– Я не поеду! Миллион раз уже это повторила. Хочешь, повторю еще? – Элис старательно пыталась придать голосу веса, но получалось плохо.
– Можешь повторять сколько угодно. А я опять отвечу – это просто эмоции, не более того. И ты не погубишь из-за дурацкой детской влюбленности свое будущее!
Аделаида Брендон смотрела на дочь, как на маленькую неразумную девочку, которой приходится объяснять прописные истины. Это была высокая женщина лет сорока пяти, с гордой посадкой головы и несколько надменным выражением лица. Уверенность в себе, в правильности своего мнения сквозила в каждом ее взгляде и жесте.
– Это не дурацкая влюбленность, – в голосе девушки поневоле зазвучала обида. – И совсем не детская!
– Когда девочка влюбляется в мужчину на десять лет старше? В великого чемпиона? – с явной насмешкой спросила миссис Брендон. – Конечно, дурацкая. Иначе не скажешь. Так что ты пакуешь чемоданы, и послезавтра мы вылетаем в Нью-Йорк. Это приглашение – твой шанс попасть на Чемпионат мира или даже на Олимпиаду, пойми!
– Мама… Какой шанс? Это глупость! – Последняя попытка возразить получилась вялой, Элис устала биться головой о стенку в надежде достучаться до матери.
– Всё, разговор окончен. Ты поедешь!
На этих словах миссис Брендон развернулась и вышла из комнаты. Разговор повторялся за последние три дня уже раз двадцатый. За восемнадцать лет Элис решилась на вторую попытку переупрямить мать, но на этот раз миссис Брендон оказалась непреклонна.
Первая попытка дочери поступить по-своему состоялась несколько месяцев назад. Тогда, после сильной простуды, Элис провалила квалификацию на конкурсе представителей северо-западной части тихоокеанского побережья, заняв пятое место, и категорически отказалась заниматься дальше фигурным катанием. «Нечего мне там больше делать, я уже слишком стара для этих игр» – эта фраза стала основным ее аргументом. Действительно, уже на тот момент семнадцатилетнюю Элис окружали девочки четырнадцати-пятнадцати лет, и довод казался достаточно веским даже для мечтающей о великом будущем дочки миссис Брендон.
Но возраст не был единственным мотивом оказанного матери решительного отпора. Вторую причину звали Джаспер Хейл, который тренировал Элис последние полтора года. В недавнем прошлом надежда и опора американской школы фигурного катания, он вынужден был прервать карьеру на самом подъеме из-за травмы колена. Полученная на тренировке после падения, поначалу травма казалась несерьезной, но боль не проходила. Обследование выявило повреждение крестообразной связки, причем застарелое. Лучшие врачи ничем не смогли помочь – боль ушла, но карьера – о ней молодому фигуристу пришлось забыть.
Тогда он чуть не бросил спорт окончательно, но один из известных тренеров пригласил его ассистентом в свою школу фигурного катания, и Джаспер увлекся, понимая, что вдали ото льда существовать не сможет. Теперь он вот уже несколько лет тренировал молодых спортсменов, со временем став совладельцем школы. Успешный спортсмен, он научился передавать следующим поколениям свою любовь к спорту, жажду достижений и побед.
Хейл был гением не только в фигурном катании. Где бы он ни появлялся, внимание женского пола было ему обеспечено. Высокий, голубоглазый блондин, обладающий бездной обаяния и яркой харизмой, богатый, успешный – какая девица устоит? Ученицы, едва выбравшись из пеленок, бегали за ним толпами. При этом никто не мог сказать, что был свидетелем каких-либо отношений, разве что слухи ходили. Да и слухи не рассказывали о чем-то более серьезном, чем недолговременные романы. Как правило, Джаспер обращался с женщинами вежливо, прохладно и отстраненно.
Многие предполагали, что причина крылась в бывшей жене Джаспера. Хейл был женат, женат крайне неудачно на собственной партнерше, которая бросила его после травмы и вынужденного завершения карьеры. Но подробностей истории не знал почти никто.
Совершенно случайно, засидевшись в раздевалке после тренировки, Элис невольно подслушала разговор Хейла с его сестрой-близнецом, Розали. Разговор шел на повышенных тонах, Розали ругала бывшую миссис Хейл, пытаясь вразумить брата и поменять его взгляд на жизнь.
– Джас, нельзя вести себя как маленький обиженный мальчик! – пыталась уговаривать она брата. – То, что ты наткнулся на девицу, которой нужна была лишь твоя слава, не означает, что все женщины такие!
– Угу. Ты не такая, верю, – со смешком ответил Джаспер и уже более мрачно добавил: – А остальное – сказки, из которых я уже вырос!
Элис не могла видеть разговаривающих, но могла нарисовать в воображении происходящую за стеной сцену. Скорее всего, во время разговора Джаспер стоял, прислонившись к косяку двери, а его сестра бросала на него короткие, колючие взгляды, проносясь мимо него из стороны в сторону; Элис слышала звук ее каблуков, когда голоса смолкали. Розали очень походила на брата – и упрямством, и красотой. Когда она появлялась где-либо, окружающие сворачивали головы в попытках разглядеть, привлечь внимание, удостоиться взгляда.
– Черт! Ты такой твердолобый, что у меня терпения не хватает на спокойный разговор с тобой. В чем провинилась та же Падма? – Шаги опять стихли, судя по всему, Розали очередной раз остановилась напротив брата. – Она к спорту не имеет никакого отношения и не глупа. Деньги твои ей точно не сдались: она отлично зарабатывает и к тому же не из бедной семьи!
– Да ни в чем она не провинилась, – устало заметил Джаспер. – Я ничего ей не обещал. И я ей не нужен – она замуж хочет и детей. А с этим точно не ко мне.
– Джас, но откуда?.. – Розали, не желая сдаваться, пыталась возражать дальше, но была прервана сардоническим ответом Хейла:
– Она сама мне сказала об этом, Роуз! – засмеялся он. – И я, правда, не хочу обсуждать с тобой мои отношения с женщинами.
– Но… – замешкалась с ответом изумленная Розали.
– Сестра, я тебя очень люблю, – Джаспер не дал ей опомниться, – но это не повод лезть в мою личную жизнь.
Он пытался остановить словоизлияния сестры, не желая доводить дело до ссоры. Однако Розали не так просто было заставить замолчать.
– Джас, я тоже тебя люблю. И не могу допустить, чтобы та девчонка продолжала портить твою жизнь! – в голосе появилась умоляющая интонация. – Мне она никогда не нравилась – ты это знаешь. Обычная молодая вертихвостка, гнавшаяся за славой и богатством. Ты тащил ее к известности на себе, а она, свесив ножки, ехала! Являясь форменной бездарностью. Я подумывала, что если бы не она, то истории с травмой-то не было бы…
Стук каблуков опять прекратился, похоже, Джаспер поймал сестру на лету:
– Роуз. Хватит! – повысил он голос. – Мы не будем обсуждать мою бывшую жену. Я не раз просил тебя об этом, но ты раз за разом заводишь этот разговор!
– И буду заводить, пока ты не усвоишь, что вести себя так, как ты – нельзя! – упрямо продолжила Розали. – Я слишком хорошо помню, каким ты был. И вижу, каким ты стал! Для нормальных женщин ты воплощенная опасность. Я удивляюсь, что при этом ты работаешь с молодыми фигуристками… И, судя по результатам, хорошо работаешь!
Она явно начинала злиться, не привыкнув, чтобы ей противоречили, пусть даже и родной брат.
– Нормальные женщины? Это что за зверь такой? – сыронизировал Хейл. – А для молоденьких, восторженных девушек я совершенно безопасен – в том смысле, котором ты подозреваешь, я с ними не связываюсь!
– А может, стоит? – задумчиво произнесла Розали. Но Джаспер не был расположен к рассуждениям на эту тему, намереваясь твердо стоять на своем.
– Повторюсь: я не верю в сказки! – отрезал он.
В какой-то момент Элис поняла, что разговор становится слишком личным, и, тихо постучавшись, зашла в гимнастический зал, где спорили брат с сестрой. При виде ее они оба резко замолкли.
– Вы что-то хотели, мисс Брендон?
Ледяные глаза смотрели на девушку строго и учтиво – Хейл отлично владел эмоциями и не любил демонстрировать их посторонним.
– Простите… Я не могу открыть дверь, опять что-то с замком.
Элис придумала самый простой предлог вмешаться – дверь, и правда, заедала, и девочки частенько не могли с ней справиться. Тренер молча вышел вслед за ней в коридор и одним сильным движением плеча открыл дверь.
– Вы свободны. Как я понимаю, мой разговор с сестрой мимо ваших ушей не прошел?
Элис ощутила, что краска заливает щеки, но отрицать очевидное в этой ситуации было бесполезно. Все знали, что слышимость в здании школы отличная. И разговор в зале, особенно на повышенных тонах, не услышать в раздевалке невозможно.
– Я не хотела подслушивать… – робко пробормотала Элис.
– Но подслушали же! – Хейл не спрашивал, он утверждал.
– Да…
Он вдруг зло усмехнулся прямо ей в лицо:
– Мисс Брендон, вы же не маленькая девочка, вам уже не четырнадцать! Надеюсь, вы сделаете правильные выводы из услышанного! Прощайте!
Развернулся и ушел, оставив Элис стоять в проеме приоткрытой двери. Застыв на миг от ужаса, понимая, что ее чувства не остались для него тайной, она рванула на улицу – незастегнутая, без шапки, разгоряченная. И схватила сильнейшую простуду, которая потом переросла в тяжелейший бронхит.
С тех пор она Хейла не видела. Послужил ли этот разговор причиной или нет, но через две недели он объявил всем, что уезжает в Нью-Йорк. Насовсем.
Элис выздоровела, но, не тренируясь более месяца, к тому же после смены тренера шансов на то, чтобы пройти квалификацию у нее почти не оставалось. Пятое место, по мнению многих, было уже достижением.
Потом разразился скандал с матерью, и как результат маленькой победы Элис получила несколько месяцев спокойной жизни – учеба, чтение книг, прогулки с друзьями и никаких тренировок. И никакого Джаспера Хейла.
И вот три дня назад из почтового ящика выпало письмо. Официальное приглашение в известнейшую школу фигурного катания в Нью-Йорке. В команду Джаспера Хейла для подготовки к чемпионату США.
К несчастью, когда пришло письмо, Элис дома не было, и мать спокойно вскрыла послание. К возвращению Элис она мало того что прочитала, так еще и успела созвониться с мистером Хейлом, обсудить тот факт, что Элис не тренировалась более полугода, получить заверения в том, что у ее дочери талант и не всё потеряно… И принять решение.
Три дня дома шла война. Отца традиционно не было – он чаще был в командировках, чем в Сиэтле. Да и он всегда соглашался с женой, никогда не споря с ней. А миссис Брендон отступать не собиралась, говоря, что один раз уже пошла на поводу у Элис и больше этого не допустит.
– Дочка, пойми, – увещевала она, – ты тренируешься с малых лет, ты достигла таких успехов! Нельзя сейчас бросать! Забудь ты о былой влюбленности в Хейла. Он талантливый спортсмен и гениальный тренер, и он берет тебя в свою группу – вот и всё, что тебе надо знать!
О влюбленности мать узнала, когда Элис лежала в бреду с высокой температурой. И, конечно же, запомнила – Аделаида Брендон никогда ни о чем не забывала.
В итоге она еще раз позвонила Хейлу и радостно сообщила, что они, разумеется, согласны, и прибудут в Нью-Йорк на следующей неделе, дабы приступить к тренировкам. Попытка Элис настоять на своем с треском провалилась. Можно было бы вытворить что-то несусветное – уйти из дома или еще что-нибудь. Но Элис была не так воспитана… К сожалению.
Поэтому через два дня Элис сидела в кресле самолета, подлетающего к аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке. Самолет начал снижение. Девушка подняла спинку кресла, пристегнула ремень и отвернулась, смотря сквозь иллюминатор на садящееся над океаном солнце. Хотелось спать: сказывались три часа разницы во времени. А завтра придется вставать в шесть утра – это по местному времени! А до Форест-Хиллс, где они будут жить, ехать немало, а еще пробки…
Половину дороги Элис слушала рассуждения миссис Брендон о предстоящих тренировках, ее радость, что до января, когда будет проходить чемпионат США, еще достаточно времени, что она верит, что увидит в следующем году свою девочку в Омахе… И так по кругу – до бесконечности.
Единственное, что не могло не радовать Элис – мать пробудет с ней всего лишь неделю, а потом вернется в Сиэтл, оставив Элис на попечение старшей кузины. А зная ту, Элис будет практически предоставлена сама себе. Правда, учитывая планы занятий и тренировок, свободного времени практически не предвиделось. Особенно поначалу, когда надо будет наверстывать упущенное.
Тем не менее для постоянно находящейся под присмотром строгой матери девушки такие перспективы показались фантастическими. Надо же было хоть что-то положительное найти во всей этой истории!
***
На следующее утро Элис стояла в холле ледового дворца и ждала появления человека, видеть которого одновременно и очень хотелось, и не хотелось совсем. Она настояла на том, чтобы мать, проводив ее до входа в школу, поехала домой, и в этой мелочи миссис Брендон всё-таки уступила.
Войдя в здание, девушка остановилась у стенда, рассматривая фотографии. Многие лица были узнаваемы – чемпионы, чемпионки. Было видно, что школа процветала, в ее стенах вырастали поколения выдающихся спортсменов.
– Вы Элис Брендон, правильно?
За ее спиной раздался низкий женский голос – вкрадчивый, с легкой хрипотцой. Незнакомый. Элис обернулась:
– Да, это я.
Перед ней стояла высокая брюнетка лет двадцати пяти. Черты лица выдавали уроженку юга. Высокие скулы, темно-карие глаза. Узкое, ярко-алое платье чуть выше колена. Любезная улыбка – правда, Элис показалось, что в ней всё-таки больше деланности, чем искренности.
– Пойдемте. Я провожу вас, – молодая женщина направилась в сторону лестницы, жестом приглашая Элис следовать за собой. – Вы же здесь впервые? У мистера Хейла сейчас тренировка, он встретится с вами сразу после ее окончания, через пятнадцать минут.
– А вы? – На языке Элис вертелось немало вопросов, но для начала надо было хотя бы выяснить, с кем она беседует!
– О, простите, я не представилась! – чуть смутилась ее собеседница, протягивая руку в приветствии. – Мария Домингес. Я коллега мистера Хейла, специалист по хореографии. Он попросил меня встретить вас и проводить к нему в кабинет.
Элис вышла из холла вслед за Марией. Кабинет, судя по всему, находился в противоположном конце здания школы, и путь лежал через длинный коридор с множеством дверей. Мария шла чуть впереди, показывая дорогу и одновременно проводя обзорную экскурсию. Раздевалки, тренажерный зал, гимнастический зал, коридор, ведущий в сердце школы – на ледовую арену. Наконец Мария плавным движением открыла дверь кабинета, пропуская Элис внутрь небольшого помещения, довольно строго обставленного, но не лишенного некоторого уюта.
– Посидите здесь, мистер Хейл скоро будет. Хотите чего-нибудь?
– Зеленого чаю, если можно! – Элис внезапно ощутила, как пересохло горло. Раз ей дали время на подготовку, надо его использовать с максимальной пользой и попытаться успокоиться.
– Без проблем! – кивнула Мария и вышла из кабинета.
Элис осталась одна. Ей пришлось ждать около получаса, чай был давно выпит, когда открылась дверь и Джаспер Хейл зашел в кабинет. Сел за стол, достал из стопки какой-то листок и уставился на него невидящим взглядом.