Мужчина передал арбалет одному из своих товарищей и расстегнул пояс телабы.
– Это мы посмотрим. Гутрим, если пёс хоть шелохнётся, убей его.
– Он побольше всех собак, каких я видел, – заметил Гутрим.
– Стрела-то отравлена, забыл? Ядом чёрной осы.
– Может, просто убить его сейчас же?
Его спутник подумал и кивнул:
– Валяй.
Лязгнул арбалет.
Правая рука Серожаба перехватила стрелу в воздухе, затем демон осмотрел её и слизнул языком яд с острия.
– Побери меня Семеро!.. – ошеломлённо прошептал Гутрим.
– Слушай, – сказала Скиллара Серожабу, – не устраивай тут сцен. Всё в порядке…
– Он не согласен, – ломким от страха голосом сообщила Фелисин.
– Так переубеди его.
У меня всё получится. Как раньше. Не важно, это ведь просто мужчины.
– Не могу, Скиллара.
Гутрим перезаряжал арбалет, а первый мужчина и тот, что не был занят лошадьми, обнажили скимитары.
С ужасной скоростью Серожаб рванулся вперёд, а затем прыгнул вверх, широко распахнув пасть. Которая одним махом охватила голову Гутрима. Нижняя челюсть демона выскочила из сустава, и голова человека полностью скрылась из виду. Вес и сила прыжка Серожаба повалили его. Послышался жуткий хруст, тело Гутрима забилось в конвульсиях, разбрызгивая естественные выделения, а затем обмякло.
Челюсти Серожаба сомкнулись с треском и скрежетом, затем демон отступил, оставив на земле обезглавленный труп.
Остальные трое потрясённо смотрели на эту сцену. Теперь они принялись действовать. Первый закричал – придушенно, с ужасом – и рванулся вперёд, замахиваясь скимитаром.
Выплюнув изломанную, кровавую массу волос и костей, Серожаб прыгнул ему навстречу. Одной ладонью перехватил руку с саблей, вывернул её так, что локоть хрустнул, плоть разорвалась и хлынула кровь. Другая ладонь сомкнулась на горле человека, сжалась, ломая хрящи. Вопль нападавшего так и не вырвался из лёгких. Глаза выкатились из орбит, лицо посерело, язык вывалился изо рта, точно невиданное животное, что пытается вырваться на волю, и человек рухнул под ноги демону. Удерживая третьей ладонью другую руку, Серожаб использовал четвёртую, чтобы почесать спину.
Мужчина с саблей ринулся к своему товарищу, который уже пытался забраться в седло.
Серожаб снова прыгнул. Кулак демона с хрустом врезался в затылок бегущего, проламывая череп внутрь. Тот растянулся на земле, сабля закувыркалась в воздухе. Последнего Серожаб настиг, когда тот уже вставил одну ногу в стремя.
Лошадь с визгом отшатнулась, а Серожаб стащил человека на землю, а затем укусил его за лицо.
В следующий миг вся голова скрылась в пасти демона. Снова послышался скрежет и хруст, снова судороги и агония. Затем – милосердная смерть.
Демон выплюнул раздробленный череп, который болтался в мешке из кожи, бывшем прежде головой. Он упал так, что Скиллара взглянула в мёртвое лицо – ни плоти, ни глаз, только кожа сморщенная и синюшная. Она ещё миг смотрела на голову, а затем усилием воли заставила себя отвернуться.
И увидела Фелисин, которая отступила так далеко, как только смогла, прижалась спиной к скале, поджала колени и закрыла ладонями глаза.
– Уже всё, – сказала Скиллара. – Фелисин, всё кончилось.
Девушка опустила руки, на лице её застыло выражение ужаса и отвращения.
Серожаб поволок тела куда-то за груду валунов, причём быстро. Не обращая внимания на демона, Скиллара подошла к Фелисин и присела рядом.
– Будь по-моему, всё было бы проще, – сказала она. – По крайней мере, не так грязно.
Фелисин смотрела на неё широко распахнутыми глазами:
– Он высосал им мозги.
– Я заметила.
– Он сказал: «Вкуснотища».
– Он демон, Фелисин. Не пёс, не домашний зверёк. Демон.
– Да, – еле слышно прошептала девушка.
– И теперь мы знаем, на что он способен.
Фелисин только кивнула.
– Поэтому, – тихонько проговорила Скиллара, – не стоит с ним слишком сближаться.
Она поднялась и увидела, как с холма спускаются Резчик и Геборик.
– Триумф и гордость! У нас есть лошади!
Резчик замедлил шаг:
– Мы слышали крик…
– Лошади, – проговорил Геборик, подходя к перепуганным животным. – Вот это удача.
– Невинным тоном: Крик? Нет, друг Резчик. Это просто Серожаб… пускал ветры.
– Ну да, конечно. А лошади просто сами собой сюда забрели?
– Уверенно: Да! Удивительное дело!
Резчик наклонился, чтобы рассмотреть странные потёки в пыли. Рядом виднелись отпечатки ладоней Серожаба, который явно пытался замаскировать следы.
– Это кровь…
– Потрясение, смятение… сожаление.
– Сожалеешь? О том, что здесь произошло, или о том, что тебя вывели на чистую воду?
– Лукаво: Ну, разумеется, о первом, друг Резчик.
Скривившись, Резчик перевёл взгляд на Скиллару и Фелисин, присмотрелся к выражениям их лиц.
– Думаю, – медленно произнёс юноша, – мне стоит радоваться, что я не был здесь и не видел того, что вы обе видели.
– Да, – ответила Скиллара. – Радуйся.
– Лучше держись на некотором расстоянии от животных, Серожаб, – окликнул демона Геборик. – Они и меня недолюбливают, а тебя – просто ненавидят.
– Самоуверенно: Они ещё просто со мной толком не познакомились.
– Я бы такое даже крысе не дала, – презрительно бросила Улыбка, ковыряясь в кусочках мяса в оловянной миске, которую держала на коленях. – Смотрите, даже мухи на него не садятся!
– Они не от еды улетают, – заметил Корик, – а от тебя.
Она насмешливо ухмыльнулась:
– Это называется «уважение». Знаю-знаю, для тебя это слово иностранное. Сэтийцы – это просто неудачная версия виканцев. Все это знают. А ты – неудачная версия сэтийца. – Она подняла миску и толкнула по песку в сторону Корика. – На! Засунь в свои полукровские уши да сбереги на будущее.
– Она такая милая после целого дня в седле, – с широкой белозубой улыбкой сообщил Корик Битуму.
– Будешь дальше её подначивать, – сказал капрал, – сам же потом пожалеешь.
Он тоже разглядывал содержимое своей миски, и обычно невозмутимое выражение сменилось на его лице лёгкой гримасой омерзения.
– Конина, точно вам говорю.
– Конское кладбище раскопали, – предположила Улыбка, вытягивая ноги. – Убить готова за жирную рыбину, запечённую в глине на углях, где-нибудь на берегу моря. Жёлтую от пряностей, завёрнутую в водоросли. И кувшин мескерского, и ещё достойного паренька из деревни. Крепкого такого фермера…
– Худова песня, хватит! – взревел Корик. Он наклонился и сплюнул в огонь. – Ты одну только историю знаешь – как подмяла какого-то свинопаса с пушком на щеках. Проклятье! Улыбка, мы её уже тысячу раз слышали. Как ты по ночам убегала из отцовского поместья, чтоб ладони да колени перепачкать на берегу. Где это было, напомни? Ах да, запамятовал, в воображении маленькой девочки…
Нож вонзился в правую икру Корика. Тот взвыл, отпрянул, а затем схватился за ногу.
Солдаты из соседних взводов начали оборачиваться, щурясь в затопившей весь лагерь пыли. Любопытство их, впрочем, оказалось недолговечным.
Корик разразился потоком грязных ругательств, пытаясь обеими руками остановить кровь, и Флакон поднялся со своего места:
– Видишь, чем всё заканчивается, когда взрослые нас оставляют поиграть самих? Не дёргайся, Корик, – добавил он, подойдя ближе, – я тебя подлатаю… много времени не займёт…
– Поторопись, – проревел в ответ сэтиец-полукровка, – чтобы я быстрей смог горло перерезать этой сучке.
Флакон оглянулся через плечо на женщину, затем наклонился поближе к Корику:
– Полегче. Она малость побледнела. Не попала, значит…
– Так куда ж она на самом деле целилась?!
Капрал Битум поднялся на ноги и сказал, качая головой.
– Смычок будет тобой недоволен, Улыбка.
– Он ногой дёрнул…
– А ты в него метнула нож.
– Он меня обозвал «маленькой девочкой». Спровоцировал.
– Не важно, как это всё началось. Попробуй извиниться: может, Корику того и хватит…
– Ещё чего, – буркнул Корик. – Скорей Худ уляжется в собственную могилу.
– Флакон, ты кровь остановил?
– Почти, капрал.
Флакон бросил нож в сторону Улыбки. Мокрый клинок упал к её ногам.
– Вот спасибо, Флакон, – возмутился Корик. – Теперь она может ещё разок попробовать.
Нож вонзился в землю между сапогами полукровки.
Все взгляды впились в Улыбку.
Флакон облизал губы. Лезвие пролетело слишком близко от его левой руки.
– Я туда целилась, – сообщила Улыбка.
– Ну, что я тебе говорил? – до странности высоким голосом спросил Корик.
Флакон глубоко вздохнул, чтобы замедлить отчаянное сердцебиение. Битум подошёл и выдернул нож из земли.
– Думаю, пока пусть побудет у меня.
– Плевать, – бросила Улыбка. – У меня других полно.
– И ты их из ножен доставать не будешь.
– Так точно, капрал. Пока меня никто не провоцирует.
– Она чокнутая! – пробормотал Корик.
– Она не чокнутая, – возразил Флакон. – Просто скучает по…
– Какому-то юному фермеру из деревни, – ухмыляясь, закончил Корик.
– Двоюродный братец её, небось, – добавил Флакон, правда так тихо, чтобы расслышал только Корик.
Тот расхохотался.
Ну, вот и всё. Флакон вздохнул. Ещё один опасный миг на бесконечном марше миновал, и пролилось лишь чуть-чуть крови. Четырнадцатая армия устала. Извелась. Сама себе опостылела. Её лишили возможности принести возмездие Ша'ик и убийцам, насильникам и головорезам, что следовали за ней, а теперь гнали в медленную погоню за последними остатками армии бунтовщиков по разрушенным, пыльным дорогам, по безводным, иссушенным землям, через пыльные бури и вихри. Четырнадцатая ждала развязки. Она жаждала крови, но до сих пор кровь лилась по большей части её же собственная, ссоры перерастали в открытую вражду, и дела шли всё хуже.
Кулаки делали всё, что могли, чтобы поддерживать дисциплину, но они были так же измотаны, как и остальные. Хуже того, среди капитанов рот было очень мало офицеров, достойных своего звания.
А у нас и вовсе капитана нет с тех пор, как Кенеба повысили. Ходили слухе о новых рекрутах и офицерах, которые, дескать, высадились в Лато-Ревае, а теперь топали где-то позади, пытаясь нагнать армию, но слуху этому было уже десять дней. Даже улитки догнали бы их за это время.
В последние два дня вестовые то и дело сказали туда-сюда по дороге, убираясь с пути колонны, а затем вновь возвращаясь на тракт. Дуджек Однорукий и адъюнкт вели оживлённую беседу, это было ясно. Неясно только, о чём они говорили. Флакон подумывал, не подслушать ли, что делается в шатре командования, как он уже не раз делал на пути от Арэна до Рараку, но его нервировало присутствие Быстрого Бена. Высший маг. Если Бен перевернёт камень и найдёт под ним Флакона, тому сам Худ не позавидует.
Треклятые бунтовщики могут бежать хоть вечно, да так, наверное, и сделают, если у их командира есть капля мозгов. Он мог в любой момент дать последний бой. Героический и возвышенный в своей бессмысленности. Но похоже, для этого он был слишком умён. И бунтовщики бежали – на запад, строго на запад, в пустоши.
Флакон вернулся на своё место, набрал пригоршню песка, чтобы стереть кровь Корика с ладоней и пальцев. Мы друг другу просто нервы мотает. Вот и всё. Его бабушка знала бы, что делать в такой ситуации, но она давно умерла, а дух её был привязан к старой ферме на окраинах Джакаты, в тысяче лиг отсюда. Она как живая вставала перед его внутренним взором: вот она качает головой, щурясь на свой привычный манер, точно безумный гений. Она была мудра, знала пути смертных, прозревала всякую слабость, всякий недостаток, читала неосознанные жесты и мимолётные гримасы, как открытую книгу, рассекала запутанную плоть, чтобы открыть голые кости истины. Ничего от неё нельзя было скрыть.
Но поговорить с ней Флакон не мог.
Однако есть ведь другая женщина… верно? Несмотря на жару, Флакон поёжился. Она по-прежнему являлась ему во снах, эта ведьма Эрес'аль. По-прежнему показывала ему древние ручные рубила, разбросанные по этой земле, точно листва мирового древа, развеянная ветрами бессчётных веков. Он знал, например, что в полусотне шагов от дороги к югу раскинулась долина, в которой полным-полно этих треклятых штуковин. Рукой подать, лежат, ждут его.
Я их вижу, но пока не понимаю, чем они важны. Вот в чём проблема. Я для этого не гожусь.
Маг приметил движение у своих сапог и увидел, как мимо ползёт раздувшаяся от яиц цикада. Флакон наклонился и поднял её, ухватив за сложенные крылышки. Другую руку он запустил в мешок и выудил чёрную деревянную коробочку, в крышке и стенках которой были проделаны крошечные отверстия. Он отодвинул задвижку и откинул крышку.
Счастливый Союз, их скорпион-победитель. От внезапного потока света он попятился к угол и угрожающе поднял хвост.
Флакон бросил цикаду в коробочку.
Скорпион уже понял, чего ждать, поэтому метнулся вперёд и в следующий миг принялся уплетать ещё живое насекомое.
– Легко тебе, да? – тихонько прошептал Флакон.
Что-то упало на песок рядом с магом – плод карибрала, округлый и зеленовато-жёлтый. Флакон поднял глаза и увидел стоявшего рядом Спрута.
В руках сапёр держал пригоршню фруктов.
– Угощайся, – сказал он.
Поморщившись, Флакон закрыл крышку над Счастливым Союзом.
– Спасибо. Где ты их раздобыл?
– Прогулялся, – ответил Спрут и кивнул на юг. – Там долина. И полно карибраловых лоз.
Старый солдат принялся бросать плоды остальным членам взвода.
Долина.
– И ручных рубил тоже полно?
Спрут прищурился:
– Не приметил. Что это у тебя на руках? Подсохшая кровь?
– Моя, – прорычал Корик, который уже вгрызся в свой плод.
Сапёр остановился, оглядел неровное кольцо солдат вокруг, наконец перевёл взгляд на капрала Битума, который только пожал плечами. Этого, видимо, хватило, потому что Спрут бросил последний круглый карибрал Улыбке.
Которая поймала его на клинок ножа.
Остальные, включая Спрута, смотрели, как она точными движениями разрезает кожуру.
Сапёр вздохнул:
– Пойду-ка я найду нашего сержанта.
– Хорошая мысль, – одобрил Флакон.
– Ты бы выпускал Союз иногда погулять, – заметил Спрут. – Ножки размять. Мазок и Может нашли себе нового скорпиона – никогда таких не видел. И требуют реванша.
– Скорпионы не могут «размять» ножки, – возразил Флакон.
– Это я фигурально.
– А-а.
– Ладно, – буркнул Спрут и пошёл прочь.
Улыбка умудрилась снять всю кожуру с плода одним цельным куском, который навесом бросила в сторону Корика. Тот смотрел себе под ноги и подпрыгнул на месте, заметив краем глаза движение.
Девушка фыркнула:
– Это тебе. Можешь добавить в свою коллекцию амулетов.
Сэтиец-полукровка отложил карибрал и медленно поднялся, затем поморщился и бросил на Флакона гневный взгляд:
– Я думал, ты её исцелил!
– Верно думал. Но ныть всё равно будет.
– «Ныть»? Да я еле стою.
– Потом полегчает.
– Она ведь побежит, – заметил Битум. – Забавно будет смотреть, как ты за ней ковыляешь, Корик.
Здоровяк сдался.
– Я человек терпеливый, – заявил он, усаживаясь обратно.
– О-о-о, – протянула Улыбка, – я вся уже взопрела от нетерпения.
Флакон поднялся на ноги.
– Пойду прогуляюсь, – сообщил он. – Не убивайте никого, пока не вернусь.
– Как раз, – заметил Битум, – если кого-то убьют, от твоего целительства будет мало толку.
– Я не про целительство. Посмотреть же хочется.
Они выехали на север, чтобы скрыться из виду разбившей лагерь армии, перевалили невысокую гряду холмов и очутились на плоской, пыльной равнине. В двух сотнях шагов вдали виднелся низкий бугорок, украшенный тремя гульдиндхами. Оказавшись в тени широких, плотных листьев, они принялись распаковывать припасы, в том числе – кувшин алчбинского эля, который неизвестно как сумел раздобыть Скрипач, – а затем уселись ждать прибытия Высшего мага.