– Понял, хозяйка. А если придет Михаил, чего сказать?
– Не придет. В таком виде хватает ума не показываться на люди.
– Услышал, понял.
Антонина села на водительское сиденье, завела двигатель, глянула на Артура, улыбнулась открыто, во все белые зубы:
– Водить умеешь?
– Была б тачка!
– Проверю. Будешь вместо меня кататься к оптовикам.
– Готов.
– Молодец.
Антонина захлопнула дверцу, минивэн дернулся и лихо зарулил со двора, грохоча пустым кузовом.
Склад был заставлен пустыми бидонами, пластмассовыми бочонками, пустыми деревянными ящиками, большими рулонами тюля, гардин, обоями. Всего много и все в одной куче.
Артур в некотором недоумении почесал затылок, глядя на все это добро, в сердцах пнул лежащий рядом бидон.
– Черт! – снял куртку и принялся решительно все выставлять в коридор.
За спиной остановился Хамид, одобрительно улыбнулся.
– Хорошее дело затеял, уважаемый. Сортировать надо, раскладывать на полках, приводить в порядок.
– А до меня никто не додумался? – раздраженно спросил Артур.
– Времени нет. Все бегом… Не успеешь подойти к дверям, опять зовут. Проходной двор.
Из зала донесся крик Дильбар:
– Хамид, где ты?.. Иди сюда!
– Могу я с человеком поговорить? – отозвался Хамид.
– Иди!.. Тебя ждут!
– Видишь, – развел руками Хамид. – Ни себе, ни аллаху не принадлежу. Обязательно кто-то падает на мою бедную старую голову.
Хамид торопливо ушел, Артур взялся за работу. Бидоны и прочую тару он ставил к одной стене, тюль, рулоны штор, коробки с посудой выставлял во двор, смахивал залежалую пыль с полок.
Услышал быстрые шаги за спиной, оглянулся. Хамид подбежал вплотную, испуганно прошептал:
– Хозяин пришел. Михаил.
– И что из того? – пожал плечами Артур.
– Ты знаешь его?
– Не знаю, сейчас узнаю.
– Он очень плохой, когда пьяный. Лучше сиди тут тихо, начальник. Пусть хозяйка с ним разговаривает. Он ее боится.
– Он где сейчас?
– В зале. Пьет водку.
– Ладно, – кивнул Артур, – не пускай его сюда. Дождемся Антонину.
Хамид развернулся, собравшись уходить, и тут же наткнулся на Михаила. Тот стоял за его спиной, грузный, небритый, с опухшей физиономией, в мятой одежде, угрюмо смотрел на незнакомого человека.
Узбек хотел было деликатно развернуть Михаила, увести из подсобки, смущенно пробормотал:
– Не надо тут, Михаил Иванович. Грязно тут, пыльно. Когда уберем, придете. А теперь в зал, Михаил Иванович. Дильбар кушать плов приготовила.
Михаил мягко и решительно отодвинул Хамида, кивнул на Артура:
– Кто это?
– Это?.. Это работник, Михаил Иванович. Наводит немножко порядок. Наведет, уйдет.
– Почему не знаю? – прорычал Савостин.
– Хозяйка привела. Сказала, помогать будет.
Михаил сделал пару нетвердых шагов навстречу Артуру, спросил:
– Как зовут? Имя.
– Артур, – ответил тот, сглотнув сухость в глотке.
– Кто тебя сюда позвал, Артур?
– Ваша жена, Антонина.
– Зачем?
– Наверное, помочь.
– В чем?
– В работе.
– А у меня спросили? – возмущенно спросил Михаил.
– Придет время, спросим.
– Не понял? – Лицо Михаила стало медленно багроветь.
– Я был в доме, когда вы спали, – спокойно, не сводя с Михаила глаз, ответил Артур.
– Был, значит… пока я спал?
– Антонина подтвердит.
– Во как?
Михаил какое-то время с ненавистью смотрел на Артура, затем вдруг сгреб стоявший рядом бидон и с силой и непонятной злой веселостью запустил в него:
– Э-ээхх!
Артур увернулся, но Михаил зацепил следующий бидон:
– Убью!.. Покалечу!.. Сгинь, чтоб я тебя не видел!
– Михаил Иванович, – попытался вмешаться Хамид, хватая хозяина за рукава сорочки. – Хозяйка сейчас вернется. Он недавно приехал!.. Не надо драться, Михаил Иванович!
– Пока я сплю, она мужиков в дом? – продолжал бушевать Михаил, бросая в Артура всем, что попадалось под руки. – Шлюха!.. Курва!.. Проститутка!.. Где она?!
Артур уворачивался от летящих предметов, пробовал ответить тем же, а между ними метался Хамид, кричал:
– Успокойтесь… Скоро будет… Пожалуйста, Михаил Иванович!.. Сейчас ей позвоню!
– Я хочу убить этого человека! Почему он в моем доме? Кто его позвал?
– Михаил Иванович, пожалуйста… Не надо, Михаил Иванович!..
Артур подскочил к Савостину и мощным ударом ноги свалил его на пол, огрел сверху пластмассовым подносом и бросился к выходу.
Уже когда бежал по улице, слышал несущиеся из кафе вопли и угрозы пьяного Михаила. Оглянулся, увидел, как Хамид пытается затолкать хозяина в кафе, как суетится между ними Дильбар, как потешаются оставшиеся на обед шоферы, и заспешил дальше.
Нина с кокетливым сипловатым смешком усадила Артура перед зеркалом, тронула наманикюренными пальчиками ссадины на его лице.
– Михаил Иванович Савостин постарались?
– Какая разница? – огрызнулся Артур.
– Его почерк. Всё женихов гоняет.
– Каких женихов?
– Тонькиных. К каждому пеньку ревнует. Особенно когда подшофе.
– Ты откуда знаешь?
– А тут все всё знают. Живем как на вулкане. У одного лопнет, всех остальных трясет.
– Эй! – послышался крик из глубины магазина. – Есть кто?
– Есть. Бегу! – откликнулась продавщица и свойски подмигнула Артуру. – Потерпи. Отпущу человека, вернусь.
Она убежала, а Артур пододвинулся поближе к зеркалу, полюбовался побитой физиономией, огляделся. Комната маленькая, по-девичьи уютная, с раскладным диваном под стенкой, с фотографиями на стенах, на которых в разных видах была изображена Нинка.
Из музцентра неслась ритмичная музыка, Артур крутнул колесико, сделал звук громче, подошел к прилавку, стал рассматривать выставленные за стеклом продукты. Не заметил, как вошла Нинка.
– Голодный, наверное? – спросила она, наблюдая за ним.
– Не то слово.
– Сейчас сообразим. – Она вышла, слышно было, как задвинула засов, вернулась, незлобливо объяснила: – Пошли все к чертям!.. Заперла… А то никакой личной жизни.
– Думаешь, личная жизнь началась? – ухмыльнулся Артур.
– А это как пойдет. Вроде все с шутки, а там, глядишь, чем черт не шутит. – Нина присела напротив, мотнула густыми светлыми волосами. – А ты чего, герой, испугался, что ли? Боишься, что не выпущу?
– А если сам останусь? – вскинул Артур брови.
– Не уверена.
– Почему?
– Тонька просто так тебя не отпустит.
– Это мне решать.
– Тебе решать, а ей отвечать. – Нина взяла со столика крем. – Давай марафет наведу. – Она принялась осторожно наносить крем на ссадины Артура. – Знаешь, сколько ей лет?
– Не интересовался.
– Тридцать шесть… А Михаилу?
– Лет пятьдесят?
– Пятьдесят семь. Вот и рисуй картинку. Двадцать один год разницы.
– Нормально. Бывает и побольше.
– Бывает, – согласилась Нина. – У дебилов. Голова уже не варит, а глазки по сторонам все еще маленько шарят. Вот и гребет, что попадает под руку. Покрасивее да поглупее. Потом экзекуции друг дружке устраивают.
– Давно пьет?
– Раньше выпивал как все. За компанию. А как с машинкой что-то случилось, вот и ухватился за бутылку.
– А Антонина?
– А чего Антонина? Терпит. Знала, за кого шла.
– Красивая женщина.
– Согласна, красивая. Но поживешь с таким, за год старухой станешь.
– Пусть уйдет, пока не поздно.
– Куда?.. К кому? Кто ее возьмет? Мужика сейчас найти – все одно что белого медведя с полюса приволочь. Перебирала, капризничала, губки надувала, недотрогу строила, пока на стукнул тридцатник! Молодые уже не смотрят, а пожилые – это как одноразовый шприц. Одноразовое пользование, и то нерегулярно. Вот и согласилась на Савостина.
Нина закончила обрабатывать лицо Артура, внимательно посмотрела на него:
– А ты кто ей?
– Никто.
– А сюда зачем приперся?
– Работать.
– Нашел у кого работать, – расхохоталась Нина. – Да Савостин за копейку на чужой веревке повесится, чтоб свою не пачкать. Они ж живут как нелюди, никого в дом не пускают! Даже на праздники! – Она поднялась, делово спросила: – Говоришь, есть хочешь?
– И есть, и спать.
– Этим обеспечу. И другим тоже.
– Чем?
– Вниманием. Если влюблюсь.
– Давай пока не будем об этом, – поморщился Артур.
– Согласна. Начнем пока с еды. – Она дошла до порога, оглянулась: – А если Антонина заявится?
– Меня здесь нет. И не было.
– Соседи все одно стукнут.
– Значит, решай сама.
– Все вы, мужики, одинаковые, – мотнула головой Нина. – Всё валите на бабу! – и ушла к себе.
Артур посидел какое-то время перед зеркалом, затем подошел к дивану, сбросил кроссовки и, не снимая верхней одежды, тяжело завалился на бок.
Когда Нина вошла в комнату, Артур уже крепко спал, отвернувшись к стене. Нина поставила на стол поднос с едой и винным графинчиком, остановилась перед спящим, полюбовалась сильным телом, достала из шкафа легкое покрывало, укрыла им Артура, на цыпочках вернулась к двери, плотно закрыв ее за собой.
Проснулся Артур от того, что на него кто-то внимательно смотрел. Открыл глаза, какое-то время соображал, кто перед ним, затем сбросил ноги с дивана и сиплым от сна голосом спросил у сидевшей перед ним Антонины:
– Что?
– Чего по чужим углам ошиваешься? – ответила она вопросом на вопрос.
– Своего нет.
– Считай, уже есть.
– Где? – усмехнулся Артур.
– Там, где твои вещи.
Артур помолчал, окинул взглядом нетронутую еду, вино в графинчике:
– Может, сначала пообедаю?
– Дома пообедаешь.
– Дома – это где?
Антонина поднялась:
– Пошли.
– А Михаил?
– Разберусь.
Артур не спеша встал, взглянул на вошедшую в комнату Нину.
– Ухожу. Поесть не успел.
– В другой раз поешь, – пожав плечами, ответила Нина.
– Другого раза не будет, – взглянула на нее Антонина и уже с порога добавила: – И запомни, будешь на чужое рот раскрывать, зашью. Нитками. Суровыми!
– Не звала, сам забрел. А куда парню деваться, если взашей гонят?
– Я сказала, ты услышала.
Покинули магазин, не спеша побрели по улице.
Нинка вышла на веранду, какое-то время смотрела вслед, потом заводно крикнула:
– А если Михаил заглянет? Водку отпустить или тоже пусть приляжет? Место найдется!
Антонина дернулась, чтоб схватить с дороги какую-то палку и запустить в продавщицу, но Артур со смехом остановил ее, свойски приобнял за плечо.
– Успокойся. На то она и баба, чтоб кусать другую, – заглянул в глаза. – Чего ты такая?
– Какая?
– На всех кидаешься.
– Собака, знаешь, когда бывает злой?
– Когда голодная?
– И когда давно не гладили.
– А если погладить?
Савостина повернулась к нему:
– Хочешь попробовать?
– Всего лишь спросил.
Антонина не сразу, но вдруг с силой оттолкнула Артура:
– Чего брякнул?
– Пошутковал, Тонь.
– Муж!.. Слышишь, у меня муж! Если нужно, погладит. А случится, и морду набьет. Поэтому какая я, не тебе знать, не тебе судить, голубок. Запомни!
Развернулась, пошла дальше. Артур какое-то время смотрел ей вслед, усмехнулся и зашагал следом.
Михаилу было плохо. Он стонал, метался на диване, звал жену.
– Тоня!.. Антонина! Куда подевалась, гадина?! Подойди. Ей-богу, подохну.
Антонина неспешно и делово вошла в комнату, поставила на стул рядом с кроватью несколько бутылок пива, оттолкнула руку мужа, потянувшегося было за бутылкой.
– Совсем плохо?
– Хуже некуда.
– Потерпи, сейчас открою.
– Побыстрее, помру.
Антонина откупорила одну из бутылок, передала Михаилу. Тот стал пить жадно, безостановочно, поливая подбородок пузырящейся пеной. Вернул Антонине пустую бутылку, откинулся на мятую подушку, стал дышать часто и хрипло:
– Сейчас… сейчас отпустит. Боже, что это со мной?
– То самое, что и всегда. – Антонина повернулась, чтобы уйти. Но Михаил схватил ее за руку.
– Постой. Посиди рядом. Без тебя страшно. Пожалуйста, Тонечка, не бросай. Сейчас отпустит. О боже…
– В кафе нужно. Крышу перекрывают.
– Пусть перекрывают. Хамид присмотрит. Главное, чтоб я оклемался. А то, не дай бог, чего случится.
Антонина нехотя села рядом, взяла его опухшую руку, потрогала ссадины на лице и на голове.
– Будешь опять пилить? – слабо улыбнулся Михаил.
– Не буду. Надоело.
– Я больше ни грамма. Клянусь. Последний раз. Знаешь, из-за чего в этот раз сорвался?
– У тебя всегда есть причина, Миша.
– Из-за тебя, Тонечка. Из-за тебя. Помнишь эту компанию из шоферни? Ну, которая орала. Орала, а ты вертелась перед ними. Вертелась и даже с одним заигрывала. Помнишь?
– Все не можешь забыть?
– Не могу.
– Ну и дурачок.
– До гроба буду помнить. И не только это.
– А я не помню. – Антонина отложила его руку, поднялась. – Ничего не помню, ничего не знаю, ничего не было. А будешь ныть, вообще больше не приду.
Муж с трудом приподнялся, снова перехватил ее.
– Не буду. Больше не буду. Молчу. Забыл. Клянусь, Тонечка.
Из коридора донесся мужской кашель, Михаил напрягся:
– Кто это?
– Работник, – безразлично ответила Антонина.
– Какой работник?
– Наняла, пока ты пил. Не одной же горбатиться?
– А почему он здесь, в нашем доме?
– За инструментом пришел.
Михаил сел ровнее, спросил подозрительно:
– За каким инструментом? Позови, пусть войдет.
– Артур, – крикнула Савостина. – Зайди, хозяин хочет на тебя глянуть.
– Сейчас, – послышался в ответ голос, и вскоре на пороге возник Артур, молодой, подтянутый, в облегающей футболке. – Ну вот он я. – Он едва заметно кивнул. – Доброго здоровья.
– Какое, к чертям, оно доброе? – поморщился Михаил, внимательно глядя на незнакомого человека. – Говоришь, Артур?
– Артур.
– А я вроде тебя знаю, Артур. Морда знакомая. Пробую вспомнить.
– В кафе встречались. Вы еще на меня бидонами кидались.
– Бидонами?.. За что?
– Вам виднее. – Артур с улыбкой коснулся лба. – До сих пор след остался.
– Кажется, помню. – Михаил еще какое-то время внимательно смотрел на него, потом перевел взгляд на жену. – Откуда он нарисовался, Тоня?
– Приехал, – коротко и делово ответила Антонина. – Двоюродная тетка прислала.
– Зачем?
– Работать. Сам же говорил, что нужен работник.
– А почему именно… этот?
– Потому что молодой и работящий. К тому же родственник.
– Родственник?
– Сказала же, племянник. Двоюродный! – Антонина раздраженно откупорила еще одну бутылку пива. – Пей и не задавай дурацких вопросов. Оклемаешься, дам телефон тетки, она подтвердит.
– Мне бы идти, – показал Артур ящик с инструментом. – Народ без дела ошивается.
– Иди, – кивнула Антонина. – Я скоро тоже буду.
– Хорошего выздоровления, Михаил Иванович, – усмехнулся Артур и покинул комнату.
Михаил не ответил. Он сидел, не сводя с жены длинного и внимательного взгляда. Потом тихо произнес:
– Мне он не нравится.
– Почему? – Антонина насмешливо пожала плечами.
– Наглый… И молодой.
– Вспомни себя, когда был молодым. Тоже, видать, скромностью не отличался.
– Все равно не нравится.
Антонина нагнулась, поцеловала его в лоб:
– Глупый ты у меня, Миша, и не лечишься. Дурачок.
– Смотри, – погрозил Михаил пальцем. – И оглядывайся. Особенно когда в доме.
Трое нанятых рабочих меняли старую крышу на новую быстро, легко, профессионально. Брали с земли пачки черепицы, поднимали по лестнице, без страха передвигались по поперечинам, на веревках тащили тесаные бревна.
Артур трудился вместе со всеми проворно и азартно, будто всю жизнь проработал кровельщиком. Бегал с края на край, вовремя перехватывал тяжеленные пачки, поддерживал зависающие лаги.