- Придут, - ответил я, морщась от боли, которую причинял каждый новый шаг. Поддерживая друг друга, мы выбрались во двор и, миновав госпитальный сад, вышли на улицу.
Глава 2
Впереди, под горой, видны были безглазые коробки зданий. А сзади, на холме, белел уцелевший Дом Красной Армии.
- Я в прошлую субботу на танцы туда ходил, - вздохнул лейтенант.
Город, который я знал по 1987 году, сейчас был значительно меньше, на начало войны в Минске проживало около трехсот тысяч жителей, но и он изменился до неузнаваемости, кругом горящие развалины, дым, пламя. Сориентировались с большим трудом, точнее определили направление где, должен был находиться штаб ВВС. Не столько шли, сколько оглядывались по сторонам в поиске людей, которых можно было бы направить на помощь. Минут через пятнадцать на нас вышли два бойца пожарной охраны, в брезентовых робах и металлических касках. Поставив им задачу, направил в госпиталь. Мы с лейтенантом вздохнули с облегчением, все-таки обещание привести помощь давило на нас очень сильно.
Пожарные с носилками появились минут через пятнадцать. Один из них, как-то виновато сказал:
- Кажется отошел ваш товарищ. Мы его на первый этаж снесли, а он как-то тяжело вздохнул, дернулся и затих. Мы посмотрели, а он уже не дышит. Вот его оружие и сумка…
- Да как же так, я с ним только недавно говорил, все было нормально.
- Извините, товарищ капитан. Нашей вины здесь нет, такое иногда бывает, переволновался человек и сердечко не выдержало.
- Понимаю все и вас не виню, но как же так… Последняя просьба мужики, похороните его пожалуйста вон там, под деревьями. И вот данные его запишите, табличку зделайте. А мы уж после войны…
Расстроенные, и подавленные, мы заковыляли дальше к шоссе. На обочине дороги остановились передохнуть и рассмотрели перевернутый автобус с красными крестами. Вот и причина, по которой вывезли не всех раненых. То тут, то там раздавались выстрелы и пулеметные очереди. Не успели устроиться, как услышали звук работающих моторов и увидели спускающиеся с пригорка грузовые автомобили.
Свои или немцы? - эта мысль посетила нас одновременно. Стоять на открытой местности глупо, развалин вокруг полно, но нам до них быстро не добраться. Из доступных укрытий только придорожный кустарник. Я зарядил свой пистолет, твердо решив в случае чего отстреливаться до последнего патрона. Пистолет майора отдал лейтенанту, у него кобура оказалась пуста. Прятались мы недостаточно быстро, так как, не доезжая до нашего укрытия, головная машина резко затормозила и остановилась. Из кузова выскочили четверо бойцов и побежали в нашу сторону, крича:
- Вставай, а то стрелять будем!
Испытав огромное облегчение, мы вылезли из кустов и уперлись грудью в направленные на нас винтовочные стволы. На требование бросить оружие я ответил отказом, представился и потребовал предъявить документы.
Подбежавший командир, на наше счастье, оказавшийся лейтенантом Сомовым из охраны штаба ВВС, знавший меня лично, дал команду опустить оружие и поинтересовался, - Что Вы здесь делаете, что случилось?
В двух словах пояснил ситуацию и попросил выделить бойцов и транспорт для раненых, а нас подбросить до штаба. Сомов сказал, что имеет задание забрать средства связи, которые, возможно, остались в помещениях штаба ВВС и нас, конечно, подбросит, но насчет транспорта он сомневается.
- Как старший по должности и званию, принимаю командование на себя - пришлось объявить мне.
- Но у меня приказ, - попробовал возразить он.
- Лейтенант, там наши раненые товарищи, один майор - герой Испании полчаса назад застрелился, что бы избежать плена. Я поэтому и беру ответственность на себя, что бы к тебе вопросов не было. Формально все в рамках устава, да и пошлем одну машину и пару бойцов. Думаю, хватит. Совсем тяжелых, они все равно не довезут.
Согласившись с таким решением, Сомов назначил двух бойцов и замыкающую колонну машину. Я объяснил, где найти последнюю из оставшихся врачей, что бы она показала транспортабельных раненых.
С помощью бойцов мы с Дукиным забрались в кузов одной из машин, и я с наслаждением вытянул ноги. В штабе и на узле связи ни кого не оказалось, все имущество, что не смогли вывезти, было повреждено. Машины требовали заправки, и я предложил обратно возвращаться через наш аэродром. Там и горючим можно было разжиться и что-нибудь из вещевого хозяйства посмотреть.
С трудом продвигаясь по центральным улицам города, объезжая воронки, завалы, разбитые автомашины и повозки, неубранные трупы людей мы добрались почти до центра, остановившись перед обрушившимся домом, полностью перегородившим проезд. Когда рассматривали варианты объезда, со стороны проулка раздалось несколько выстрелов, на всякий случай мы приготовили оружие. Когда из-за домов выбежали трое в гражданской одежде, раздалась команда:
- Стой, стрелять буду.
Бежавший первым мужичок, с вещмешком на спине, сразу вскинул руку в нашу сторону и дважды выстрелил. У второго самого большого руки были заняты чемоданами, третий, несший один чемодан, наверное, то же хотел достать какое-то оружие. Но, раздавшийся с нашей стороны, нестройный залп, просто смел их с дороги.
- Прекратить огонь, всем оставаться на местах, - дал я команду. И перевалившись через борт, попытался грациозно встать на ноги. От резанувшей боли слезы брызнули из глаз и, схватившись за борт, чудом не свалился на мостовую.
- Товарищ капитан, вы ранены - кинулся ко мне ближайший боец.
- Старые раны, - ответил сквозь зубы - лейтенант, вы со мной, трех бойцов отправить посмотреть с кем они там воевали.
Мы вместе с Сомовым подошли к лежащим у стены людям. Все трое были мертвы. Мы убрали оружие, и я приступил к осмотру, так как лейтенанта от вида растекающейся крови замутило, и он отошел на пару шагов. Жестом, подозвав сержанта, я приказал снять рюкзаки с тел и отнести в сторону чемоданы, а то все грозило испачкаться в растекающейся крови. Обыскав одежду убитых, я по мере нахождения, откладывал в сторону найденные предметы. Документов при них не оказалось, кроме пачки сберкнижек на предъявителя. Зато нашлось немного оружия: один очень не плохой шестизарядный револьвер; один пистолет, напоминающий ТТ; обрез непонятного ружья, под винтовочный патрон; семь ножей, из которых четыре откровенная дрянь, а два финских и один метательный прекрасного качества; около тридцати патронов россыпью; металлический кастет и кошельки с часами. У шедшего первым, портмоне было набито деньгами и часы золотые, лучшее оружие и сберкнижки тоже были у него, очевидно, что в этой компании он был старшим. В это время ушедшие бойцы принесли еще одно тело, явно принадлежащее к покойной троице. Его обыск ни чего не дал. Бойцы пояснили, что найденное тело, лежало частично присыпанным обломками, вокруг ни кого не было. Ну, нам вопросами криминалистики заниматься нужды не было, поэтому, я приступил к осмотру поклажи. Переваливаясь как утка, я подошел к вещмешку, снятому со старшего. Подняв его, удивился, слишком большому весу, для такого объема, - песком засыпали что - ли. Развязав горловину, вытащил какие-то тряпки, лежавшие сверху и, нащупав в мешке тяжелые продолговатые бруски, сказал сам себе - Да, ладно. Золото, килограмм десять. Все, вляпались. Теперь всю жизнь будем ходить под подозрением, что не все сдали. Знаем, проходили уже, в далекие девяностые.
Не доставая ни чего из рюкзака, я засунул тряпки назад и затянул горловину, замотав и завязав на самый «мертвый узел». На вопрос сержанта, державшего фонарик, - Ну, что там? - усмехнулся и не отвечая, передвинулся к одному из чемоданов. Открыл его и на всеобщее обозрение предстали пачки денег, какие - то коробочки мешочки. Рассматривать я не стал, увиденного - достаточно. Вернувшись к телам, я подобранной финкой, срезал одежду с «вожака». Все верно, характерные наколки подтвердили мою догадку.
- Значит так, времени у нас мало поэтом действуем быстро, лишних вопросов не задаем. Лейтенант, бери самого смышленого бойца, пусть опись составляет. Необходимо зарисовать все наколки на телах, особые приметы: рост, вес, размер, цвет волос, глаз и т.д. Сержант, найди веревку, что бы хватило обвязать чемоданы, пусть их осматривают те, кому положено, и принеси кусок гудрона или рубероида. Бегом - прикрикнул, на собирающихся задать вопросы бойцов.
- И смотрите, как объехать затор, - крикнул столпившимся у машин бойцам.
Уложились мы минут за сорок. Пока записывали особые приметы, для последующего опознания, я обмотал чемоданы веревкой, а оставленные концы веревки опечатал, при помощи подручных средств. Тоже самое проделал и с вещмешком. Вещи же, изъятые с тел, просто завернул в одну из тряпок, оставив себе оба финских ножа, метательный, очень уж удобно в руку лег и револьвер, оказавшийся на удивление ухоженным, как с завода. Вооружил лейтенанта подобием ТТ, так как майорское оружие он мне вернул, табельное все таки, его сдать положено вместе с документами.
После полуночи мы морально вымотанные, наконец, добрались до аэродрома. За всю дорогу больше нам на встречу не попался ни один человек. Стрельба то же затихла, только далеко в стороне грохотала артиллерийская канонада. Где наши части, где центры обороны, почему ни кто не готовится к уличным боям, неужели город уже брошен? - куча вопросов проносится в голове.
Подъезжая к зданию комендатуры, в комнате метеослужбы увидели отблески огня.
- О, кто-то из наших, еще не эвакуировался - обрадовались в кузове.
- Постучи по кабине, - попросил я бойца, самому двигаться было уже не возможно. Ноги сдавило как в тисках.
По оговоренному заранее сигналу машина, а за ней и колонна остановились. На вопрос, выскочившего из кабины лейтенанта, пояснил, что соваться вперед без разведки глупо. Назначил бойцов и послал вперед, отдельно назначив двоих, которые блокируют окна и запасной выход. Через десять минут колонна, малым ходом двинулась следом за бойцами. Уже почти доехали, когда с обратной стороны здания, раздался выстрел. Бойцы посыпались с машин, сразу падая на землю, готовясь к отражению, возможной атаки. Пулеметчик взял здание на прицел. Нервы натянулись, как струна. Раздавшийся от дверей условный свист казалось всколыхнул воздух от дружного выдоха. Из здания вывели неизвестного в гражданской одежде. Бойцы пояснили, что взяли радиста прямо во время сеанса связи. Неизвестных было двое, они так увлеклись, что не заметили подхода бойцов. Второй, правда, попытался скрыться через запасный выход, но был застрелен. Радиста связали и оставили пока под охраной часового.
Построив, бойцов объявил благодарность отличившимся, добавив, что по прибытии в часть, буду ходатайствовать перед командованием о награждении. Так же указал на недопустимость халатного отношения при несении службы, указав на задержанного шпиона, как на плохой пример. Даю команду назначить посты охранения и приступить к сбору материальных ценностей, отхожу в сторону и буквально сваливаюсь с ног. Подошедшего сержанта, прошу помочь снять сапоги, терпеть дальше, нет ни каких сил. Во время этой процедуры я чуть не потерял сознание. Зато когда ноги оказались на свободе, испытал такое облегчение, что не смогу его описать. Все в ближайшие несколько дней сапоги я не одену, иначе можно запросто стать инвалидом.
Насладившись покоем и отсутствием боли, вздохнул и встал на ноги, работу ни кто не отменял. Идти босиком по нагретой за день земле было приятно, но не совсем удобно. К тому же со стороны я выглядел нелепо. С обувью нужно, что-то решать. И тут я вспомнил, про нашего аэродромного старшину-завхоза. Точнее про то, что у него все время мерзли ноги и он на службе, у себя в каптерке, обувал подшитые и обрезанные вполовину валенки, называя их «опорками».
Все двери были открыты, повсюду следы поспешного ухода, разбросаны вещи, бумаги. В некоторых местах заметны или следы попытки поджога, или просто неаккуратно сожженные документы. Но вот я счастливый обладатель неуставной обуви, которую нашел под столом старшины. Намотал портянки и осторожно надел, прошелся. Да ходить можно, по крайней мере, не корчусь от боли, все в пределах обыкновенного дискомфорта.
Нашел Сомова, принимавшего доклады от бойцов, осматривающих, места хранения. Горючего в хранилище - море. На складе артвооружения, остатков оружия и боеприпасов больше чем мы можем взять. Вещевого довольствия -куча, а зимнего обмундирования еще больше. Продуктов не так много, как хотелось бы, но машину наберем точно. Одного шоколада килограмм сто.
Все ни увезти, а бросить жаба задушит. Да, сюда бы реконструкторов всяких запустить, пусть бы слюной захлебнулись. Умом понимаю, что нужно максимально быстро выдвигаться в сторону своих, но не уверен, что сможем добраться без помех. Немцы наверняка уже перерезали Минское шоссе и подсознательно я готов, к ведению боев во вражеском тылу, и следовательно нам понадобится каждый патрон, килограмм продовольствия и литр горючего, которым сможем запастись.
Определяю первоочередную задачу - горючее. Машины заправить под пробку, залить все канистры, которые найдут, взять в запас по две двухсотлитровые бочки на машину. Водители пусть на складе посмотрят себе запчасти, но без фанатизма. Бойцам, кто пожелает, подобрать себе форму, она по качеству лучше пехотной, но тоже без излишеств, аккуратно. Форму нам все равно придется брать со склада, она легкая, и на ней ехать мягко, да и в хозяйстве пригодится. Мне в госпиталь новую принесли но, все же зайду, гляну, надо что-то и на подмену взять, все мое имущество осталось в квартире, при себе только документы и немного наличности.
А пока мы с сержантом займемся оружием, нужно отобрать, что может пригодиться, а то нахватают, не глядя, а потом окажется, что «граната не той системы». Кстати о гранатах, вдруг повезет и найдем, а то из меня минер так себе, а врагу мы ни чего оставлять не будем.
На одной ноге прискакал лейтенант-летчик и радостно сообщил, что поперек полосы, почти уткнувшись в ограждение, стоит И-153 «Чайка», без видимых следов повреждения.
- На фига она нам, - спрашиваю недоуменно, - иди лучше с Р-5 разберись, повезет так мы с тобой на нем улетим, если, что я за пилота могу.
- Вы меня к «Чайке» подбросьте, я ее осмотрю, так то видно, что пилот на вынужденную шел. Но если она целая то, ни за что не брошу. Когда мне теперь новый самолет дадут. А под Р-5 лужа масла, битый он.
- У тебя и этот отберут, куда ты с одной ногой.
- Я настаиваю на осмотре машины.
- Ну да бог с тобой. Лейтенант пошлите с ним бойца, может правда толк будет.
В это время к нам подбежал молоденький солдатик, невеликого роста, где он раньше прятался, на построении я его не видел.