На светлой, нетронутой загаром коже не наблюдалось никаких отметин, которые быть там не должны — проглядывающиеся ниточки вен и пара родинок не в счет.
— И из петли предки тебя пару месяцев назад не вытаскивали? — со скепсисом во взгляде продолжал наседать Слава.
— А ты считаешь, что я такой даун, что полез бы в нее в их обеденный перерыв? Я прилежный сын, и аппетит родителям портить не намерен.
— Тогда что насчет таблеток? Я сам слышал, как врач, возвращавшийся с вызова в свою карету, сказал водиле, что какому-то «хиленькому парнишке, измазанному, как девочка, тенями, сделали промывание желудка и уложили спать» — кто же это мог быть?
— Я, — уверенно заявил Влад, делая последнюю тяжку и выбрасывая окурок в траву. — Отравился шелковицей. Бывает и такое, — развел он руками в стороны, а потом забрался на широкие перила с ногами. В попытке скрыться от пусть и вечернего, но все еще палящего солнца, Влад натянул на голову капюшон толстовки и вновь раскатал рукава. — Ну что, не оправдал твоих ожиданий? Суицидник из меня, выходит, фейковый, но если вдруг захочется рассказать своим браткам какую-нибудь интересную байку про меня, в результате которой я чуть не самоубился, можешь упомянуть один случай из нашего общего детства. Помнишь о прыжках с пирса?
Слава помнил. Как такое забудешь? Им было по девять, когда они приклеились хвостом к ребятам постарше и поплелись с ними на пляж. Те прыгали в воду с многоярусного пирса: первый этаж находился на уровне полутора метров над водой и особой опасности ни для кого не представлял, второй же — примерно пяти-шести метров. Славе захотелось выпендриться, не быть таким сопляком в глазах старших приятелей. Он знал, что ребята разминаются на мелком пирсе, а потом забираются на второй этаж, и решил опередить их и сразу сигануть с него, чтобы было «по красоте» и с уважением в чужих глазах. Эта идея не осталась не озвученной, и по дороге он поделился ею с Владом. В итоге на бетонных балках высотой шесть метров над водой они оказались вдвоем. Слава чувствовал, что его друг не отстает. А так как он считал себя творцом данной идеи, а значит и первенство ее исполнения должно быть доверено ему. Ускорил шаг, балансируя с широко разведенными руками, достиг конца балки и сиганул в воду. Влад, побоявшись, что не успеет, добегать не стал и спрыгнул с середины. Славка всплыл, радостно взвизгнул, поднял глаза на ребят, но вместо восторга увидел страх и панику. Да и Влад наверху не обнаружился… Мальчик неудачно упал плашмя на воду, осушил половину тела и якорем уплыл на дно, которое оказалось ближе, чем он думал.
— Да, Денис еще неделю хвастался всем во дворе, что оперативно вытащил тебя из воды, а Лева — что сделал искусственное дыхание.
— Сомневаюсь, что в последнем была необходимость. Я тогда уже пришел в себя, просто глаза не мог открыть из-за боли.
— Но все равно ты оленя кусок, совершать такие необдуманные вещи…
— Мне было девять, — напомнил Влад.
— Не уверен, что это что-то меняло.
Слава наблюдал за бегущими вдали по морю волнами, как раскачивались пришвартованные корабли, а в небе, расправив крылья, планировали чайки. Ветер так и не стих, поэтому бескозырку пришлось снять. Пшеничные, как солома, непослушные волосы встали дыбом.
— Кажется, мы не говорили по-человечески уже целую вечность, — тихо озвучил Влад свои мысли, вернул наушник на место и поднялся на ноги. Но Слава не стал ничего отвечать.
***
Дни перестали быть похожими один на другой. Некоторые проносились со скоростью выпущенной из ружья пули, другие тащились, подобно сухопутной черепахе. Слава начинал ловить кайф от новых знакомств: к бабушкам, проживающим в соседних домах, понаприезжали внуки и разбавили закоренелую тусовку его тесного круга знакомых. А новые песни под гитару разучились сами собой.
Слава сидел на скамейке в конце двора, прижимая к талии приезжую девчонку. По ее словам, ей было пятнадцать, но приличный слой косметики и постоянное поддакивание его друзьям подсказывали ему, что Рита свой возраст явно преувеличила на год, а то и на все два. Сложившаяся ситуация Славу ничуть не смущала — далеко идущих планов на нее он не строил, тем более, что отпуск ее родителей подходил к концу через полторы недели. Для Риты это оказался своего рода курортный роман — еще один повод похвастаться перед подружками по возвращении.
«А я устал, мне просто надоело
Кивать в ответ на глупые признанья
Я не такой, но разве в этом дело
Вам это в кайф, мне это в наказанье
Я устал от всего, мне нужна передышка
Давай уйдем и больше ничего
Но для тебя это слишком
Забудь слова, что мама говорила
Купи билет, уедь куда подальше
Возьми друзей и выпей с ними пива
Они и пиво спасут тебя от фальши
Я устал от всего, мне нужна передышка
Давай уйдем и больше ничего
Но для тебя это слишком*», — гитарный бой резко оборвался на крике раздавшемся из глубины двора:
— Ну ты че как целка убегаешь? Остановись, давай поговорим!
Слава повернул голову и увидел, как вдоль дома, несясь на бешеной скорости, перебирая своими длинными худощавыми веточками, бежит Влад, а за ним несутся два парня.
— Эй, сучка, у моей мамы есть ахуительная помада, хочешь подарю? Но только при одном условии: флакон от нее я засуну тебе в задницу.
— Только если сможешь вытащить его из своей. Наверняка, твоя мамка его тебе туда глубоко засунула, — запыхавшимся голосом парировал Влад, подбавляя газку.
— Опаньки, а мертвец живее всех живых, — подал голос друг Славы, отложив гитару. — И чего это он сцепился с ребятами с соседнего района?
— Да у них там постоянно сходка ему подобных, собирают свой шабаш и пугают народ. Вот, видимо, местным надоело это и они решили его разогнать, — ответил другой.
Со стороны эта потасовка действительно напоминала бунт в курятнике.
— О, смотри, если добежит до арки, то успеет улизнуть, — выкрикнул кто-то. — Может подсобить ребятам и зажать его?
Слава, наблюдая за бегущим Владом, невольно словил себя на мысли, что начал ставить ставки на него, прекрасно видя преимущество длинных ног и сильной дыхалки перед его противниками. Но впереди местного задохлика, который, впрочем, всем своим видом сейчас демонстрировал еще ту жизненную энергию, маячила длинная преграда — стена дома, к которой в любой момент парня могли припечатать, замедлись он хоть на секунду. А тут еще и его друзья изъявили желание поучаствовать.
— Но ведь это будет нечестно. Силы и так неравны, — вмешалась Рита, пихая то ли случайно, то ли специально Славу локтем в бок.
— Сами справятся, — отмахнулся он, не желая вмешиваться. Если ребята вознамерятся сунуться к нему, он их не остановит или, по крайней мере, не станет пытаться, но те явного желания не выказывали — слова оставались словами.
Влад, тем временем, добежал до середины дома, звучно крикнул: «Да отъебитесь уже, топлива не хватит столько за мной носиться», — и скрылся под аркой.
— Ну, если завтра его лицо разбавят скупые оттенки его гардероба, то будет ясно хватило им топлива или нет.
Слава услышанные слова запомнил и принялся ждать.
На следующий день он специально вышел пораньше во двор, чтобы узнать результаты своих ставок. Но лицо Влада по-прежнему отдавало только бледностью. Парню он, конечно же, лично ничего не сказал, но про себя подметил: «Красавчик!»
***
Августовское солнце было сегодня особенно палящим и кружащим голову, потому выходить на улицу до шести по собственной воле мог только самый отчаявшийся, и Слава к их числу себя не причислял. Провалявшись с час в прохладной ванной, парень с удивлением и досадой обнаружил абсолютно пустой флакон из-под шампуня, которым они пользовались на двоих с отцом. Но посчитав себя слишком потным и вонючим из-за проведенной первой половины дня за сборкой кухонного уголка — ремонт в их квартире плавно подходил к концу — не растерялся и помыл голову шампунем сестры. На этикетке зеленого флакончика значилось «2в1. Шампунь и бальзам», но Слава вряд ли мог догадаться заранее, будучи неосведомленным о тонкостях работы различных уходовых средств для шевелюры, потому эффект заметил только тогда, когда ему об этом сказали прямо в лоб:
— Сменил стиль?
Слава висел на турниках на время и вот-вот готовился побить свой предыдущий рекорд. Весь его взгляд был устремлен на закрепленный ниже локтя секундомер на ремешке, однако парень узнал обращавшегося к нему Влада по голосу. Тратить энергию и силы на ответ не хотелось, стараясь не соскользнуть с мокрой перекладины, он начал мысленный обратный отсчет: «Десять, девять… пять… три, два, один». Спрыгнув с турника, он первым делом нажал секундомер на стоп, подмечая, что на сорок секунд провисел дольше, и только после понял, что его спина упирается в преграду, которой там быть не должно. Чужие пальцы с облупившимся черным лаком на ногтях скользнули в волосы, а голос за ухом негромко выдал:
— Поразительно мягкие, не похожи на привычную солому на твоей голове.
Слава отпрянул с такой скоростью, будто ему на спину вылили кипяток.
— Еще раз так подкрадешься, и я проломлю тебе бубен, чудила! — сжимая кулаки, еле сдержался парень.
— Извини, просто хотел проверить, — краснея, Влад отступил на шаг назад, вдобавок опуская взгляд на носки кед. Сам того не зная, брюнет упустил из виду момент, как его смущение сбило с толку и самого Славу, и тот, вместо того, чтобы продолжить словесную перепалку, потянулся к своим волосам.
«И правда… мягкие», — запоздало приходя в себя, парень одернул руку. Подошел к лавочке, нацепил обратно бескозырку и олимпийку, запихнул руки в карманы и, не прощаясь, бодрым шагом пошел в сторону парка, куда должны были подтянуться его приятели.
***
На этот раз компания Влада устроилась прямо в его дворе. Громкая музыка из колонок эхом отлетала от полукругом стоящих домов. Все одиннадцать участников мини-Апокалипсиса, пол которых невозможно определить с первого взгляда из-за наличия смешанных признаков и бурной маскировки, активно проводили вечер. Разноцветные баночки с горячительной, едкой, как химикаты в сточных водах, жидкостью покоились на лавочках или в руках. Ноги активно постукивали, а тела покачивались в ритм колыбельной, предназначенной для самого Дьявола. Кто-то даже пытался подпевать, но чаще что-то оживленно рассказывал своему собеседнику, стараясь при этом переорать музыку.
— Сброд гребанных сатанистов.
— Я из-за них не слышу собственное дыхание.
— Придурок, ты его и не должен слышать.
— Ну… это… ты понял, что я имел в виду. Надо прикрыть эту вакханалию, уши вянут. Сейчас гитару принесут. Как мы, по-твоему, должны играть?
Друзья Славы не испытывали особого восторга, находясь по соседству с Владом и Ко. Он понимал, что в действительности громкая музыка лишь служила поводом для выказывания своего негодуя, однако со своими братанами он был солидарен — уши начинали постепенно вянуть.
— Эй, — крикнул он в сторону черного пятна, сидевшего рядом с колонкой. — Утихомирь завывания своей бездны!
Парень, укутанный в черную штору аки папа римский (иначе его прикид описать нельзя), наоборот, прибавил децибел на колонке и со скучающим видом повернулся в сторону активно жестикулирующей девушки.
— Вот говнари! — Слава сжал кулаки и сделал уверенный шаг в их сторону, намереваясь довести дело до конца, но его дружки, будто спущенные с цепи, сорвались со своих насиженных мест и помчались к скамейкам, на которых сидели наряженные ребята. Парень в синей бескозырке с ужасом наблюдал, как за считанные секунды на площадке развернулось месиво из тел. Поднявшийся гул перекрыл музыку. Из окон начали один за одним высовываться встревоженные звуками драки жители.
— Эй, придурки, вы что творите? Остановитесь! — крикнул он, понимая, что происходящее мало напоминало обычную потасовку. На этот раз его друзья перешли черту. Парням окончательно посрывало башни, и те, будто только и ждавшие этого момента, пустились во все тяжкие.
Слава судорожно искал в этой каше из тел Влада, надеясь, что он успел понять, в чем дело, раньше остальных и просто воспользовался моментом и успел ускользнуть на своих двоих. Но внутренний страх возрос, когда присмотревшись, он увидел знакомую фигуру, валявшуюся на земле. Парень, сидевший на животе Влада, держал того за волосы и неистово колотил кулаком по лицу, превращая его в окровавленное месиво.
— Кончай, Дэн, отъебись от него! — Слава дернулся в их сторону, но добежать не успел, замерев в оцепенении — в руках озверевшего парня появился камень. Тот замахнулся и со всей силы ударил Влада в лицо.
Слава вздрогнул и, чувствуя агонию собственного тела, открыл глаза. Сердце билось, как ошалелое. И даже вид родных стен комнаты не спасал от причудившегося кошмара. «Привидится же такое, — Слава закрыл лицо руками, — чтобы я еще хоть раз завалился спать в обед». Голова звенела, а тело требовало разминки. Взглянув на часы в смартфоне, парень со стонами закатил глаза: он умудрился проспать пять часов — вечер стремительно подходил к концу. В итоге Слава выполз из кровати, сполоснул холодной водой лицо, снял с вешалки олимпийку и выскользнул за дверь, ничего не сказав родителям. Необходимо было проветриться и размяться.
Летом в Крыму темнело еще раньше обычного, в восемь солнце скрывалось за горизонтом, а к девяти наступала непроглядная тьма, от которой спасали разве что уличные фонари и свет из окон домов. Поэтому когда Слава выполз на улицу после наступления десяти, создалось впечатление, будто уже стояла глубокая ночь. Он вышел со двора и поплелся в сторону причала, вдоль которого располагалось несколько белокаменных, так любимых Славиком, арок. Из всех мест, где они собирались с друзьями, это было самым любимым. Примостившись на перилах, он прислонился спиной к колонне и прикрыл глаза, стараясь прийти в себя. К чему ему снились такие сны, Слава даже не догадывался. То, что нарисовало его подсознание — отвратительно, но нельзя сказать, что в жизни столь сумасшедшее проявление жесткости было исключено. Сам Славик в такого рода разборках никогда не участвовал, применяя силу обычно в тех случаях, когда кто-то перегибал палку и только в том случае, если ему могли ответить или хотя бы попытаться постоять за себя. Во всех остальных ситуациях Слава старался решать проблемы с помощью «правильного базара», и чаще всего именно благодаря ему все и разруливалось. Но это были его личные правила, за других же он ручаться не мог.
Слава просидел больше часа, наблюдая за ночными огнями, рассыпанными по причалу. Быть может, он бы так и дальше заплывал за буйки своего сознания, если бы ветер не донес до него неразборчивое, но такое узнаваемое бормотание и шипение. Сами арки не подсвечивались, потому идущим вдалеке вдоль стены прохожим становилось видно сидящих на ней только на подходе. И еле плетущийся Влад Славу, конечно же, не заметил. А тот не стал палиться, хотя так норовящий вырваться из груди смех, грозился выдать парня с потрохами.
Причина столь радостной реакции Славика заключалась в безумно странном и совершенно нетипичном наряде, ставившем под сомнение тот факт, что сам брюнет мог добровольно в него влезть. Но менее весело парню от этого не становилось — не каждый же день такое увидишь. Из-за худых плеч выглядывали большие круглые перламутровые крылья, мерцающие в желтом свете уличного фонаря, на груди красовался яркий девчачий топик, едва прикрывающий ребра, а узкие бедра обтягивала розовая короткая юбка.
— Вот так номер, — буркнул себе под нос Славик, прекрасно зная, что Влад его не услышит — он шел слишком далеко. — Или я все еще сплю, и эта фея — плод моей больной фантазии?
Вот только чем ближе Больная Фантазия приближалась к арке, тем меньше радости становилось на лице наблюдателя. Каждый шаг Влада открывал взору Славы новые детали.
Босые ноги.
Содранные кровоточащие колени.
Расчерченные полосами бока создавали искаженное впечатление прорезавших себе изнутри путь рыбьих жабр.
Слава соскочил с арки и подбежал к Владу, бросая беглый взгляд на его избитые руки.
— И кто тебя так? — хмуря брови спросил тот, останавливаясь в метре от парня, наряженного с легкой чужой руки в фею.