в полном расцвете лет, и рассказываю чистую правду, ну, может, лишь чуток привираю…
Ладно, уточняю: описываемые события происходили не так чтобы очень давно, всего-то в прошлом веке. И пусть прошлый век завершился всего-то пару десятков лет назад, но до чего же красиво звучит – события происходили в прошлом веке!!! И каюсь, порою хочется показаться моим читателям этаким долго пожившим и многое повидавшим седым ветераном, ну а раз пишешь, что в прошлом веке, то и повествование принимает вид едва ли не летописный…
Так вот, повторюсь, рассказываю вам чистейшую правду, хотя события могут показаться неправдоподобными и невероятными. Читатель со скептическим складом ума скажет: сплошные выдумки, мол, враки, так не бывает, не может один человек везде побывать, многое повидать и во все неприятности вляпаться! Эх, бывает, да еще как бывает! Знавал я парочку таких индивидуумов, которые способны были на подобные проделки, ведь и сам невольно оказывался в их числе, причем частенько, словно меня магнитом тянет на «подвиги». Большинство людей сидят себе тихо и мирно по квартиркам, живут-поживают и добра наживают, и их жизнь умещается в три строчки биографии: родился, учился, работал, умер, и не отыщешь о нем упоминания в архивных справках ни с фонарем, ни с лупой, ни с микроскопом. А бывают неугомонные: и во все-то им нужно влезть, до всего-то им есть дело, этакие вечные правдолюбы и правдоискатели. И чего им не сидится на месте? Странный вопрос – таков характер! По-иному они не могут, иначе им жизнь скучна! Именно эти экземпляры постоянно попадают во всевозможные истории. Ведь знает, чертяка, что лучше смолчать в тряпочку и не перечить начальству, но нет же, обязательно вставит свое словечко – как же, не обойдутся без его мудрого совета! И если где-то происходит «заварушка», то вместо того, чтобы сидеть дома с женой у телевизора или у радиоприемника, получать информацию от диктора, этому деятелю надо непременно убедиться воочию, а еще лучше – непосредственно поучаствовать, чтобы потом, спустя годы, говорить нравоучительно друзьям и домочадцам: «Ия там был! Все верно! Происходило именно так, а не по-другому», или, наоборот, заявить: «Лукавят политики и врут журналисты. Ведь я участвовал – знаю! Я – очевидец!»
Эх, вы, неравнодушные, неугомонные, неуемные…
Книга первая
Мятежный капитан
Глава 1
Прощание с войной
В этой главе читатель знакомится с героем книги и переживает последние дни его пребывания на войне.
С чего бы начать? Пора нам как-то идентифицировать главного героя книги, дать ему имя и фамилию. Он обычный ветеран странной и бессмысленной войны, с переломанной судьбой, каких было десятки тысяч, но он мне симпатичен. А раз он герой моего нового романа, то я, как автор, дам ему красивое имя. Например, пусть он будет Эдуардом, а для друзей – Эдиком.
А какую прописать ему в документах фамилию? Обычную? Типа Смирнов? Можно, ведь эта фамилия самая распространенная в смиренной России. Ой, нет, стоп, что я делаю?! (Смирновы – без обид!) Нет, не может главный, да к тому же еще и героический персонаж носить такую тихую и скромную фамилию, нелепо это… Настоящая героическая фамилия должна звучать гордо и громко: Колоколов! Рокотов! Громов! Или Громобоев! Звучит? Конечно звучит! Значит, быть ему Громобоевым! Прочие персонажи книги – это его сослуживцы, друзья, недруги, родственники и просто встречные или прохожие, случайные люди.
Итак, краткая биографическая справка главного героя. Родился наш Эдуард Громобоев в шестидесятые годы прошлого века, отучился в школе, затем вновь учился в военном училище и стал офицером. Тогда наша большая держава вела малую войну в небольшой горно-пустынной стране под названием Афганистан. Огромная стотысячная Советская армия, совместно с афганской армией уже несколько лет безуспешно сражалась с многочисленным повстанческим войском (официально с душманами, врагами, а во всем мире их называли повстанцами-«моджахедами»). Ввязались в чужую гражданскую войну. Сражения были тяжелыми, кровопролитными и без особой надежды на окончательный успех. Тысячи и тысячи солдат и офицеров погибли, и десятки тысяч были ранены и искалечены в ходе боев, много горя принесла эта война…
Если кратко описать его, то выглядел он примерно так: вполне обычный и ничем не примечательный молодой человек, не красавчик и тем более никакой не супермен. Чуть выше среднего роста, спортивного телосложения, темно-русый, сероглазый, типичный русак. Офицер. Романтик и непоседа, искатель приключений, часто на собственную задницу, естественно, не мог не отправиться в Афганистан повоевать. Сам напросился. Служил в горных стрелках: сначала командиром взвода, затем секретарем комитета ВЛКСМ полка.
Кто не застал те времена и родился позже – поясняю, была такая общественно-политическая организация, которая называлась комсомол. Вот нашего Эдика и «избрали», вернее сказать – назначили возглавлять комсомольцев в мотострелковом полку. Должность эту ему предложили после того, как он получил ранение и контузию и заслужил свой первый орден, а затем представили к медали.
Однако ковыряться в бумажках Эдуард ужас как не любил и постоянно выходил (сбегал) на боевые задания, то с разведывательной ротой, то с саперами. Поэтому вскоре на одной из операций вновь получил контузию и тепловой удар, и начальство, хочешь не хочешь, а вынуждено было направить представление ко второму ордену. Но так как рутинная должностная бумажная работа была безнадежно запущена да и поставку начальству девочек, работниц-комсомолок с торгово-закупочной базы, капитан Громобоев не обеспечивал, то терпение полкового партийно-политического руководства скоро лопнуло, и вскоре Эдика отправили на повышение – замполитом горнострелкового батальона.
Поясняю для молодежи, была давно и такая должность в войсках, заместитель командира батальона по политической части, а сокращенно – замполит. Упрощенное наименование своей должности Эдику не нравилось, слышалось что-то вроде клички. Чем именно он должен был заниматься в батальоне, бывший строевой офицер Громобоев толком не знал, поэтому просто слонялся из роты в роту, болтал в курилке с солдатами, травил анекдоты в канцелярии с офицерами, пил чай в каптерках со старшинами.
Ну и, конечно, повоевать Эдуард никогда не отказывался, от выходов на боевые действия не отлынивал и сам лез в каждую заварушку. В общем – сорвиголова! Только за это комбат его и терпел. Так и говорил: из всех четверых моих замполитов хоть один попался боевой, пусть и не настоящий, а свежевыращенный из командиров, ну да ладно… Вскоре за боевые заслуги и храбрость его решили даже сделать Героем Советского Союза, причем дважды пытались, да не вышло, тогда комдив лично послал наградной на третий орден.
Тут подоспела замена домой – отмеренные сроком службы два года завершились.
Казалось бы, карьера складывалась удачно (пять лет службы – и уже почти майор!) на зависть многим, но с ним приключилась романтическая история, как раз под замену, наш капитан возьми да и подженись… Поздней осенью во время рейда по баграмской зеленке Эдика контузило, а заодно и нашпиговало осколками. Вначале он попал в медсанбат, а затем был отправлен в госпиталь в Кабул. Хирург вынул десяток мелких осколков, которые впились в мягкие ткани от кисти до предплечья, да десяток еще более мелких так и остались не извлеченными (да простят меня дамы за это уточнение) из ягодиц. Ранение было результатом подрыва на противопехотной мине, но капитану повезло, основные осколки приняли на себя два бойца-сапера, вот их-то нашпиговало крепко, усеяло ранами с ног до головы, ни один, ни другой в полк уже не вернулись. Чудо, что Громобоев в момент подрыва стоял к ним спиной, а повернись он на секунду раньше к ним передом? И куда бы все это железо влетело? Вот именно – туда! Эдик так радовался сохранившемуся хозяйству, что отлюбил почти всех медсестер, которые были хороши собой и не противились возможности развлечься.
Ближе к выписке он и познакомился с очередной пассией, с новенькой медсестрой отделения – с зеленоглазой блондинкой Ириной. Легкая ночная интрижка вскоре переросла в бурный роман. Эдик выздоровел, но умудрился проваляться в госпитале еще пару недель. Как говорится, завел себе ППЖ (походно-полевую жену).
После выздоровления Громобоев еще не раз посещал свою пассию в госпитале: то проездом в колонне, то специально делая крюк, возвращаясь из рейда, а то и самовольно пересекал ночной Кабул, заскакивал на ночь. Время шло, и перед самой заменой его контузило, да так основательно, что неделю заикался и в глазах двоилось. Капитан опять попал в знакомый госпиталь, но, увы, Ирину накануне по замене перевели в Ташкент.
Тогда Эдик уговорил начмеда отправить долечивать неудачливую голову в глубокий тыл, в окружной госпиталь, все равно до окончания срока службы в Афганистане оставался как раз последний месяц. В Ташкенте роман возобновился с новой силой, и любовная страсть поглотила капитана целиком. И хотя пассия была старше на пять лет, имела ребенка, а самого Эдуарда дома ждала жена Ольга и маленькая, только родившаяся дочь Ксения, эти обстоятельства развитию отношений не помешали и от совершения необдуманных поступков не остановили. Ага, остановишь его, ведь эта чертовка в постели была страстной и изобретательной. Видимо, Ирка провела бурную молодость, чем и нажила богатый жизненный опыт. Период восстановления после контузии пролетел как один день и в основном – в постели.
А потом настал июль месяц – месяц замены. После госпиталя пришлось на некоторое время вернуться в часть для сдачи дел и финансового расчета. За полгода до срока кадровик предложил выбрать два округа для предстоящей замены, и Эдик себе выбрал неплохое место. Заменщик уже ждал его в полку, и оставалось только сдать побыстрее дела.
Провожали домой Эдика пристойно и даже торжественно: вначале официальная часть в клубе, после совещания у командира полка, где ему наговорили много теплых слов (ведь награды он заслужил в боях, а не на «паркете»). Так как воевал Громобоев честно, местное население не грабил, не мародерничал и у своих подчиненных тоже не воровал, но и кутнуть любил, потому добра не нажил и возвращался на Родину почти с пустыми руками.
…Ночь накануне отъезда домой была неспокойной, духи активно и не прицельно стреляли по Кабулу и выпустили примерно сотню эрэсов, которые с завыванием падали на затаившийся во мраке большой средневековый город, раскинувшийся в котловине между горных хребтов. Взрывы в ночи раздавались то тут, то там, но Громобоев продолжал спокойно выпивать с друзьями в каптерке, ни он, ни собутыльники даже не подумали бежать прятаться в щель, вырытую между казармами-модулями, как это сделали штабные и молодые сменщики, только прибывшие из Союза. Мальчишество, конечно, ведь несколько реактивных снарядов рухнули в районе полковых складов, парочка упала на позициях зенитчиков, а один и вовсе неподалеку, в районе полкового плаца. Особенно глупо погибнуть в ночь перед отправкой домой, но капитан упал бы в своих собственных глазах, ведь два года, когда в перерывах между операциями батальон возвращался на базу, он никогда не прятался от обстрелов в окопчике, а продолжал спокойно спать в комнате на своей койке. Да и каску с броником ни в горы, ни в зеленку Эдик никогда не брал, и на марше, сидя на БМП, не надевал, а слепо верил в счастливую судьбу и удачу. Гусарская бравада? Ну да, конечно, но что поделать, такой характер!
Короче говоря, улизнуть в укрытие не подумал никто из ветеранов, да и разве можно оставить хорошее застолье? Прощальный банкет готовился тщательно: незадолго перед ужином прапорщик Гонза метнулся на склад и затарился дефицитной закуской, да и сам виновник торжества кое-что прикупил в полковом дукане. Закадычный друг Афоня накануне заказал патрулю купить четыре литровых бутылки водки и две бутылки коньяка, их доставили прямо к столу – провожать уважаемого человека надо было соответственно, чтоб не бегать среди ночи по комнатам в поисках добавки.
После отбоя в каптерке первой роты собрались приглашенные, из еще остававшихся в строю друзей. Это были офицеры и прапорщики: Хмурый, Марабу, Афоня, Шерстюченко, Бершацкий, Буланыч, Тарбеев, Халипов, Гонза да заехавший по пути домой из госпиталя батальонный разведчик Монастырский. Пустой рукав гимнастерки лейтенанта напоминал каждому о том, что смерть ходит где-то рядом. До чего же не повезло парню: первый рейд в зеленку (он сменил погибшего предшественника) – и крупный осколок разорвавшегося выстрела безоткатного орудия оторвал правую руку почти по самое плечо. Сейчас разведчик время от времени морщился (свежая рана побаливала) и через силу шутил: стакан, пистолет и ручку держать могу, поэтому обещали оставить в армии…
Свободного места на сдвинутых вплотную двух столах не было ни сантиметра: откупоренные банки шпрот, кильки, бычки в томате, лосось, маринованные огурчики и перец, помидоры в собственном соку, тушенка, компот из персиков, баночки голландского шипучего лимонада Si-Si. Открытые бутылки маскировались под столом, закрытые в сейфе – антиалкогольная компания в разгаре! Бершатский приготовил фирменное блюдо: голубцы в виноградных листьях.
Баб звать не стали, не тот день. И нового комбата к столу тоже не пригласили – недостоин. Моложавый майор был глуповат и ужасно не фартовый, при нем за три месяца батальон потерял уже шестнадцать человек убитыми и более пятидесяти ранеными! А при его предшественнике таких потерь и за целый год не понесли…
Тесно было не только на столах, но и вокруг – табуретки и стулья стояли впритык. Дежурному по роте сержанту-таджику велели попусту командиров не беспокоить, все вопросы решать с молодым лейтенантом-взводным, только прибывшим из Союза, накрепко закрылись – мало ли, вдруг парторг и пропагандист пойдут в антиалкогольный обход!
Поначалу проводы, как всегда, шли организованно – распорядителем выступал Шерстюченко, и Эдик внезапно взревновал его к своему батальону, хотя сам его рекомендовал командованию на свое место.
– Предлагаю тост за Эдурда Громобоева – будущего начальника Главного политического управления Советской армии! – провозгласил тост Марабу.
– Спасибо, Санек! Красиво, заманчиво, но не реализуемо, – улыбнулся Эдик. – Мое место здесь, в окопах, а там я, скорее всего, буду лишним. Таких оболтусов и разгильдяев, как я, так высоко не пропустят…
Первые полчаса произносили красивые и складные тосты по очереди, по старшинству, потом закурили, зашумели, начался бардак. Старшина врубил магнитофон Sharp, из которого полились отечественные хиты: «Лаванда», «Две звезды», «Есаул», «Казацкая»…
Хозяин каптерки прапорщик-азербайджанец, выпив несколько рюмок коньяка, расчувствовался, разговорился и напомнил Эдику, как он спас его прошлой осенью. Этому говорливому и хвастливому Халипову капитан Громобоев действительно был обязан жизнью. В октябре Рамзан единственный раз за год пошел на боевую операцию. Напросился. Сумел уговорить молодого на тот момент (прежний погиб) командира роты Александра, по кличке Марабу, взять с собой в рейд. Халипов покинул каптерку и, по его словам, отправился в поход за медалью. Опасаясь за свою драгоценную жизнь, нацепил на себя тяжелый бронежилет и обшитую камуфляжем каску, чем вызвал многочисленные насмешки офицеров. Однако же старшина не оплошал и действительно пригодился: оказался в нужном месте и в нужное время…