Эта мысль заставила его содрогнуться.
«Неужели Скорпиус умудрился вляпаться в какую-то передрягу! Чёрт!»
Ход его мыслей прервал Сонин голос, доносящийся из противоположного конца коридора:
— Теодор Нотт! Во что ты втянул моего мужа, лживый ублюдок?
— Салазар, помоги мне, — пробормотал Теодор.
Он развернулся и увидел миниатюрную, чуть полноватую, темноволосую ведьму, несущуюся к нему на всех парах. Устремив на Теодора карие, сверкавшие яростью глаза, она продолжала кричать, подкрепляя слова яростной жестикуляцией.
— Ты поклялся мне, Тео! В прошлый раз, прямо здесь, в этом же коридоре, ты мне клялся, что больше такого не случится!
— Соня…
— Никакая я тебе не Соня! — подскочив к Нотту на полной скорости и почти столкнувшись с ним, ведьма без предисловий закатила ему пощёчину. — Где он? Где Тош? — яростно вопрошала она, дополняя каждое своё слово резким тычком в грудь Теодору. — С ним все в порядке? Не стой, тупо пялясь на меня, и не молчи! Отвечай!
Выкрикнув последние слова, она резко развернулась и, вцепившись в дверную ручку, начала её отчаянно дёргать и крутить, пытаясь открыть дверь в палату.
Хорошо зная её характер, Тео успел перехватить её руку буквально за секунду до того, как Соня вытащила палочку.
— Туда нельзя заходить. Они ещё не закончили, — сказал он, оттягивая её от двери и осторожно привлекая к себе.
Сокрушённо всхлипнув, она развернулась и со словами:
— Я тебя ненавижу, — уткнулась лицом в его грудь.
Теодор услышал приглушённые рыдания и застонал. Он не выносил женских слёз. Просто терпеть их не мог.
— Соня, пожалуйста, — хрипло прошептал он, успокаивающе поглаживая её тяжёлые, чёрные кудри и раздумывая о том, как же зверски ему хочется курить.
Видимо, кто-то на небесах всё-таки услышал его молитвы и сжалился: дверь больничной палаты внезапно распахнулась, и на пороге появился высокий рыжеволосый целитель.
— Миссис Голдстейн? — осведомился он, фокусируя взгляд на вздрагивающей спине.
Всхлипнув, Соня вытерла слёзы и повернулась к нему.
— Да.
— Целитель Дикинсон. Приятно познакомиться.
— О, ради Мерлина, да плевать мне на то, как тебя зовут, мальчишка! Как самочувствие моего мужа — вот что меня волнует! — перебила его Соня и, плотно сжав губы, впилась в молодого человека взглядом, не скрывая, что рука её так и тянется к кармашку с палочкой.
К удивлению Тео, на Дикинсона её палящие взоры не возымели никакого действия. Он всё так же невозмутимо продолжил, произнося слова немного в нос, как бы намекая на своё высокое профессорское положение:
— Состояние вашего мужа стабильное, миссис Голдстейн. Он получил тяжелую травму позвоночника, но мы сумели всё исправить. До утра он будет находиться в магической коме — это поможет костям и нервам восстановиться. Мы ожидаем, что мистер Голдстейн полностью поправится. Уже к концу недели ваш муж будет как новенький.
— Пустите меня. Мне нужно увидеть его, — потребовала Соня, пытаясь обойти целителя, загораживающего собой дверь.
— Ну… В палату может войти только один посетитель, — протянул тот.
— Подождите… Получил тяжёлую травму позвоночника?.. — медленно повторил Теодор слова Дикинсона и его вдруг осенило: — Вы имеете в виду, что какой-то ублюдок сломал Тошу шею?
— Ну, практически, да, — кивнул целитель. — Кто или что послужило причиной травмы неизвестно. Был ли это несчастный случай или умышленное нападение… — он ещё продолжал читать лекцию своим гнусавым голосом, но Тео его уже не слушал.
— Стив, останься с Соней, — приказал он. — Я отправляюсь в Хогвартс: нужно поговорить с МакГонагалл.
Затем повернулся к жене Энтони.
— Соня, — начал он и замолчал, не зная, что сказать.
— Иди и поймай их, Тео, — она погладила его руку.
— Прости… Мне очень жаль, что всё так получилось… — пробормотал Нотт ещё раз.
— Я знала, что будет трудно, когда выходила за него замуж. Иди!
Он проводил её взглядом до палаты, в то время как Стивен, наколдовав стул, сел возле двери. Удовлетворённый, Тео поспешил к госпитальному камину с одной лишь мыслью в голове:
«Необходимо встретиться и поговорить с МакГонагалл».
Не теряя времени на излишние любезности, он крикнул в огонь:
— Отдел Магического Правопорядка, начальник Департамента уголовных расследований Теодор Нотт запрашивает аудиенцию у Директора Хогвартса.
Долго ждать не пришлось: пламя полыхнуло зеленовато-голубыми отсветами, и голос, хорошо знакомый с детства, ответил:
— Можете пройти, мистер Нотт.
Пробормотав тихое:
— Чёрт! — Теодор шагнул в камин.
МакГонагалл встретила его в своём кабинете. Кроме нескольких морщинок, добавившихся в уголках глаз и возле губ, в её внешности, казалось, ничего не изменилось. Может быть, стала на полдюйма короче… А может, это Тео вырос с тех пор, как видел её в последний раз. В любом случае, по крепко сжатым в узкую прямую линию губам, Нотт понял, что крепкая старушка МакГонагалл не собирается облегчить ему задачу. И не ошибся: всё, чего он смог добиться — разрешение поговорить с главой хогвартских эльфов. Это оказалось совершенно бесполезным занятием: чёртов ушастый болван только и повторял на разные лады:
— Эльф уже всё рассказал волшебникам… Эльф ничего больше не знает…
Разочарования добавил ещё и тот факт, что на месте, где обнаружили Тоша, Теодор не смог найти совершенно никаких зацепок. Правда, по пути к директорскому кабинету произошёл примечательный случай: на главной лестнице его поймал маленький эльф и, насторожённо бегая глазами по сторонам, дёрнул за рукав, прошептав загадочно:
— Перкинсу не место в Хогвартсе, — и с тихим щелчком тут же исчез.
«Кто, чёрт его забери, такой Перкинс? И какое он имеет отношение ко всему происходящему?»
Тео ничего не понял, а когда спросил МакГонагалл, та в течение трёх минут выяснила и заверила его, что, насколько ей известно, ни студентов, ни эльфов с такой фамилией в замке нет.
Ну, и чтобы сделать этот чёртов день ещё хуже, напоследок директриса отказала ему в свидании со Скорпиусом.
— Вы отдаете себе отчет, мистер Нотт, что сейчас уже далеко за полночь? Студенты спят. Приходите утром, в сопровождении хотя бы одного из родителей мистера Скорпиуса Малфоя, тогда и поговорим, — сказала она ему в той же строгой манере, которую Теодор помнил ещё со школьных лет.
В этот момент Теодору стало совершенно очевидно, что в Хогвартсе ловить больше нечего, поэтому он, сжав кулаки, проглотил раздражение и вежливо распрощался.
По пути домой он заскочил в Малфой-мэнор, хотя был уверен, что Драко снова мертвецки пьян. Так оно и оказалось: его блондинистый приятель был потерян для окружающего мира как минимум до утра, и ни одна из попыток привести Малфоя в себя не увенчалась успехом. Тео написал короткую записку, в которой ругательств на один квадратный дюйм содержалось больше, чем он когда-либо вообще позволял себе, и покинул поместье. По дороге домой он зашёл в маленькую алжирскую забегаловку, которая находилась буквально за углом его дома, и съел там кусок пиццы. Впрочем, горячая еда хотя и спасла его от неминуемой голодной смерти, настроения не прибавила.
Когда несолоно хлебавши, усталый и раздражённый, как чёрт, Теодор вошёл в квартиру, то увидел весьма интересную картину: на диване в гостиной спала Грейнджер. Присев на краешек кожаной кушетки, Нотт долго рассматривал Гермиону.
«Совсем без макияжа… А на вздёрнутом, любопытном носу рассыпаны веснушки… Как тогда, много лет назад… когда она впервые появилась в моём кабинете… Такая молодая и наивная…»
Тео невольно улыбнулся воспоминаниям. Он всё смотрел и смотрел… на её шею и чуть вздымающуюся от дыхания грудь… Одетая в какую-то маггловскую пижаму, Гермиона выглядела такой невероятно мягкой, такой манящей, что Теодор никак не мог собраться с силами, чтобы разозлиться на неё. Если уж быть совсем честным, он даже обрадовался тому, что видит её здесь, в своей квартире. Мало того, вопреки обычному пессимизму, он надеялся, что её присутствие поможет избавиться от ужасной головной боли, от которой череп, казалось, вот-вот развалится на части.
Через некоторое время Тео хотя и с трудом, но оторвал взгляд от Гермионы, поднялся, ворча от усталости и боли, и тихо прокрался в ванную. А когда вернулся, одетый в домашние брюки и футболку, она уже проснулась и сонно глядела на него.
— Привет…
— Привет, — ответил Тео, присаживаясь рядом.
— Как Энтони? — спросила она, взяв его за руку.
— С ним всё будет в порядке.
— А с тобой… всё в порядке? — поинтересовалась Гермиона, потянув сильную ладонь к губам и мягко целуя костяшки пальцев.
— Наверное, нет, — признался Тео, подавляя зевок. — Подвинься, — шепнул он и призвал из спальни пару подушек и одеяло.
Гермиона подвинулась, и Теодор прилёг рядом.
— Почему ты здесь? — спросил он, обняв её за талию и уткнувшись носом в кудрявый затылок.
— Просто подумала, что тебе может кто-нибудь понадобиться… рядом…
Она была права: Тео действительно нуждался в ком-то. Странно было только то, что в роли этого «кого-то» выступала Гермиона Грейнджер. Слишком уставший, чтобы размышлять над этой мыслью дальше, Нотт откинул все попытки анализировать. К тому же стоило голове коснуться подушки, как веки сомкнулись и наотрез отказались открываться.
— Ты останешься? — выдохнул он в завитушки волос, щекотавшие нос.
— Да, — тихо прошептала Гермиона и прижалась к нему ягодицами ещё ближе.
— Это хорошо, — пробормотал Теодор, ещё успев сквозь накатывающие волны сна машинально добавить: — Нокс.
========== Глава седьмая ==========
— Ты останешься? — выдохнул он в завитушки волос.
— Да, — тихо прошептала Гермиона и прижалась к нему ягодицами ещё ближе.
— Это хорошо, — пробормотал Теодор, ещё успев сквозь накатывающие волны сна машинально добавить: — Нокс.
***
Теодор открыл глаза и в сером пасмурном свете раннего утра с удивлением обнаружил, что лежит на диване и к тому же не один. Однако короткие кудряшки, назойливо щекотавшие нос, мгновенно освежили память, напоминая, кто спал рядом. Казалось, они не двигались всю ночь: Грейнджер по-прежнему тесно прижималась спиной к его груди, а сам Тео всё ещё лежал, уткнувшись носом в её волосы. Не чувствуя особого желания подниматься с постели так рано, он какое-то время просто лежал, вдыхая аромат нежной кожи и наслаждаясь успокаивающей мягкостью такого близкого тела.
Обычно Теодор ничего подобного не допускал. Фактически, он по пальцам одной руки мог сосчитать, сколько раз позволил себе встретить рассвет, обнимая женщину. Утренние ласки являлись самым строгим из записанных в его «персональном своде правил» табу. Его «кодекс одинокого волка» был достаточно прост: никаких привязанностей, никаких объятий, никаких выяснений отношений. Уже много лет эти правила отлично работали, из года в год сохраняя его личное пространство от любого нежелательного вторжения. Правда, сейчас, прижимая к себе спящую Гермиону, он не мог не признать, что в этом всё-таки был какой-то свой, необъяснимый шарм. Даже постоянная надоедливая спутница — головная боль в эту ночь сдала свои позиции и не беспокоила его.
Глубоко и удовлетворённо вздохнув, Теодор прикрыл глаза, решительно вознамерившись и дальше продолжать наслаждаться этим нежданным кусочком счастья, который так легко подарила ему Грейнджер. Увы, стоило только вспыхнуть рассвету, наполнившему комнату яркими красками, разум и долг взяли верх над глупыми мечтаниями и отодвинули их в сторону. Мысль о том, что необходимо как можно быстрей посетить Драко, Скорпиуса и Энтони, заставила Теодора встряхнуться. Тихо простонав:
— Чёрт, — он осторожно отстранился от Гермионы, с некоторым сожалением теряя подаренный ею комфорт, встал с дивана и поспешил в ванную.
Двадцать минут спустя, одетый в повседневный серый костюм и уже готовый отправиться по делам, Нотт вернулся в гостиную. Прислонившись к косяку, закурил сигарету и взглянул на спящую Гермиону. Выдыхая один клуб дыма за другим, он провёл в созерцании несколько минут, затем раздражённо хмыкнул и озадаченно покачал головой.
Он не смог заставить себя разбудить её, даже понимая, что нарушил этим собственные «персональные правила».
«Ну и ладно… Грейнджер никогда не вписывалась в чьи-то рамки, да и с соблюдением правил у неё всегда как-то не ладилось. И Драко верно сказал: она, определённо, не из тех девушек, что годятся для одноразовых ночных «эпизодов».
Теодор усмехнулся. Ему было абсолютно ясно: там, на диване, лежал источник множества проблем.
Несколько минут Тео размышлял, а потом, вздохнув и сделав напоследок несколько глубоких затяжек, призвал лист пергамента и торопливо черкнул:
«Убежал по делам. Т».
Он положил записку на подушку рядом с Гермионой, наклонился, и сам внутренне съёжившись от того, что собирался сделать, зарылся носом в кудрявые, торчащие в разные стороны завитки волос и с наслаждением вдохнул её аромат.
Это было настолько не похоже на него, настолько сентиментально… Но он не мог уйти просто так, не попрощавшись…
Секундой позже Нотт поспешно выпрямился, быстрыми и точными движениями одёрнув костюм. Посчитав, что звук каминной сети наверняка её разбудит, и поразившись этой непривычной, непонятно откуда-то взявшейся заботливости, он быстро направился к выходу. Задержался лишь возле кленового книжного шкафа, чтобы взять замшевый мешочек с безоаром: привычка всегда носить с собой противоядие появилась у него после первого совместного расследования с Поттером. Надёжно спрятав безоар в нагрудный карман, Теодор тихо открыл дверь, вышел из квартиры и прямо с лестничной клетки аппарировал к воротам Малфой-мэнора.
Позже, шагая с поднятым воротником по серой, отсыпанной гравием дорожке, ведущей к парадному входу в Мэнор, и дрожа на холодном утреннем ветру, он тихо сам себя отругал:
— Поделом тебе, чёртов бабий угодник!
Утро выдалось до крайности тоскливое: тяжёлые, мрачные, сизые тучи, казалось, готовы были навалиться прямо на плечи раннего гостя. К счастью, прогулка оказалась не слишком продолжительной, и вскоре Тео благополучно добрался до парадного входа в Мэнор. Дубовая дверь скрипнула лишь после повторного стука костяшками пальцев, и в проёме появилось сморщенное личико Ринкли. С опаской поглядывая на гостя, домовик, тихонько ворча что-то под нос, отступил, открывая дверь и позволяя Нотту войти в тускло освещенную, обитую шёлковой тканью прихожую.
— Хозяин Драко ещё спит, — пропищал он и, ткнув узловатым пальцем на старинные часы, притаившиеся в тёмном углу, добавил: — Слишком рано.
Не обращая внимания на недовольное брюзжание эльфа, Теодор отмахнулся от него нетерпеливым движением руки и направился прямиком в спальню Малфоя. Он не стал утруждать себя стуком в дверь, а просто зашёл внутрь комнаты и, рывком раздвинув в стороны тяжёлые драпированные шторы, распахнул старинное окно настежь. На кровати неуклюже заворочалась помятая фигура, исторгнувшая недовольный стон, за которым последовали и слова:
— Какого хрена, Тео? За каким ты открыл окно? Здесь и так чертовски холодно.
Обосновавшись в кресле на противоположном конце комнаты и не обращая внимания на грубость друга, Нотт сдержанно ответил:
— Потому что от тебя воняет дерьмом.
Драко лишь глухо застонал и, отпустив сиплым со сна голосом вереницу приглушённых ругательств, принял сидячее положение.
С трудом сосредоточив на Теодоре красные воспалённые глаза, он спросил:
— Который час?
— Половина седьмого.
— Ты псих ненормальный! Вали отсюда! Вернёшься позже, когда все нормальные люди встают! И закрой чёртово окно!
Тут Малфой попытался снова улечься в кровать, отвернуться и с головой укрыться одеялом. Однако Тео опередил его, взмахнув палочкой. Одеяло улетело прочь, подставляя бледное, словно обескровленное тело Драко под воздействие ледяного воздуха.
— Вчера какой-то долбаный урод сломал Тошу шею, когда тот отправился проверить Скорпиуса! — рявкнул Нотт, не поднимаясь из кресла. — Понимаешь, ты, жалкий недоумок? Ты бы мне на хрен не сдался, если бы старуха МакГонагалл позволила поговорить с твоим сыном без присутствия кого-либо из родителей. Собирайся. Мы должны попасть в Хогвартс до восьми часов.