По семейным преданиям, о которых сэр Энтони просил не распространяться, сэр Себастьян был убит одним из оставшихся в живых монахов, а именно — скинут в одну из келий в катакомбах под особняком. Падение с большой высоты окончилось увечьями, и хозяин дома долго умирал. Все слышали стоны, но найти его так и не смогли. Потом все катакомбы были замурованы. Когда засыпа́ли подземелья, потомки пытались найти тело, но ничего не удалось. А после пропажи мужа молодая жена получила странный свиток. На пергаменте значилось лишь несколько строк: „Посягнувший на святое навеки останется между двумя мирами, пока не иссякнет род и не придёт молодая дева, не переступившая порог семнадцатилетия, которая чистыми взаимными чувствами избавит его от груза грехов готовностью принять за него мученическую смерть. Оковы падут, а что будет — ведомо лишь богу“. Пергамент не сохранился, но содержание его знают в семье Уинстонов, а по дому регулярно ходят слухи о привидении первого владельца земель».
6.
Девушка невидящим взглядом уставилась на полную зеленоватую луну за окном, на которую медленно наползала чёрная туча. Похоже, ответ был перед её глазами. Все условия возможного спасения были выполнены, оставалось лишь принять смерть или быть к ней готовой… Но если отец вернётся лишь через год из Америки, ей к тому времени исполнится семнадцать! Да и род Уинстонов не иссяк: по меньшей мере, жив сэр Артур, который вполне мог произвести на свет наследника…
Несколько слезинок упало с ресниц Лиссы на листки, разложенные на столе. После месяцев напряжённых поисков и ожиданий она знала всё, но сделать ничего не могла. Внутри царила пустота. Все мысли и чувства были выметены прочь разочарованием.
Где-то в глубине зала часы пробили полночь. Наступил заветный день, Лиссе исполнилось шестнадцать. Сколько долгих дней она мечтала, что узнает всё… Не от Себастьяна, как хотелось, иным путём, но она узнала. И вместо радости пришло отчаяние. Лисса сразу поверила в старую легенду — слишком многие доказательства были в её руках. Но принадлежность к роду Уинстонов играла против неё, уничтожая надежду. Впрочем, если бы она не родилась в Уинстон-Мэйноре, шансов встретить Себастьяна и вовсе бы не было.
Кто бы ни был проклинающий, даже спустя несколько столетий переступить проклятие не получалось. Слишком многие условия должны были сойтись в одной точке. Нет сомнений: Себастьян знал про свиток и условия своей свободы… И допустить мученическую смерть той, к которой испытывал какие бы то ни было чувства, не смог… Замкнутый круг.
Пришло холодное осознание: если бы не предпринятые ею поиски, Себастьян дотянул бы до семнадцатилетия Лиссы и когда рассказал бы всё, знание стало бы бесполезным…
Вновь потянулись безрадостные дни. Девушка училась, выполняла все задания, но всё больше напоминала призрак самой себя. Ушли желания и мечты, ничего не хотелось. Она никак не могла смириться с безвыходностью положения. Она уже получила письмо от тётушки Элизабет: та ждала её на каникулы, зная, что отец отплыл в Америку. Теперь перспектива не слишком пугала, если бы не одно „но“: Себастьян. Лисса надеялась, что уговорит тётку побывать хотя бы ненадолго в родном доме, предлог найдётся, и только это давало силы двигаться дальше.
Апрель перевалил за половину, близились экзамены, когда девушку вдруг внезапно вызвали к директору. Помня причину подобного вызова год назад, ничего доброго Лисса не ждала. И выражение лица директрисы лишь подтвердило опасения.
— Мисс Уинстон, я вызвала вас, чтобы отдать письмо и газету, — холодно проговорила строгая дама. — Я прошу вас ознакомиться и через полчаса прийти сюда, вас будут ждать.
Не говоря ни слова, она забрала у директрисы бумаги и отправилась в библиотеку. Там в любое время было тихо и спокойно. Лисса села за любимый стол у окна. Внутри поднималось странное предчувствие перемен: словно в спокойный пруд, в месте, скрытом густыми зарослями, кинули тяжеленный камень, и теперь по глади воды расходились непонятно откуда возникшие волны…
Почерк на конверте был Лиссе знаком и принадлежал мистеру Хатчесу, секретарю отца. Предыдущее письмо девушка получила точно в таком же конверте. Но газета? Как правило, периодическую прессу в пансион не привозили, считая, что подобное чтение не нужно юным воспитанницам. А тут сама директриса сам отдала Лиссе номер „Таймс“!
«В Атлантике утонул „непотопляемый“ пассажирский лайнер „Титаник“!» — кричал с разворота заголовок.
«В ночь на пятнадцатое апреля утонул выполняющий первый рейс в Нью-Йорк лайнер „Титаник“. Немногие выжившие были спасены „Карпатией“. Списки выживших…»
Строчки прыгали и расплывались. С трудом сфокусировав зрение, Лисса пролетела глазами перечень, не найдя нужной фамилии. Понимание страшной правды не нуждалось в дополнительных доказательствах, но Лисса разорвала конверт. Внутри была короткая записка, написанная мистером Хатчесом, и ещё один конверт, на котором имя Лиссы было выведено рукой отца.
Записка гласила:
„Дорогая мисс Уинстон, — писал секретарь. — Приношу вам глубочайшие соболезнования в связи с трагической гибелью сэра Артура. Его поверенные передали мне письмо, которое хранилось у них для передачи вам в случае смерти хозяина. В надежде на скорую встречу, искренне ваш, Джордж Хатчес“.
Девушка повертела в руках послание отца, не решаясь вскрыть его. Сомнений нет, оно содержало нечто важное, но что? Устав мучиться неизвестностью, Лисса разорвала конверт, достав плотный лист бумаги, исписанный знакомым ровным почерком.
„Алиссия. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет на этом свете, что снимает все данные мной ранее кому бы то ни было обещания. Я всегда считал, что ты имеешь право знать правду; твоя мать настаивала на том, что до момента совершеннолетия всё должно храниться в тайне. История, которую я хочу рассказать тебе, неприглядна, но такова жизнь.
На роде Уинстонов с давних пор лежало проклятие. Я не верил в него, хотя обстоятельства говорили об обратном: все представители семьи мужского пола умирали рано, чаще всего, не достигнув порога сорокалетия. С другой стороны, каждому было дано счастье подарить семье наследника, род продолжался. Всем, кроме меня.
Через два месяца после того как я женился на твоей матери, выяснилось, что она беременна. И отцом ребёнка был не я. Подробностей я не знал и до сих пор знать не желаю, кем был любовник твоей матери и твой отец, но ради чести семьи я вынужден был скрыть данный факт. С тех пор с женой меня связывали только деловые отношения вплоть до момента её смерти. Её измена убила во мне всяческое доверие к той, которой богом было назначено быть моей второй половиной. Думаю, теперь ты можешь понять, чем обусловлена моя поспешная повторная женитьба.
Я должен попросить прощения, что не всегда относился к тебе правильно, несмотря на то, что твоей вины тут нет. К сожалению, я не мог забыть, что ты не имеешь никакого ко мне отношения, но носишь мою фамилию. Одно утешало: ты родилась девочкой, то есть наследницей быть не могла. Надеюсь, ты сумеешь понять меня. Несмотря на испытываемые мной чувства, тебе было дано всё, что доступно девушке рода Уинстонов. Если твоим желанием будет отыскать настоящего отца, помочь сможет сестра твоей покойной матери, миссис Элизабет Хернли“.
Письмо выпало из рук Лиссы, рассыпаясь листками по полу. Наконец все мучающие её обстоятельства получили объяснения. Холодность отца, болезненность матери. Щемящее ощущение чужеродности, которое преследовало её с детства.
И боязнь Себастьяна. И его шутливые слова о том, что ей достались необычные для Уинстонов черты. Да, теперь стало ясно, что она могла исполнить пророчество. Род Уинстонов угас, она к проклятию не имеет отношения. Осталось понять, взаимны ли чувства, и каким-то образом оказаться в Уинстон-Мэйноре, выяснив, что делать дальше. Как разорвать проклятый круг. Отчаяние пропало как дым, как утренний туман. Пузырьками от шампанского по телу разбегалась решимость. Непоколебимая, как вековая скала.
Лисса поднялась, собрала с пола листки и, расправив плечи и гордо задрав подбородок, направилась к директрисе, узнавать, что её ждёт дальше.
7.
Окрестности приобрели знакомые очертания, до родного дома оставалось несколько миль. Лисса с трудом сдерживала волнение, сжимая руки на коленях так, что костяшки пальцев побелели. Сидевшая рядом тётушка Элизабет щебетала без умолку, не обращая внимания на состояние племянницы. Погода, природа, сплетни о королевском дворе — всё входило в сферу интересов пожилой дамы.
Старомодная карета двигалась медленно, но автомобилей миссис Хернли не признавала, считая их опасным изобретением, поэтому путь до Уинстон-Мэйнора занял много времени, превратившись в муку для стремительно теряющей остатки терпения девушки.
Несколько дней назад было оглашено завещание сэра Артура Уинстона. Его дочери назначалось более чем достойное содержание, но Уинстон-Мэйнор со всеми прилегающими землями отходил дальнему родственнику, двоюродному брату умершего хозяина дома по матери. Тот не имел отношения к Уинстонам, но Лисса прекрасно понимала, что ей сэр Артур фамильное поместье оставить никак не мог. По разрешению нового владельца Лисса могла посетить дом, но всего лишь на два дня.
Впрочем, большего ей не требовалось. Девушка хотела одного: дать свободу Себастьяну, отпустить его из заточения, длившегося несколько сотен лет. И теперь это было в её силах — оставалось лишь разузнать некоторые детали. И Лисса твёрдо была намерена вырвать из духа необходимые подробности.
Лошади не спеша взобрались на холм, и взору девушки предстали высокие кованые ворота, служившие въездом в парк, окружающий особняк. Над верхушками деревьев уже виднелись старинные башенки, украшавшие торцы каждого крыла. В самой высокой из них располагалась комната, куда стремилась душа Лиссы каждое мгновение разлуки.
Сердце забилось быстрее, и миссис Хернли обратила внимание на волнение племянницы.
— Твой отец не имел право так поступать, — нахмурилась она. — Лишить дочери дома, подумать только!
— Тётушка Элизабет, вы же знаете, что я не дочь ему, — тихо проронила Лисса, поворачиваясь к старой леди. Та вздрогнула, карие глаза наполнились слезами.
— Я не думала, что ты знаешь… — покачала головой она. — Арабелла не хотела.
— Сэр Артур оставил у поверенных письмо, которое отдали мне после известия о его смерти, — объяснила Лисса. — Он сказал, что вы знаете моего отца.
— Ты очень на него похожа, — грустно улыбнулась миссис Хернли. — Даже если бы я не знала о безумной любви твоей матери к этому мужчине, увидев, догадалась бы. В тебе нет ничего от Артура Уинстона: ни во внешности, ни в характере.
— Кто он? — еле слышно спросила Лисса. — Я должна знать.
— Маркиз Стоув, — помолчав, ответила миссис Хернли. На губах её заиграла улыбка, исполненная воспоминаний, несомненно, приятных. Внимательно оглядев племянницу с ног до головы, она вздохнула и пояснила подробнее: — Маркиз приходился родственником моему покойному мужу. Арабелла познакомилась с ним на моей свадьбе. Когда они танцевали, от них не могли оторвать восхищённых взглядов.
— Почему? — поинтересовалась Лисса. Для неё мать не была человеком, способным притянуть взгляды: апатичная, лишённая внутреннего огня, миссис Уинстон никогда не обладала в глазах дочери качествами, делавшими её душой общества.
— Ты, милая, не знала Арабеллу, — покачала головой тётушка Элизабет. — Но в том нет твоей вины, скорее — беда. Тебе досталась её фигура, хотя лицом ты похожа на маркиза. В огромном бальном зале радостные, красивые маркиз и Арабелла кружились в танце, сияя молодостью. Он — высокий блондин с серо-синими глазами, она — хрупкая брюнетка с чёрным чарующим взором.
— А почему они не поженились? — задала следующий вопрос Лисса, пытаясь представить мать и незнакомого мужчину, который, как оказалось, был её отцом.
— Маркиз был помолвлен, — пояснила миссис Хернли. — Да и договорённость нашего отца с сэром Артуром уже существовала. Вспыхнувшие чувства ничего не могли изменить. Никто и подумать не мог, что Арабелла решится на опрометчивый шаг.
— Маркиз… знает? — Лисса пыталась сдерживать волнение, но получалось с трудом. Она усмехнулась про себя: если бы не Себастьян, реакция была бы куда более живой.
— До недавних пор — не знал, — покачала головой тётка. — Но теперь он в курсе, я написала ему после смерти Артура. И хочет познакомиться с тобой. Он овдовел несколько лет назад, так что вашей встрече ничто не препятствует. Поэтому из Уинстон-Мэйнора мы отправимся в Стоув-хаус.
Лисса кивнула, соглашаясь, про себя надеясь, что поездка не состоится. Она хотела бы познакомиться с настоящим отцом, но все простые желания меркли перед мыслью о свободе Себастьяна. Об одном она молилась: о прощении для него и о возможности докоснуться, встретиться глазами, увидеть мельком его человеком.
Тем временем лошади остановились у главного входа, и девушка выпорхнула из кареты, стремясь скорее оказаться там, куда стремилось сердце.
Дом был пуст и тих. Мебель укрыта чехлами, в вазах не было цветов. Плотные шторы не пускали в сумрачную обитель солнечный свет. В холле никого не было, и Лисса побежала вверх по лестнице. Каждый шаг отдавался эхом в опустевшем доме, тревожа вновь уснувшее в комнатах Уинстон-Мэйнора время.
Достав из сумочки заветный ключ, Лисса открыла дверь и подбежала к зеркалу, по пути скидывая на пол плащ. Сильным движением она сдёрнула пелену, отбросив в сторону тяжёлую ткань.
— Себастьян! — позвала она, внутренне сжимаясь от страха, что он не ответит.
— Да, милая, — глухо прозвучал знакомый голос. — Я рад, что мы с тобой встретились. В последний раз.
— Почему? — Ладони с силой ударили по поверхности зеркала, которое отозвалось возмущённым глухим звуком.
— Род угас, — ответил дух. — С новыми владельцами дома мне рядом нет места. Я уйду в засыпанные катакомбы, чтобы там влачить вечность.
— Но я же могу тебя спасти, — возразила Лисса. — Для этого я приехала! Род угас, ты прав. Мне не исполнилось семнадцати. И я…
— Ты не можешь. — Повеяло холодом. Дух не позволил ей произнести заветных слов. Первый раз за много лет общения тон потерял теплоту. Даже когда они ссорились, искра ласки таилась в глубине. Сейчас она исчезла. — Чувства должны быть взаимны, ты должна это знать, если раскопала легенду. А ты для меня… развлечение? Наверное, так. Да и я для тебя просто друг. Для меня нет пути спасения, я проклят навечно.
— Нет! — Горячие слёзы потекли по щекам. — Нет!
— Прости, — проговорил Себастьян. — Ты всего лишь маленькая девочка…
— Нет! — вдруг взвился вихрь протеста в голосе Лиссы. — Ты обещал мне рассказать всё. Я узнала многое, но не подробности ритуала.
— Да, это я обязан сделать, — хмыкнул равнодушно дух. — Но зачем тебе?