Необъяснимый порыв заставил меня устремится вперед, забираясь на бетонный заборчик на краю крыши. Взявшись за поручень, я наклонилась вперед, рассматривая непрерывную жизнь внизу и оценивая высоту всего здания. Но негромкий кашель, донесшийся откуда-то сзади, заставил меня испуганно качнуться на ногах и, не удержав равновесия, я рухнула назад, оказавшись в чьи-то крепких объятиях. В панике я отскочила от человека, поймавшего меня, и, повернувшись к нему лицом, застыла на месте, рассматривая лицо незнакомца.
Первыми в мое внимание бросились его глаза: глубокий разрез делал взгляд своего обладателя исполненным хитрости и проникновенности. У него были совершенные губы и ровный нос, заканчивающийся привлекательным треугольником, разделяющимся небольшими дырочками ноздрей. Красные волосы, переливающиеся в свете уличных световых лампочек, и вовсе сбивали с толку. На нем была черная рубашка, верхние пуговицы которой расстегнуты, чуть оголяя мускулистую грудь, и черные, классические брюки, ровными стрелками спускающиеся к лаковым ботинкам.
- Почему испугалась, раз не собиралась прыгать? – его голос был на удивление высок и даже нежен, что никак не вписывалось в общий образ.
- Зачем вы подкрадываетесь, если видите, что девушка стоит на самом краю крыши? – вопросом на вопрос ответила я, прощая ему фамильярное обращение к своей особе.
- Я всего лишь курил, пока ты не захотела упасть. - Мне показалось, что он видит меня насквозь, а его губы, изогнутые в небрежной улыбке, так и привлекали мой взгляд.
- Если бы вы не испугали меня, я бы не упала, - мне было трудно скрыть раздражение, и, смерив его недовольным взглядом, я обогнула мужчину, направляясь к дверям, выводящим из крыши.
- Разве вам есть, что терять? – его вопрос застал меня врасплох, отчего я резко остановилась, словно приросла к бетонному полу. Даже его внезапное официальное обращение не вызвало у меня такого волнения, как смысл произнесенных им слов. Он медленно приблизился и, скользнув по мне взглядом, задумчиво провел ладонью по взъерошенным волосам. – Мне так не кажется.
- О чем вы? – хрипло спросила я, встречаясь взглядом с незнакомцем.
- Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете, - снова эти хитрые глаза пронзили меня как пузырь с водой, и я вяло поддалась этому гипнозу. Он вытащил из кармана брюк какую-то карточку и протянул мне со словами: - Приходите, если вам и правда нечего больше терять.
Когда он ушел, я продолжала стоять на том же самом месте, вцепившись в тонкую картонку и слушая, как быстро бьется мое сердце. А жизнь продолжала гнать время вперед, напоминая, что умирать пока точно рано.
========== Глава 2 ==========
Поздно пить боржоми, когда плёнка зажёвана,
Разорвана своими руками, истерзана тупым ножом она.
Меня зовут Ван Рэй, и мне двадцать лет. Мои родители были китайцами, но переехали жить в Корею, где мне и повезло родиться. Я не окончила высшую школу, потеряв близких в семнадцать, а еще у меня никогда не было денег для колледжа. Все, что у меня было – это я сама и моя Бон. С кошкой мы нашли друг друга случайно, в тот день я шла после очередного провального собеседования и, чтобы как-нибудь замять свое расстройство, забрела в небольшой магазинчик.
Мне хотелось рисовых пирожков, хотя и денег почти не осталось, но желудок требовал свое, и я ему уступила, прикупив еще несколько пакетиков мятного чая. Едва я повернула за угол магазина, мой взгляд зацепился о небольшую свалку, в темноте которой блеснули чьи-то глаза. Забравшись в сумку, я вытащила ручной фонарик и, осветив им проулок, увидела Бон. Она сидела вся в грязи, ее шерсть больше смахивала на потрепанную щетку, и цвет был вовсе не светло-рыжий, а мутно-коричневый. Но, несмотря на все это, кошка сидела ровно, грациозно и гордо. Она не прижималась жалобно к земле и совершенно не боялась направленного на нее света, глядя прямо на меня. Наверное, именно поэтому Бон показалась мне родственной душой.
Такая же брошенная, одинокая, но не позволяющая себе быть сломленной. Кошка не противилась, когда я взяла ее на руки, хотя взгляд был весьма недоверчив, и она избегала моих ласк. Прошло несколько месяцев, пока мы с Бон стали понимать друг друга немного лучше, чтобы стать чуть ближе.
В этом огромном мире, поделённом на бедных и богатых, жестоких и справедливых, мы были чем-то средним. Существами, желающими просто жить, не надеясь на кого-то, а оставаясь верными самим себе. Мы были зависимы только друг от друга как друзья и как самые близкие одиночки.
Я сидела у окна, прижав к груди Бон, и смотрела на проезжающие внизу машины. Шел дождь, сопровождаемый несильной грозой. Прозрачные капли неровным рисунком ложились на стекло окна, и я могла видеть в них отблески горящей в комнате лампы.
- Что мы будем делать, Бон? – тихо вырвалось с моих уст, но кошка лишь неопределенно шевельнула ушком, продолжая мирно посапывать на моих руках.
К счастью, ей не нужно было волноваться о работе, это только мои заботы, и я должна была найти какой-нибудь выход, чтобы хотя бы моя кошка не знала голода.
На столике рядом с диваном все еще лежала врученная странным незнакомцем карточка, гласившая о неком агентстве под названием «Ночной Эскорт», предлагающем особые услуги. Помимо этого, лишь номер мобильного, который я зареклась никогда не набирать.
Меня встревожили его слова, продолжая крутиться в голосе, сплетаясь с осиным роем мыслей, так и подталкивающих снова пробежать взглядом по визитке.
Но интуиция подсказывала держаться как можно дальше и от того мужчины, и от неизвестного мне агентства. Обосновано это было прежде всего тем, что когда я попыталась найти в интернет-кафе хоть одно упоминание о «Ночном Эскорте», натыкалась лишь на торговые предложения ночников, ночных рубашек и уличных светильников. Ничего, что хоть немного касалось бы агентства, в которое обращаются, когда «нечего терять».
Отбросив попытки что-то разузнать, я просто набрала объявления о поиске работы и, обнаружив несколько неплохих вакансий, решила попытать счастья еще раз. В конце концов, пусть я и без нужного образования, я могу работать и физически, например, посудомойкой в ресторане или уборщицей бассейнов. Есть много профессий, которые мне под силу, я лишь должна верить, что обязательно найду то, что мне нужно.
Однако судьба не была ко мне благосклонна. Когда я решилась посетить указанные в интернете места, собеседования с их хозяевами проходили совсем не так гладко, как хотелось бы. Видимо, времена изменились настолько, что «молодая кровь» уже не считается всегда востребованной. Мне задавали множество вопросов, общих, личных, смущающих. Я сминала до боли пальцы, кусала губы, отводила глаза, лишь бы не упоминать о семье, но правда все равно выходила наружу.
Мне было не понятно, что именно их не устраивало. Отговорки вроде “отсутствие образования”, “сиротство”, “жилье в забытом богом месте” и “малый возраст” не выглядели правдоподобно, потому что я видела очень многих подростков, зарабатывающих себе на жизнь во время школьных или университетских занятий. Я уговаривала себя не сдаваться, не обращать внимания на всех этих людей, так твердо отказывающих мне. И направилась в последнее, оставшееся место, записанное мной на бумажку.
Это был большой винный магазин, в котором обучение официанты проходили во время стажировки, а высшее образование и вовсе не требовалось. Главное - милая улыбка и симпатичное личико. Эти критерии мне более чем подходили, и я уверенно ступила на порог здания, обещающего стать моей постоянной работой.
Очень симпатичная девушка провела меня к кабинету директора, и я, поправив выбившиеся прядки волос и взглянув на свое отражение в зеркале, висящем в коридоре, нажала на серую металлическую ручку, почти уверенная, что на этот раз мне повезет.
Но если везение должно быть таким, то разве не лучше вообще стать полным неудачником? Пожалуй, я бы выбрала этот путь, просто чтобы больше не сталкиваться с чем-то подобным.
Передо мной за своим рабочим столом сидел мужчина, жестоко избавивший меня от девственности. Тот, кто разрезал мое сердце, выпустив всю симпатию к мужскому полу, кажется, раз и навсегда. Человек, сломавший меня на столь мелкие части, которые мне пришлось склеивать почти год, попутно зализывая оставшиеся шрамы.
Он сильно изменился: его длинные волосы превратились в стильную, короткую прическу, а многочисленные крестики и подвески и вовсе куда-то исчезли. Мужчина был облачен в синий, классический костюм, а на переносице, отделяя тонкими стеклами ярко-голубые глаза от остального мира, красовались очки. Кабинет был под стать хозяину: просторный, элегантно оснащенный дорогой офисной мебелью. С большими окнами, скрытыми за длинными, белыми жалюзи.
Услышав звук открываемой двери, он поднял голову, и на мгновение мне показалось, что этот человек вспомнил все, что должно быть забыто. Его взгляд как-то странно изменился, а глаза и вовсе неотрывно рассматривали мое лицо. Но в следующее мгновение он, как ни в чем не бывало приветливо улыбнувшись, встал с кресла и согнулся в легком поклоне.
- Добрый день, госпожа. Чем могу помочь?
Его голос был таким же… Ни капли не изменился. Что-то в душе опасливо дернулось.
Делал ли он вид, что не помнит, или прошедший год действительно сильно изменил меня, по его лицу трудно было прочесть что-либо. Я оторопело рассматривала бывшего парня, прокручивая в голове заученные фразы, приготовленные для каждого собеседования, но ни один звук так и не слетел с моих уст.
Быстро сглотнув и резко развернувшись на каблуках, я шмыгнула обратно в дверь и, оказавшись в коридорчике, устремилась к лифту. Он выбежал за мной, что-то крича в след, но я не слышала, или просто не хотела слышать. Мое сознание отключилось, в ушах образовался шум. Я словно во сне шла по улице, то ускоряя, то замедляя шаг. Разноцветные витрины проскальзывали мимо, измазывая меня в свои цвета, подсвеченные специальными лампами, а люди, которых я случайно толкала, несясь вперед, недовольно окрикивали, скорее всего желая отругать, но и это не могло мне помочь остановиться.
Все длилось до тех пор, пока за мной громко не хлопнула дверь родной квартиры, оглушая стены сильным эхом и сообщая Бон, что ее хозяйка вернулась. Кошка тут же выскочила мне навстречу, приветливо ластясь к ноге, и я наконец-то почувствовала себя как дома.
Стараясь хоть как-то отвлечься, я заварила чай, но, едва обхватив пальцами чашку, я уронила ее, и кипяток хлынул прямо на застывшую у моей ноги Бон. Кошка зашипела и, подпрыгнув, перекрутилась на месте, после чего метнулась под кровать, издавая жалобные звуки.
- Господи, Бон! – закричала я и, буквально бросив чашку на стол, подбежала к кровати и, присев на корточки, отыскала глазами животное. – Прости меня пожалуйста! Бон! Иди ко мне, Бон!
Кошка продолжала негодующе шипеть, и мне ничего не оставалось, кроме как отодвинуть мебель и достать ее самой. Бон пыталась оцарапать мне руку, кусалась и извивалась, но, крепко сжав животное, я сначала омыла ее тело холодной водой, а затем, достав спирт и марганцовку, по очереди обработала раны каждым из лекарств. Уже накладывая повязку на успокоившуюся кошку, я не смогла сдержать эмоции в узде, и слезы беспощадно ринулись из глаз, застилая лицо соленой влагой.
- Моя бедная Бон… Это я виновата…
Кошка, кажется, задремала, пригревшись на моих руках, но мне прекрасно было известно, что ее боль пройдет еще не скоро. Почему вместо меня пострадало ни в чем неповинное животное? Это я должна была обжечься. Возможно ли, что самые близкие нам питомцы принимают нашу боль на себя? Может, таким образом она могла избавить меня от душевного кровотечения, которое происходило внутри, просто обратив внимание на свою боль? Потому что пока я обрабатывала ее раны, то практически забыла о восставшем в памяти прошлом, но эффект был недолог.
Прижав Бон к себе, я уткнулась лицом в подушку, которая была единственной вещью, хорошо заглушающей мои громкие рыдания.
***
Как говорится, «не бывает дыма без огня», и это явно отразилось на мне.
Спустя неделю после происшествия с кошкой ко мне нагрянула хозяйка дома. Она держала в руках связку ключей, и я прекрасно понимала, что ни к чему хорошему это не приведет.
- Ну что, милочка, платить за квартиру собираемся? – она строго свела брови на переносице и, уперев руки в бока, недовольно смерила меня взглядом. Ее пухлые розовые щеки, казалось, стали еще больше с нашей последней встречи, а старый зеленый халат в цветочек сменился на новый, ядовито-желтый, с выведенными на нем до безобразия уродливыми барашками.
Я быстро несколько раз согнулась в поклоне, делая весьма жалостливое выражение лица:
- Простите, госпожа, я обязательно заплачу на следующей неделе!
Конечно же, с моей стороны это не выглядело настолько искренне, как ей бы этого хотелось. Женщина громко прокашлялась и замахала перед моими глазами связкой, грохоча ею на всю квартиру:
- Знаешь, что! Мне надоело терпеть твои сопли! Нет денег - выметайся!
Бон, которая сидела неподалеку, злобно зашипела, словно понимала каждое слово обозленной хозяйки.
- И эту свою тварь забирай! – брюзжа слюной, рявкнула она, прожигая кошку яростным взглядом. – Вся квартира в шерсти! Как ты могла так запустить ее! Вам даешь новую квартиру, а вы возвращаете какой-то сарай!
Я еще несколько раз поклонилась, стараясь не вставлять своих пять копеек о том, что моя квартира всегда убрана, и я не люблю, когда в месте, где я живу, грязно. К сожалению, и это был совсем не аргумент в сложившейся ситуации.
- Послушайте, у меня сейчас правда нет денег, но я обещаю… - попыталась уговорить недовольную хозяйку я, но раз уж она завелась, остановить эту женщину было крайне трудной, а то и вовсе невозможной задачей.
- Хватит кормить меня обещаниями, - пуще прежнего напустилась она, и я лишь смиренно опустила голову под ее тяжелым, испытывающим взглядом. – Мне и так надоело, что ты обманываешь меня вот уже как три месяца! Уверена, до конца недели тебе не удастся найти деньги, поэтому, я надеюсь, до сегодняшнего вечера тебя и след простынет, а не то вызову полицию, и будешь ночевать в участке вместе со своей вонючей кошкой! – с этими словами женщина громко хлопнула дверью за собой, оставив опустошенную меня собирать себя по частицам, которые с каждой секундой рассыпались, проваливая меня в пучину отчаяния и безысходности.
Почему же именно в этот момент мой взгляд упал на столик, где лежала злополучная визитка? Право, это напоминало какой-то очередной выкрутас судьбы, желающей меня проучить за то, что я сделала в прошлой жизни. Может, я кого-то убила? Или что-то украла? Как бы там ни было, а кислорода упрямо не хватало, чтобы справиться со своими эмоциями, и, устало закусив губу, я поплелась собирать чемоданы.
Впрочем, чемоданы – это слишком громко сказано. У меня было мало вещей, и все они куплены на дешевых сеульских распродажах. Косметикой я и вовсе не пользовалась, предпочитая яркой, соблазнительной помаде какую-нибудь крупу на ужин, а если сэкономить, то и ее вовсе хватало на пару дней. Даже в магазине медиатеки я получала очень мало, хоть сначала продажи были очень неплохие, но жаловаться не имела права, потому что мне следовало быть очень благодарной директору за то, что он взял на работу безграмотную девушку.
Теперь же, лишившись работы и не имея возможности найти новую, я также потерпела неудачу с квартирой. В такие моменты, когда не знаешь куда податься, хочется кричать во все горло, чтобы выплеснуть внутреннюю боль, но я и того не могла, потому что тот час бы к хозяйке прибежали соседи с жалобами, а другие обстучали бы мне все батареи. Бон вертелась под ногами, пытаясь поймать лапкой шнурочек моей фиолетовой кофты, но то и дело опрокидывалась на спину, не поспевая за моими быстрыми сборами. Я была готова уже через час, и под хмурым взглядом хозяйки покинула квартиру с одним средним чемоданом в руке и упирающейся Бон под мышкой.