Всадников верхом на мантикорах было не более десятка, и, к удивлению Билла, противный Соммерс был одним из них. Почему-то Сурм был уверен, что раз Том и его друг Георг были верхом на ящерах, пусть даже очень породистых, ухоженных и явно дорогих, то Соммерс, не являющийся членом никакого клана, уж точно не мог обладать такой кошкой.
Мантикор Соммерса был черной масти и явно старше Ио: его загривок уже оброс черной длинной гривой, а на задних лапах красовались характерные для зрелых самцов ядовитые шпоры.
- Если ты боишься, то всегда можешь отказаться, - мягко предложил Биллу Георг, заметивший, что юноша пристально разглядывает мантикора соперника.
- Я хорошо играю, вот увидишь! – вздернув подбородок и сузив подведенные глаза, выпалил Билл.
- Я разве сказал, что ты играешь плохо? – примирительно улыбаясь, спросил Георг. – Я просто хочу сказать, что, если ты проиграешь, Том не сможет отказаться играть с Сомерсом, и будь уверен – они будут играть на ставки.
- Ставки? - удивленно распахнул глаза Сурм.
- Желание, которое должен исполнить проигравший, - многозначительно кивнул шатен. – Чаще всего играют на деньги, но думаю, Соммерс не упустит шанс унизить твоего жениха.
- Унизить Тома? – весело рассмеялся Билл, глядя, как его жених пытается вывернуться из-под шершавого языка мантикора, который почему-то решил его облизать. – Фуууу! Брось каку! Ио! – к удивлению обоих мужчин, мантикор немедленно подчинился и, бросив свое занятие, в два прыжка оказался рядом с Биллом, а обойдя его по кругу, принялся щериться на Георга, показывая белоснежные острые клыки.
Билл вдруг посмотрел куда-то в сторону и перестал смеяться, затем резко развернулся к Тому и как-то заискивающе попросил:
- Том, можно я сверху осмотрю корты?
- Конечно, - улыбнулся последний. - Тебя проводить?
- Нет! - тут же затряс головой Сурм. – Ты только помешаешь мне сосредоточиться!
- Ну, хорошо, - улыбнулся Том, который несколько отошел после вчерашнего и решил, что его жених просто очень молод и любопытен, и в том, что он набьет себе пару шишек, не будет ничего плохого. В конце концов, он же не собака, чтобы подчиняться приказам.
У самого Тома было четверо братьев и три очаровательные сестры. Младшие были еще моложе Билла, и Том часто сталкивался с юношеским максимализмом и самомнением – сколько раз он вытаскивал их из передряг тайком от родителей! Но рано или поздно они взрослели и, надо сказать, порой Тому не хватало их наивной веры в лучшее и юношеского взгляда на вещи. Глядя, как Билл, распахнув свои яркие и живые глаза, вертит головой, с любопытством оглядывая собравшихся, Том вдруг подумал, что его жениху, тоже совсем еще ребенку, надо сначала вырасти, а уже потом рожать детей.
В отличие от отцов Билла, которые жили каждый сам по себе, семья Тома была очень дружной: все три супруга любили друг друга и своих детей. Том не знал, что такое безразличие и пренебрежение, их дом всегда был полон смеха и тепла, а все громкие ссоры и скандалы заканчивались не менее бурным примирением и весельем.
Том смотрел, как Ио с сидящим на нем Биллом набирает высоту и движется к ближайшей парящей скале, и улыбался: даже если ему придется играть сегодня с Соммерсом, он не развалится, но постарается, чтобы его женишку было ужасно стыдно!
Билл же тем временем приземлился на парящей скале и тут же был утянут вглубь зарослей, где крепко обнял своего возлюбленного, подставляя губы для легких поцелуев.
Штефан улыбался:
- Вот видишь, все не так ужасно, как показалось тебе вчера!
- Мы все равно теперь не сможем видеться часто! – огорченно заключил Сурм.
- Осталось потерпеть совсем немного, и мы будем вместе! В твоем доме есть служанка – Гертруда, возьми ее себе, пусть она следит за твоим гардеробом, и я смогу передавать через нее записки.
- Я ужасно скучаю, - Билл прижался к Штефану.
- Я знаю, любимый! Но до твоей свадьбы осталось всего несколько месяцев!
- Еще целых полгода! Я не могу выносить Софита, он такой мерзкий!
Штефан лишь рассмеялся на это заявление и подумал, что если бы у глупого Сурма хватило мозгов оглянуться по сторонам, он бы увидел, как призывно смотрят на его жениха девушки и какими злобными взглядами вчера сверлили его самого другие Сурмы. Но юноша не ценил Тома, презирал богатство и положение в обществе, поэтому не замечал, очевидного: его Том был завидным женихом.
Едва Билл спустился вниз под корты к ожидающим его Софитам и Георгу, как их окружила целая свора людей.
- Ну, что? Площадка готова. А вот готов ли Сурм к своему поражению? – издевательски вещал подошедший к молодым людям Соммерс. Он был одет богато и вычурно, на его сапогах Билл увидел железные звездочки, торчащие прямо над пяткой.
- Нет, не готов, - дерзко ответил он. – Мы же не договорились о ставках!
За этим заявлением последовал всеобщий испуганный вздох и тишина. Оглянись Сурм на Тома, то увидел бы, что его лицо в этот момент стало белее снега, украшающего вершины парящих скал. Он уже хотел вмешаться, но Георг и братья удержали его.
- И что же может поставить маленький Сурм? – улыбаясь, словно кот, добравшийся до сметаны, и почти задыхаясь от выпавшего ему везенья, вопрошал Соммерс.
- Я ничем не владею, но думаю, проигравшему будет не до игры, поскольку он примется ходить внизу, между зрителями и громко кудахтать, как ждущая потомство курица! – громко заявил Билл, вызвав смех у всех собравшихся.
- Я принимаю вызов, - тут же подхватил Соммерс. – Можем начать?
Билл кивнул и свистнул, подзывая мантикора.
- Я прибью этого маленького болвана, как только доберусь до него, - отчаянно прошептал Том на ухо продолжавшему смеяться Георгу.
- Он, конечно, выставил тебя полным идиотом, но у него есть чувство юмора, ты не находишь? – Георг, начиная просто неприлично ржать, направился к своему ящеру. – Летим, а то пропустим все представление!
- Боги, мой жених будет кудахтать курицей! – все повторял и повторял себе под нос Том. Он никак не мог поверить, что все это происходит с ним и наяву. Билл оказался настоящим стихийным бедствием. Он женится на ходячей катастрофе! Куда подевался его милый, нежный и скромный Сурм, не говоривший и слова поперек?
Огромное число зрителей окружили корт, где должна была состояться игра. Вертикальная сетка висела довольно высоко над землей, на метр ниже нее располагалась первая, составленная из светящихся линий, горизонтальная сетка, попавший под нее воздушный мячик выбывал из игры, зависая между ней и более плотной, грубо сплетенной, ниже которой не мог опускаться игрок.
Первому подавать Соммерс, в качестве подачки слабому, позволил Биллу и просчитался. Как только Том увидел, насколько уверено Сурм подбросил мяч в нужную точку, а затем легко взмахнул ракеткой, посылая его в угол площадки, сразу понял, что его мальчик не просто хорошо играет в скетч, а делает это почти профессионально. Ио в момент замаха послушно опустил крылья, немного снижаясь и давая пространство для удара.
Гости замерли – Соммерс пропустил две первые чистые и очень сильные подачи и взял только третью – началась игра. Мантикор Соммерса был опытнее и быстрее Ио, но Йоргу приходилось управлять им, заставляя подниматься выше мяча, а потом лететь на него. Ио же самому нравилась игра, и Билл, не предпринимая никаких усилий, всегда оказывался в нужном от мяча положении: мантикор сам, налетая чуть выше, разворачивался и опускал крылья, чтобы наезднику было удобнее бить.
Наблюдать за игрой оказалось невообразимо интересно: Билл легко выиграл первый гейм, и только приложив значительные усилия, Соммерсу удалось выиграть два гейма на своей подаче, но дальше Сурм не дал ему ни единого шанса, выиграв два гейма подряд и завершая сет.
Зрители разделились на две части: одни болели за Соммерса, другие – за Билла, но все одинаково беспрестанно кричали, отвлекая манткоров. Том в открытую болел за жениха, чем ужасно смешил своих братьев, которые шутливо припоминали ему, что за них он никогда так не волновался.
Выиграв два сета подряд, Билл выиграл матч и со счастливой улыбкой оглянулся на Тома. Софит замер, увидев, как по раскрасневшемуся лицу от виска к подбородку сползает прозрачная капелька пота. Сурм был прекрасен, его свежей, юной красоте позавидовала бы любая девушка. У такой красоты и должны быть шипы, почему-то подумалось Тому.
Билл ликовал, он безмерно гордился собой, гордился тем, что смог доказать Тому и всем окружающим: его слово что-нибудь да значит. Его учил играть единственный человек, которого юноша действительно уважал – дед, отец Сурма, подарившего ему жизнь. Если бы он только мог видеть его сейчас, он бы тоже гордился им, но три года назад, так и не дождавшись, пока Билл сможет летать на мантикоре, дед умер, оставив в сердце юноши саднящую боль потери. С тех пор, как Билл сел на Ио, его не мог обыграть никто из братьев. Они, конечно, все списывали на шустрого мантикора, но Биллу не требовалось ни чье одобрение. Он знал, что лучший, и в этой игре ему нет равных: он пользовался огромным количеством маленьких секретов и уловок, а мантикора приучил играть вместе с собой, как и велел дед: именно благодаря этому не приходилось отвлекаться на управление животным, что давало неоспоримое преимущество в любом матче.
Пикник после игр прошел в веселых шутках и поздравлениях: наконец-то Билл добился своего – он был в центре внимания, им интересовались и восторгались. Только одно обстоятельство огорчало его – рядом не было Штефана, но оглядываясь в надежде хотя бы встретиться с ним взглядом, Билл натыкался на квохчущего Соммерса, кочующего от одной группы отдыхающих к другой, и его настроение тут же улучшалось.
Том не сказал ни слова упрека, он веселился наравне с Биллом, восхищаясь им и даже хвастаясь его успехом.
Но когда он привез Билла домой, то попросил позволения остаться с ним наедине. Сурм не мог отказать, и разговор пошел именно о том, чего юноша и боялся.
- Билл, я хочу поговорить с тобой о твоем поведении, – набрав побольше воздуха, начал Том. – Мне было очень неудобно за тебя сегодня, ты должен понять, что для Сурма неприлично играть на ставки.
- Я выиграл! Чем ты недоволен? – защищаясь, запальчиво выкрикнул юноша.
- Билл, я просто хочу объяснить тебе, что так не делают, – пытаясь держать себя в руках, продолжал Том, видя, что Билл даже не собирается поставить себя на его место. – В конце концов, это неуважение ко мне! – все же начал заводиться он.
- Я же выиграл! – упрямо повторил Билл, насупившись.
- Ты повел себя глупо, ты выставил меня дураком, который не может даже уследить за собственным женихом!
- Так вот в чем дело? Как я сразу не понял?! Тебе было все равно - выиграю я или проиграю! Тебе было важно, что подумают о тебе! Оглянись вокруг, Том – луны пока еще вращаются вокруг планеты, а не вокруг тебя!
Софит, выведенный из себя таким ослиным упрямством, вспылил:
- Ты хоть понимаешь, что несешь? У нас есть статус в обществе, у нас есть влияние! Я не могу позволить тебе выставлять себя идиотом, только потому, что ты еще не наигрался! – Том вгляделся в перепуганные глаза жениха и тут же немного остыл. – Боги, неужели никто не учил тебя держаться на людях? Ну хоть подумай о том, что я сказал, – тихо проговорил он, заканчивая разговор, от которого у обоих остался лишь неприятный осадок.
Позже Том страшно переживал, что так разговаривал с женихом: в конце концов, Билл очень молод, порывист и наивен, да что говорить, когда-то и Том был таким! Возможно, ему следовало попытаться объяснить все как-то по-другому, а не кричать на мальчишку, впервые вышедшего в свет.
После этой прогулки Том не видел Билла почти месяц. Каждый раз, когда он приезжал, ему сообщали, что Сурм приболел и не может выйти к нему, и Том мучился, жалея о своей несдержанности и думая, что Билл, обидевшись на него, не желает его больше видеть.
Том не знал, что как только весть о пари, которое заключил Сурм во время скетча, дошло до сановника Хэч, Билла так сильно избили, что он несколько дней не мог встать с кровати. Юноша думал, что это Софит в отместку рассказал все его отцу и попросил наказать его, поэтому выбрасывал все цветы и подарки, присланные Томом, и не отвечал на записки, которые передавал ему жених. Зато на послания Штефана он отвечал с усердием, которому позавидовал бы любой школяр – эти маленькие бумажки, связывающие его с возлюбленным, поддерживали его все время, не давая сломаться и заставляя мечтать о лучшей жизни.
Глава 5
Шестнадцатилетие
Feel loved, but we don't, and we don't
Until we figure out, Could someone deliver us?
And send us some kind of sign, so close to giving up
Coz faith is so hard to find, someone deliver us?
And send us some kind of sign, so close to giving up
Coz faith is so hard to find
But you don't, and you won't, until we figure out
(nickelback Believe It Or Not)*
В жизни каждого человека есть даты, которых он ждет с нетерпением – начало новой луны или день собственного рождения. Кто же их не любит? Внимание, подарки, веселый праздник, и все в один день!
Но Билл совершенно не любил праздников: ему было попросту не с кем их делить. Поэтому и собственный День рождения был для него всего лишь очередным днем в году. Он никогда не воспринимал этот день как начало чего-то нового, не ждал ничего необыкновенного и удивительного и не обещал себе, что сделает что-то стоящее, когда станет на год старше. День рождения Билла приходился на самый разгар сезона, когда все знатные семейства собирались в столице и устраивали пышные, богатые балы и маскарады. Чаще всего его поздравляли только слуги и дед, когда был жив; даже Ессея не обременяла себя необходимостью приезжать в загородный дом посреди сезона и устраивать Сурму праздник.
Но в этот раз Том, желающий помириться с женихом, решил устроить в честь его шестнадцатилетия грандиозный прием. Для этого в садах, принадлежащих клану Софитов, были развернуты парящие террасы, украшенные цветами и лентами, а столы с угощениями были устроены так, что каждый мог подойти и взять понравившееся ему блюдо и есть прямо в беседке или спуститься на землю, где под широкими яркими тентами были расставлены столы и стулья. Дамы были одеты в тонкие, практически ничего не скрывающие и переливающиеся в свете лун платья с широкими поясами, завязанными сзади в большие пышные банты. Мужчины же, наоборот, были одеты строго: в белые рубашки и черные прямые брюки. Большинство Сурмов в этот день были облачены в простые, голубых тонов, костюмы и светлые рубашки, вороты которых были украшены легкими рюшами и крупными пуговицами.
Билл совершенно не хотел идти: он понимал, что придется улыбаться и делать вид, будто все в порядке, и это претило ему. Однако при всем желании юноша не мог отказаться: он уже совершенно поправился и слишком давно не выходил в свет. Так что ему пришлось наряжаться в синий костюм, терпеть парикмахера и ехать в карете за город, чтобы принимать гостей вместе с Томом.
Его Билл ненавидел всем сердцем, он не желал притворяться, будто ему угоден этот брак, но выхода не было: отец пригрозил, что если он будет и дальше упрямиться и вести себя неподобающим образом, то придется принять меры. Об этих мерах Билл не мог думать без тошноты.
Штефан убеждал Сурма подчиниться ради них и их будущего, ведь если свадьба не состоится, это поставит под удар весь их план. В каждом письме он клялся в любви и вечной верности и убеждал, что любое счастье надо выстрадать, и Билл просто расплачивается за безоблачное и радостное будущее.
Билл сам не знал, боится ли он отцовских мер или думает о Штефане, но ему хотелось посмотреть в глаза человеку, из-за которого его избили так жестоко, и послушать, что на этот раз скажет ему его правильный и безупречный жених. Неужели после этого он может думать, будто между ними может что-то быть? Неужели он верит, что Билл стерпит эти боль и унижение и позволит, чтобы с ним обращались так и дальше? Сам Билл даже с Ио так не обходился, хотя упрямое животное порой доводило его до белого каления.