– Тихо!
– Но я ничего не говорил, Господи! Так, лучше сейчас отвести глаза и хорошенько это обдумать. Я молчал. «Тихо». Может, это он общее замечание сделал? Наверное, так и было. Теперь ответный взгляд – почтительный – и сказать вслух: Истинно так, Господи. Тихо. Вот так. Как он отреагирует? Удар его хватил, что ли? Как в таких тенях разобрать? Вот если бы я сидел на троне…
– Искарал Прыщ!
– Да, Господи?
– Я принял решение.
– Да, Господи? Ну, если уж решил, так почему же прямо-то не сказать?
– Я решил, Искарал Прыщ…
– Ну вот! Опять! Да, Господи?
– Что ты… – Престол Тени замолк и провёл рукой по глазам. – Ох-хо-хо… – добавил он полушёпотом, затем сел ровнее. – Я решил, что ты сгодишься.
– Господи? Глаза отвести! Этот бог с ума сошёл. Я служу безумному богу! Какое выражение тут лучше подойдёт?
– Вон! Убирайся отсюда!
Искарал Прыщ поклонился:
– Конечно, Господи! Незамедлительно!
Затем он замер в ожидании. Оглянулся, бросил умоляющий взгляд на Котильона.
– Меня же призвали! Я не могу уйти, пока этот мутный кретин на троне меня не отпустит! Котильон понимает – что это в его холодных, ужасных глазах? Веселье? Так почему же он ничего не говорит? Почему не напомнит этому полоумному рохле на троне…
Амманас зарычал, и Высший жрец Тени Искарал Прыщ исчез.
Некоторое время Престол Тени сидел неподвижно, затем медленно повернул голову, чтобы взглянуть на Котильона.
– На что это ты так смотришь? – резко спросил бог.
– Почти ни на что, – ответил Котильон. – Ты в последнее время стал довольно… бесплотным.
– Мне так больше нравится.
Оба некоторое время молча смотрели друг на друга.
– Ладно, ладно, я немного перенапрягся! – Вопль раскатился эхом, затем бог успокоился. – Думаешь, он поспеет вовремя?
– Нет.
– А если поспеет, думаешь, его будет достаточно?
– Нет.
– Тебя-то кто спрашивал?!
Котильон смотрел, как Амманас извивается и ёрзает на троне. Затем Владыка Тени замер и медленно воздел горе тонкий палец.
– У меня есть идея.
– Оставлю тебя её обдумывать, – проговорил Котильон, оттолкнувшись от стены. – Пойду прогуляюсь.
Престол Тени не ответил.
Оглянувшись, Котильон заметил, что тот пропал.
– О да, – пробормотал он, – вот это хорошая идея.
Выйдя из Цитадели Тени, он задержался, чтобы рассмотреть ландшафт, раскинувшийся перед ним. Пейзаж здесь имел привычку меняться в мгновение ока, но только когда никто не смотрел, что казалось покровителю убийц истинной милостью. Гряда поросших лесом холмов справа, балки и овраги впереди и призрачное озеро слева, по которому плыли полдюжины кораблей под серыми парусами. Демоны-артораллахи, похоже, пошли в набег на прибрежные деревни апторов. Редко окрестности озера появлялись так близко к цитадели, и Котильона это слегка обеспокоило. Демоны этого мира, видимо, лишь выжидали. Они почти не обращали внимания на Престола Тени и жили, в целом, так, как сами того желали. А это обычно подразумевало свары, молниеносные нападения на соседей и грабёж.
Амманас вполне мог бы повелевать ими, если бы захотел. Однако почти никогда этого не делал, вероятно, чтобы не испытывать пределы их верности. Или, может, бог был слишком занят другими делами. Своими планами и интригами.
Дела обстояли неважно. Перенапрягся, Амманас? Я не удивлён. Котильон мог бы посочувствовать – и почти ему посочувствовал. Прежде чем напомнил себе, что Амманас почти все опасности навлёк на себя сам. И на меня, если уж на то пошло, – тоже.
Тропы впереди лежали узкие, извилистые и неверные. Каждый шаг потребует предельной осторожности.
Да будет так. В конце концов, мы ведь уже делали это. И преуспели. В этот раз, конечно, на кон было поставлено куда больше. Быть может, слишком многое.
Котильон зашагал к изрытой равнине впереди. Через две тысячи шагов перед ним открылась тропа, уводящая в балку. Тени плясали меж грубых каменных стен. Не желали расступаться, извивались, точно водоросли на мелководье, опутывали его ноги.
Столь многое в этом мире утратило своё законное… место. Сутолока возникла в закутках, где собирались тени. Призрачные крики донеслись до его ушей, словно издали, голос множества утопающих. На лбу Котильона выступили капельки пота, и бог ускорил шаг, пока не миновал эту воронку.
Тропа взбиралась всё выше и вывела наконец на широкое плато. Когда покровитель убийц выбрался из балки, пристально глядя на далёкий круг стоячих камней, он почувствовал рядом чьё-то присутствие. Обернулся, чтобы увидеть, как вышагивает рядом с ним высокое скелетоподобное создание, облачённое в лохмотья. Не так близко, чтобы протянуть руку и дотронуться, но всё равно ближе, чем предпочёл бы сам Котильон.
– Идущий по Граням. Давно я тебя не видел.
– Не могу сказать о тебе того же, Котильон. Я иду по…
– Да, я знаю, – перебил Котильон, – ты идёшь по путям незримым.
– Для тебя. Но Псы не разделяют этого твоего недостатка.
Котильон нахмурился, глядя на странное создание, затем оглянулся и увидел в тридцати шагах позади Барена. Пёс опустил массивную голову к земле, глаза его мерцали багрово-алым.
– Он тебя выслеживает.
– Их это развлекает, я полагаю, – проговорил Идущий по Граням.
Некоторое время они шли молча, затем Котильон вздохнул:
– Ты искал меня? Чего ты хочешь?
– От тебя? Ничего. Но я вижу, куда ты направляешься, и желаю стать свидетелем.
– Свидетелем чего?
– Вашего разговора.
Котильон нахмурился:
– А если я бы предпочёл, чтобы ты ничего не слышал?
Вечная усмешка черепа на миг стала будто шире.
– В Тени невозможно спрятаться, Узурпатор.
«Узурпатор». Я бы давно убил этого ублюдка, если б он не был уже мёртв. Давно.
– Я тебе не враг, – проговорил Идущий по Граням, будто угадав мысли Котильона. – Пока не враг.
– У нас и так более чем достаточно врагов, – продолжил Котильон. – И поэтому новых мы себе не желаем. К сожалению, поскольку мы не знаем ни твоих целей, ни побуждений, мы не можем и предвидеть, что оскорбит тебя. Посему – в интересах мира между нами – просвети меня.
– Этого я не могу сделать.
– Не можешь или не хочешь?
– Это твоя слабость, Котильон, а не моя. Твоя – и Престола Тени.
– Просто отличный ответ.
Идущий по Граням, казалось, обдумал саркастическое замечание Котильона, затем кивнул:
– Верно.
Давным-давно.…
Они приблизились к стоячим камням. Ни одной перекладины в круге не осталось, лишь обломки усыпали склоны, словно давний взрыв в центре кольца разметал массивные глыбы – даже те валуны, что по-прежнему стояли, были наклонены наружу, будто лепестки цветка.
– Не самое приятное место, – заметил Идущий по Граням, когда они повернули направо, чтобы войти через главный вход – по аллее, ограждённой низкими, полусгнившими деревьями. Все стволы были перевёрнуты и тянули к небу остатки узловатых корней.
Котильон пожал плечами:
– Почти такое же приятное, как и всякое другое в этом мире.
– Можешь считать и так, раз не обладаешь моими воспоминаниями. Ужасные события – давно, очень давно, но эхо всё ещё живёт здесь.
– Тут мало остаточной силы, – проговорил Котильон, когда они подошли к двум самым крупным камнями и прошли между ними.
– Верно. Разумеется, на поверхности дело обстоит иначе.
– «На поверхности»? Что ты имеешь в виду?
– Стоячие камни, Котильон, всегда до половины вкопаны в землю. И создатели их редко не понимали важности этого обычая. Верхний мир – и нижний.
Котильон замер и оглянулся на перевёрнутые деревья.
– И то, что мы видим здесь – отдано нижнему миру?
– В некотором роде.
– А проявление верхнего мира должно находиться в каком-то ином Владении? Где путник увидит склонённые к центру камни и верхушки деревьев?
– Если только они не ушли целиком в землю или уже не истлели. Этот круг очень стар.
Котильон вновь повернулся и принялся разглядывать трёх драконов напротив: каждый лежал у основания стоячего камня, но массивные цепи уходили вглубь рыхлой земли, а не внутрь выветренной скалы. Кандалы на шеях и четырёх лапах, другая цепь обёрнута за плечами, охватывая крылья каждого дракона. И все цепи натянуты туго, чтобы ни один не мог пошевелиться, даже приподнять голову.
– Всё как ты сказал, Идущий по Граням, – пробормотал Котильон. – Неприятное место. Я и забыл.
– Всегда забываешь, – заметил Идущий по Граням. – Тебя одолевает восхищение. Такова остаточная сила в этом круге.
Котильон бросил на него быстрый взгляд:
– Я зачарован?
С тихим стуком костей скелет пожал плечами:
– Эта магия лишена цели, кроме той, которой достигает. Очарование… и забвение.
– Трудно в это поверить. У всякого чародейства есть цель.
Мертвец вновь пожал плечами:
– Они голодны, но не могут питаться.
Миг спустя Котильон кивнул:
– Значит, эти чары принадлежат драконам. Что ж, это я могу принять. Но что до самого круга? Сила его умерла? И если так, почему драконы до сих пор скованы?
– Не умерла, просто никак на тебя не действует, Котильон. Ибо ты – не его цель.
– Разумно.
Бог обернулся и увидел, как в круг вошёл Барен, обогнул полукругом Идущего по Граням, а затем сосредоточил внимание на драконах. Котильон увидел, как шерсть у Пса поднялась дыбом.
– Можешь ответить, – спросил он Идущего, – почему они не говорят со мной?
– Возможно, ты ещё не сказал им ничего, что стоило бы ответа.
– Возможно. Как ты думаешь, каков будет ответ, если я заговорю о свободе?
– Я здесь, – ответил Идущий по Граням, – чтобы узнать это.
– Ты читаешь мои мысли? – вкрадчиво спросил Котильон.
Огромная голова Барена медленно повернулась, глаза Пса смерили Идущего, и зверь сделал один шаг к нему.
– Таким всеведением я не обладаю, – спокойно ответил Идущий по Граням, словно и не заметил намерения Барена. – Хотя тебе могло бы так показаться. Но я существовал бессчётные века до тебя, Котильон. Все узоры мне ведомы, ибо они уже складывались несчётное множество раз. Учитывая, чтó ждёт нас всех, предсказать это было нетрудно. Особенно, учитывая твоё сверхъестественное чутьё. – Чёрные провалы глазниц Идущего словно разглядывали Котильона. – Ты ведь подозреваешь, что драконы стоят в сердце всего, что вскоре произойдёт?
Котильон указал на цепи:
– Они, наверное, дотягиваются отсюда до верхнего мира? А что это за Путь?
– Как ты думаешь? – парировал Идущий по Граням.
– Прочти мои мысли.
– Не могу.
– Значит, ты здесь потому, что отчаянно хочешь узнать, что я знаю или хотя бы подозреваю.
Молчание Идущего было достаточно красноречивым ответом. Котильон улыбнулся:
– Полагаю, я всё же не буду пытаться говорить с этими драконами.
– Но рано или поздно попытаешься, – отозвался Идущий. – И когда попытаешься, я буду здесь. Так зачем хранить молчание сейчас?
– Ну, я полагаю, затем, чтобы пораздражать тебя.
– Я существовал бессчётные века до тебя…
– Так что тебя уже раздражали, да, понимаю. И наверняка станут раздражать в будущем.
– Попытайся, Котильон. Вскоре, если не сейчас. Если, конечно, хочешь пережить предстоящие потрясения.
– Ладно. Если ты назовёшь мне имена этих драконов.
Ответил скелет явно неохотно:
– Как пожелаешь…
– И кто и почему сковал их здесь?
– Этого я не могу сказать.
Некоторое время они смотрели друг на друга, затем Идущий вскинул голову и заметил:
– Похоже, мы зашли в тупик, Котильон. Каково твоё решение?
– Ладно. Возьму, что могу.
Идущий по Граням повернулся к драконам:
– Это чистокровные. Элейнты. Ампелас, Кальсе и Элот. Преступление их… честолюбие. Преступление вполне распространённое. – Мертвец вновь обернулся к Котильону. – Быть может, даже заразное.
В ответ на этот прозрачный намёк Котильон лишь пожал плечами. Подошёл ближе к скованным зверям.
– Думаю, вы меня слышите, – тихо произнёс он. – Приближается война. Осталось всего несколько лет. И она втянет в себя практически всех Взошедших из всех Владений. Мне нужно знать, на чьей стороне будете биться вы, если вас освободить.
Полдюжины ударов сердца царила тишина, затем хриплый голос прозвучал в сознании Котильона:
– Ты пришёл сюда, Узурпатор, чтобы найти союзников.
Другой голос – явно женский – перебил его:
– Скованные данью благодарности за освобождение. Будь я на твоём месте, не стала бы рассчитывать на верность или преданность.
– Согласен, – кивнул Котильон, – это проблема. Предположим, вы потребуете, чтобы я освободил вас прежде, чем мы заключим договор.
– Это честно, – произнёс первый голос.
– Увы, я не слишком заинтересован в честности.
– Боишься, что мы пожрём тебя?
– Ради краткости, – пояснил Котильон, – а ваш род, как я понимаю, весьма ценит краткость.
Затем заговорил третий дракон – глубоким, тяжёлым голосом:
– Раннее освобождение и вправду избавило бы нас от необходимости договариваться. К тому же мы голодны.
– Что привело вас в этот мир? – спросил Котильон.
Ответа не последовало. Покровитель убийц вздохнул:
– Моё желание освободить вас может стать сильнее – при условии, конечно, что я смогу это сделать – если я сочту, что вас сковали здесь несправедливо.
Драконица спросила:
– И ты воображаешь, что сможешь рассудить?
– Сейчас не лучший момент, чтобы проявлять вздорный нрав, – раздражённо ответил бог. – Тот, кто последним принимал такое решение, явно рассудил не в вашу пользу да ещё и сумел воплотить приговор в жизнь. Я подумал, что века в цепях могли подтолкнуть вас к тому, чтобы переосмыслить свои побуждения. Но, похоже, сожалеете вы лишь о том, что оказались слабее того, кто последним решил судить вас.
– Да, – ответила она. – Об этом мы сожалеем. Но не только об этом.
– Хорошо. Поведайте мне об остальном.
– Мы сожалеем, что тисте анди, которые вторглись в этот мир, были столь тщательны в разрушении, – проговорил третий дракон, – и столь уверены в том, что престол должен оставаться пустым.
Котильон медленно и глубоко вздохнул. Покосился через плечо на Идущего по Граням, но скелет молчал.
– И что же, – спросил Котильон у драконов, – так ожесточило их?
– Отмщение, разумеется. И Аномандарис.
– Ага, кажется, теперь я могу понять, кто пленил здесь вас троих.
– Он нас почти убил, – сказала драконица. – Чрезмерная реакция с его стороны. В конце концов, лучше элейнты на Престоле Тени, чем очередной тисте эдур или, хуже того, узурпаторы.
– А элейнты, выходит, не узурпаторы?
– Твоё буквоедство нас не трогает.
– Это произошло до или после Раскола Владений Тени?
– Бессмысленное разделение. Раскол продолжается и доныне, а что до сил, сговорившихся, чтобы подстроить его, то их много и суть их различна. Как стая энкар'алов, что бросается на раненую дриптхару. Уязвимое всегда привлекает… тех, кто им питается.
– Значит, – проговорил Котильон, – если вас освободить, вы вновь попытаетесь занять Престол Тени. Но на сей раз его уже занимает другой.
– Истинность твоего утверждения можно оспорить, – сказала драконица.
– Это спор о терминах, – добавил первый дракон. – Тени, которые отбрасывают другие тени.
– Вы считаете, что Амманас сидит на неправильном Троне Тени.
– Истинный Престол стоит даже не в этом фрагменте Эмурланна.
Котильон скрестил руки на груди и улыбнулся:
– А сам Амманас?
Драконы молчали, а затем он почувствовал – к своему огромному удовлетворению – их внезапное беспокойство.
– Это любопытное заявление, Котильон, – проговорил за спиной бога Идущий по Граням. – Или ты просто лицемеришь?
– Этого я не могу сказать, – ответил Котильон с лёгкой улыбкой.