А рядом легко скользил по воде волшебник и то угрозами, то уговорами старался заставить их вернуться в посёлок.
- Сергей Николаевич, - говорил он. - Я ведь не шучу. Утоплю в болоте - булькнуть даже не успеешь.
- Мог бы - давно утопил... - в который раз отвечал физрук и упрямо шёл дальше. Тыкал перед собой шестом, оглядывался на пацанов, поджидал отстающего Костика и не забывал ободряюще кивнуть Толику. Иногда мурлыкал себе под нос частушки собственного сочинения:
Мы набиты фальшью,
Словно рыбы фаршем.
Неудобно?
Зато съедобно...
Стихи у него, надо сказать, были весёленькие.
А волшебник всё не унимался:
- Окунев, а ведь ты, засранец, не подумал, что подвергаешь опасности жизни своего учителя и этого мальчика, который вообще не при чём.
- Подвергает, - согласился Бобров противным голосом.
- Отвали, - устало огрызнулся Окунь. А волшебник сказал насмешливо и в тоже время с угрозой:
- Ты со мной так не разговаривай, ты со своим директором так бы разговаривал...
Вот тут Толик подумал, что неплохо бы самого волшебника взять и утопить.
- А ты на меня не зыркай, - продолжал волшебник. - Всё про тебя знаем. Бойся своей мамы!
Толик остановился.
- Почему? - растерянно спросил он. А волшебник часто-часто затараторил:
- Отец в тюрьме, мать на двух работах, чтоб прокормить его, оглоеда, а он из-за девчонки сбежал, как не стыдно, обидели малютку, подумаешь, а почему инспектору не пожаловался...
- Заткнись, ты! - закричал Окунь и рванулся к волшебнику, провалился, дёргаясь в трясине, протянул руки:
- Замолчи, сволочь!!
- Толик, ты чего испугался? Что про Лизку узнают? Так они знают! - и волшебник захохотал.
Толик замер, оглянулся на Николаича. Тот стоял молча и не смотрел на него, не спешил вытаскивать из трясины. А Бобров, вытирая рукавом пот с лица, сказал:
- Про Лизку-то? И директора? Так все знают. Давно уже. Он у неё кровь пьёт.
***
Соня, балансируя свободной рукой, закрепила кошачий череп на вершине вбитого в землю высокого шеста и посмотрела вниз. Лестница под ней ходила ходуном.
- Марина, держи нормально!
Марина, которой поручено было придерживать лестницу, вздрогнула и вцепилась в перекладины двумя руками, виновато улыбнулась.
- Опять мечтаешь, - печально сказала Соня, спускаясь. Хоть и младше Марины, она была старостой класса и держалась строго. Соня была очень серьёзной девочкой. Вернее - колдуньей.
Марина смутилась и, оправдываясь, сказала:
- Нет, я почувствовала присутствие...
- Да? - Соня посмотрела по сторонам. - Я ничего не чувствую.
- Ты с артефактами работала, уровень Магии у тебя сейчас низкий.
- Да, они Силу вытягивают... И кого чуешь?
Марина встала на четвереньки и стала нюхать воздух. Нос у неё вытянулся, черты лица заострились. Соня, чтобы не сбивать запах, отошла на несколько шагов.
- И кем ты себя представляешь? Кошка или волчица? - с интересом спросила Соня.
- Отстань, не мешай... Я мышка, серенькая...
Соня засмеялась.
- Маринка, тебе пятнадцать лет уже, мышками девочки из младшей группы прикидываются!
- Плевать, мне в мышку лучше всего получается трансформироваться, а чуют мыши не хуже волков.
Соня покачала головой и стала брезгливо вытаскивать из мешка амулеты - черепа мелких животных, сушеные мухоморы, мотки паутины... Пахло от этого хозяйства соответствующе, и Соня морщилась.
- Ну, вот. - Марина встала и отряхнула колени. - Идут. Трое. Два мальчика и взрослый.
- Хорошо, - обрадовалась Соня. - Мальчики это очень хорошо.
- Я тоже думаю, что мальчики это хорошо, - очень серьёзно сказала Марина. - Мальчики это просто здорово, - она закатила глаза и качнула бёдрами.
- Дура ты, Маринка, - рассердилась Соня. - Нам парней не хватает с артефактами работать. Вот этот череп кошачий! Его на полную мощность можно включить, если только крыльями летучий мыши обвесить. И сделать это должен непременно колдун. Заметь - не колдунья, а именно колдун. Иначе сигнализация работать будет в пол силы.
- А я чё? Я ни чё. Я и говорю - работать некому, одни девчонки, - засмеялась Марина и тихо добавила: - Вот будет тебе пятнадцать, а не двенадцать, по другому запоёшь...
- А если сигнализация будет плохо работать, - дальше лекторским тоном продолжала Соня, - мы так и будем в дежурствах на кордонах торчать. Тебе нравится? Вот скажи - тебе нравится здесь на болоте тину нюхать?
- Кишки сушёные мне особенно нравится по жердям развешивать! - тоже рассердилась Марина. - Что ты въедливая такая? Пошутить нельзя?
Марина ещё раз отряхнула джинсы и тоже принялась разбирать амулеты. А Соня вдруг дёрнулась, как от удара.
- Ой.
- Ты что? Соня, что с тобой? Ты бледная...
- Как же ты нюхала, дрянь, что волшебника не почуяла? - Соня говорила шёпотом. Она прижала ладони к вискам и присела на корточки.
- Где? - Марина опять опустилась на четвереньки. - Не чую... - жалобно сказала она.
- Волчицей нюхай, - зло прошептала Соня.
Марина зажмурилась, прогнулась в пояснице и оскалилась.
- Чую. Волшебник. Матёрый. Кружит вокруг этих... гостей. С пути их сбивает, но Магию не использует. - Марина говорила тихо и часто, задыхаясь как после долгого бега.
***
Максиму нравилось, что по делам службы ему часто приходилось бывать в игровой Зоне. В Зоне Игры, как предпочитали говорить местные обитатели. Он с удовольствием ходил со сталкерами за хабаром или отстреливал на охоте мутантов. У него было много приятелей среди орков, а одна эльфийка всегда ждала его в гости. И дело даже не в том, что само существование места, в котором реализовались любимые с детства компьютерные игры, было настоящим чудом. К чудесам за последние двадцать лет уже худо-бедно привыкли. Просто здешний народ плевать хотел на ограничение проявления эмоций, действующие на большой земле. Они радовались и горевали, плакали и смеялись, тосковали и грустили... они даже влюблялись и ненавидели. Вот и сейчас сталкеры от всей души веселились - затеяли с орками рукопашную.
Орки, которых обычно отстреливали ещё на подходе к Бару, тоже были очень довольны и лихо крушили противника боевыми топорами. Сталкерам, одолжившим для такого дела длинные мечи у эльфов, приходилось туго. Если вначале схватки было восемь сталкеров против четверых орков, то теперь трое из восьми в пробитых брониках валялись на земле и над каждым в воздухе светилась надпись: «Игра окончена».
- Вали читеров! - ревел Чакра, в реале худосочный парнишка Вовка Чакрыкин, а в игре - грозный орк, ходячая гора мускулатуры. Топор он держал в левой руке и почти не пускал его в дело, зато в правой у него была толстенная цепь, которой он хлестал направо и налево.
- Русские не сдаются, - крикнул Слава Гискинд, по кличке Гися, сделал глубокий выпад и, запутавшись мечом в вовкиной цепухе, получил обухом топора по шлему «Сфера». Шлем был хороший, но Гися сел на попу и больше не вставал.
Максим в драку не лез. У него не было своего аккаунта в Игре, его назначили рефери. Он должен был пристрелить любого, кто воспользуется огнестрельным оружием. Под «любым» само собой подразумевались сталкеры.
Тем временем орки сразу в два топора уложили ещё одного бойца. Дальше продолжать не было смысла, началось бы избиение, а не честные разборки. Жалея сталкеров, Максим дал в воздух короткую очередь из калаша, давая сигнал к окончанию схватки.
- Не, ну я так не играю, - возмутился Чакра. - На самом интересном месте!
Хотя в целом он был доволен, зазнавшиеся приверженцы огнестрельного оружия, как и следовало ожидать, были наказаны. Орки ржали глядя, как перезагрузив игру, оживают поверженные сталкеры. Они печально разглядывали пробоины в бронекостюмах и вообще вид имели сильно мятый.
- И что я теперь эльфам скажу? - ныл Гися, поднимая обломок меча. - Обещал в целости и сохранности...
- Ладно, - сказал стр@nN1k, сталкерский бригадир, - пошли в Бар, с нас поляна.
Орки задумались. С одной стороны, Бар - это территория сталкеров, орков к нему подпускали не ближе расстояния прямой наводки АКМ. И гульнуть там, на базе вечного противника, значило закрепить успех. Вот только свои же потом скажут, дескать «вы со сталкерами в Баре рассиживали». Победила гордость.
- У вас в Баре одни малолетки, пошли к нам в Берлогу! Там и проставитесь.
- Малолетки, говоришь? - сквозь зубы спросил стр@nN1k. Из всей компании он один был несовершеннолетний.
- А пойдёмте к эльфам в «Тополёк»? - быстро предложил Максим. - Заодно и за сломанный меч рассчитаетесь.
И тогда не спеша, обходя аномалии, зубоскаля по поводу ожидавших сталкеров убытков, они пошли в сторону эльфийской локации. А у Максима зазвонил телефон.
- Говори, борода, - сказал он в трубку.
- Я подумал, - сказал колдун. - Я сделаю, как планировали. Но в дальнейшем отказываюсь выполнять задания, если они подвергают опасности детей. Я решил. Можешь передать, что я вышел из подчинения.
- Ты не горячись, - осторожно сказал Максим. - Начнём с того, что передавать о твоём демарше мне некому. Я же рассказывал - распоряжения я получаю из анонимного источника.
- Да, и мне сразу это не понравилось. Такая степень конспирации свойственна организациям скорее террористическим, чем гуманистическим.
- Не остри. Я думаю, нам надо встретиться и всё обсудить. Ты сейчас где?
- Рыбу ловлю, - ответил колдун и оборвал связь.
***
Толику было смешно, что Марина и Соня упорно называли эту небольшую вытоптанную поляну кордоном. Он знал: кордон - это как блок-пост. А блок-пост - это бетонные плиты, колючая проволока, автоматчики в накидках и по ним обязательно из засады стреляет снайпер. А тут выбрали среди болота место посуше, понавтыкали палок с черепушками и нате вам - «кордон»! Но вот почему-то волшебник так на полянку и не зашёл, остался на тропе стоять. Так ведь первое, что сказала меньшая из девочек, Соня кажется, когда они приблизились: «Сотрудникам Министерства счастья вход на кордон запрещён!» А пока они с Бобровым снимали кеды и выжимали носки, она и Николаичу заявила:
- Вам большое спасибо, что проводили ребят, одни бы они, скорее всего, не дошли - одиночек обычно волшебники перехватывают. Вы можете здесь отдохнуть, но мальчики дальше пойдут с нами.
- А как же я? - тупо спросил физрук.
- Ну, - пожала плечами Соня, - вы назад возвращайтесь.
- В болото? - уточнил Николаич.
- Что вы глупости говорите! - возмутилась Соня. - Домой, конечно.
- Ага. Домой, значит. - Николаич внимательно смотрел на Соню, а та сразу отвернулась и стала внимательно смотреть по сторонам. На дежурстве она делом занята, некогда ей бестолковым визитёрам элементарные вещи объяснять.
Николаич глянул на волшебника. Тот высморкался, лениво уронил в болото платок и закивал:
- Пойдём. Ты своё дело сделал, молодец. Теперь я тебя провожать буду. Вот веришь, самому не хочется, но работа такая.
Марина между тем не отходила от мальчишек. Она посоветовала повесить носки и кеды на свободные от черепов жерди, пускай просохнут, выяснила, что Толику тринадцать лет, а Костику четырнадцать, а про себя заявила, что у девушек о возрасте спрашивать не прилично.
Подошёл Николаич:
- Ладно, парни, давайте прощаться, раз такое дело, - он коротко пожал им мокрые ладошки и крикнул волшебнику: - Ты меня уже заждался!
Окунь смотрел, как скорым шагом Николаич пересекает поляну и опять, как в тот раз, когда ему Бобров пытался деньги всучить, понимал - не правильно! Не должно так быть. Он посмотрел на Соню. У Сони глаза были грустные-грустные. Он посмотрел на Марину. Марина, хихикая, трогала пальчиком бицепс Костяна. Костян стоял в позе бодибилдера.
- Марина, а почему взрослые, которые детей в школу колдунов отводят, назад не возвращаются?
- Ну, их же волшебники уводят, - отмахнулась Марина и приготовилась потрогать у Боброва кубики на прессе.
- Николаич, стой! - закричал Окунь. - Стой, Николаич!!
***
- По телевизору только новости и классическую музыку, - постукивая пухлыми пальцами по столешнице говорил министр счастья. - Праздники все эти весёлые - Новый год там, и этот... ну, ты знаешь. Не запрещать, нет, а проводить коллективно. Пусть приглядывают друг за другом. Религиозные празднования поощрять! На них не забалуют. Вообще религиозное воспитание поощрять и вводить повсеместно. Чтобы серьёзное отношение формировалось. Построже надо!
Министр пропаганды смотрел на своего собеседника и не мог понять - а не издевается ли он над ним? Министра счастья он знал сто лет и помнил его молодым талантливым учёным, выпивохой и любителем похабных анекдотов. Вот только напоминать об этом сейчас, разумеется, не стоило. Мало ли, что было сто лет назад? А сегодня перед ним сидел крупный функционер, второе лицо в государстве. Точнее это он, министр пропаганды, сидел перед своим когда-то приятелем. В его кабинете. Куда его вызвали, как подчинённого. А что поделать - не он в любимчиках у Президента.
- В целом ты понял линию, я полагаю. И не смотри на меня так. Думаешь, я мохом оброс или из ума выжил?
- Да я ничего такого... - начал пропагандист, но был остановлен величественным жестом. Хозяин кабинета, казалось бы, просто приподнял ладонь над столом, а хотелось сказать - вознёс длань. Но продолжил тоном уже менее официальным:
- Ты пойми - сейчас момент очень напряжённый. Знаешь, что умники из Отдела прогнозирования давно работали над тем, чтобы научиться определять Умения ещё до того, как они проявятся?
Отдел долгосрочного и оперативного прогнозирования был самым засекреченным в департаменте, и министру пропаганды не положено было знать ни о его планах, ни, тем более, о результатах работы. Он и не знал и никогда не интересовался. Поэтому на вопрос просто не отреагировал. Ни кивнул, ни плечами не пожал. И отказываться тоже не стал. Считают, что ему должно быть известно о секретных разработках - ну и пусть. Потом обдумаем, отчего такие мысли у начальства. Его собеседник продолжал, как ни в чём, ни бывало:
- Так ведь научились! И такого сразу наопределяли, что вот думаю, а не разогнать ли их шарагу?
Он встал, одёрнул костюм и тут же смял борта, засунув руки в карманы брюк. Прошёлся по кабинету.
- По этому делу сейчас друг твой работает - инспектор. Вернее, засыпал он это дело, я ему фитиль ещё вставлю, но когда приедет, ты с ним переговори, чтобы быть в курсе. Пока уясни главное - в ближайшее время не должно быть никаких эксцессов! Не забывай, для чего мы создавали Организацию.
Услышав про Организацию, министр пропаганды покрылся холодным потом и перестал дышать. Закаменев, он глядел прямо перед собой, боясь пошевелиться.
- Ну, в целом ты осознал, ступай работай, - услышал он как будто издалека, встал, пожал протянутую руку и на ватных ногах вышел из кабинета.
Дышать министр пропаганды начал уже в приемной. Подышал, разглядывая секретаршу, серьёзную даму среднего возраста, и пошёл работать. Ему сегодня ещё предстояло, как и каждый день, объехать резиденции Президента, Премьера и Спикера. Они очень ценили его за умение - Баюн. От сладких грёз они просыпались только к его приезду. И снова засыпали. И так каждый вечер.
***
Снова шёл дождь, и снова вода хлюпала в кедах.
- Это беспрецедентно! - в который раз повторила Соня. Она очень сердилась. - Вы хоть знаете, что такое «прецедент»?
Они шли по узкой тропе, которая незаметно из болотной превращалась в горную. Но настоящих гор ещё не было видно, вокруг тянулись унылые холмы. Впереди шагали девочки, за ними Толик с Костяном, а сзади, как ни в чём не бывало, Николаич с волшебником. Кажется, даже о чём-то беседовали.
- Это значит, раньше так никогда не было, - неожиданно выступил Бобров. Толик даже споткнулся и глянул удивлённо на Костяна. - Отчим у меня тоже - ремнём лупцует и приговаривает: «Это беспрецедентно - каждый день двойка!», - пробурчал Бобров. - Но это ещё до того как я ему зуб выбил. А так-то он режиссёр - кино снимает.