Мозги Томаса резко включились, а сознание внезапно обострилось до предела. Тошнота и слабость были на время позабыты, потому что он наконец поймал то самое важное, что все время ускользало от него.
Все, что Минхо говорил и делал, было потому, что ПОРОК заставлял его. И пусть Минхо бросил тогда ему в лицо те слова, пытаясь убедить в том, что привел его к ПОРОКу осознанно, это ничего не значит. ПОРОК им управлял. Как Алби и Галли, которого заставили убить Чака.
Почему это раньше не пришло в его тупую голову?! Почему он не додумался до этого раньше? Тупой, ну какой же он тупой…
«Но с другой стороны, — тут же подумалось Томасу, — и Галли, и Алби, хоть ими и управлял ПОРОК, как марионетками, говорили сами за себя».
Галли плакал, поднимая пистолет, когда хотел убить Томаса, но вместо него попал в Чака. Он явно не хотел никого убивать. Не так жестоко, каким бы подонком он ни был. И Алби… ПОРОК не давал ему говорить, заставив душить самого себя, когда тот пытался сказать Томасу правду о нем и Создателях. И даже Тереза, она, хоть и лгала ему не раз, никогда ничего не говорила не по своей воле. Она лгала ему осознанно. Вывод напрашивался один: ПОРОК явно не мог контролировать речевой аппарат людей на расстоянии.
Значит, Минхо не мог сказать, что хочет, чтобы Томас сдох уже, под контролем ПОРОКа. Он тоже сказал это осознанно.
Томас чуть было не потряс головой. Плевать. Осознанно или нет, это неважно. Надежда снова вернулась к нему, в сто крат более мощная, чем раньше. Как он мог подумать, что Минхо предал его? У него наверняка помутились мозги! Как он мог хоть на секундочку поверить в то, что Минхо может предать его, чем в то, что это очередная уловка ненавистного врага?
Томас лежал и вспоминал. Все, что произошло с ним с того момента, как он и другие глэйдеры сбежали из лабиринта. Какие бы Испытания им не уготовил ПОРОК, какую бы паутину лжи не сплел вокруг них, Томас в любой ситуации мог полагаться на Минхо. Он был в полном отчаянии, когда Тереза предала его, и только Минхо и Ньют были единственные, кому он мог доверять. Минхо никогда не сдавался, никогда не опускал руки. В любой ситуации он не терял контроля над собой. Это то, что всегда восхищало в нем Томаса, и чему он старался у него научиться.
Минхо ненавидел ПОРОК. Он не мог просто взять и ни с того, ни с сего поменять свою точку зрения, решив, что ПОРОК — добро в белых одеждах и воплощение мирового спасения. Да Минхо скорее бы удавился собственными руками, чем согласился с этим.
Какой абсурд. Томасу стало так стыдно, что даже ладони вспотели, и вместе с тем на него накатило такое облегчение, что он упал бы, если бы уже не лежал.
Как только Томас это понял (поздно понял, дурья башка!), в его голове мгновенно созрел новый план.
***
Дженсен вошел в кабинет Авы, как хозяин. Эта его развязная походка уже давно раздражала советника, но она ни слова не говорила своему заместителю, молчаливо мирясь с его манерой поведения. Пусть его. Это не стоит ее внимания, самое главное добиться желаемого — изучить и понять Томаса. Понять, чем же он отличается от других иммунов, что делает его таким уникальным? Она была одержима этой идеей с тех пор, как Тереза рассказала ей о своем потрясающем открытии — о том, что кровь Томаса не просто замедляет вирус Вспышки, а уничтожает его на корню.
Раньше советник все свои ресурсы, возможности и силы бросала на то, чтобы узнать, что делает иммунов имунными. Почему они отличаются от других? Для этого она создала сложную и уникальную систему Испытаний, которые должны были выявить паттерны реакций и эмоций иммунов — одаренных детей. Но теперь, она хотела сделать то же самое только с одним иммуном — с Томасом. И она была готова пойти на все, ради того, чтобы добиться своей цели. Даже если Томаса придется окончательно доконать или убить. Цель превыше всего.
Если бы Ава Пейдж не руководствовалась этим кредо по жизни в течение многих лет, что проводила свои эксперименты над невинными детьми, то никогда бы не смогла зайти так далеко. Да, пусть это было жестоко, но цель оправдывает средства.
— Когда вы собираетесь приступить к созданию сыворотки? — спросил Дженсен, упершись руками в стол и всем корпусом наклонившись вперед.
Женщине невольно пришлось откинуться на спинку кресла. Несвежее дыхание помощника, коснувшееся ее лица, было ей неприятно. Весь Дженсен был ей неприятен. Его самодовольная манера поведения, его жесты, мимика, его мания найти всех иммунов, — ничем необоснованное желание, кроме того, что это его работа, чуть ли не большее, чем у самой Пейдж, — превратившаяся в психологическое отклонение. Но приходилось мириться с этим типом, потому что никто другой не мог выполнять его работу так же блестяще.
— Это терпит, — сухо сказала она. — Я ведь, кажется, уже говорила, что на данный момент наш приоритет — понять, что отличает Томаса от других иммунов.
— Да-да, — нетерпеливо бросил Дженсен. — Вы говорили. Но разве не самое главное создать сыворотку, чтобы начать лечить других членов Совета?
— Каких членов Совета, Дженсен? — раздраженно спросила Ава, вставая со своего кресла и отходя к окну. Ей не нравилось, что Дженсен нависает над ней. — Вы прекрасно знаете, что, большинство членов Совета уже мертвы! Поэтому создание сыворотки пока отходит на второй план. Главное — эксперимент над Томасом. Мы должны составить схему паттернов его мозга, матрицу его реакций, ведь они уникальны, они…
Ава могла говорить об этом часами, но Дженсен резко перебил ее:
— Какая разница? Что мешает создать сыворотку уже сейчас? Это дело пяти минут!
Советник внезапно обернулась и резко посмотрела на него, сощурив глаза.
— Я нахожу странным ваше нетерпение, Дженсен. Мне вообще всегда казалось странным ваше почти маниакальное стремление найти всех иммунов… Но я относила это на счет того, что вы так же, как и я радеете за нашу цель.
— Так и есть. Что-то заставляет вас усомниться? — почти издевательски протянул Дженсен.
Ава пригляделась к нему внимательнее и вдруг заметила то, чего не замечала никогда раньше, слишком погруженная в собственные мысли и занятая целью всей своей жизни. Над верхней губой ее помощника, поросшей реденькими седыми волосками, блестел пот. Глаза как-то странно, почти лихорадочно блестели, а движения стали немного дерганными. Первые признаки проявления Вспышки. Вторая стадия. Еще слишком далеко от Черты, но уже достаточно, чтобы он стал терять над собой контроль.
— Да вы же больны, — невольно вырвалось у Авы. — И давно? Когда вы умудрились подхватить Вспышку, Дженсен?
— Какая теперь разница? — пожал плечами тот. — Теперь, когда вы знаете, не будете ли вы так добры, сделать для меня лекарство?
Ава покачала головой.
— У вас еще достаточно времени до того, как вы начнете сходить с ума, Дженсен, — сказала она. — У нас нет времени размениваться на пустое. К тому же сейчас Томас слишком ослаблен…
— Вам легко говорить, ведь у вас и Терезы есть иммунитет! — рявкнул Дженсен.
Ава поморщилась от громкости его голоса.
— Ни к чему вести себя, как невоспитанный неандерталец, — сказала она небрежно и почувствовала маленькое удовольствие от того, как вытянулось лицо ее зарвавшегося помощника. — Вы в состоянии немного потерпеть.
— И когда же вы соизволите одарить меня лекарством? — мрачно поинтересовался Дженсен. — Когда я озверею и кинусь на вас?
Советник пожала плечами, даже не пытаясь скрыть своего равнодушия, и снова отвернулась к окну. Она уже давно хотела проучить его и указать на место.
— Что ж, с моей стороны было бы не очень хорошо заставлять вас дожидаться этого момента, — любезно произнес Дженсен, и что-то в его голосе напрягло Аву. Она обернулась, но было уже поздно.
Последнее, что советник увидела в этой жизни, был направленный на нее пистолет ее помощника и его глумливая ухмылочка.
========== Глава 9 ==========
Разговор с Авой заставил Терезу переосмыслить происходящее. Странно, что раньше она не замечала, как Ава относится к Томасу. Ей всегда казалось, что Советник так же, как и она, находит вынужденное жестокое отношение к Томасу и остальным иммунам прискорбным обстоятельством, без которого никак не обойтись. Ведь если бы было другое решение этой страшной головоломки под названием Вспышка, то ПОРОК, несомненно, воспользовался бы им! Разве нет?
Но поведение Авы заставило девушку усомниться. Советник вела себя так, словно ее абсолютно не волнует, что произойдет с Томасом. А раньше она пеклась о нем, как о родном сыне. Переживала! Даже нарушила ход Испытаний на второй фазе, когда Томаса подстрелили ржавой пулей в Жаровне.
Но теперь Тереза поняла, что это происходило вовсе не потому, что Ава печется о благополучии Томаса. Самым важным для Советника всегда оставалось одно — эксперименты над иммунами. Ведь только они могли дать ей такие необходимые знания.
Наконец осознав это, Тереза испытала такое отвращение к Аве Пейдж, что у нее закружилась голова. Она была готова добиваться их общей цели так же, как и Советник с Дженсеном, но только не такими ужасными методами! К чему эта бессмысленная жестокость? Она не смогла смотреть, как Дженсен избивает Минхо на глазах у Томаса и двух минут, выйдя из кабинета, который примыкал к камере Томаса.
Итак, Аву нисколько не волновало состояние Томаса, а Дженсену просто доставляло удовольствие издеваться над Томасом и Минхо. Терезе стало так противно от них обоих, что захотелось немедленно пойти и освободить Томаса.
Девушка глубоко задумалась. Главной целью всей ее жизни было найти лекарство от Вспышки. Она прониклась этой идеей еще в раннем детстве, когда поняла, что вирус творит с людьми и насколько это ужасно. Но была совершенно не готова ради этой цели творить такие зверства. Она пыталась закрыть глаза на многое из того, в чем ей приходилось участвовать ради создания лекарства, и сейчас чаша ее терпения переполнилась. Это уже слишком.
К тому же Ава почему-то медлила с созданием вакцины, отговариваясь тем, что сейчас не время и самое главное — выяснить, в чем заключалась уникальность Томаса. Боже, да разве это важно теперь, когда они могут спасти сотни людей?!
Тереза застонала, закрыв лицо руками. Она отчетливо понимала сейчас, нужно что-то делать. Нельзя позволить Аве и Дженсену и дальше издеваться над парнями. Пусть Томас и Минхо считали ее предательницей и ненавидели, девушка готова была мириться и с этим, но она не собиралась смотреть, как над ними учиняют бессмысленную ничем не оправданную жестокость.
Решив так, Тереза схватила ключ-карту со стола и выскользнула из своей комнаты в коридор. Она спустилась на минус первый этаж, где находились камеры, в которых когда-то содержали иммунов, быстро пересекла коридор, ведущий через столовую, и нашла еще. Там был заперт Минхо. Даже если бы Томасу удалось сбежать, он никогда бы не нашел друга, потому что не догадался бы искать здесь.
Войдя в его комнату, Тереза увидела лежащего на узкой койке корейца. Смотреть на него было страшно — все лицо в кровоподтеках и опухло, один глаз заплыл… Наверное, на его теле места живого нет.
— Минхо! — она торопливо бросилась к нему. — Нам надо поговорить. Ты должен меня выслушать.
Он ничего не ответил, только равнодушно и мрачно взглянул на нее.
— Сейчас я извлеку из тебя контролирующий чип, а потом мы найдем Томаса и сбежим. Надо действовать быстро, пока Дженсен ничего не заподозрил.
— Оставь меня в покое, сучка, — процедил Минхо, глядя на нее исподлобья, и сплюнул прямо на пол кровью. — Будь я проклят, если поверю тебе хоть когда-нибудь.
— У тебя нет выбора! — раздраженно выпалила Тереза. — Не будь таким идиотом, Минхо! Я же правда пытаюсь помочь! Томас едва не умер, когда понял, что ты его предал. И если ты сейчас же не переубедишь его в обратном, то он точно заморит себя голодом!
— Каким, блять, образом я должен его переубедить в обратном, когда вы заставили меня сделать все возможное, чтобы он поверил в то, что я его подставил и хочу, чтобы он сдох, дура ты тупая?! — вызверился Минхо, внезапно резко вскочив с кровати.
Нависнув над девушкой, он схватил ее за шею одной рукой и приподнял так, что Тереза беспорядочно засеменила ногами в воздухе, судорожно пытаясь сделать хоть один глоток кислорода.
— Он поверит тебе… в отличие от меня, если ты приложишь хоть какие-то усилия! — просипела в ответ Тереза, скребя ногтями по жестким пальцам азиата.
Минхо чуть ослабил хватку, позволив ей коснуться пола и привстать на носочки.
— Пойми же, я так же, как и ты, не хочу, чтобы Томас умер! — воспользовавшись короткой передышкой, воскликнула девушка.
— Ага, и кровь из него качать для вакцины ты тоже совсем не хочешь, — злобно прошипел Минхо.
— Если ты сейчас же не заткнешься, я вколю тебе успокоительное, вытащу из тебя чип, и сама отведу к Томасу! — пригрозила Тереза, потеряв терпение.
Минхо недоверчиво уставился на нее. Она висела у него в руке, как тряпичная кукла, шаркая ногами по полу, и все равно угрожала!
— Вы заставили меня сказать Томасу, что я хочу его смерти, — медленно проговорил он, и в его горле клокотало звериное рычание. — Угрожали убить его, если я не сделаю так, как вы скажете. Заставили меня убедить его, что я хотел привести его сюда, чтобы вы его тут на запчасти разобрали. И что, сейчас ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты намерена спасти его? И поможешь нам сбежать? С какой стати?
— Да потому, идиот, что если ты не сделаешь этого, то Томас умрет! Я же сказала, он уже третьи сутки отказывается от еды и воды!
На лице Минхо промелькнула тень озабоченности, и Тереза вздохнула с облегчением, поняв, что наконец сумела достучаться до него. Он отпустил ее так резко, что девушка упала на пол, потирая шею, на которой остались синяки от его пальцев.
— В любом случае, у тебя нет иного выхода, кроме как пойти со мной и увидеть все своими глазами, — добавила Тереза хрипло, раздраженно посмотрев на него исподлобья. — Но прежде я должна извлечь чип, иначе вы не сможете бежать. Дженсен может заставить тебя схватить Томаса и вернуться. Наверняка он попытается сделать это.
Несколько секунд Минхо мрачно молчал. Но затем он наклонился к Терезе и угрожающе прорычал:
— Ну, если ты меня обманула, я из тебя душу вытрясу, Тереза.
Тереза отмахнулась от его угрозы, как от мухи. Она вскочила с пола, взяла стул и кивнула на него:
— Садись, давай. Нужно сделать все быстро, а после этого у нас не будет ни одной секунды. Придется сразу же бежать к камере Томаса и вытаскивать его, потому что Дженсен скорее всего сразу обнаружит, что связь с чипом потеряна.
Минхо молча сел на стул и опустил голову. Тереза вытащила из кармана своего халата скальпель и приступила к кропотливому делу, хоть руки у нее и дрожали.
***
Вскоре в камеру Томаса снова пожаловал Крысун. Он вошел, оставив дверь слегка приоткрытой. Странно, но он не взял с собой других наемников. Видимо, посчитал, что Томас слишком ослаблен трехдневной добровольной голодухой, чтобы оказать ему достойное сопротивление или попытаться сбежать. В целом, он был прав. Томас чувствовал себя слабее червяка.
Прислонившись к двери и скрестив руки на груди, Дженсен произнес почти нормальным голосом, без этих своих выводящих дружелюбных интонаций, призванных заставить Томаса поверить в то, что они друзья:
— Мне жаль, что так получилось, Томми.
Томаса передернуло от того, как он его назвал, но он ничем не показал, что слышит, даже не пошевелился.
— Если бы был иной выход, то я бы, наверное, им воспользовался, — продолжал Дженсен, испортив все начало. — Но…
Мужчина неторопливо приблизился к кушетке, достав из кармана своей кожанки шприц и лениво поигрывая им.
— Должен признаться, что меня забавляют твои страдания. Это как… — он сделал вид, что задумался, подбирая нужную метафору. — Ну, скажем, наблюдать за тем, как корчится червяк на крючке. Это так… Бодрит.