Я желаю также, чтобы у моих детей никогда не было ни перед кем долгов, в особенности перед банками. В случае отсутствия наличных им надлежит ждать лучших времен. Сольяно всегда придерживались этого правила и никогда об этом не жалели.
Также желаю, чтобы мои наследники с вниманием и осторожностью давали взаймы. Если дашь в долг другу, рано или поздно он станет врагом. Им следует научиться никогда никому не открывать истинных размеров состояния, не распространяться о коммерческих успехах и никогда ни по какой причине не выставлять их напоказ.
По любым финансовым и юридическим проблемам обращайтесь к Онорато Спинелли, моему нотариусу, и адвокату Антонио Скарпетта – они всегда отлично выполняли свою работу.
Моим сыновьям Саверио и Джанни оставляю наручные часы, а дочерям – запонки, коммерческая стоимость данных предметов одинакова.
Если кто-то из моих детей решит вступить в конфликт с мамой, я достану их и с того света, и у них больше не будет спокойных ночей. Ведь именно вашей маме я обязан так многим, что вы не можете себе даже представить. Она была бесценной опорой, понимающей и любящей меня и мою семью.»
Нотариус остановился снова – все плакали, в течение многих лет он встречал разную реакцию на последнюю волю покойных – от слез до яростных ссор и даже поножовщины, и поэтому искренний плач родных Эдуардо был редкостным явлением даже для него.
- Должен сказать, мой друг оставил в наследство огромную любовь.
- Он что-то еще говорит?- спросил Джанни с глазами, полными слез.
- Осталось заключение,сейчас прочитаю.
«Моя дорогая семья, я вас всех люблю. Мама, тетушки, дети, и ты, моя Медведица, я никогда не покину вас, ведь в сердце каждого из вас я занял тепленькое местечко. Вы и кораллы – смысл моей жизни. В ваши руки я вверяю огромное наследие, содержащее бесценную честность, красоту и искусство. Реализовывайте самые амбициозные проекты, уважайте ваших ближних, тех, кто вас любит и кто помогает вам.»
}4
Воцарилось молчание. Солнце уже зашло, а с моря дул легкий бриз, играющий с тюлевыми занавесками на окнах.
Нотариус поднялся.
- Если у вас нет вопросов, я пойду. Вам надо побыть одним.
- У меня есть вопрос, - сказала Аркетта. – Что же все-таки оставил мне мой брат?
Нотариус посмотрел на семью, и семья посмотрела на него. Урсула ей улыбнулся, поднялась ей навстречу, обняла и сказала:
- Эдуардо тебе оставил одно из самых главных сокровищ семьи, то, что ты всегда хотела и всегда боялась попросить. Знаешь, о чем я говорю?
- Нет!
- Напряги-ка память, дорогая тетушка. Эту вещь ты любишь всего. Я знаю, ты не помнишь, но давай я побуду твоей памятью.Тридцать лет назад, когда я только вошла в семью, ты провела меня по музею. Среди самых бесценных и старинных украшений ты показала мне что-то, говоря: «Не знаю, чтобы я отдала за одну только возможность поносить ее, но это нельзя трогать. Совсем-совсем!»
- Диадема императрицы! – прошептала Аркетта, распахнув глаза.
- Эдуардо оставил ее тебе, и ты можешь носить ее тогда, когда тебе захочется, - пообещала Урсула.
- Какой замечательный подарок! – воскликнула Аркетта, и спрятала лицо в ладонях, пятаясь скрыть эмоции.
Эта диадема из коралов, жемчуга и бриллиантов была создана прадедом, Джузеппе Сольяно, и составляла часть комплекта украшений – кольца, колье и браслета – которые были запечатлены на известном портрете Марии Луизы Австрийской, когда она стала герцогиней Пармы. А сейчас портрет императрицы висит в Лувре. В начале двадцатого века комплект был выставлен на лондонском аукционе, и деду Эдуардо Сольяно удалось заполучить ее. Сегодня диадема хранилась в сокровищнице семьи.
Маргарита, Присцилла и молодежь не осмеливались даже дышать, настолько их поразила инициатива Урсулы: она решила сделать счастливой тетушку Аркетту, которая не знала цены вещам и деньгам, да и деньгами она не умела пользоваться.
- Я не буду надевать ее на улице, потому что такую красоту наверняка украдут. Я надену ее этим вечером на ужин, - заявила Аркетта.
Маргарита объяснила ей со всей возможной нежностью:
- Этим вечером уже включили сигнализацию, и до завтрашнего утра мы не сможем достать твою диадему. Давай ты наденешь ее завтра вечером, хорошо?
- Хорошо. Я так счастлива!
- Завтра вечером ты станешь королевой, и мы устроим праздник, - уверила ее Маргарита, благодарная Урсуле за то, что она сделала счастливой ее дочь.
Все стали расходиться, дети разошлись по комнатам, Паола и Кристина отправились помогать пожилым горничным готовиться к ужину, а Урсула отправилась проводить Онорато.
- Так как все-таки прошла твоя миланская поездка?
- Незабываемо, я же говорила.
- Хочешь увидеться завтра?
- Сначала мне нужно поговорить с монсиньором Бартиромо. И мне нужно знать мнение донны Маргариты.
- Позвони мне сама. Завтра мы ужинаем с друзьями, мне очень хотелось бы, чтобы и ты пришла. Тебе позвонит Эмануэла, в любом случае.
Навстречу Урсуле выбежал Джанни, держа в руках телефон.
- Монсиньор Бартиромо, тебя.
Она взяла переносную трубку, ее сын наклонился, чмокнул ее в щеку и пробормотал: «Я люблю тебя, мамочка».
Урсула улыбнулась, а по телефону попросила священника о встрече.
- Если хочешь, давай увидимся сегодня в десять, у меня дома.
- Я приду.
Семья ждала ее. Она села за стол и огляделась. Все против обыкновения были молчаливы, наверное, каждый размышлял над словами Эдуардо. Урсула исподтишка рассматривала задумчивые лица детей. Саверио казался спокойным, он даже и не сомневался в том, что ему придется управлять предприятием. Уже много времени, еще со студенческой поры, он работал с отцом – как в лаборатории, так и за пределами офисов. Он знал все о ситуации на рынках «сырого» и обработанного коралла. Эдуардо доверял ему, и точно так же ценил креативность Кристины, которая в крохотной коралловой веточке видела будущий предмет искусства.
Паола, изучавшая океанографию, была экспертом по подводным водам, занималась исследованием состояния морей вместе с другими молодыми коллегами из Америки и Японии. Она с радостью участвовала в длительных экспедициях, из-за которых она не бывала дома месяцами. Урсула знала о ее романе с коллегой из Лос-Анджелеса. Однажды они поженятся, и Паола уедет за океан. А вот Джанни и Джульетта волновали ее больше всех. Вместе с остальными они выросли в лабораториях. Джанни в два года обработал коралловую веточку, сделав из нее шарик почти совершенной формы. Потом он постепенно отстранялся от кораллов и сейчас было ясно, что он понятия не имел, как распорядиться своим будущим. Он ужасно ругался со старшими братом и сестрами, обвинял их в том, что у них на глазах шоры, и частенько что-то замышлял с Джульеттой, которую Урсула считала очень легкомысленной.
Оба изображали из себя экспертов metal-музыки, и старались не пропускать ни одного концерта групп, которые Урсула считала развязными бескультурными грубиянами. Оба еле-еле учились и держались на расстоянии от старших брата и сестер, откровенно считавших их бездельниками. И несмотря ни на что, Джанни был ее любимчиком, Урсула прощала ему практически все, и считала его самым гениальным из своих детей. Точно так же бабушка любила Джульетту, потому что та была на нее похожа, и пожилая женщина старалась всячески радовать девушку.
Урсула глубоко вздохнула, и тихо сказала, озвучив тем самым свои опасения: «Тот факт, что папа доверил мне управление семьей, не означает, что я должна делать выбор за вас. Каждый из вас должен научиться нести ответственность за свою жизнь, нравится вам это или нет.
- Что ты хочешь этим сказать? – Джанни решил, что Урсула адресовала свои слова ему одному.
- То, что сказала.
- Вот перед вами, во всем своем великолепии, ледяная северная жещина, - пошутила Джульетта. Было явно, что эмоции, вызванные завещанием, вот-вот взорвутся. Урсула внезапно поднялась, положила салфетку на стол со словами: «Уже почти десять. У меня встреча. Увидимся утром.»
5
Дон Джироламо пригласил Урсулу расположиться в кабинете, он сидел за письменным столом, заваленным многочисленными бумагами, и периодически поносил элегантно одетого визитера, стоявшего перед ним.
- Это ты называешь прайсом? Я называю это надувательством!
Он увидел Урсулу на пороге, и внезапно успокоился.
- Заходи, дочь моя. Садись.
А затем он обратился к посетителю и заявил:
- У меня нет иудиных сребреников. Другой поставщик будет поставлять мне скамейки.А с тобой у меня разговор закончен. Проваливай, пока я не выгнал тебя пинками.
- Ищите каких угодно поставщиков, но цены как у меня Вам не даст никто. Со всем моим уважением,Вы просто раздражительный старикашка!
Глядя, как вылетает посетитель, священник улыбнулся Урсуле хитрой улыбкой:
- Будем ждать лучшего предложения, дочь моя.
История с новыми скамейками для церкви длилась месяцами. Прихожане собрали достаточную сумму, они знали, насколько въедлив и честен их святой отец.
- Будешь кофе? – спросил священник. Его злости как не бывало.
Он не стал дожидаться ответа. Нажал на кнопку, и будто бы специально ожидавшая за дверью, появилась Пеппина, вечная и верная служанка, с двумя чашками дымящегося кофе. Монсиньор цедил свой кофе, ожидая, пока Урсула откроет ему душу. А она, пришедшая поговорить о тайнах своего супруга, вдруг сказала: «Сегодня мы читали завещание моего мужа».
- Завещание… О, как мы ошибаемся, думая, что можем навязывать свою волю даже мертвыми…
Урсула, у которой не было настроения вступать в беседы, продолжила:
- Он доверил мне управлять семьей.
- А что еще он должен был сделать? Вас было двое, а теперь всем придется заниматься тебе.
- Я боюсь грядущего разлада между моими детьми. Их пятеро, и каждый, рано или поздно, запросит свое. Кажется, не все сознают свою ответственность. Знаете, монсиньор, когда умер мой свекр и донна Маргарита осталась одна с тремя детьми, у нее не было проблем. Тетушка Аркетта такова, как есть, и управление предприятием легло на плечи моего мужа. У тетушки Присциллы была вилла в Сорренто и магазин в Казерте, а Эдуардо занимался управлением, ни на кого не оглядываясь. Я же осталась с пятью детьми, которые слишком непохожи друг на друга. И Джанни, и Джульетта считают кораллы не важными и не нужными. Как я могу разделить поровну наследство, которое мой муж считал неделимым?
- Милая моя, это все дела законников. Почему ты рассказываешь об этом мне?
- Потому что это и дела душевные. Я думала об этом сегодня вечером: когда мы в полном молчании слушали завещание, я чувствовала, как между некоторыми моими детьми нарастало напряжение. Если бы все зависело только от меня, я бы оставила все Саверио, потому что в его руках фирма будет процветать, так, как это было при его отце. Но что делать с остальными?
- Закон о первородстве отменили несколько веков назад, и ты не можешь отправить остальных в монастырь или в полк, как поступали благородные синьоры средневековья.
- Поэтому я здесь. Саверио и Кристина работают на фирме не покладая рук годами. А что касается остальных – одна погрязла в учебе и поездках по миру, оставшиеся двое – просто парочка бездельников. Но когда придет время, наверняка они будут претендовать на наследство в равных долях. Если честно, монсиньор, как бы я хотела устраниться ото всего этого…
- И пусть дети перессорятся между собой. Умница! Твой муж не просил бы тебя обо всем позаботиться, если бы не был уверен в том, что ты справишься как можно лучше. Я не знаю, сколь велико ваше наследство, но я уверен, что никто из твоих детей не умрет от голода. Научи их смотреть в лицо реальности. Расскажи им о том, что тебя мучает, заставь их почувствовать ответственность. Решение придет само, потому что они сами сделают выбор, пусть постепенно, пусть со временем. Ты беспокойся только о том, чтобы между ними была гармония, отныне и навсегда.
Урсула вспомнила обиду Джанни и Джульетты когда они собрались в Америку, в Вермонт, и попросили у отца ту же сумму, какую Саверио запланировал на поездку на Восток. Эдуардо тогда страшно разозлился и не дал денег никому. Урсула помолчала, и наконец решилась заговорить о самом главном:
- Есть еще один мальчик. Шестой сын моего мужа.
- Маленький китаец.
- Вы знали??? – с удивлением спросила Урсула.
- С тех самых пор, как он родился. До сегодняшнего дня я был единственным хранителем этого секрета, Эдуардо признался мне в этой самой комнате. Сейчас его нет, и узел развязался. А ты как узнала?
- Самым худшим образом. Уже важно, хотя я ждала от него большей откровенности.
- Я не хочу чересчур рьяно защищать его, но знай, что и я приложил руку к этой тайне. Может быть, ты забыла, но ты в тот период была невыносимой. И мы с Эдуардо решили, что лучше будет промолчать.
- А потом? Ради всего святого, у Эдуардо было около десяти лет, чтобы признаться мне в существовании этого ребенка!!!
- Он боялся тебя потерять. Надо ли мне говорить тебе, насколько он тебя любил? Конечно, характер у него был не сахар, закрытый, интроверт, ты знаешь лучше меня, но он любил тебя и боялся причинить тебе боль.
- Да знаю я, и все понимаю. Я познакомилась с малышом и его матерью. Китаянка хорошая женщина, у нее своя жизнь, семья, работа. А мальчик…малыш чудесный. Может, мне и не привелось бы с ним познакомиться, но я полюбила его с первого взгляда. Он очень похож на Эдуардо. Гордый, полный собственного достоинства… и изголодавшийся по любви. Мой долг – помочь моим детям принять его. Они воспримут его как захватчика?
- А как они должны будут его воспринять?
- С радостью. Это просто малыш, в котором течет и их кровь тоже. Но мои дети – эгоисты, каждый погряз в собственных мелких проблемах, да и что они будут думать о собственном отце?
- А это уж будет зависеть от тебя, от того, как ты преподнесешь им новость. Я предлагаю подождать немного, до тех пор, пока они не придут в согласие с самими собой. Когда ты увидишь, что они успокоились, только тогда ты сможешь раскрыть им эту тайну.
Урсула понимала, что священник прав. Ей надо подождать, пока семья привыкнет к новому положению вещей.
Благодарю Вас, монсиньор. Ваши советы очень ценны для меня.
Когда Урсула вернулась домой, ее ждал Саверио. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
6
Он ждал ее в гостиной, прилегающей к ее спальне, и извинился за вторжение.
- Я не мог заснуть. Завтра я улетаю в Японию, с тех пор как умер отец, нам с тобой так и не удалось поговорить.
Саверио исполнилось двадцать девять, но он казался сорокалетним. С малых лет он вел себя, как взрослый. Иногда Урсула спрашивала себя, был ли ее старший сын счастлив. Как и его отец, он обладал огромным чувством ответственности и по отношению к работе, и по отношению к семье. Эдуардо же, всегда взвешенный и молчаливый, был способен на радостные сюрпризы. В возрасте Саверио Эдуардо уже был женат и был счастливым отцом двоих детей. У Саверио никогда не было девушки, он никогда не был влюблен. Два года назад у него были отношения с дочерью неаполитанского ювелира. Они провели вместе несколько месяцев в Канаде, но когда вернулись домой, объявили о разрыве отношений. Как-то Саверио, переборов замкнутую натуру, признался Урсуле:
- Франческа была вечно недовольна мной, все время говорила, что я больше люблю свою работу и свою семью, а не ее. Если женщина настолько ограниченна, что не понимает моих ценностей, это не моя женщина.