- Хорошая у тебя память.
- Не жалуюсь, - говорить о чем-либо не хотелось уже совершенно. Терпеть не могу чувствовать себя дураком.
- Но я вообще-то не о размере и весе спрашивал, а о стае. В этом мы, оборотни, почти ничем от настоящих волков, живущих в вашем мире, не отличаемся, - веселость из взгляда Тома куда-то ушла, сменившись легкой грустью, - Я говорил, что мой отец один из перешедших, помнишь? И я поздний ребенок, очень поздний. Единственный. Когда отец маму встретил, она донор, как ты понимаешь, ему прилично за сто было. Мы взрослеем и стареем медленнее людей, и если на ваш возраст переводить, то я родился, когда ему, примерно лет пятьдесят было.
- А тебе сколько? – уставился я на Тома.
- Сорок девять, - поверг меня в шок оборотень. – По-вашему - лет двадцать, двадцать пять. Послушай, мой отец старик, он умрет скоро, как бы ни больно мне было это признавать. Его самое главное желание – понянчить внуков. И я сделаю всё возможное, чтобы это его желание осуществилось. Всё, понимаешь? Кроме того, я ведь частично зверь. Думаю, ты знаешь, что животные в большинстве своем бисексуальны, а ты красивый.
- И тебе, правда, не важно, что я парень? – приглушенно спросил я.
- Мне важна моя семья, моя стая, и чтобы отец ушел со спокойной душой, - с тихим достоинством отозвался волк.
А до меня, наконец, начало доходить, что всё происходящее – не шутки. Неожиданно накатила паника. Почему на меня пытаются возложить такую ответственность? Я не хочу… причем тут я вообще?! Какое ко мне могут иметь отношение орки, оборотни, вампиры?.. Меня весь этот потусторонний бред просто не может касаться. Я в институте учусь, о собственной квартире мечтаю, а парень моей сестры в больницу попал, и меня рядом нет, чтобы поддержать и успокоить. Меня мелко заколотило, в прямом смысле слова подкидывая на кровати. Том встал, подошел и, тоже забравшись на кровать, с силой сдавил меня в объятиях, выдавив тихий писк.
- Тихо, тихо, всё будет хорошо. Слышишь, я не обижу и никому другому не позволю обидеть… - поглаживая по спине, шептал Том мне на ухо.
Я тяжело привалился к теплому боку оборотня и спрятал лицо в изгибе его шеи. По мере того, как я приходил в себя, начиная четко осознавать, что сижу в объятиях Тома, вдавившись в него всем телом, ситуация становилась всё более неловкой. Ведь не хотел же, сдерживал себя изо всех сил, думая про всякую отвлекающую от страшных мыслей ерунду, но все-таки не сдержался, скатившись до банальной истерики. Стыдно-то как.
- И что, стоит мне с тобой переспать, как я тут же залечу, полностью приняв тебя, как хозяина и повелителя? – тихо и обреченно спросил я, все так же вжимаясь лбом ему в плечо и пряча взгляд, чтобы не дай Бог в глаза не посмотреть…
- Дело не в сексе. И пара – не хозяин и раб, а партнеры. В этом суть. Ты не сможешь забеременеть до тех пор, пока твой организм сам, по своей воле не решит, что пару принимает, она его достойна и подходит полностью, удовлетворяя все потребности, - Том задумался и тяжело вздохнул, видимо что-то для себя решив. – Я бы хотел сейчас сказать, что у тебя выбора нет, но это не правда. Одному тебе не быть, это факт. Пока не забеременеешь, за тобой так и будут охотиться, но принуждать тебя к чему-либо – бесполезно. Твое тело не враг себе, от кого попало, рожать не будет. Выбирать придется, это да, но именно твоему организму решать, кого он выберет на роль отца для будущего ребенка. Выбор именно за тобой.
- А если мой организм ничего подобного так решить и не захочет?
- И такое бывает… вот поэтому вас, доноров, с самого детства и ищут. Ген в крови проявляется в предпубертатный период, от девяти до двенадцати лет примерно. Обычно в семью входят, знакомясь, приручая постепенно и заботясь как о самом драгоценном. Любишь, веришь, - значит, вероятность того, что примешь больше. С неучтенными труднее, но они редкость. Как вообще оказалось, что тебя никто так и не обнаружил, понять не могу. В больницы ты не ходил, что ли?
- Не ходил, - согласился я. Наверное, надо рассказать о себе, ведь он же отвечает на все мои вопросы без возражений. – Я в больнице, ну, чтобы сам, с анализами и все дела… последний раз в пять лет был.
- Это что у тебя за семья такая, что за все годы никто ни разу о здоровье ребенка не побеспокоился? – удивленно уставился на меня Том, чуть отодвинувшись в сторону.
- Обычная, приемная, - пожал я плечами и, увидев вытянувшееся лицо оборотня, тут же поспешил исправить, видимо, неправильно сложившееся мнение о моих родителях. – Нет, ты не подумай, они хорошие и нас очень любят, просто их двое, а нас восемь, и возраст у всех приблизительно одинаковый. Я когда в семью попал, младше меня еще трое были… Родителям с нами трудно пришлось - и морально, и материально, и черт знает как еще. Они спасли нас всех, от приюта спасли и одиночества. И в больницу меня не водили не из-за халатного отношения, а потому что я больницы ненавижу лютой ненавистью, - я сам себя ругал за то, что так раздухарился, но остановиться уже не мог. Доказать, что семья у меня хорошая, казалось жизненно необходимым. – Да и не болел я никогда ничем серьезнее обычной простуды.
- Почему больницы ненавидишь? – спросил Том, как-то очень серьезно глядя на меня. Казалось, в эту минуту, ничего важнее моего рассказа для него не существует.
- Моя мама, родная мама, - быстро пояснил я, чтобы путаницы не возникло. – Умерла при родах. Она тогда молодая совсем была, и с отцом они вместе не жили, я вообще ничего про него не знаю. Меня воспитала бабушка, а когда мне пять лет только-только исполнилось, у нее сердечный приступ случился, - несмотря на то, что я тогда был совсем маленьким, до сих пор помню всё в мельчайших подробностях. – Меня девать было некуда, одного ведь не оставишь, и родственников нет, вот меня тоже в больницу и забрали. Пока разбирались, что со мной делать, людей из органов опеки вызывали, я в больнице жил несколько дней. Бабушку в реанимацию поместили, а меня в соседнюю палату, - я вздохнул, справляясь с нахлынувшими чувствами. В этот момент я был очень благодарен Тому за то, что он не перебивает вопросами или не пытается как-то выразить сочувствие. – Меня к ней не пускали, реанимация ведь… но там было большое окно, у которого я почти целый день торчал и упрашивал ее в себя прийти. Она так и не очнулась, и, наверное, больницы до конца жизни у меня теперь со страхом и безнадежностью ассоциироваться будут, - моя попытка улыбнуться получилась не очень удачной. – Ненавижу больницы. Кстати, мой приемный отец – врач. Кардиохирург, правда, а не педиатр, но с элементарной простудой или оцарапанной коленкой справиться в состоянии. Он бабушку лечил. Про меня они с мамой именно так узнали и решили себе забрать.
Кажется, Том хотел еще что-то спросить, но неожиданно весь как-то вскинулся, резко став похожим на насторожившегося пса.
- Что? – почему-то шепотом спросил я.
Оборотень прикрыл на секунду глаза и глубоко втянул носом воздух, принюхиваясь к чему-то, чего я не смог бы учуять при всём желании.
- Тао здесь.
Я затравленно оглянулся, выискивая взглядом орка, словно опасаясь найти его притаившимся за ближайшей тумбочкой.
4.
Никогда не думал, что мне, как в дешевом боевике, придется уходить от погони, сбегая по черной лестнице. Слышать гулкие шаги, заставляющие ступеньки скрипеть под тяжестью тела и выбираться через окно, вслед за охраняющим меня личным сторожевым оборотнем. Ловить такси, умоляя сердце биться чуть помедленнее, и видеть раздосадованное, вполне человеческое лицо не успевшего вовремя орка.
- Куда мы теперь? – уже сидя в безопасности наемного транспорта, чуть отдышавшись, спросил я.
- С вампиром знакомить буду, - ухмыльнулся волк.
Вот только вампиров мне и не хватало… если честно, мне и встречи с орком вполне достаточно.
- А ты не боишься меня прямо в лапы к конкуренту тащить? – поинтересовался я осторожненько. Музыка, довольно громко играющая в такси, позволяла разговаривать без боязни быть услышанными.
- Нейт не конкурент, - кажется, это имя я уже слышал… - Во-первых, он друг, а во-вторых, вампирам в принципе на доноров плевать, - лаконично отозвался Том, пожав плечами. – Они в гонке не участвуют. Мертвые ведь. В любом случае, рожать не могут. У них система размножения другая. Укусил – дал своей крови – новый вампир готов. В любое время, по своему желанию. И самое парадоксальное, что они единственные, кто в продолжение рода не нуждается, и ни одного потомка за все время пребывания в вашем мире так и не произвели.
- Почему? – удивился я.
- А нахрена им лишняя бессмертная конкуренция? Их ген что-то вроде вируса, не уследи, пусти на самотек, и уже не остановишь. Вампирам осторожность больше всех соблюдать нужно.
- Тогда, если этот твой Нейт во всех смыслах такой надежный и положительный, почему сразу меня к нему не отвез?
- О связи нашей семьи с Натаниелем всем прекрасно известно. Я когда вчера с ним созванивался, Нейт сказал, что около дома уже двое дежурят, и Азуми нет, реальность искривить, чтобы незаметно пройти можно было, она только сегодня вернулась…
- Оу! Стоп, - прервал я неожиданно разговорившегося оборотня. Наверное, это даже неплохо, что обычно он немногословен, всё равно ведь ничего не понимаю. – Ты вообще, о чем говоришь? Давай так, я сейчас как бы уже практически на пределе, и о новых потрясениях, ты меня заранее, хотя бы минут за пятнадцать, предупреждай, чтобы я окончательно не спятил.
Том ухмыльнулся, позабавленный моим эмоциональным выступлением и принялся объяснять.
- Азуми, девушка Нейта, кицунэ. Лиса, - имя у девушки какое-то знакомое… интересно, где я его слышать мог? Том не упоминал, точно помню. - А лисы искусные обманщики. По сути, это оборотни, только клыков и когтей у них нет, они вообще воевать не очень умеют, но вот зато мозги запудрить кому угодно – это запросто. Я думаю, они чем-то вроде сильного гипноза владеют. Могут заставить человека видеть то, чего нет на самом деле. Искривить реальность.
Я задумался. Постепенно открывающиеся новые факты, производили на меня все более сильное впечатление. Вот я бы, например, тоже от такой способности не отказался. Можно было бы тогда на экзаменах сильно не напрягаться: просто убедил препода, что ответил правильно, и всё. А когда в школе еще учился и дома жил, эта способность просто незаменимой была бы. Родители-то у меня строгие… двенадцать часов – домой, без разговоров. И плевать, что их ребенку шестнадцать, а все нормальные вечеринки только часов в десять начинаются.
- Том, - неожиданно дошло до меня то, о чем, по идее, я должен был подумать в первую очередь. – А моей семье эта ситуация ничем не угрожает?
- Нет. Мы не убийцы, запомни это. Максимум, что сделать могут - это издалека понаблюдать, вдруг ты к родственникам решишь обратиться, и всё. - Том задумался, и настолько серьезно посмотрел мне в глаза, что я невольно поежился. – Мы не хотим войны, Билл. Родители бежали из своего мира именно от нее, и нас воспитывали так, чтобы показать – бессмысленные бойни ни к чему хорошему не приведут, мы и без них вымираем вполне успешно.
Немного успокоенный, больше уверенным, спокойным тоном, чем словами, я замолчал ненадолго, но через пару минут снова полез к оборотню с вопросами. Сидеть в тишине мне сейчас нельзя, голова просто пухнет от свалившихся на меня впечатлений, и чтобы она не лопнула, как перезрелый арбуз, надо чем-то себя отвлекать. И болтать без умолку, пожалуй, самый доступный для меня вариант в данной ситуации.
- Том, вот мне интересно… ты только не обижайся, ладно? – волк покосился на меня и кивнул настороженно, ожидая подвоха. – А чего вы все такие киношные? Оборотни, орки, про вампиров ты рассказывал… всё прямо как в фильмах показывают, - я очень боялся его обидеть своей бестактностью, мало ли чего, но Том, вопреки моим опасениям только рассмеялся.
- Это не мы, как ты выразился «киношные», это персонажей для фильмов с нас списывали. У нас, в прежнем мире, мне отец рассказывал, ничего хотя бы отдаленно напоминающего ваш кинематограф не было. У нас даже о такой вещи как театральные постановки никто не знал, все только и умели, что воевать... Когда сюда попали, почему-то именно балаганные представления почти на всех произвели самое сильное впечатление. Помню, я, когда маленький был, мне как-то отец рассказывал о своем первом посещении театра… лет очень много прошло, а он почти каждое слово и действие наизусть помнил, - выражение лица у оборотня изменилось, выпуская наружу столько любви и нежности, которые он испытывал к своему отцу, что я покраснел и отвернулся к окну, почувствовав сильное смущение, как если бы что-то крайне личное подсмотрел. – Один из вампиров тоже сильно впечатлился, и когда первые фильмы появляться стали, он в кинобизнес подался. А так как кроме монстров, он мало в чем разбирался, именно о них фильмы снимать и стал. Большинство сценариев к первым классическим фильмам ужасов, именно он написал.
- Подожди, и с ним ничего за это не сделали?!