- То есть стать взрослыми? - спросил Жаба.
- Ну, вроде того...
- Глупости! - сказал Хитрован. - А как мы здесь оказались? А как новая ватага узнает, какое испытание ей проходить? Что собирать? У кого искать?
- Сами понемногу догадаются, а нет, так сходят к Мудрецу, он скажет за подношение, - пояснил Креш. - Я, например, отдал ему лосиную ногу.
- Я думаю, мы должны понять что-то, - продолжил Стасик. - Осознать какую-то истину, позволяющею быть взрослым.
- Какую? - спросил Креш.
- Например, научится отличать добро от зла.
- Ерунда! - бросил Креш.
- А ведь Стасик скорее всего прав, - сказала Бася и попросила. - Отпусти меня, Креш!
Попросила она не жалобно, а скорее устало, и так, будто предупреждала о чём-то.
- Нет, - помотал головой Креш.
***
Шайка Турана устроила засаду на тропе, идущей меж двух овражков. Четверо во главе с вожаком вышли из зарослей, а ещё трое перекрыли путь к отступлению.
- Не слишком ли вас много? - спросил Креш не без сарказма.
- В самый раз, - усмехнулся в ответ Туран.
- Пятый лишний, ты же знаешь.
- Знаю, - ответил Туран. - Когда придёт время, я возьму с собой лучших. А пока ничего не мешает мне присмотреться к ребятам.
- Юлу ты прогнал. Испугался, что он отберёт у тебя первенство?
- Не смешно, он слабак. Но, послушай, и вас ведь не четверо, как я погляжу. Я умею считать, Креш, представь себе.
- Девчонка - всего лишь товар.
- Вот именно, Креш, ты попал в самую точку. Она всего лишь товар и я бы хотел заполучить его.
- Тебе нечего предложить мне взамен, подонок.
- Верно. И ты знаешь, как я поступаю, когда мне нечего предложить.
- Но всемером на четверых не честно! - выкрикнул Жаба.
Туран ухмыльнулся, не удостоив, впрочем, Жабу ответом.
- Давай так, - сказал он Крешу. - Ты отдаёшь нам ведьму, и мы мирно расходимся.
- Я своих не бросаю, - произнёс сквозь зубы Креш.
- Достойный принцип! - кивнул Туран. - Но она ведь не твоя, правда? Она не из твоей ватаги. Пятый лишний, Креш, ты сам мне только что напомнил это правило.
Разумеется, ни до чего путного договориться они не могли. Все эти разговоры служили лишь для отвлечения внимания. И та и другая ватаги перестраивались, сосредотачивались, только одна готовилась к нападению, а другая к обороне.
Битва должна была неминуемо вспыхнуть, и она вспыхнула.
Подростки дрались жестоко. Они боялись боли, но не боялись причинить боль другим. Всё превратилось в кучу-малу, время пошло рывками, и в какой-то момент Креш осознал, что вытаскивает Джабраила за ворот куртки из-под сапог Турановских парней.
- Отрыв! - крикнул Креш.
Его парни были натренированы. Это слово означало внезапный отход, когда нужно было отступить, чтобы перегруппироваться или просто сбежать.
Но тут он сам получил ногой в бок. Организовано отойти у них не вышло. А потом у одного из нападающих в руке появился нож, и он пошёл на Креша с ножом, а Креш отмахнулся рукой и только через минуту почувствовал сильную боль. Глубокий порез шёл от локтя и почти до запястья. Но пока было не до порезов, а рука работала и кровь срывалась с неё, разлетаясь каплями по кругу.
Они явно проигрывали схватку. Туран лишь усмехался и стоял в стороне, так и не запачкав рук боем. Ему хватало парней, которые дрались не столько с ватагой Креша, сколько друг с другом за место в команде.
Но тут в дело вступила Бася. Чётким ударом она разбила нос одному и тут же сломала руку другому, тем самым, уравняв силы; а потом она уложила ещё двоих, переломав им ноги, и ватага Креша вдруг оказалась в победителях.
Большинство их врагов не могли подняться и корчились на дороге или в придорожной траве. Сам Туран так и не вступил в схватку. Просто не успел.
- Ничего не помрёте, - сказала Бася, тяжело дыша. - Через неделю кости срастутся, и будете козликами прыгать.
- Ничего себе, - произнёс Джабраил. - Почему ты не свернула шею Хитровану когда он к тебе приставал?
Хитрован поморщился и потёр рукой шею.
- У него всё равно ничего бы не вышло.
- Креш, ты должен освободить её! - потребовал Джабраил. - Она же помогла нам!
- Нет. Мы могли бы отдать её Турану, и тогда помощи не потребовалось бы вовсе.
- Ты бы не смог так поступить!
- Вот именно, Жаба! Потому что она нужна нам.
***
Они поднимались в горы, и с каждыми сутками пути становилось всё холоднее. Правда днём они не замечали этого, разогреваясь от быстрой ходьбы, но как только останавливались на ночлег или привал, холод начинал пробираться под скудные одеяния.
Стасик тут же разводил костёр, принимался готовить, а остальные садились плотно, морщились от дыма, но старались не выпускать жар из круга.
- Нам обязательно менять на камень девчонку? - спросил как-то Стасик.
- Лучше помолчи, - ответил сквозь зубы Креш.
С каждым днём он становился всё более раздражительным, мрачным и молчаливым. То, что предстояло сделать, нравилось ему не больше чем Стасику или Джабраилу.
На исходе восьмого дня восхождения они достигли снегов и наполовину замёрзшего ручья, на котором когда-то стояла горная мельница. Теперь она была полностью разрушена. Уцелел только длинный приземистый барак или сарай, в котором раньше, вероятно, хранили перемолотый камень.
Изумрудная черта, очень красивая на снегу, проходила через середину длинного строения, а внутри, прямо на этой черте, стоял круглый стол.
Со стороны Мельника барак выглядел обжитым. Там на стенах висели шкуры и головы зверей, играл огоньками камин, судя по всему сложенный позже барака. Возле камина стояли несколько массивных кресел и горка с бутылками. Часть барака было занавешено шкурами и холстом, там хозяин.
Со стороны гостей не было почти ничего. Лишь несколько плетёных стульев и куча соломы, используемая, видимо, посетителями вместо постели. Керш уже был здесь пару раз и потому, окрикнув хозяина, не дожидаясь разрешения, подвинул стулья к круглому столу.
Мельник выглядел лысым и толстым мужчиной среднего возраста. Он был одет вовсе не как горный отшельник, а носил приличный городской костюм и лакированные туфли. В руках у него был саквояж.
- Прежде чем заключать сделку, я хочу удостовериться, что она действительно рыжая, - сказал он, усаживаясь на стул по свою сторону стола.
- Каким же образом? - поинтересовался Креш.
- Всё просто. Вытащи из неё волос, так чтобы я видел, и положи на стол.
Креш выдернул волос из головы Фёклы и положил на лист белой бумаги.
Мельник крутанул столешницу, так что та сделала пол оборота, и бумага с волосом оказалась на его стороне. Он достал из саквояжа спиртовку, какие-то пробирки, реактивы и начал работать. Волос был залит жидкостью, подогрет на пламени и проверен на ровном стекле всевозможными каплями и бумажками.
- Да, она настоящая. Рыжая, - сказал, наконец, Мельник. - Ты хочешь получить за неё камень в виде сердца?
- Да.
- Пусть ведьма перейдёт сюда, - предложил Мельник.
- Стёклышки вперёд, дядя, - произнёс Креш.
- Не доверяешь мне, мальчик?
- Нет.
- А как я могу доверять тебе?
- Моё слово нерушимо, спроси у любого.
- Наслышан, - хозяин немного подумал. - Что ж, я поверю тебе. Но имей в виду - меня можно обмануть лишь раз.
Он покопался в саквояже. Затем пожил на стол стекляшку и повернул столешницу ещё раз. Та часть стола, на которой лежал камешек, оказалась по эту сторону черты.
- Твой черёд, - сказал он. - Выполняй слово.
- Проверь камень, - не сводя взгляда с Мельника, бросил в сторону Хитрована Креш. - Надеюсь, ты не против? Ведь ты проверял волос.
Хозяин кивнул. Он ждал и смотрел на Басю, а та в свою очередь смотрела на Креша. Она смотрела на него равнодушно, словно уже вычеркнула из списка тех, с кем могла говорить. Это его задевало больше ненависти.
- Подходит, - сообщил Хитрован. - Камень что надо! Отдавай девку и пошли!
- Я жду, - улыбнулся Мельник.
- Отрыв! - крикнул Креш.
Они рванули к выходу, но хозяин опередил их. Он взревел и дёрнул потайную верёвку. Огромная задвижка упала на дверь и заклинила её.
- Ах ты, мерзавец! Ещё говорил мне что-то о чести, о нерушимом слове. Вздумал обмануть меня, Мельника?
- Собирай структуру, - шепнул Креш Джабраилу.
- Я не могу поверить, - пробормотал тот в ответ. - Ты нарушил слово! Креш нарушил слово, вот так да!
- Работай, Жаба, чёрт тебя возьми! Стасик помоги ему. Ну же!
Он повернулся к Мельнику и усмехнулся, хотя из-за нарушенного слова и ситуации в целом, чувствовал себя неуверенно, а если сказать точнее - в полном дерьме.
- Что ты сделаешь нам? - с вызовом произнёс он. - Ты же не можешь пересечь черту.
- Верно, негодник, - ответил хозяин. - Но у меня есть помощники, знаешь ли.
Он свистнул. Из лаза, проделанного в стене и прикрытого куском шкуры, один за другим выбралось несколько псов. И вылезли они по эту сторону черты. Чёрные, злые, учёные. Им не нужно было объяснять, кого рвать на куски. Всякий кроме хозяина считался врагом, если только не прозвучит поправка. Мельник поправок не сделал.
Хитрован и Креш медленно выступили вперёд и отвлекали на себя псов, пока Стасик с Жабой пытались собрать структуру. Тем временем Бася прошлась вдоль стенки, стуча кулаком по доскам. В одном месте звук показался ей подходящим.
- Ломайте здесь! - крикнула она Крешу. - А я задержу собак.
- Ведьму не портить! - приказал Мельник псам.
Те оказались достаточно смышлёными, чтобы понимать даже такие сложные приказы. Не простые оказались псы. Они попытались проскочить мимо Баси, куснуть Джабраила или Стасика. Но девчонка держала оборону. А тем временем Хитровану удалось проломить доски, и он вывалился наружу, на большой сугроб. Вскоре туда отступили и остальные.
Псы бросились следом, но здесь уже всюду валялись палки и обломки досок с торчащими гвоздями, так что зверюгам пришлось нелегко.
- Готово! - закричал, наконец, Джабраил.
***
Воздух начал сгущаться. Сперва еле заметно, но вскоре вокруг них возникло нечто похожее на радужную плёнку мыльного пузыря, только гораздо более плотное. Пузырь подскочил вверх вместе с ними, и почти сразу опустился обратно, хотя место оказалось уже другим - ни снега, ни сарая они не увидели.
- Чёрт, нас пятеро! - воскликнул Хитрован и, раздвинув руками оболочку, точно это были ветви дерева, выбрался наружу.
Креш попытался схватить его за руку, но тот увернулся. То, что напоминало плёнку, сомкнулась вновь.
- Я ещё не готов, Креш, ещё поброжу тут маленько. А вы идите. Вам пора.
Оболочка пузыря стала мутнеть и разглядеть, что там снаружи происходит, становилось всё труднее. Хитрован медленно пятился от них и будто исчезал в тумане. Креш понимал, что ещё может разорвать пузырь, и все они останутся вместе, но останутся здесь. Ведь тогда их всё равно будет пятеро, а впятером они никогда не выберутся. Может ли он решать за других? За малыша Джабраила, за Стасика? За рыжую девчонку?
Жаба прижался к Басе, а та сжала руку Креша, да так крепко, что и рванись он из пузыря, сразу не получилось бы. Стасик же стоял гордо, скрестив на груди руки, будто именно он всё и устроил.
- Я попытаюсь найти Юлу, соберу новую ватагу... - долетел до них угасающий голос Хитрована.
Больше они не смогли расслышать ни слова. А с пузырём что-то происходило, но они не видели что именно. Только ощущение свободного падения возникало время от времени где-то внутри. Креш хмурился. Получается, он не только нарушил слово, но и бросил одного из своих. От обиды на самого себя, в глазах появились слёзы. А потом наступила тьма.
Он стал понемногу вспоминать прошлое. Сквозь муть проступили лица прежних приятелей, он кажется даже считал их друзьями. Родители. Да у него были родители. Папа и мама, и бабушка. Затем он вспомнил инструктора, который готовил его и провожал к Полигону. Он вспомнил подготовку к испытаниям. И понемногу стал вспоминать всё, что объяснял инструктор.
Дело было в воспитании. Их утопическое общество основано на свободе, а воспитание эту свободу всё время ограничивало. Воспитание детей вообще - узкое место любой утопии. Ведь это часто насилие. А насилие никогда не приводит к полной гармонии. Какая-то часть воспитуемых обязательно восстановит себя против учителей, родителей, общественного уклада. Проблема свободной этики в том, что её нельзя навязать. А общество, не имеющее механизмов воспроизводства граждан, будет нестабильным.
И потом, только словами и чужими примерами не объяснишь, где заканчивается доблесть и начинается глупость, где упорство переходит в упрямство, принципы в снобизм. Чтобы по-настоящему научиться различать добро и зло недостаточно послушать учителей или родителей, нужно получить собственный опыт, сопоставить его с чужим. Но любой опыт требует времени, пути проб и ошибок и зачастую целой жизни. И тогда эти ошибки будут болезненными для всего общества.
Полигон позволял заменить воспитание самовоспитанием. Только там Креш смог взвесить ценности и познать на собственном опыте, можно ли, например, считать добром умение держать слово, если этот принцип в определённой ситуации приводит к напрасной потере людей. И в любой ли ситуации не нужно бросать своих. Он совершил сотни поступков, каждый из которых закалял, выковывал его этику.
Наконец, мешанина из старых и свежих воспоминаний пришла в некий порядок и Креш очнулся. Или, скорее, проснулся.
Он огляделся. В маленькой комнатке его кровать была единственной. Рядом в белом халате сидел инструктор. Быть может, никакого Полигона и вовсе нет, а он пробыл всё это время в гипнотическом сне? Не задурили ли подросткам головы этими испытаниями?
Креш взглянул на руку и увидел свежий шрам. Тот, что остался после стычки с Печником. А нога отозвалась болью недавнего укуса. Значит, всё было на самом деле...
- Теоретически мы могли бы сделать тебе и шрам, - заговорил инструктор, поняв, о чём Креш подумал. - Но кому нужна этика, основанная на лжи? Рано или поздно ты бы узнал правду и чего бы тогда стоил этот гипнотический опыт?
- А где Стасик, Джабраил, Бася? - спросил Креш.
- Твои спутники уже далеко, - ответил человек. - Они из других групп, из других школ, из других городов. Они вернулись к себе. Ты вряд ли их встретишь когда-нибудь. Мир большой.
- Но я подружился с ними.
- Если подружился - найдёшь. Но кое-кто тебя навестит уже вскоре.
***
Это оказалась Бася.
- Вот твой мобильный коммуникатор, - сказала она, протягивая чёрный прибор. - Ты можешь связаться с родителями и со старыми друзьями.
Быстро вспомнив, как с этой штукой управляются, он пролистал список абонентов. Старые имена, тусклые воспоминания. Никому из них звонить сейчас не хотелось.
- Тебя уже отпустили? - спросил он, отложив коммуникатор.
- Я здесь работаю, ответила она тихо. - На Полигоне в смысле.
- Как?
- Мне не четырнадцать лет, гораздо больше. Я просто выгляжу так... - она запнулась, задумалась. - Не только выгляжу. Я думаю так и так ощущаю себя и окружающий мир, будто мне всё ещё четырнадцать лет. Хронический инфантилизм, если говорить по научному. Такая себе профессиональная девочка-подросток. И потому я работаю Проводником. Вытаскиваю ребят вроде тебя.
- Вытаскиваешь?
- Ты слишком задержался там, Креш. Невольник чести, так сказать. Не мог пойти на хитрость, на подлость ради команды и самого себя. Вот и пришлось подкинуть идейку обменять меня на искомый камешек.
- То есть я не прошёл испытание? И мне пришлось помогать?
- Брось! Разве твоя этика уже не сформирована? Там всё было всерьёз, без дураков. Те взрослые, что живут на периферии полигона, они не из проекта, даже не совсем из нашего мира. Мельник так и вовсе настоящий злодей. А Ветер скорее всего даже не человек. Мы ничего не можем против них предпринять. Мы не можем отправить туда армию или полицию. Только люди вроде меня или тебя могут ходить туда.