- И я, - сонно ответил парень. – Фигня какая-то, да? Я думал, так не бывает.
Вместо ответа Том лишь сильнее прижал Билла к себе и впервые за последние дни уснул крепким, здоровым сном.
Их утро началось в обед. Том почувствовал, как парень выбирается из его рук, и резко перекатился на спину, распрямляясь и потягиваясь. Билл был очаровательно опухшим и растрепанным, и снова напомнил Трюмперу взъерошенную ворону. Он сидел на краю дивана и задумчиво таращился в пространство, смешно надув губы. Картину завершали надетые лишь до колен трусы – Билл явно залип после сна.
- Билл, але! – поприветствовал парня Трюмпер.
Тот перевел на него рассеянный взгляд и, будто опомнившись, поднялся, надевая боксеры и смешно щелкая себя по животу резинкой.
- Жрать хочу, - сообщил он хрипло и, упав на диван, снова завис перед суши, которые предыдущей ночью никто так и не убрал.
Тому хотелось смеяться, по-доброму глумиться и обниматься одновременно. Из всего этого он, разумеется, выбрал обнимашки, подполз к Биллу сзади и обхватил его поперек талии, прижимаясь губами к теплой спине. Тот продолжал залипать на какую-то привлекательную точку на полу, только образовавшиеся мурашки выдали то, что он вообще заметил манипуляции Тома.
Идиллию нарушил телефон Билла, разразившийся заливистым звонком.
- О, начальничек, - скривился парень, принимая звонок. – Але? Ммм… Нет, не видел, а что там? Что я должен был так срочно прочесть?
Том похолодел. Суббота! Журнал развозят по точкам в субботу! Черт, черт, черт!
- … да он охренел? – продолжал Билл. – Ни на кого я не проливал никакой кофе! Ты мне веришь или какому-то мудаку из журнала? Да, мне нравилось, как он пишет, я сам говорил… Стой, подожди! Охренеть, блин, классно ты придумал, - выпалил парень и повесил трубку.
Растерянно глядя перед собой, он постучал телефоном по столу, а потом закусил ноготь. Хмыкнул чему-то своему и, усевшись, наконец принялся завтракать, словно ничего не произошло. Том смотрел на него опасливо, откровенно труся спрашивать, что же ему сказал начальник.
Повисла тяжелая пауза, слышно было лишь как Билл сосредоточенно жует. Трюмпер продолжал пялиться в одну точку, не видя ничего. Сердце стучало часто-часто и гулко, в голове шумело. Нужно что-то сказать, ну же…
- Меня уволили, - бесцветно сообщил Билл, отодвигая контейнеры с едой. – Ты был совершенно прав, чувак, что работает в том дебильном журнале – полнейший мудак. У тебя есть тут неподалеку какая-нибудь кофейня? Они по всем заведениям свой шлак разбрасывают, хочу прочесть, чего там этот дерьмовый джемка понаписал.
Дерьмовый Джемка очень даже знал, что он написал, и сидел ни жив, ни мертв. Сердце выбивало ребра, не хватало воздуха. Уволил? Серьезно? За такую мелочь? Он никогда не думал, что такое возможно, наоборот, считал, что его отзывы привлекают народ, не зря же говорится, что черный пиар – тоже пиар? Разве это не применимо к ресторанному бизнесу?
- Ау, Том, отвисни! Кофейня, говорю, есть поблизости?
- Нет, - соврал Том севшим голосом. – Тут спальный район, хрен где посидишь.
Неправда, неправда, неправда! В пятидесяти метрах отличный ресторанчик, там он по субботам ел великолепную уху и читал свои собственные заметки, наслаждаясь каждым язвительным словом!
- Ясно… Ты извини, мне надо побыть одному, - Билл потер лоб. – Ну, осмыслить происходящее, а потом забрать свои шмотки с работы и расчет – мой добрый начальник разрешил мне не отрабатывать, уволит меня сегодняшним днем, типа, бармен и так справится, а человека они быстро найдут. Офигеть, Том, я думал, мы с ним одна команда, крутой мужик же… Блин, я вообще, по ходу, слишком хорошего об окружающих мнения.
Особенно обо мне.
- Не обижайся, ладно?
Том помотал головой. Горло словно сковала ледяная лапища, не получалось выдавить ни слова. Он прекрасно понимал, что единственный виновник произошедшего – он, и не знал, как себя вести, что делать. Билл выглядел страшно расстроенным, и у Тома сердце обливалось кровью, глядя на него. Он должен защищать, любить, а вместо этого так подставил… Дерьмо! Чертова колонка, чертово кафе, чертов он сам! Чертов день!
Пока он находился в прострации, Билл собрался. Поцеловав Тома на прощание, он ушел, сгорбленный и какой-то уставший, поблекший. Будто всего за несколько минут из него вытянули все силы, будто он резко превратился в старого больного человека. И да, виноват в этом был лишь один человек. Человек, который лишь вчера признался ему в любви. Офигенная любовь!
А если Билл узнает? Что будет? Нет, не может. Никто, кроме ребят в редакции, не знает настоящего имени Клубникового Джемки, а в редакцию Билл явно не попрется. Да и не сдадут его - с чего бы? Как перестать паниковать?!
Том вышел на балкон, достал давным-давно заныканную пачку сигарет из-под рамы и закурил. Высунувшись из окна, он обнаружил картину, которая едва не заставила его сигануть вниз от стыда. Прямо перед его подъездом на лавочке сидел Билл, сосредоточенно глядя в асфальт. Чертыхнувшись, Том затушил сигарету и, натянув первые попавшиеся джинсы и даже не озаботившись футболкой, вылетел в подъезд прямо в домашних тапочках.
- Билл? – позвал он растрепанного вороненка.
Тот поднял голову, вздохнул и встал, направляясь к Трюмперу.
- Как-то сил ни на что нет, - признался парень, возвращаясь в квартиру. – Есть выпить?
- Я куплю, - засуетился Том, судорожно ища взглядом футболку. – Я быстро! Что ты будешь? Давай текилу?
- Давай текилу, - легко согласился Билл. – Куревом пахнет. Ты куришь?
- Бросил пару лет назад, - признался Трюмпер. – А сейчас вот решил…
- Есть еще сигареты? Хочу курить, - прервал его суетливую речь парень.
- На балконе. Курить можно там же, - махнул рукой Том и, наконец одевшись, пошел в магазин.
Телефон не взял. А если шеф позвонит? А если письмо на почту упадет? Черт, а вдруг Билл возьмет мой блокнот и прочтет заметки? Не должен… Зачем ему мои каракули, нафиг ему мой телефон? А вдруг?
Мысли носились в голове ураганом, и сам Том летел на всех парах. В висках стучало до одури, хотелось открыть черепную коробку и посмотреть, что там так рвется на волю.
Нет, естественно, Билл ничего не подсмотрел и нигде не лазил. Он вообще так и сидел на балконе, куря вторую сигарету; однако Трюмпер ужасно трусил заходить к нему. Казалось, что тот все знает, что сейчас его ложь раскроется. Никогда прежде Том не оказывался в такой ситуации! Никогда раньше ему не было так стыдно, так мерзко от себя самого!
Пока Том мучился на пороге, Билл докурил и вышел, едва не столкнувшись с Трюмпером лоб в лоб. Он выглядел уже не таким мрачным и даже улыбнулся парню:
- Вот всякое со мной бывало, а чтобы в двенадцать утра начать бухать – не бывало. Наливай, а то уйду.
- Ну, это, пожалуй, лишнее, - фыркнул Том, вытаскивая текилу, апельсин и корицу.
В итоге в ход пошла только текила – уже третья долька апельсина начала вызывать тошноту, так что чуть косые парни перестали закусывать. Билл разрумянился, его угнетенное состояние сменилось негодованием, и он то и дело потрясал кулаком, вещая о том, как несправедлив к нему был начальник и какой уродец этот Клубниковый Джемка. Том поддакивал, алкоголь притупил его нервозность, и парень совершенно расслабился.
- Я же полгода там работал без нареканий! – возмущался он. – Меня всегда убивало такое отношение – первая жалоба, и под зад коленом! Как так можно? Это, знаешь, как в школе – зарабатываешь авторитет годами, но стоит тебе сделать что-то, из ряда вон выходящее -нет уж, господин хороший, с тобой мы общаться не будем!
- Если честно, не знаю, - признался Том. – В школе со мной никто не общался.
- В смысле? – осекся Билл. – Серьезно?
- Ага. А сейчас с ними не общаюсь я. И, знаешь, никто из них не понимает, почему я не принимаю их предложений дружбы в фейсбуке. А нафиг они мне нужны? Я их знать не знаю.
- Я думал, ты душа компании.
- Это не так, Билл, - застенчиво улыбнулся Трюмпер. – Я по большей части один, мне комфортно с собой. Ну, и с тобой. Еще с Георгом, но с ним не так, как с тобой… Блин, я херню какую-то несу… А еще у меня никогда не было группы, нет друзей – нет группы, как в том анекдоте про «нет ручек – нет конфеток»…
Естественно, именно в тот момент, когда Том был наиболее честен, когда Том был максимально расслаблен, когда Том был почти пьян, к нему решил припереться Георг, как всегда, игнорирующий элементарные правила этикета.
- Эй, Джемка! – забасил он, вламываясь без стука. – Читал твою новую заметку – да, раскатал ты этот Lucky People! Давно я не читал от тебя таких ядовитых вещей, тебе что, криворукий официант в кофе плюнул, что ты его так возненавидел? О, привет, Билл!
Всё было как в замедленной съемке. Том посекундно видел, как Билл меняется в лице. Как в глазах вспыхивает понимание, как кривится его рот. Видел, как он что-то говорит. Видел, но не слышал, слишком громко в ушах шумела кровь. Георг стоял в проеме, явно ничего не понимающий, и переводил взгляд с одного на другого. Билл что-то говорил… Кричал? Нет, не кричал.
Том чувствовал себя… Том себя не чувствовал. Всё происходило будто не с ним. Он словно наблюдал откуда-то сбоку, а настоящий Том, который сидел напротив Билла, не мог пошевелиться, не мог выдавить и слова. Он лишь прятал глаза и кусал губы в растерянности, пойманный на своем самом феерическом вранье. Так же со стороны он видел, как Билл накидывает кофту, что-то сердито говорит и… уходит.
И вот тогда звуки возвращаются во Вселенную, и вот тогда он, наконец, отмирает, и дергается, чтобы рвануть за Биллом, но его удерживает Георг:
- Ни к чему это. Да, братец, не ожидал.
- Георг… Иди нахер, пожалуйста, - попросил Том и пошел в спальню, не убедившись даже в том, что друг свалил.
2.
- Слушай, если мне еще раз привезут такую вонючую баранину, я ее просто не буду принимать! – разорялся Том. – Что значит: «другой не было»? Так и скажи, не было другой по такой мизерной цене, поэтому мои гости будут жрать вонючего старого барана, сдохшего своей смертью пару лет назад!
Совершенно невозможно работать с такими людьми! Да, блин, не Мишленовский ресторан, даже не обычный ресторан, а так, забегаловка, но как можно настолько не любить свой бизнес? Том вышел на задний двор, потянулся и закурил. Сегодня был сложный день, когда ему пришлось помогать разгружать продукты – видите ли, грузчик забил – и ругаться с поставщиками касательно продуктов, что не сегодня так завтра стухнут, оставив забегаловку в фееричном минусе. Ладно, баран, но вид темной, заветренной говядины привел Тома в совершенное уныние. Появились мысли бросить это все и найти что-то попроще, где не придется общаться с идиотами-грузчиками, с кретинами-хозяевами…
Затянувшись, Том вдруг вспомнил, почему он оказался здесь, и моментально отмел мысль о том, чтобы сменить работу. Физический труд делал из него человека, совсем другого, чем раньше. Не было ни времени, ни желания притворяться кем-то, кем он не являлся.
Произошедшее тогда, год назад, до сих пор отзывалось ноющей болью в груди. Он так и не смог забыть Билла, да и как его можно забыть, если именно его уход послужил катализатором всего, что произошло с его жизнью дальше?
Меняйся.
Он до сих пор помнил, как четко в голове прозвучало это слово, сказанное почему-то голосом Билла, хотя того не было рядом уже несколько недель. Том тогда разругался с Георгом, словно произошедшее было его виной, и находился в жутком запое, напоминая самому себе свинью. Нет, он честно пытался объясниться с Биллом, караулил его под домом, звонил часами напролет – все было тщетно. Парень категорически отказался с ним общаться.
Поэтому, когда однажды, сидя с бутылкой виски на балконе и куря, Том услышал совершенно отчетливо это «меняйся», он сначала подумал, что сошел с ума. А потом решил, что это знак свыше. Всю ночь он размышлял, следующие сутки – спал, а после пришел в университет чисто выбритым, в стильном пиджаке, и забрал документы. В деканате недоумевали – Том был неплохим студентам, да, иногда не появлялся на занятиях, задерживал домашку, порой тормозил со сдачей сессии, но у него всегда были уважительные причины!