Едкий дым ознаменовал мое очередное возвращение домой, прокашлявшись от мерзкой копоти, забившей горло, наткнулся на насмешливый взгляд брата:
— Что, опять выпнули сапогом под зад? — ехидно вопросил он.
Я щелкнул пальцами, приводя одежду и тело в порядок. Для мага моего уровня излечить глубокий ожог — пара пустяков.
— Сожгли на костре! Ты представляешь себе? Варвары! — возмутился я.
— Что-то ты не сильно обгоревший. Небось, не стал досматривать и, как только стало ясно, что гейм овер, ломанул обратно?
— Ну. Я же не мазохист! Оставил суррогат, он там корчится, народ веселит…
— А иногда похоже, на мазохиста, я имею в виду, — задумчиво проговорил брат. — Ну что? Отдохнешь — и обратно?
— Нет, ну должен же я квест завершить! Мир интересный, чудес много, магия сильная… Опять паршивец этот все мне испортил! — пожаловался я.
— Ну, попроси у дяди, чтобы открыл канал! — предложил Инди, он вообще был поклонником простых решений, а в этом случае — так особенно.
— Так неинтересно будет… — вздохнул я, отрицательно мотая головой, взглянул на хитро улыбающегося брата и продолжил: — Тогда я просто пойду и возьму все, что надо. Никакого преодоления, никакой игры… и радости от такой победы — тоже ноль!
— Зато у тебя будет, наконец-то, свой мир! — ненатурально подбодрил братец.
— Нет. Попробую все провернуть своими силами.
Вот уже некоторое время я пытаюсь взять приступом приглянувшийся мне мир. В нем меня принимают за демона, противодействуют установлению связи с магическими полюсами, ловят и прилюдно казнят. Вообще-то, это обидно, потому что к темным тварям я не имею никакого отношения, ад на земле устраивать не собираюсь — даже наоборот: эпидемии исчезнут, урожаи повысятся, зверье перестанет мутировать и жрать людей… Мне не верят. Особенно усердствует один типчик. Называет себя светлым магом и Хранителем. Придурок.
Бледная такая моль. Как же я его ненавижу! Его тонкие, вечно брезгливо сжатые губы, нездоровую бледность, тонюсенькие, торчащие во все стороны волосенки, водянисто-голубые глаза. И как он чеканит слова. И как размеренно-хладнокровно изрекает глупости, вроде: «Тебе не удастся захватить наш прекрасный мир, исчадие ЗЛА! Отправляйся в геенну огненную!»
Уродец. Худющий, заморенный, с огромными тенями под запавшими глазами, больше всего бесило то, что я проигрывал этой нескладной малолетней каланче!
В первый раз он создал невероятно хитрую пентаграмму. Она притянула меня как миленькая, от неожиданности я стормозил (ну и еще потому, что проклятущая пентаграмма оторвала меня от весьма приятного занятия) и хор из нескольких магов пропел формулу развоплощения. Хлоп! И я стою, как дурак, голый и неудовлетворенный, у себя дома. Тогда я даже сообразить ничего не успел.
При второй попытке почти удалось наладить канал с северным магическим полюсом, однако, меня отравили в небольшой деревеньке. Темные крестьяне поверили россказням приезжих магов, несмотря на то, что я жил с тупыми людишками почти месяц и за это время никому не причинил зла. Но разве же это важно? Главное, блин, что у меня рога на голове! И никого не волнует, что на самом деле это бивни, как у нарвала! На голове — значит, рога! Значит — нечисть!
Я могу модифицировать свою внешность, но пообещал папе, от которого мне и достались эти гребаные костяные украшения, что никогда не буду стесняться того, кто я есть, и маскироваться. Потому гордо таскаюсь с этой ерундой на голове. Ну, да. Я не слишком жалую эти выросты, но обещание дано и не может быть нарушено.
В третий раз меня изрядно погоняли по деревням и городам. Я петлял, словно заяц, собирал необходимые мне ингредиенты, тихонько устанавливал связи с не столь крупными, как полюса, магическими объектами. В конце концов меня зарубили. Бесцветная дылда наверняка был уверен, что оглушил меня своим слабеньким заклинаньецем, кинутым дистанционно — сам он на расправу не поспел, на самом же деле я просто не хотел человеческих жертв, а не уходил в свой мир потому, что все еще надеялся вырваться и продолжить налаживать связь с миром. Но меня очень грамотно зажали в тиски, обложили, как волка, и зарубили топорами. До сих пор иногда снится хруст собственных костей. Неприятно, знаете ли.
А в последний раз — сожгли! Я возмущен! Это противоречит принципам гуманности! Ебаная белобрысая бессердечная моль!
***
Не понимаю, откуда берется весь этот негатив? Я же ничего плохого не сделал. А они сразу: иди нахуй! Обидно…
Раньше я видел сурового мага, раз за разом вышвыривающего меня из столь желанного мира, только через магическое зеркало. Он срывал все мои планы, травил, словно пса, не позволял добыть артефакты, был всегда на шаг впереди, доводя до исступления, но лично мы не встречались.
Сначала я вообще думал, что виновник моих поражений какой-нибудь седобородый дед, и долго не мог поверить, что жесткий, коварный и умный оппонент — костлявый тонкорукий подросток.
Потом мы часто переговаривались через наколдованные зерцала. Не совсем переговаривались, скорее — переругивались. Я кричал, какая он мерзкая сволочь, появляясь в кадушке, где он черпал воду для умывания, являлся в кружащихся хлопьях снега, в пластах тумана, пугал, выступая из теней… Но ни разу не видел во плоти.
Последняя смерть была верхом наглости: меня сожгли, и я решил, что это было уже слишком! Сколько можно терпеть хамское отношение? В общем, в этот раз первым делом наведаюсь к непримиримому противнику и ликвидирую его.
Быстро и безболезненно, ведь я не сторонник столь радикальных мер и тянул до последнего. Вы же не будете убивать котенка, за то, что он мешается под ногами? Так я рассуждал вначале. Теперь же склоняюсь к мысли, что белобрысый — не котенок, а вполне себе рысь. И она мне мешает очень конкретно. Хватит уже миндальничать со всякими тварями!
Магический поиск было провести несложно. Отпечаток магии, присущий магу, я помнил назубок. Перенесясь прямо туда, где пульсировала искра, переливающаяся знакомыми цветами, застал вполне мирную картину: подлый убийца сидел, устало вытянув ноги у камина, и дремал, откинув голову на спинку кресла. Пламя бросало теплые блики на его лицо, но все равно мой противник выглядел измученным, глаза, кажется, ввалились сильнее, чем обычно. Не ест он, что ли? Разве можно себя так загонять! В сущности, он же еще совершенный мальчишка, а все туда же — Хранитель! Не успел я удивиться странным мыслям в отношении того, кого, по идее, пришел убивать, как меня накрыла оглушающая волна запаха.
О нет.
Нет, нет, нет!
Парень пах омегой. Омегой в течке. Моей омегой в течке.
Маг мгновенно вскинулся, услышав мой стон отчаянья, автоматически швырнул на звук слабеньким оглушающим, которое просто стекло с меня, не задев, как с гуся вода, попытался вскочить на ноги и застонал не менее горько, почуяв мой запах. Запах альфы. Своего альфы. Его глаза стали совсем уж огромными, лицо залила синюшная бледность, в меня полетело мгновенно сотворенное смертное заклятье, но тоже ушло в доски пола, не причинив вреда. Омега просто не способен причинить вред своей паре.
Конечно, он сразу узнал меня. Прекрасная костяная корона на башке, предмет гордости водной бабушки («Малыш, она у тебя просто идеальная!»), не оставляла сомнений в идентификации моей личности.
Наверное, в этот момент, момент истины, момент прозрения, мы смотрели друг на друга с одинаковым ужасом и неверием, наши губы шептали в унисон:
— Только не ты!
Омега первым пришел в себя. Собравшись с силами, он со всей дури шарахнул по мне весьма неприятным развоплощающим, но магия не подчинилась ему. Блондин с удивлением смотрел на свою руку, не в силах поверить, что всегда послушная ему сила подвела.
— Ты не можешь меня убить. Сам понимаешь. Теперь, когда знаешь, — нет, — почти сочувствующе произнес я, омега бешено затряс головой, сжал бледные губы, в меня одно за другим полетели все известные ему заклятья и даже парочка совсем не светлых проклятий.
Магия обтекала тело, не причиняя и малейшего вреда, но парень не успокоился, пока не истощился настолько, что просто лишился сознания. В конце этой отчаянной атаки «почти сочувствие» переросло в щемящую нежность. Надо же, какой сильный духом молодой человек! Совсем не просто бунтовать против своей природы и пытаться убить самое дорогое на свете существо — пару. А мой омежка смог. Из принципа.
Бережно подхватил хрупкое тело, не позволив ему удариться об пол. Омега был очень легким, я с беспокойством подумал, что надо будет его откормить. А пока пора сваливать из этого дурдома домой. Попрошу у дяди распечатать силу — хватит, наигрался! И наведу здесь порядок. Но сейчас самое главное — мой омега.
Погрузив хрипло дышащего омегу в магический сон, перенесся домой.
— Уже? — вздернул бровь брательник.
— Вот! — информативно поведал я, качнув безвольное тело.
— Это еще че? Ты зачем труп-то притащил?
— Дурак, да? Это он. Гадинка моя. Пара.
— По-вез-ло! — раздельно сообщил брат. — Тощий и страшненький.
— Сам такой! — обиделся я за своего омегу, хотя еще недавно сам так думал. — Просто кушать надо и спать побольше.
Я с умилением уставился на точеный тонкий носик, резные скулы, прекрасные длинные ресницы, алебастрово-белую кожу, забавно топорщащиеся волосы, делающие его похожим на милого ежика. Тонкие губы прихотливо изгибались, будя во мне желание прикоснуться и ощутить на себе их вкус, короткие бриджи открывали остренькие колени, я одобрительно проследил контур стройной ножки, оценил изящные тонкие щиколотки и высокий подъем, пальчики оканчивались розовыми ноготками, ровненькими, красивыми…
В себя пришел от хорошей затрещины, недоуменно поморгав уставился на брата:
— Не залипай! — сердито выговорил мне Инди. — Я смотрю, тебе не до игр стало! Что будешь дальше делать?
— Да есть пара идей…
***2***
Очнувшись, еще даже не раскрывая глаз, учуял запах, пропитывающий все вокруг. Его запах. Моего долгожданного альфы. Мне так хотелось, чтобы он поскорее появился, помог мне, подставил свое плечо, ведь я уже устал бороться. У меня рано начались течки — в четырнадцать, а когда стукнуло шестнадцать впервые появился он — темный колдун невиданной мощи. От его волшебства несло затхлостью и тленом, как от чернокнижников, он умел манипулировать силой, как никто, и пытался поработить наш мир.
Я содрогался при мысли, что это создание установит контроль над местами силы.
Днями и ночами просиживал над картами, прорицая его следующий ход, засыпал в затхлых библиотеках, отыскивая среди трудов ученых мужей хоть какую-то информацию о том, кто это и как заставить его уйти. Несколько раз удавалось умертвить это существо, но оно воскресало вновь и вновь. Создав особый артефакт, я первым узнавал о появлении страшного создания в нашем мире. В кошмарах мне грезилось нежное пиликанье, извещающее о возвращении твари, я старался спать как можно меньше, проводя большую часть времени среди старинных манускриптов и мечтая найти способ закрыть доступ в наш мир…
Несколько секунд я лежал с закрытыми глазами, затем воспоминания о событиях, предшествующих потере сознания, накрыли удушливым ужасом.
Сколько я был без сознания? Для нашего мира наверняка уже все кончено. Даже если нет — я не смогу пойти против своего альфы. Что же делать? Самое кошмарное, что у меня течка и все, чего желает тело — плотские утехи, моему телу не важно, что альфа — враг, наплевать на то, что я несколько раз его убил и совершенно не волнуют чувства самого альфы, который, скорее всего, люто меня ненавидит.
Так уж устроен наш мир: его населяют альфы и омеги. Если омега находит свою пару, то до конца жизни будет ему верен, не сможет причинить вреда, захочет от него детей.
Альфа будет безудержно желать свою пару, станет оберегать потомство и никогда не расстанется со своим омегой.
Уверен, колдун с удовольствием трахнет меня и заставит выносить детей. Я не боюсь насилия — природа позаботилась об этом. Меня уже трясет от желания, хотя я еще даже не открыл глаза. Тяжелый запах обволакивает, лишает воли. Соитие неизбежно, мы оба этого хотим. И пусть во время совокупления меня будет выворачивать от отвращения, я не смогу противиться зову плоти. И он не сможет, даже если больше всего на свете будет желать убить меня.
Что будет после? Как я буду жить, сосуществовать с колдуном? Что он сделает с моими друзьями, теми, кто помогал в борьбе против него? Как мы сможем смотреть друг другу в глаза изо дня в день?
Ужасные вопросы, ответы на которые еще неприятнее: ничего хорошего. Замучает до смерти. Никак, но придется.
Раскрыв глаза, сразу наткнулся взглядом на массивную фигуру. Он сидел невероятно близко и что-то читал. Заметив шевеление, отложил чтение, встал, ни слова не говоря скинул с себя тяжелый бархатный халат. Хотел бы я отвести взгляд и не видеть мощных плеч, покрытую черным волосом грудь, вздыбленный толстый член, но я не мог заставить себя отвернуться, взор прикипел к телу, я жадно разглядывал фигуру намертво связанного со мной существа.
Кроме рогов на голове и нитевидных зрачков, в его облике не было ничего противного человеческому взору, даже наоборот: враг был отлично сложен, красив истинно альфьей грубоватостью.
Колдун постоял мгновение неподвижно, давая себя рассмотреть, откинул покрывало, которым я был укрыт, и улегся на меня абсолютно бесцеремонным образом.
От пронзительного взгляда темных неопределенного цвета глаз, пробирала дрожь. Я был растерян, не знал, как реагировать, меня раздирали противоречивые чувства: хотелось обнять тяжелое тело, призывно раздвинуть ноги, теснее прижаться пахом, спровоцировать на дальнейшие действия…
Хотелось закричать, выцарапать глаза, скинуть с себя поработителя…
Понимая, что первое — фактическое признание поражения, а второе — просто глупость, стиснул кулаки и замер в неподвижности.
Он начал с поцелуев. Они были нежны и осторожны. Я сжимал губы — надеялся, что если мы ограничимся простым соитием, без неуместной нежности, то это не сильно затронет струны моей души. Хотелось сжулить, тогда, может… каким-нибудь образом окажется, что все это ошибка… но разгорающееся нестерпимым жаром тело утверждало — ошибки нет. Этот альфа — именно тот, кто мне нужен. А его губы все продолжали гладить мои, плотно сжатые в нить. Он терся об меня носом, водил по коже щек сухими горячими губами. Через какое-то время я понял, что альфа не станет продолжать, пока не получит молчаливое согласие. Не станет, несмотря на то, что его твердый член уже давно прижимается к моему бедру, я чувствую его мокрую головку, мой собственный орган так же напряжен, а ноги подрагивают от желания разъехаться в разные стороны.