– Впрямь, Данило это. Его голос… Ишь, глотку дерёт! Знать, повезло дурачине, отыскал Жар-птицу.
Досадно боярину, но отлегло от сердца. Плаха ему теперь не грозит. А тут и Данило-охотник подъезжает. Да не один, а с Царь-девицей, с красой ненаглядной.
– Гей, боярин! И ты, брат, здесь? Вот славно-то!
Спешился Данило. Боярина обнял, по плечам охлопал. Слава Богу, живы оба остались. А боярин пуще того радуется.
– Здрав будь, Данило-охотник! Я уж и дождаться тебя не чаял. А это кто с тобой? Такой красавицы и во сне не увидишь!
Ссадил Данило красавицу с коня. Сам не нарадуется.
– Невеста моя, наречённая.
Отвесил боярин Царь-девице земной поклон.
– Царица, сразу видно. Не из простых. Ну, совет вам да любовь. Проходите, гостюшки дорогие, отдыхайте! – Но Данилу возле шатра придержал. – Жар-птицу добыл?
Отвязал Данило от седла золотую клетку. Коня по крупу хлопнул. Ступай, дескать, Сивко-Бурка, пасись до утра. Сам узорчатую накидку с золотой клетки сдёрнул. Гляди, боярин! И будто солнце в глазах вспыхнуло. Трава из-под земли в рост пошла, птицы зазвенели. Лето красное по всей степи наступило.
– Моей невестушки подарочек, – Данило говорит. – То-то князь обрадуется!
Закивал боярин, заохал.
– Князю радость, а нам вдвойне. На плаху князюшка теперь не отправит.
– Твоя правда, друг сердешный.
Уселись все трое во шатре на парчовых подушках. Боярин дорогих гостей от всей души угощает.
– А и выпьем мы, други милые, чару зелена вина за птицу Счастья, да за твою удачу, Данило. Наш Данило, девица, за что ни возьмётся, всё ему удаётся!
Улыбнулась Царь-девица.
– За жениха моего милого!
– За тебя, красное солнышко, – Данило отвечает.
Выпили дорогие гости за счастье, за удачу, себя не забыли. Один боярин тайком от гостей выплеснул свою чару вина наземь. Тут Царь-девица за гусли взялась, за звончатые. Грустно, говорит, мне что-то, Данилушко. Запели гусли, заиграли. Голос бархатный душу тоской щемит:
Выпали гусли звончаты у девицы из рук, и заснула она на парчовых подушках, будто мёртвая. Один румянец на щеках играет. Данилу тоже в сон клонит, но пока винцо заморское, все припасы не припил, до конца держался. Наконец, и его сморило. Вскочил боярин на ноги. Радуется:
– Подействовало сонное зелье! Вот и ладно. Спите, голубчики. – Ногой Данилу толкнул, не просыпается. – Удачлив ты, Данило-охотник, не в меру. Ну да поглядим теперь, чья возьмёт.
Схватил боярин Царь-девицу и на своего коня поперёк седла перебросил.
– Твоя Царь-девица мне самому сгодится. А тебе, Данило, нож булатный в ретивое…
Будто тать ночной, вытащил боярин из-за голенища ножик вострый и трижды Даниле-охотнику в грудь по самую рукоять вонзил. Клетку золотую с Жар-птицей забрал, на коня вскочил и – был таков. Только злой ветер вокруг шатра с мертвецом сугроб наметает.
Почуял Сивко-Бурка неладное, к шатру бежит. Голову вовнутрь просунул.
– Эх, хозяин, опять ты меня не послушал. Зачем ел-пил боярское угощение? Теперь мёртвый лежишь. Хорошо, хоть фляжку с живой водой боярин не унёс.
Отгрыз верный конь кожаную фляжку у Данилы с пояса и всю воду до капли на грудь хозяину вылил. Приподнялся Данило-охотник на локте, зевает.
– А славно я поспал! Правда, сон дурной приснился.
– То не сон был. Зарезал тебя боярин думный насмерть. А Жар-птицу забрал. И невесту твою увёз, сонную. Она теперь у боярина в подвале за семью замками слёзы горючие точит, по тебе убивается.
Вскочил Данило на резвы ноженьки. Шатёр в гневе надвое разорвал.
– Ай, да боярин! Ну, да я до тебя доберусь, друг сердешный!
Сел на коня и вслед за вором помчался.
9
Боярин, как домой приехал, первым делом невольницу в подвалы заточил и сразу в княжий терем с Жар-птицей направился. В дверь ногой стучит. Князь об эту пору в красном углу, в дубовом креслице сидел. Думу думал. Поднял князь головушку, а сам сердито глядит. Боярин в пояс князю кланяется.
– Я, пресветлый князь, из дальнего похода воротился…
Но тот и слушать не стал боярина. В лоб спрашивает:
– Изловил Жар-птицу? Или пустой приехал?
– Из-под земли, князь, достал. За три моря-океана на край света ездил, едва жив остался.
Да с теми словами золотую клетку перед князем на дубовый стол поставил. И назад отступил, с поклонами. Обрадовался князь.
– Ай, да боярин! Вот это служба так служба!
Обнял боярина, по плечам охлопал. Потом накидку узорчатую с золотой клетки сдёрнул. И опешил! Вместо Жар-птицы в клетке большая серая ворона сидит! Да как каркнет… Карр! Тут князь ногами затопал. Гневается.
– Ты что, боярин, никак посмеяться надо мной вздумал? Это твоя Жар-птица?
Боярин на колени пал.
– Разве я, пресветлый князь, осмелюсь шутки над тобой вышучивать? Жар-птицу вёз, отцом-матерью заклинаю!
– Думай, боярин, ох, думай! Иначе не сносить тебе головы.
Охнул боярин. По лбу себя хлопает.
– Подмена, князь! Подмена была, вспомнил!
– Ну? Говори.
– Когда возвращался, возле бел-горюч камня Данилу-охотника встретил. Рассказал ему на радостях: откуда, куда и зачем ездил. А когда сон меня сморил, Данило Жар-птицу на ворону подменил. Больше некому, князь!
– Найди Данилу! Из-под земли вора достань! А ворону… с глаз долой!
Накрыл боярин клетку с вороной накидкой и к дверям пятится. Клянётся отцом-матерью из-под земли вора достать. Задом дверь открыл, а в дверях за спиной у него Данило-охотник стоит. Втолкнул боярина обратно в горницу.
– Меня, князь, не надо искать. Я сам пришёл. И вора тебе привёл. Вот он… боярин твой.
И на боярина пальцем указывает. Взвыл боярин, аки пёс лютый.
– Ты что мелешь, холоп?! На боярина напраслину клепать! Ты кто таков?!
Но тут и князь осерчал. Кулаком по столу ударил.
– Кто из вас свою правоту мне докажет, тот жив останется. А виноватого под топор пущу!
Данило вперёд вышел.
– Тут, – говорит, – и доказывать нечего. На чужой беде да на чужих трудах счастья себе не сделаешь. У вора в руках и Жар-птица вороной глядит.
Забрал Данило у боярина клетку, на стол перед князем поставил и накидку сдёрнул. В золотой клетке Жар-птица огнём горит-переливается. Будто солнце, глаза слепит. Снег, сугробы на княжьем дворе ручьями потекли, трава зелёной щетинкой на проталинах пробивается. Почки на деревьях набухают, а от птичьего гомона в ушах перезвон стоит.
– Это, князь, подарок тебе от Царь-девицы, от невесты моей. Боярин сонным зельем её опоил и в подвалы упрятал. Ну да, терем твой, боярин, я по брёвнышку раскатал, по кирпичику раскидал, невесту свою вызволил.
Вышел Данило из горницы и обратно за белы руки Царь-девицу ведёт. Оба князю кланяются. Изумился князь.
– Клянусь Ярилой! Сколько лет на белом свете живу, а такой красавицы писаной не видывал. Пожалуй, она Жар-птицу своей красой затмит? Скажи, Данило?
– Истинно так.
– Ну, здравствуй, девица!
– Здравствуй, пресветлый князь, – Царь-девица отвечает. – Много о тебе наслышана.
– Плохого много или хорошего?
– Хорошего больше. Но если станешь возле княжьего престола таких людей держать, – сама на боярина указывает, – государству твоему конец скоро настанет.
Согласился князь, хотя и скрепя сердце.
– Мудрые слова молвишь, девица. Боярину – вору и обманщику – завтра на утре голову отрубят за его козни. А боярский чин на Данилу возложу. Мне хороший советник нужен.
Данило-охотник только головой покачал.
– Спасибо за великую честь, пресветлый князь. Но после свадьбы мы с жёнушкой в её царство возвращаемся. Нам друг без друга не жить. Если хочешь наградить меня, не вели боярина казнить. Отправь на птичник его, гусей пасти. В хозяйстве польза, и другим наука. Пусть люди пальцем тычут и смеются, как хитрый боярин сам себя перехитрил.
– Не многого же ты просишь, Данило, за свою службу, – усмехнулся князь. – Но будь по-твоему. Ждите на свадьбу нас с княгинюшкой.
Немало воды с тех пор утекло. А народ помнит Данилу-охотника и историю помнит, какая с ним приключилась. Сказки, песни, былины складывает про то, как Данило-охотник птицу Счастья за хвост ухватил. Мало кому из удальцов удавалось такое!
Кот-проказник
(бытовая сказка)
1
Лежит как-то Пёс у себя в будке, голова снаружи, лапой щёку подпирает. И Соловья слушает, который в саду живёт. Заодно хозяйское добро от воров охраняет. А уже ночь на дворе. Луна, как серебряная полтина, над крышей повисла, над самым конём.
Вдруг… в саду шорох ему почудился!
Повернул Пёс голову и видит, вдоль плетня из темноты Кот крадётся. Всё ближе, ближе… Соловья схватить хочет. Гавкнул Пёс, да так, что Кота с перепугу, будто катапультой, вверх подкинуло. Соловей, конечно, замолчал сразу. А Кот с досады спину дугой выгнул, шерсть дыбом, и бочком-бочком с угрожающим видом к будке правится. Дескать, счас, блохастый, я глаза-то тебе повы́царапаю! Да только не на того напал. Выбрался Пёс из будки, да как рыкнет!.. Кота будто ветром сдуло.
– Эх, такую песню испортил!
Повздыхал Пёс, хвостом махнул и обратно в будку забрался. Вскоре оттуда храп послышался.
Только Пёс захрапел, а Кот уже тут как тут. Обратно к собачьей будке крадётся… осторожно, с опаской. В двух шагах замер и тихо, вполголоса… «Мяу!» Чтобы проверить, спит Пёс или так себе, притворяется? Потом к будке прыг, схватил железную миску и миской по крыше, что есть силы… бам! бам! бам!
Сам наутёк! От греха подальше…
Будка, словно живая, запрыгала, зарычала, заворочалась. Наконец, и вовсе кверху дном опрокинулась. Выскочил Пёс… «Г-гав!!!» Озирается по сторонам. А Кот, вот он… глазища зелёные из-за угла светятся! Бросился Пёс за Котом, Кот от него. Да с лаем, с мявом раз десять вокруг подворья обежали. Такой переполох поднялся! Коровы мычат, свиньи визжат-хрюкают, куры квохчут. А Кот уже на крышу забрался и башкой крутит, наблюдает сверху, как Пёс за своим хвостом вокруг усадьбы гоняется.
На переполох сам Хозяин из избы выскочил. С ружьём в руках.
– Где? Кто?! – спросонья ничего понять не может. А тут ещё Хозяйка в окно высунулась, да как завопит истошным голосом:
– Воры! Воры!
Хозяин для острастки пару раз в воздух пальнул. Бах! Бах! Дым, грохот… И тоже вслед за Псом побежал, воров догонять. За усадьбой снова выстрел грохнул.
– Грабят! Помогите! – жена вопит.
Раз пять, поди-ко, усадьбу обежали, но Хозяину это дело надоело, видать. Поймал Пса за шкирку, и ногой – под зад его. Да не жалеючи.
– Тьфу на тебя! Пустобрёх… – И дверью за собой хлопнул.
Почесал Пёс в затылке, а ничего не поделаешь… сам виноват: такой переполох среди ночи устроить. Кому понравится? Поставил свою конуру на место. Вдруг, глянь: а на фоне луны, на крыше, Кот торчит. Довольнешенек! Да ещё лапой сверху грозится. Сплюнул Пёс в сердцах и в конуру убрался. Досыпать.
Так они и жили, как кошка с собакой. Никакого ладу.
2
На другой день вылез Пёс из конуры, зевает, потягивается. А Кот на крыше, бока на солнышке греет, глядит сверху, как Хозяйка по дому хлопочет. Вот принесла полный подойник молока, по горшкам разливает. Коту тоже налила в плошку. Зовёт его:
– Кыс-кыс-кыс!
А Коту оно надо, это молоко? Ему сметану подавай. Отвернулся, не слышит будто.
– Заелся, усатый?
Унесла баба горшки в избу. Обратно бежит. На летней кухне у неё борщ варится. Крышку-то над чугунком подняла, проверить чтобы… а запахи от упревшего мяса такие, у Кота враз слюнки потекли. Хозяйке собственная стряпня тоже по вкусу пришлась. Зачерпнула из чугуна половником, попробовала: «Мм… объедение!» Сняла чугун с печки и поставила на стол, под яблоню.
Вдруг вспомнила, что воды в доме нет. «Батюшки-светы!» Охнула и – в сени. Из сеней с расписными вёдрами вышла, на расписном коромысле. Прошлась по двору, будто павушка, и – к деревенскому колодцу направилась. Хоть с соседками между делом покалякать.
Пёс лапу задрал, помочил на плетень и вслед за Хозяйкой потруси́л.
Видит Кот, что один остался. С крыши прыг и – к чугунку. Крышку сдвинул, сунулся туда носом – горячо! Пар идёт! Фыркнул с досады. И заходил вокруг чугунка. Потом сел рядом и начал дуть. Дул, дул… да вдруг спохватился, что застанут, выскочил на улицу. Посмотрел в одну сторону, в другую… и снова к чугунку. Сунулся туда лапой и тут же отдёрнул. Горячо, однако! Мявкнул с досады и – снова лапой в чугунок. На этот раз повезло. Уцепил когтем огромный кус мяса с костью и шлёпнул его на землю. Лапу, конечно, обжёг. Взвыл, запрыгал вокруг стола, глаза на лоб. Лапой трясёт, дует на неё. Потом крышку на чугунке закрыл и с мясом на крышу забрался.
Съел Кот мясо, стал толстый-претолстый. Кое-как с крыши слез, едва не свалился. Но вначале голую кость сбросил и положил её возле собачьей будки. Затем, переваливаясь, отправился в избу спать. Забраться на крышу уже не смог. Куда с таким животом?
А тут и Хозяйка воротилась с полными вёдрами, Пёс впереди бежит. Запах учуял и – прямиком к будке… Ух, ты! И впрямь, кость лежит. Взялся Пёс эту кость обгладывать.
Хозяйка воду в кадушку слила из вёдер и ужин на стол собирает. Миски, ложки, кружки расписные. Поднос с пирогами тканым полотенчиком укрыла. Каравай хлеба. Кувшин с молоком. Помидоры с огурцами… – всё как положено. Сама мужа с работы поджидает.
Хозяин долго ждать себя не заставил. Лошадь выпряг, задал овса и тоже за стол уселся, под яблоню.
– Подавай, жена. Есть хочу.
Запустила Хозяйка половник в борщ, помешивает… Что-то не то? В чугун заглянула, снова помешала. Нет мяса! Хлопнула баба себя по бёдрам и – в слёзы. Глаза передником вытирает.
– Нету мяса! – ревёт.
– Как это… нету? – Хозяин спрашивает.
– Вот такой кусище лежал! Пока за водой ходила, уже нету! Где, кто, когда?!
Хозяин из-за стола поднялся, тоже в чугун заглянул.
– Гм… и впрямь пусто!
На будку-то оглянулся, а там Пёс! Ничегошеньки не подозревая, тихо-мирно подброшенный мосол обгладывает. Отобрал Хозяин у Пса мосол и Хозяйке показывает.