– Понятно. Я как-то не замечал.
Фрее кажется, что это не похоже на Бадима.
– Тебе не нравится наш новый дом?
Их недавний переезд из Янцзы в Новую Шотландию был серьезным шагом – они сменили Кольцо А на Кольцо Б. Здесь время от времени все переезжают, и это важно, потому что помогает им смешиваться. Это часть плана.
– Почему же, нравится. Просто еще не привык. Не всех тут знаю. Ты здесь проводишь больше времени, чем я.
* * *
Вечером на кухне, когда они ужинают салатом, хлебом и бургерами с индейкой, Фрея спрашивает:
– А дикари правда существуют? Правда, что кто-то может прятаться на корабле так, чтобы о них не знали?
Бадим и Деви смотрят на нее, и она добавляет:
– Некоторые ребята в городке говорят, что они дикари, которые живут сами по себе. Я думала, это просто сказки.
– Ну, – отвечает Бадим, – в совете на этот счет есть разные мнения.
Бадим входил в совет безопасности, а с недавних пор стал его постоянным членом.
– Всех сразу после рождения чипируют, и избавиться от чипа не так просто – для этого нужна специальная операция. Хотя некоторые, конечно, могли ее сделать. Или же как-нибудь деактивировали свои чипы. Это объяснило бы подобные вещи.
– А если у сбежавших родились дети?
– Ну, это объяснило бы еще больше. – Он пристально посмотрел на нее. – Так что это за ребята, с которыми ты общалась?
– Да ребята в парке. Просто болтают всякое.
Бадим пожимает плечами.
– Это уже старая история. Всплывает время от времени. Каждый раз, когда система безопасности не может что-то объяснить, кто-нибудь возьмет да начнет снова про них говорить. Хотя мне кажется, лучше уж это, чем опять слушать про пять призраков.
Последняя фраза вызывает у всех смех. Но вместе с этим по телу Фреи проходит дрожь: она как-то видела одного призрака в дверях своей спальни.
– Но скорее всего, их не существует, – продолжает Бадим и объясняет это тем, что газовый баланс на корабле соблюден настолько идеально, что если бы на борту находились дикари, это сразу стало бы заметно по изменению соотношения кислорода и углекислого газа.
Деви качает на это головой.
– Нельзя быть уверенным – существует слишком много случайных потоков. Поэтому легко можно скрыть десятка два людей, а то и больше. – Значит, ей это кажется возможным. – Они могли избавиться от своих солей и раздобыть немного фосфора, чтобы привести свою почву в равновесие. Сделали то, чего не можем сделать мы.
С какой бы стороны Деви ни заходила, как бы они ни пытались ее отвлечь, она всегда приходила к одной и той же точке у себя в голове, которую называла метаболическими разрывами. Это было что-то вроде места в полу, где появились трещины. Когда Фрея видит, что такое снова случается, в ней просыпается маленький червячок страха и начинает ползать в животе. Они обмениваются взглядами с Бадимом: они оба любят человека, который их не слушает.
Бадим вежливо кивает Деви и говорит, что на следующем заседании совета безопасности упомянет сказанное Деви, – что газовый баланс не доказывает отсутствие дикарей и что странные события, происходящие на корабле, возможно, объясняются деятельностью людей, не учтенных в официальной статистике населения. Это более вероятно, снова шутит Бадим, чем если бы происходящее было делом рук пяти призраков.
О призраках рассказывали, что когда-то они были людьми, погибшими при запуске корабля, при великом отрыве. Деви, слыша эту старую историю, закатывает глаза и задается вопросом, почему она до сих пор бытует из поколения в поколение. Фрея не поднимает глаз от своей тарелки. Она не сомневается, что видела одного из призраков. Это случилось после того, как они отправились в поездку через стержень и посетили один из турбинных залов рядом с реактором. Из-за ремонта там никого не было, и они бродили среди гигантских турбин. А ночью Фрее приснилось, будто ремонтная бригада забыла о них и заперла их в зале, а потом в этот большой зал повалил пар и турбины закрутились, Фрею и ее родителей ошпарило и разорвало на куски. Фрея проснулась вся в слезах, тяжело дыша, а в дверном проеме стояла смутная фигура, просвечивавшаяся насквозь. Это был мужчина, который стоял и смотрел на нее с волчьей усмешкой.
– Почему ты проснулась? – спросил он.
– Мы должны были умереть! – ответила она.
Он покачал головой.
– Если корабль попытается убить тебя во сне, позволь ему это сделать. Тогда тебя ждет кое-что поинтереснее, чем смерть.
По тому, какой он был прозрачный, было видно, что он знает, о чем говорит.
Фрея беспокойно кивнула, а потом проснулась снова. Но когда она села в кровати, у нее возникло чувство, что она и не спала вовсе. Позже она пыталась понять, сон ли это был, но ведь ни один сон из виденных ею раньше не был таким, как этот. Поэтому сейчас, когда Бадим заявляет, что пять призраков лучше, чем дикари, она в этом не очень уверена. Много ли снов удается запомнить не то что на день, а на всю жизнь?
* * *
Лучшее время – вечер, когда все дома. Детская комната закрылась, и закончилось время с детьми, с которыми Фрея находится дольше, чем с родителями, если не считать сна. Поэтому-то оно так утомительно: проводить эти скучные часы в разговорах, спорах, драках, чтении, дремоте. Все эти дети младше ее, что досадно. И так уже давно. Они смеются над ней, когда думают, что она не слышит. Они стараются, чтобы она не слышала, потому что однажды, когда она услышала их шуточки, то с криком подскочила к одному из ребят и повалила его на пол, а потом стала бить по рукам, которыми тот пытался защититься. Ей потом за это досталось, зато они с тех пор ведут себя с ней осторожно, а она бо́льшую часть времени держится в стороне.
Но сейчас она дома, поэтому все хорошо. Бадим обычно готовит ужин и довольно часто приглашает друзей, чтобы выпить вечером вместе. Они сравнивают напитки, которые сами приготовили: белое вино Делвина, красные вина Сонга и Мелины, о которых всегда отзываются восторженно, особенно сами Сонг и Мелина. В последнее время Бадим всегда приглашает их нового соседа, Арама. Это высокий мужчина старше остальных, и его все называют вдовцом, потому что у него умерла жена. Он важный человек не только для Новой Шотландии, но и для всего корабля, так как он руководитель группы математиков, которых мало и которых все не очень хорошо знают, но Бадим все равно говорит, что он важный. Фрее он кажется отталкивающим из-за молчаливого и строгого вида, но Бадиму он нравится. И даже Деви он нравится. Когда они говорят о работе, ему удается делать это так, что Деви не раздражается, что само по себе очень необычно. А вместо вина он готовит бренди.
Оценив напитки, они болтают, или играют в карты, или читают стихи наизусть, или даже сочиняют их на ходу. Фрея понимает, что Бадим собирает тех, кто ему нравится. Деви бо́льшую часть времени тихо сидит в углу и попивает из бокала белое вино, но тот будто бы никогда не опустошается. Раньше она играла в карты со всеми, но однажды Сонг попросила ее почитать им таро, но Деви отказалась. «Больше я этим не занимаюсь, – твердо заявила она. – Это выходило у меня чересчур хорошо». После этого повисло молчание. С тех пор она перестала играть в какие-либо карточные игры вообще. Хотя и строила карточные домики на кухне, но только когда они были дома одни.
В этот вечер Арам говорит, что выучил новое стихотворение. Он встает, закрывает глаза и читает:
– Красиво, правда ведь? – спрашивает он.
– Да, – отвечает Бадим.
Одновременно с ним Деви признается:
– А я что-то не поняла.
Остальные смеются. Такая разница во мнениях случается довольно часто.
– Это мы, – говорит Арам. – Корабль. У Дикинсон все про нас.
– Если бы! – восклицает Деви. – «И не боящийся нужды»? Обыденная простота? Нет, определенно нет. Мы уж точно не Камешек в пыли. Как бы нам этого ни хотелось.
– А вот еще одно, – быстро говорит Бадим. – Его написал Бронк, младший брат Эмили.
– Ай! – говорит Деви. – Это я поняла. А сочините-ка к нему двустишие.
В этом заключается одна из их игр. Бадим, как обычно, начинает первым.
Арам, как всегда, едва заметно улыбается, качает головой.
– Немного нескладно, – замечает он.
– А ты придумай лучше, – говорит Бадим. Они любят подкалывать друг друга.
Арам на минуту задумывается, а затем поднимается и выдает:
Бадим с улыбкой кивает.
– Что ж, так раза в два лучше!
– Но и в два раза длиннее! – возмущается Фрея.
Бадим усмехается. Потом Фрея понимает шутку и смеется вместе со всеми.
* * *
В следующий раз, когда Юэн и его шайка подходят к Фрее в парке, она поднимает с земли камень и заносит повыше, чтобы он видел.
– Вы, ребята, не настоящие дикари, – заявляет она им. – А ваша земляная яма – вообще смех. У нас у всех чипы с тех пор, как мы родились. Корабль знает, где мы находимся каждую секунду, даже если вы пытаетесь спрятаться.
Юэн все так же похож на лису, несмотря на то что теперь у него чистый рот.
– Хочешь увидеть мой шрам от чипа? Он у меня на заднице!
– Не хочу, – отвечает Фрея. – Что ты имеешь в виду?
– Мы достали чипы. Тебе тоже придется, если захочешь к нам присоединиться. Мы переставим твой чип собаке в твоем здании, и пока они догадаются, ты будешь уже далеко. И они никогда тебя больше не найдут. – Он ухмыляется. Знает, что она на это никогда не согласится. Он и сам этого не делал, Фрея это видит.
Она качает головой.
– Какой важный маленький мальчик! Как только они поймают вас без чипа и проверят, кто вы такие, вас тут же обработают.
– Верно. Поэтому нам приходится быть осторожными.
– А с чего вдруг вы мне все это говорите?
– Не думаю, что ты станешь кому-то рассказывать.
– Уже рассказала своему отцу. Он у меня в совете безопасности.
– И?
– Он не считает вас проблемой.
– Мы и не проблема. Мы не хотим ничего ломать. Мы просто хотим быть свободными.
– Ну и удачи вам. – Теперь она думает о Деви, о том, как ее мать впадает в бешенство при мысли, что они все в ловушке и не спасутся, что бы ни делали. – А я для себя не хочу ничего менять.
Он смотрит на нее, по-лисьи усмехаясь.
– На этом корабле происходит гораздо больше всего, чем ты представляешь. Иди с нами и узнаешь. Как только избавишься от чипа, много чего сможешь сделать. Не обязательно уходить навсегда, по крайней мере сразу. Можешь просто сходить посмотреть. Это не совсем «либо здесь – либо там».
Еще раз ухмыльнувшись напоследок, он убегает, и его товарищи следуют за ним.
Фрея рада, что все это время у нее в руках был камень.
* * *
Загадок вокруг предостаточно. Каждый ответ порождает десяток новых вопросов. Множество вещей в корне меняется, и приходится будто бы заново учиться в школе. Сдвиньте запятую вправо или влево – и число увеличится в десять раз или во столько же уменьшится. Видимо, это еще один пример обманчивости логарифмической силы: один ответ – десяток новых вопросов.
Но вот что она находит странным: эта дурацкая версия Юэна о том, что творится на корабле, вроде как совпадает с тем, что говорят Бадим и Деви, и даже объясняет кое-что из того, о чем родители никогда ей не рассказывают. Что ж, они о многом умалчивают. А она что, какое-нибудь дитя, которое нужно оберегать? Это ее просто бесит. Она уже и так намного выше Деви и Бадима!
* * *
Следующие несколько дней Фрея проводит в детской комнате, снова и снова безуспешно пытаясь учить геометрию, а Деви все это время слишком занята, чтобы взять ее с собой на работу даже в ее законные дни. Так что в следующий раз, когда Юэн и его друзья Хуан и Джалил встречают ее в парке, она осматривается в поисках камня, но не находит ни одного и просто сжимает кулаки – все равно она намного выше любого из них. А когда Юэн приглашает ее пойти с ними в закрытую секцию парка, где живут дикие звери и где прячутся дикари, она соглашается. Ей хочется это увидеть.
Она следует за ними по длинной узкой долине между холмами к западу от Лонг-Понда. Долина закрыта для прохода: вдоль холмов и поперек ущелья, где она пролегает, тянутся электрифицированные ограждения. В одном из них оказываются белые ворота, но у Юэна есть код, который их открывает. Ребята быстро проскакивают в них и поднимаются по, вероятно, звериной тропе. Тропа поднимается по долине и приводит к ручью. Там они издали видят оленя: он поднимает голову, осторожно глядит в их сторону, высоко задирает хвост.
Затем раздается крик и мальчишки исчезают, а потом – быстрее, чем успевает понять Фрея, – ее хватают за руки двое крупных мужчин и уводят назад к воротам. Они возвращают ее в город, где к ней подходит Деви – она также хватает ее за руку и тащит прочь. Мужчины выглядят удивленными и сбитыми с толку, но как только они скрываются из виду, Деви разворачивает ее и наклоняет к себе так, что между их лицами остается всего несколько сантиметров. Фрея чувствует, что у Деви удивительно сильные руки, и видит белки глаз вокруг радужек – кажется, ее глаза вот-вот выскочат из орбит. В этот момент она кричит резким, скрежещущим голосом, словно вырывающимся откуда-то из глубины:
– Никогда не шути с кораблем! Никогда! Ты меня поняла?!
Затем Бадим оттаскивает ее, пытаясь встрять между ними, но Деви крепко держит Фрею за предплечье.
– Отпусти ее! – кричит Бадим таким голосом, какого Фрея еще никогда не слышала.
Деви отпускает.
– Ты меня поняла? – кричит она снова, все еще не отрывая взгляда от Фреи. Она крутится вокруг Бадима, будто вокруг нерушимой скалы. – Ты! Меня! Поняла?!
– Да! – отвечает Фрея, падая Бадиму на руки, а потом тянется мимо него к Деви, чтобы обнять и мать, которая намного ниже ее ростом. Поначалу ощущение такое, будто она обнимает дерево. Но уже вскоре дерево обнимает ее в ответ.
Фрея глотает рыдания.
– Я просто не… я не…
– Знаю.
Деви убирает с лица Фреи волосы, по ней видно, что она страдает.
– Все хорошо. Хватит.
На Фрею накатывает волна облегчения, хотя страх еще не исчез. Она содрогается, искаженное лицо матери все еще стоит у нее перед глазами. Она пытается говорить, но ничего не выходит.
Деви заключает ее в объятия.
– Мы даже не знаем, так ли эта дикая природа важна, – говорит она Фрее в грудь, перемежая поцелуи и слова. – Мы не знаем, что удерживает баланс. Нужно просто смотреть и наблюдать. Но по логике эти дебри должны принести нам пользу. Поэтому нам следует их оберегать. И быть с ними осторожными. Следить за ними. Следить хорошенько, насколько это возможно.