Страх закрадывался в душу, холод сковывал тело, но Игор все еще верил, что сумеет выбраться из леса. Ему следовало только отыскать дорогу к океану, и тогда он непременно вернется домой. Сначала мальчик пробовал кричать, звать на помощь, но от этого становилось только хуже, – слабый детский голосок таял в пустоте, делая одиночество еще более очевидным и страшным. Незадачливый искатель радуги прислушался.
Гул, наполнявший лес, мог быть и рокотом штормившего океана, и шумом терзавшего кроны деревьев ветра. Он слышался повсюду, сбивая с толку и не позволяя найти нужное направление. Игор попытался сориентироваться на местности, лихорадочно вспоминая, как определяют стороны света, но только окончательно запутался и растерялся. А деревья вокруг были похожи на колонны огромного храма, со всех сторон доносились странные звуки, от которых холодела в жилах кровь. Протяжно и страшно ухала сова… Темнота стремительно окутывала лес, лишая последней надежды на спасение.
Ночь. Непроглядная темень. Крошечный живой комочек, забившийся в углубление между корнями старого дерева. Ни страха, ни голода, ни холода – чувства исчезли, осталось лишь оцепенение. Только бы пережить ночь, дотянуть до утра, только бы снова увидеть солнце…
Послышавшееся вдалеке стрекотание мотора заставило мальчика насторожиться. Этот звук не принадлежал лесу, – он был чужим и от того еще более страшным. Инстинкт подсказал Игору глубже зарыться в прошлогодние листья, слиться с лесом, сделаться его частью. Лес пугал, но то, что приближалось, было намного ужаснее.
Вдали, над кронами деревьев возник падавший с неба голубой, слепящий сноп света. Луч прожектора выхватывал из темноты стволы деревьев, словно вызывая призраки из мрака небытия. Похожий на страшную птицу вертолет, летел прямо к поляне, на которой прятался Игор, а вскоре из чащи леса донеслись грубые голоса, выкрикивавшие слова на чужом языке.
Бывают моменты, когда возраст не имеет значения, и ребенок стремительно взрослеет перед лицом смерти. Игор не думал, откуда прилетел вертолет, не знал, чего хотели приближавшиеся к поляне люди, но ощущал всем своим существом исходившую от них смертельную опасность.
Вертолет завис над поляной. Стройные, как колонны, стволы явились из темноты. Происходившее напоминало видение из ночного кошмара. Казавшаяся черной земля, окрашенные неестественным светом деревья, не принадлежащие людскому роду существа в уродливой амуниции, поблескивающие под лучами прожектора забрала шлемов…
Игор почти перестал дышать, зажмурился, но даже сквозь плотно сомкнутые веки видел страшный свет, представляя монстров без лиц, приближавшихся к нему тяжелой поступью. Неожиданно свет заслонила тень, мальчик не выдержал, открыл глаза, хотя и понимал, что сейчас увидит свою смерть. Нога в армейском ботинке заслоняла половину мира. Он отчетливо видел ребро заляпанной грязью толстой подошвы, перекрестье шнурков, прилипший к носку ажурный, полусгнивший прошлогодний листок березы. Еще шаг, и нога безликого монстра опустится на его голову, расколет череп, как хрупкую раковину улитки. Но Игор не закричал, не шелохнулся, он просто ждал, когда закончится его жизнь, не пытаясь ничего изменить и не ища спасения.
Наверное, полицейский простоял возле дерева, где прятался мальчик, всего несколько секунд, но казалось, что они продлились больше вечности. Не найдя на поляне разыскиваемого беглеца и не заметив зарывшегося в листву маленького мальчика, участники облавы двинулись дальше. Сноп света переместился влево, монстры в черном пошли своей дорогой, так и не забрав жизнь Игора. Вскоре все стихло.
Она больше не могла бежать. Сердце стремилось вырваться наружу, легкие горели, боль разрывала мышцы, выворачивая наизнанку, ноги подкашивались. Не выдержав, девушка без сил рухнула на прелую листву, больно ударившись локтем о торчавший из земли корень. Но останавливаться означало – умереть, и юная беглянка, пересилив себя, поднялась на четвереньки, а потом, едва сдержав стон, – на ноги. Вертолет болтался метрах в двухстах от поляны и, кажется, удалялся. В душе вспыхнула надежда, но девушка понимала, все может измениться в любой миг, и единственный шанс на спасение – бегство, а потому она должна двигаться вперед, каких бы усилий это ни требовало.
Еще несколько метров, еще несколько шагов… Тело отказывалось подчиняться, передышка была жизненно необходима, и беглянка снова опустилась на землю, села, прислонившись к стволу дерева. Внезапно она поняла, что не одна. Рядом, среди листвы, находился еще кто-то. Спрятавшийся, затаившийся, живой. Зверь убежал бы, испугавшись неожиданного соседства, но зарывшееся в листьях существо не шевелилось.
– Кто здесь? – прошептала она и начала на ощупь разгребать листья. – Ты кто?
Темнота скрывала тайну. Пренебрегая опасностью, девушка достала маленький фонарик, включила его, прикрыв полой куртки. Свет вспыхнул всего на мгновенье, осветив смертельно испуганного ребенка с ангельским личиком. Сжавшись в комок, он с ужасом смотрел прямо перед собой.
– Не бойся. Я не из них. Видишь?
Подняв глаза, Игор увидел молоденькую, растерянную и испуганную не меньше его самого девчонку – затравленную беглянку, нашедшую приют в страшном лесу.
– Как тебя зовут?
– Игор, – чуть слышно откликнулся мальчик.
– А я – Мария. Ты заблудился?
Он не ответил. Теперь, когда оцепенение прошло, Игор почувствовал, как из глаз хлынули слезы. Но плакать надо было очень тихо, чтобы не услышали те, безликие, в тяжелых ботинках… Маленькое тело сотрясали беззвучные рыдания, руки потянулись к Марии. Она могла защитить, могла вывести из леса смерти, с ней было не так жутко. А девушка, еще недавно ощущавшая себя беспомощной жертвой, прижала ребенка к себе, услышала, как бьется его сердечко, почувствовала тепло нежной детской кожи под мягкими волосенками…
– Не плачь. Я отведу тебя домой. Все будет хорошо.
Ночной лес вернулся к привычной жизни. Рокот вертолета стих, судьба подарила Марии короткую передышку. Сознание выпавшей на ее долю ответственности придало новые силы. Девушка достала компас.
– Откуда ты?
– Из Сосновой Бухты.
– Дорога проходит поблизости. Неподалеку я видела какой-то поселок. Наверное, это и есть Сосновая Бухта. Только идти придется почти вслепую. Фонарь зажигать опасно. Справишься?
– Угу, – откликнулся успевший вволю выплакаться и немного успокоившийся Игор.
Двое двинулись в трудный путь, на ощупь продвигаясь вперед. Мария не включала фонарик и, крепко сжав ладошку мальчика, пробиралась между почти неразличимыми в темноте деревьями.
– Прикрой лицо рукой, ветки могут поранить глаза. Хорошо?
– Да.
Страхи остались в прошлом, и теперь Игор чувствовал себя участником увлекательного приключения. Пусть он не нашел в лесу радугу, зато оказался в центре рискованных событий, о которых потом можно будет рассказать Иде и остальным ребятам. Вот только мама о нем, наверное, очень беспокоилась. От мыслей о матери к горлу снова подступали слезы, но Игор понимал, что такому взрослому парню, как он, стыдно хныкать, словно девчонка. По правде сказать, возвращаться домой не хотелось, ведь там его ждал отцовский ремень и вполне заслуженное суровое наказание. Если бы не мама, Игор, наверное, попросил бы Марию взять его с собой. У девушки была такая интересная, похожая на страшную сказку жизнь, а самое главное – она могла делать все, что пожелает, не спрашивая разрешения родителей. Размечтавшись о приключениях, мальчик едва не упал, споткнувшись о корягу, и крепче сжал ладонь своей спутницы.
– Все в порядке? Ты не ушибся?
– Нет. Они за тобой охотились, Мария?
– За мной.
– Но тогда тебе надо бежать дальше.
– А я и побегу. Только сначала отведу тебя домой. Ничего страшного. Им и в голову не придет искать меня возле поселка.
Мария лукавила. Она боялась случайной встречи с полицией, но ответственность за ребенка заставляла идти на риск.
– А ты стрелять умеешь?
– Да.
– Здорово. И у тебя есть настоящий пистолет?
– Сейчас – нет.
– Жалко…
Игор замолчал, старательно вышагивая рядом с Марией. Вскоре они вышли к дороге. Брезжил рассвет. Девушка с тревогой осмотрелась по сторонам, потом перевела взгляд на своего маленького спутника. Сердце сжимала тоска, стоило только представить, как этот тоненький, хрупкий мальчик один идет по пустынной дороге. Его могла сбить машина, да мало ли еще что… Решительно развернувшись, девушка зашагала в сторону Сосновой Бухты.
К счастью, никто не встретился на их пути, а через полчаса ходьбы впереди замаячили находившиеся в низине крыши домов.
– Это твой поселок?
– Да.
– Дальше иди сам. Не заблудишься?
– Нет, – Игор энергично замотал головой. – Пойдем со мной, Мария. Мама тебя накормит.
– Спасибо. Но я не хочу принести беду в твой дом. Тех, кто помогает таким, как я, считают преступниками, бросают в тюрьмы, убивают.
– Но ты же хорошая, ты мне помогла.
Девушка не ответила. Присев на корточки, крепко обняла мальчика, поцеловала в макушку.
– Счастья тебе, Игор.
– И тебе счастья, Мария. Удери от них, оставь с носом.
– Постараюсь. Спасибо.
Для сентиментальных прощаний не было времени. Не оглядываясь, Игор побежал по дороге в сторону дома, а Мария нырнула в чащу леса. Бегство продолжилось. Она все еще верила в невозможное, пытаясь уйти от своей судьбы.
Глава II. Конец детства
За девятнадцать лет и четыре месяца до гибели…
Грохот ворвался в сновидения, но сон не хотел уходить. Наверное, началась гроза, а в постели было тепло и уютно, одеяло надежно отгораживало от всех забот. Сквозь дрему промелькнули мысли о школе, невыученных уроках, Иде, потом сладкая истома вновь охватила тело, Игор повернулся на другой бок, накрыл голову одеялом и снова заснул. Ненадолго. Усилившийся за окном шум окончательно разбудил его. На улице происходило что-то нехорошее. Рывком выбравшись из теплой постели, Игор подскочил к окну. Двор был заполнен соседями и вооруженными полицейскими в черных масках. Наскоро одевшись, мальчик сбежал по лестнице. Похоже, в доме кроме него никого не было, все собрались во дворе. Беда пришла, беда подкралась совсем близко, но миновала их семью, накрыв своим крылом кого-то из друзей.
Мать и отец стояли у порога, плечом к плечу с соседями, а от дома напротив жителей квартала оттесняло полицейское оцепление.
– Иди домой, Игор.
– Нет, мам, я буду со всеми, – откликнулся он, протискиваясь поближе к безликим демонам.
Дверь соседнего дома была выбита, рядом стояло три фургона с символикой гестапо и толпились полицейские. Мальчик прекрасно понимал, что происходило, но прежде видел аресты только по телевизору и представить себе не мог, что однажды станет свидетелем жуткой сцены. Вокруг жили обычные люди, не совершавшие никаких преступлений. Так почему же гестаповцы пришли за ними? В чем состояла их вина? В памяти промелькнули воспоминания раннего детства – юная беглянка, скрывавшаяся в лесу от безжалостных преследователей. За ней охотились с вертолетов, ее преследовали десятки вооруженных до зубов полицейских, прочесывая лесные дебри в поисках «опасной террористки». А она, встретив заблудившегося мальчонку, рискнула жизнью, лишь бы отвести его домой. Жаль, Игор был слишком мал тогда, чтобы запомнить ее лицо. И вот теперь пришли за кем-то из его знакомых. В доме напротив проживало несколько семей, среди них – три парня, несколькими годами старше Игора, две девушки-близняшки, несколько малолеток, учившихся в начальной школе. Кого из них выбрали своей жертвой гестаповцы? Игор перебирал в памяти знакомые лица, и все остальные толпившиеся на улице люди думали о том же, что и он.
Незаметно рассвело. Наступило промозглое осеннее утро, у Игора зуб на зуб от холода не попадал, но он вместе со всеми стоял во дворе, ожидая, когда закончится обыск. Начал накрапывать дождь, но никто не сдвинулся с места, не сходил за зонтом. Люди застыли неподвижно, уставившись в провал выбитой двери, за которым были видны кишевшие в доме оккупанты.
Движение усилилось. Из подъезда начали выходить полицейские с картонными коробками, толпа встрепенулась, а потом на пороге появились два громилы в масках, волочившие под руки закованного в наручники парнишку. На его голову была наброшена куртка, но Игор сразу же узнал в нем Яна – младшего сына хозяина рыбной лавки, всего два года назад окончившего школу. Сейчас он работал в порту, а все свободное время не расставался с гитарой, сочиняя немного грустные, но очень задушевные песни. Правда, последние пару недель Яну было не до музыки – он ходил в гипсе, сломав руку.
Люди во дворе вздрогнули, как по команде. Кто-то из юнцов крикнул «Да здравствует свобода! Держись, Ян!», его поддержало еще несколько голосов, но выкрики звучали робко и очень скоро затихли, словно растворившись в мрачной, напряженной тишине. Яна повели к стоявшей поодаль легковой машине. По дороге он споткнулся, один из полицейских грубо толкнул его, толчок отдался болью в сломанной руке, парень вскрикнул. Мать, стоявшая у входа в разгромленный дом и провожавшая сына взглядом, не стерпела, ринулась вперед, – полицейский из оцепления оттолкнул ее, тут не выдержали нервы у отца Яна, он бросился на помощь жене, его швырнули на землю и начали пинать ногами. Находившийся неподалеку Игор увидел, как нога в армейском сапоге наступила на лицо лежавшего в грязи пожилого мужчины.
Возмущение нарастало. Понимая, что скоро не смогут контролировать ситуацию, полицейские первыми атаковали безоружных людей, нанося удары дубинками и укладывая всех, кто находился поблизости, лицом в раскисшую землю.
Горячая волна ярости ударила в голову, Игор рванулся навстречу черным уродам. Удар в грудь отбросил его на несколько метров, но мальчик не почувствовал боли, мгновенно, как кошка вскочил на ноги и снова попытался броситься в бой, но чьи-то сильные руки удержали его.
– Мал еще, – произнес сосед, – это не твое время.
Несколько мгновений над головами взлетали дубинки, и вскоре все свидетели трагедии оказались лежащими на мокрой земле. Яна тем временем затолкали на заднее сидение машины, и черная свора начала поспешно рассаживаться по легковушкам и заклейменным свастиками фургонам.
Дождь усиливался – серое, беспросветное небо, тяжелые капли, падавшие на раскисшую землю, и блестящий асфальт дороги… Игор долго смотрел вдаль, туда, где за нахохлившимися домами скрылись полицейские машины. Его трясло от холода и нервного напряжения, а на губах чувствовался привкус крови.
Завтрак проходил в молчании. Родители держались так, будто ничего не случилось и не существовало в мире силы, способной выбить их жизнь из привычной колеи. Они пытались отгородиться от беды, не думать о том, что происходило в семье, из лона которой этим недобрым утром вырвали ребенка, уведя его на муки.
Еда не лезла в горло, да Игор и не пытался есть, смотрел на лежавшую в тарелке яичницу, невольно прислушиваясь к позвякиванию вилок. Он думал о Яне. О том, что соседи не попытались защитить его и оказались бессильными перед оккупантами. Вот если бы на помощь пришли бойцы Сопротивления, они бы отбили Яна, помогли бежать. Но чуда не произошло. Сопротивление было где-то далеко, а здесь гестаповцы валили людей на землю и топтали их ногами. Ощущение бессилия пугало. Игор любил страшные сказки, где на долю героев выпадали жестокие испытания, но в конце храбрецы всегда побеждали самых грозных монстров. А жизнь оказалась не такой. Люди не могли ничего изменить. Бессилие и страх. Страх и бессилие. Согнутая маленькая фигурка Яна, широкие спины тащивших его к машине полицейских…
– Игор, ты будешь есть?
– Нет, мам. Спасибо, не хочется.
– Тогда поторопись. Иначе в школу опоздаешь, – голос матери звучал спокойно и буднично, будто еще полчаса назад она не стояла под дождем вместе с остальными, провожая обреченного на муки парнишку.