Пока мы говорили, официанты принесли чай и еду, и я накинулась на пирожное не совсем как полагается леди.
Мама и папа обменялись взглядами.
—Что? — спросила я, испугавшись, что меня отругают за плохие манеры. — Я сделала что-то не так?
— Я упомянул мою новую команду, — начал папа, — и это напомнило мне, что я хотел с тобой кое о чем поговорить.
— Напомнило, — повторила я.
Я вытерла рот и отхлебнула чай, после чего откинулась на стуле и посмотрела на папу. Он был не тем человеком, которому нужно о чем-то напоминать, и вдруг поняла, что то, о чем он собирался мне сказать, и стало основной причиной их приезда в Чикаго.
— Хорошо, я слушаю.
— Ты помнишь конгрессмена Уинслоу?
Я медленно покачала головой.
— Нет.
На секунду мой отец выглядел раздраженным.
— Ну, он тебя помнит. Он работает свой второй срок в Вашингтоне, но до этого был в Сакраменто со мной. И каждое лето он был одним из управляющих законодательного летнего лагеря, в который вы с сестрой ездили. Он был ее наставником, когда она проходила молодежную посольскую программу.
— О, — выдавила я, хотя пока было похоже, что конгрессмен помнит не меня, а мою сестру. — И что он хочет?
— Не так много, на самом деле. Недавно он решил нанять помощника. — Папа улыбнулся мне. — Тебя, Энжи. — Он наклонился и обнял меня, а потом отпустил, чтобы мама могла последовать его примеру.
— Подожди, меня? — изумилась я, когда с объятьями и поцелуями было покончено. — Как я могу быть помощником, я никогда с ним не встречалась.
— Потребовалось приложить некоторые усилия, — признался отец. — Но он сам выпускник Северо-Западного, и знает, какие там требования по политологии. И то, что ты превзошла его экзаменационный результат, сыграло свою роль.
— Это как раз то, что ты хочешь, дорогая, — сказала мама.
Я автоматически кивнула. По правде, я не имела понятия, чего хочу на самом деле. Я никогда не позволяла себе долго думать над этим. Но они правы. Именно этого я добивалась. Для этого я пошла в колледж.
И самое важное, этого хотела Грейси.
— Это идеальная должность для молодой женщины, — заявил папа.
— Звучит замечательно, папа. Но я не уверена, что будет правильно уехать их Чикаго так скоро после смерти дяди Джена.
На его лице отразилось напряжение.
— Делай то, что считаешь нужным. Но ты должна понимать, что это отличная возможность для роста. Конгрессмен не только в курсе всех дел общества, но и имеет связи в Белом Доме. Обещаю, детка, ты сможешь подняться вместе с ним, а мы с твоей мамой всегда будем всегда.
Отец потянулся и взял меня за руку.
— Я люблю тебя, Анжелина, — сказал он, и мое сердце сжалось и от этих слов, и от невысказанных: «Ты все, что у меня осталось».
Я не захотела, чтобы папин водитель отвозил меня домой. Мне хотелось пройтись по магазинам, но больше всего — побыть одной. Пройтись и подумать.
Я хотела сказать отцу, что не готова переехать в Вашингтон. Что хоть связи с общественностью не был моей страстью, но в новой работе есть много увлекательного. Разве в двадцать лет не это нужно? Попробовать все возможности?
Но потом я подумала о Грейси, которая знала, что политика — ее призвание. Я помню ее долгие разговоры с отцом за кухонным столом, пока я с серьезным видом кивала и притворялась, что понимаю, отчаянно стараясь придумать что-нибудь умное, чтобы отец посмотрел на меня такими же сияющими глазами, как на нее.
Когда Грейси умерла, этот свет в глазах отца погас, но у меня была возможность его вернуть. Отказ от своей мечты был небольшой ценой за это, особенно если я даже не знала, какая у меня мечта.
Я быстро шла по Мичиган Авеню, ноги двигались в темпе скачущих мыслей. Я пыталась сосредоточиться на проносящихся мимо незнакомых лицах и на дорогущей одежде в витринах, только бы отвлечься от этих тяжелых размышлений.
Это не помогало, потому я пошла еще быстрее и только чудом никого не сбила. Я почувствовала знакомую неприятную беспомощность. Я говорила себе, что могу с этим справиться, что мне нет нужды торопиться. Мне всего лишь надо добраться домой. Надо просто не заходить в магазины, отправиться домой и не делать глупостей.
Когда я добралась до дома, мои волосы были в беспорядке, мышцы болели, я вся была в поту, а желудок настоятельно требовал еды. Вот в чем разница между крошечными и нормальными бутербродами. Но я хотя бы собралась с мыслями.
Петерсон встретил меня в холле, когда я вышла из лифта и направилась к пентхаусу.
— Мистер Уорнер ждет вас в патио. Приготовить для вас двоих ранний ужин?
Я покачала головой, чувствуя, что почва снова уходит из-под ног, а желудок скручивается узлом.
— Как долго он тут?
— Около часа. Я сказал ему, что не знаю, когда вы придете, и он попросил подождать. Надеюсь, это не проблема?
— Все нормально, — соврала я. И хоть я хотела развернуться и уйти, я собралась и пошла по винтовой лестнице в патио.
Я толкнула стеклянную дверь и остановилась. Я только пришла с улицы, потому знала, что погода была безоблачной. Но здесь, наверху, все казалось куда более ясным. С того места, где я стояла, через стеклянные перила было видно озеро, поверхность которого сияла благодаря лучам жаркого солнца и блеску белоснежных парусников. Неужели только вчера я стояла здесь под небесным звездным сводом, и Эван нашептывал мне на ухо обещания?
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, стряхивая с себя воспоминания перед тем, как свернуть налево и пройти под навес. Кевин сидел около наружной кухни и читал какой-то документ, а его ноутбук покоился в нескольких сантиметрах от него. На столике стоял бокал вина, и я нахмурилась, Кевин редко пил в рабочее время.
Он не поднял на меня глаз.
— Кевин? — позвала я его, стараясь, чтобы мой голос звучал обычно. — Что ты тут делаешь?
Он отложил бумаги и перевел взгляд на меня.
— Я пришел несколько часов назад. Хотел узнать, как ты.
— О, — запнулась я. — Ты мог просто позвонить.
— Я звонил. Два раза, если быть точным. Учитывая твое вчерашнее состояние, я беспокоился из-за того, что ты не отвечаешь.
— Два раза? — Мне в первый раз пришло в голову проверить телефон, который был поставлен на беззвучный режим и лежал у меня в сумочке.
Я посмотрела на экран, и увидела три пропущенных: два от Кевина и один от Кэт.
Ничего от Эвана.
— Я была в Институте Искусств, — ответила я. — С Флинном. Потом я встречалась с родителями в «Дрейке». — Я пожала плечами, словно это была мелочь.
Это и была мелочь. Мы не были женаты или помолвлены, мы даже не встречались. И я не давала ему вчера никаких обещаний.
— Понятно, — сказал Кевин после долгого молчания, во время которого я почувствовала необъяснимое чувство вины.
— Что именно тебе понятно? Я совершила какое-то преступление в Институте или пока пила чай с родителями?
— Есть что-то, о чем я должен знать? — спросил он совершенно спокойным голосом. — Возможно, что-то между тобой и Флинном?
— Конечно нет, — отрезала я автоматически. И только когда эти слова сорвались с моего языка, мне пришло на ум, что, если я хотела порвать с Кевином, нужно было сказать, что у меня отношения с Флинном.
— Может, что-то есть между тобой и Эваном Блэком? — продолжил он. Переход был гладким, но я слышала металл в его голосе.
— Черт побери, о чем ты говоришь? — Кроме поддельного возмущения в моем голосе явно прозвучали нотки вины.
— Черт, Энжи. Если ты действительно хотела куда-нибудь сходить, я мог бы тебя отвезти. Но «Пудл Дог Лаунж»?
— Подожди, ты следил за мной? — Злость заставила меня вскочить на ноги.
— Если ты хочешь, чтобы кто-то соврал федеральному агенту, заплати ему больше сорока баксов.
— Ты сукин сын! — Я начала мерить помещение шагами, подгоняемая яростью. — Ты чертов сукин сын!
Мой гнев не смутил его.
— Я беспокоился за тебя, Энжи. Как оказалось, у меня была причина. — Он поднял бокал и отхлебнул вина. — Эван Блэк не тот, кому можно доверять. Мне казалось, я понятно это объяснил. Этот парень интересуется только собой.
Я остановилась между кухней и кофейным столиком.
— Правда? — сказала я, стараясь выразить столько сарказма, сколько возможно. — Потому что вчера меня нужно было оторваться, и Эван был со мной. Забавно, что тебя я не увидела.
Он наклонился вперед и запустил пальцы в волосы.
— Черт, Энжи, — выдавил он. Кевин поднял голову, и мой гнев мгновенно прошел, таким несчастным он выглядел. — Ты думаешь, я не переживаю, что не дал тебе того, что было нужно?
Я села обратно на стул, внезапно чувствуя себя вымотанной. Вся злость ушла, и теперь я чувствовала опустошенность. Хоть мы и говорили о моих потребностях, он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме себя.
— У нас все так хорошо, — продолжил он. — Боже, Энжи, я просто хочу, чтобы ты со мной поговорила, хочу, чтобы ты сказала, что тебе нужно.
— Я думала, что сказала.
— Хорошо, справедливо, — ответил он, и положил руки мне на плечи. — Я просто хочу, чтобы у нас все получилось.
— Кевин, — произнесла я мягко. — Нам надо поговорить.
— Ладно, — он встал, чтобы лучше меня видеть.
— Тебе стоит сесть.
Его глаза слегка сузились, но он не стал спорить и снова сел на кушетку, а я набрала воздуха для храбрости.
Я должна была сказать ему, что все кончено. Что я не хотела, чтобы у нас все получилось. Вместо этого я выбрала путь труса. Я сделала то, что делают принцессы, которые бегут в объятия папочки.
— Я уезжаю, — заявила я. — Я переезжаю в Вашингтон.
— Вашингтон, — повторил он.
— Я получила должность помощника, — объяснила я. — И у меня не останется времени, чтобы думать об отношениях. Мне жаль, Кевин, — сказала я и встала, чтобы подчеркнуть сказанное. — Мне жаль, но у нас ничего не выйдет.
Глава 10
Алан Паркер был адвокатом моего дяди, сколько я помню. Это был древний мужчина с офисом в престижной юридической фирме, которая занималась делами ХПГД.
Я прибежала в офис запыхавшись, обливаясь потом, и на целых десять минут позже назначенного, потому что сломала каблук, а поездка на лифте в пентхаус и обратно заняла больше времени, чем я рассчитывала. Наверное, следовало взять такси, но я хотела пройтись и решила, что успею вовремя.
Я решила неправильно, и когда администратор провела меня через холл к залу для совещаний, я чувствовала себя ужасно. Моя блузка прилипла к спине под летней кофточкой, и я была уверена, что мои густые волосы находятся в полном беспорядке.
Я нашла утешение в мысли, что буду всего лишь одной из, должно быть, дюжины наследников, и в толпе никто не обратит на меня внимания.
Но когда я вошла, в зале был только один человек. Эван.
Он встал, когда я вошла. Он был настолько же спокоен и аккуратен, насколько я была растрепанной и несчастной. Он вежливо кивнул мне и сел. Я не видела ни малейшего следа мужчины с танцпола. Если на то пошло, я не видела ни следа мужчины, который сделал мне какао и прижимал к себе. Я не видела даже того, кто ушел от меня.
Я не знала этого Эвана, и, надо признать, была этому рада. Мое заявление Кевину о скором переезде в Вашингтон было реакцией труса, но оно было правильным. И я боролась с желанием сказать Эвану, что уезжаю и что чертовски счастлива по этому поводу.
Прежде, чем у меня появилась такая возможность, вошел Алан в сопровождении двух юристов, чьи лица, прически и осанка были так же идеальны, как и их костюмы.
Я села напротив Эвана, а Алан со своими помощниками занял место во главе стола. Я не отрывала взгляда от юристов, чтобы не смотреть на Эвана.
— Мы ждем кого-то еще?
— Нет, — сказал он, — все наследники на месте.
— О.
Женщина-юрист что-то записала, потом улыбнулась мне, продемонстрировав неестественно белые зубы.
— Большая часть собственности вашего дяди входила в трастовый фонд, и не входит в наследование.
Я кивнула, как будто поняла, что она сказала.
Алан прочистил горло.
— Как вы оба знаете, Говард Джен собрал внушительную коллекцию предметов искусства и артефактов вдобавок к наличности, ценным бумагам и недвижимости.
Учитывая, что я жила в апартаментах, которые были больше похожи на музей, я это отлично знала.
— Незадолго до смерти мистер Джен провел тщательную инвентаризацию своей собственности. Он добавил большую часть к своему трастовому фонду. Все, от наличности до самой мелкой монетки из его коллекции. Фактически, осталось всего три объекта, которых касается его завещание. Сегодня мы здесь собрались, чтобы распорядиться этими объектами.
Он прочистил горло, открыл папку, лежавшую перед ним, и начал читать.
— Моему хорошему другу Эвану Блэку я оставляю свой шестизарядный револьвер «Кольт», который когда-то принадлежал самому Аль Капоне, в надежде, что он всегда будет помнить о своей безопасности и осторожности.
Я подавила ироничную усмешку. Я знала, что Эван всегда восхищался этим револьвером, который Джен держал в витрине в своем офисе. Но если Кевин был прав о противозаконных делах Эвана, это делало завещание еще более метким.
Эван тоже выглядел довольным, но посерьезнел, когда Алан добавил, что дядя Джен оставил ему еще и письмо.
— Он отдал его мне в тот день, когда составлял завещание, и просил отдать вместе с револьвером.
— Я единственный, кому он написал? — спросил Эван, и, хотя он больше ничего не добавил, я была уверена, что он интересуется насчет Коула и Тайлера, отсутствие которых было подозрительно.
Алан покачал головой.
— Нет, мне поручили передать еще несколько. Мы можем продолжать?
Эван кивнул.
— Моей любимой племяннице…
— Подождите.
Мы оба посмотрели на Эвана.
— Разве вы не должны закончить со мной?
Алан поправил очки на носу.
— Я закончил, мистер Блэк. Как я объяснил, мистер Джен значительно пересмотрел свои владения и завещание. Новое было составлено всего несколько недель назад.
— Понятно, — сказал Эван, хотя было видно, что ему непонятно.
Алан посмотрел на него минуту, потом удовлетворенно кивнул и повернулся ко мне.
— Моей любимой племяннице Анжелине Рэйн, известной как Энжи или Лина, я оставляю свои апартаменты в пентхаусе, включая примыкающее жилье для обслуживающего персонала, а также всю мебель и собственность, оставшуюся в моем владении. — Алан поднял на меня глаза. — Вы должны понимать, что основные ценные вещи в квартире включены в траст. Здесь имеются в виду предметы обихода: мебель, посуда, белье. Он также создал фонд, обеспечивающий жалование Петерсона, а также единовременную выплату, ежегодные налоги и ежемесячные коммунальные платежи. Я буду управлять этим фондом от вашего имени. Если вы решите сдавать или продать апартаменты, вы имеете на это полное право, но в этом случае фонд будет присоединен к основному фонду, кроме жалования Петерсона.
— О. — У меня закружилась голова. — Ладно.
— Вдобавок к собственности и ее содержимому ваш дядя оставил вам один особый предмет. Хотя он находится в апартаментах и не входит в фонд, он ясно дал понять, что эта вещь должна достаться вам. — Он еще полистал бумаги и прочистил горло. — Также моей любимой Лине я оставляю мою факсимильную копию «Книги Сотворения да Винчи», так как она несомненно поймет и оценит настоящую ценность этого предмета.
— Лина? — пробормотала я. Почему, черт возьми, он обратился ко мне, как к Лине?
Но никто не услышал мой тихий вопрос, заглушенный громким выкриком Эвана.
— Вы что, шутите? — Он вскочил на ноги, более оживленный, чем утром. — Он оставил книгу да Винчи Энжи?
— А в чем проблема? — огрызнулась я. — Он знал, что я люблю ее. Почему он не должен был оставить ее мне?
Эван меня проигнорировал, сконцентрировав внимание на Алане. Его выражение лица было настолько пугающим, что я удивилась, как адвокат не убежал, спасая свою жизнь.
— Когда? — прорычал Эван.
— Простите?
Я видела, как Эван сделал три вдоха, с видимым трудом сдерживая себя.