- Так-то лучше, - устало улыбаясь, проговорил он и поднялся на ноги, но тут же пошатнулся и оперся о дерево.
- Вот-вот, о чем я тебе говорил? - проворчал Орнштейн, подхватывая Арториаса за плечи и усаживая у корней дерева напротив Киран. - Сначала помоги сам себе, а потом уж лезь лечить других! - он быстро произнес заклинание, направив на Арториаса посох, потом достал из поясной сумки две склянки и протянул ему одну. - Немедленно выпей, это приказ! - он стоял рядом и грозно смотрел на Арториаса, пока тот не откупорил склянку и не выпил эликсир. Потом опустился на колени возле Киран, приподнял ее голову и влил содержимое второй склянки ей в рот. - Теперь сидите оба смирно и не мешайте магии работать! - он поднялся и ушел к другим стоящим, сидящим и лежащим рыцарям отряда (позднее Киран узнала, что из пятнадцати членов отряда в живых осталось девятеро). Арториас сидел, расслабленно привалившись к стволу дерева, но Киран видела огненные точки его волчьих зрачков и понимала, что он смотрит на нее. Она попыталась произнести хотя бы звук, задать вопрос, ей просто необходимо было знать, что все закончилось, что они справились... но силы окончательно оставили ее, и она провалилась в туманные глубины забытья. Краешком сознания она уловила - или ей почудилось на грани между явью и беспамятством - как тихий голос Арториаса произносит: «Ты же не могла так скоро оставить меня...».
12. Светлячок (сейчас)
Так тяжело на душе после сражения у нее еще ни разу не было. И тому, что для победы над Великим Волком ей понадобился целый день - та же причина: как же сложно поднять руку на того, кто из последних сил защищает могилу павшего товарища...
Подойдя к поверженному исполинскому волку, Светлячок почтительно коснулась серебристого меха, пока тело не рассыпалось на мириады сияющих искорок. На примятой и забрызганной кровью траве осталось лежать кольцо. Светлячок подобрала его и зажала в кулаке. Двинувшись вокруг арены, она подошла к обелиску Арториаса и склонила голову. «Все мы подчиняемся чьему-то плану, сир Арториас. И ваша гибель, и мои странствия - все уже давно нарисовано на холсте жизни каким-то таинственным демиургом, и цель, к которой мы стремимся, нам неведома, и пути ее достижения не определены... Но мы не можем остановиться. Там, где вы споткнулись, я подхвачу ваш меч и пойду дальше». Душа Сифа горела и переливалась в ее ладони.
Вернувшись в лагерь Лесных Охотников, Светлячок в первую очередь попросила проводить ее к костру, чтобы восстановить силы, залечить раны и починить оружие и доспехи. Ингинн, да и прочие Охотники теперь смотрели на нее со смешанным чувством благоговения и недоверия: не так-то просто было осознать, что вот перед тобой стоит обычный, с виду ничем не примечательный немертвый, который только что совершил невозможное. Светлячок отмахивалась от проявлений восхищения, говоря, что если бы они видели каждую из ее глупых и бессмысленных смертей там, на арене, то восторга в их взглядах заметно поубавилось бы.
Пора было двигаться дальше. Шива заявил, что ждать появления в Лесу серебряных рыцарей бессмысленно - можно прождать и пару лет - а посему он сам отправится в Анор Лондо и будет добиваться аудиенции у леди Киран. Ингинн отправится с ним. Светлячок изъявила желание сопровождать их, так как ей нужно было посетить Кузнеца-великана в Анор Лондо.
- Имей в виду, там не любят чужаков, - предупредил ее Шива. - Сам каждый раз с большой опаской вхожу в ворота...
- Еще бы мне не знать, - усмехнулась Светлячок, вспоминая свои приключения в Крепости Сена, предшествовавшие ее первому визиту в Анор Лондо, и в самом городе, где не бросались на нее с оружием только трое - кузнец и Хранительница Огня, да еще иллюзорная Гвиневер.
Для Светлячка существовал быстрый и безопасный способ перенестись в Анор Лондо - с костра, с помощью магии Великой Чаши - но она решила потратить чуть больше времени и дойти до Города Богов пешим ходом, чтобы еще немного побыть с дочерью. Далее, как она прекрасно понимала, их пути должны были разойтись снова - надолго, а возможно, и навсегда.
По дороге Светлячок рассказывала Ингинн обо всем, с чем она сталкивалась в своих странствиях за прошедшие пять лет - о магии, диковинных разновидностях оружия, чудесных углях, с помощью которых кузнецы превращают обычные клинки в зачарованные, огненные, проклятые... О торговцах, у которых в обмен на души поверженных врагов можно было получить самые разнообразные предметы, от пучка фиолетового мха до человечности, от осколка титанита до комплекта доспехов древнего героя. О странных и страшных созданиях, населяющих Лордран, враждебных и несчастных, мудрых и безумных.
- Я очень надеюсь, что леди Киран согласится взять тебя на обучение, - говорила она, - чтобы тебе не пришлось через синяки и шишки получать все эти знания... У тебя-то, в отличие от меня, жизнь всего одна!
Дойдя до Крепости Сена, путники вынуждены были разделиться: Светлячку путь через центральные ворота был заказан, поэтому она направилась к костру, который находился в старой церкви у моста, соединяющего Крепость Сена с Уездом Нежити, заодно заглянув поздороваться с кузнецом Андрэ из Асторы, обитавшим в подвале этой же церкви.
- О, да ты еще не обратилась в Полую! - как всегда, ворчливо приветствовал ее Андрэ, который не запоминал имен бесконечных немертвых, приходивших к нему за починкой и улучшением оружия, но имел прекрасную память на лица.
- И я очень рада тебя видеть, Андрэ, - улыбаясь, ответила Светлячок. - Смотри, что я тебе принесла, - и она достала из заплечного мешка кусок угля, светившийся в полумраке башни молочно-белым сиянием.
- Ого, небесный уголь! - уважительно пробасил Андрэ. - Да где же тебе удалось его достать?
- Нелегко пришлось, - поморщилась Светлячок, вспоминая прекрасную и коварную Лунную Бабочку, охранявшую это сокровище в башне в Саду Темных корней.
- Я очень тебе благодарен, - Андрэ, благоговейно приняв из рук Светлячка уголь, принялся вертеть его перед глазами, близоруко щурясь. - Прекрасный материал! Я могу с его помощью выковать самое мощное небесное оружие, какое только носили рыцари в этом мире. Имей в виду, если тебе потребуется.
- Спасибо, Андрэ, - сказала Светлячок, - я запомню. Ну что ж, рада была повидаться. А теперь мне нужно навестить твоего собрата по цеху в Анор Лондо.
- Великан, - ворчливо отозвался Андрэ. - Наслышан я о нем. Ты им доверяешь?
- А почему бы и нет? - удивилась Светлячок. - Во всяком случае, он на меня не нападал, в отличие от многих других...
- Ну что ж, дело твое. И счастливого пути, - Андрэ шумно вздохнул и перехватил молот поудобнее. - Осторожней там. Не хотелось бы увидеть тебя среди Полых.
Опустившись на одно колено у костра, Светлячок вызвала в памяти и представила в мельчайших подробностях комнату в Анор Лондо, в которой у такого же костра, привалившись к стене, целую вечность стояла Хранительница Огня. Затем обратилась к силе Великой Чаши и почувствовала, как огненный вихрь мягко обволакивает ее и затягивает в пламя, не обжигающее, а согревающее и наполняющее силой.
Поднявшись с колен в небольшой комнате с янтарно-желтыми стенами, она молча поклонилась Хранительнице Огня (та приветливо кивнула в ответ) и вышла на площадку перед лифтом. Как всегда, возвращаясь сюда, Светлячок на продолжительное время застыла у перил ограждения, любуясь остроконечными крышами, возносящимися в небо, башенками и лестницами с ажурными перилами, залитыми солнечным светом широкими площадями и узкими мостиками. Город Богов по-прежнему был прекрасен... и грозен, как во времена своего расцвета.
Спустившись на хитроумном круглом лифте на следующий уровень, Светлячок прошла сквозь башню с центральным лифтовым механизмом на главную лестницу, ведущую во дворец. На вершине лестницы, как обычно, она столкнулась с двумя стражами-гигантами (после всевозможных мерзопакостных тварей, с которыми Светлячку приходилось сражаться в отдаленных землях Лордрана, эти молчаливые лязгающие доспехами рыцари уже вызывали у нее некое теплое чувство, но другого способа попасть к кузнецу, кроме как убив хотя бы одного из них, к сожалению, не существовало). Разделавшись с одним из них и прошмыгнув незамеченной мимо второго, Светлячок нырнула в кованую дверцу слева от центральных ворот. Там на нее набросились так же хорошо знакомые летучие демоны с копьями, кусающимися разрядами молний (и как обычно, зацепили пару раз). Шипя от боли и досады, Светлячок мощным ударом сбросила одну из тварей с парапета, вторую разрубила наискось пополам и наконец-то вошла в пристройку, откуда доносился стук кузнечного молота.
Кузнец, склонившийся над наковальней, занимал чуть ли не половину маленькой комнаты и до того напоминал Гоха, что Светлячку стало не по себе. Легендарный лучник упоминал кузнеца - своего соплеменника, вспомнила она, наверняка они знакомы.
- Гох передавал тебе привет, - негромко сказала она.
Кузнец с лязгом опустил молот на наковальню и слегка поднял голову.
- Кто это здесь? А, это снова ты. Что ты говоришь? Ты встречалась с Гохом? Так он жив?
- Да, я говорила с ним, - вздохнула Светлячок. - Но жив ли он сейчас, сказать не могу. Временные спирали, сам понимаешь... Кажется, я встретилась с ним в далеком прошлом.
- А, время, - буркнул Кузнец и вернулся к своей работе. - Хорошие были времена, - он шумно вздохнул. - Я ковал оружие для рыцарей Гвина. А Гох... он всегда сам вырезал наконечники для своих стрел...
- У меня к тебе просьба, - сказала Светлячок, - я знаю, что ты можешь выковать оружие, которое будет заключать в себе душу героя. Я принесла тебе одну такую душу, посмотри, что из нее можно сделать, - она достала из особого зачарованного отделения заплечного мешка душу Сифа и протянула Кузнецу. Душа переливалась на ладони, как бы ощупывая своими лучиками окружающее пространство.
Кузнец осторожно потянулся к душе и бережно, как мыльный пузырь, поймал ее на раскрытую ладонь. - Здравствуй, старый знакомый, - пророкотал он. - Сиф, волчонок Арториаса. Помню, как он бегал по замку и выводил из себя стражников...
- Я хочу, чтобы душа Сифа осталась жить в бессмертном клинке, - сказала Светлячок. - Это самое малое, что я могу сделать для него и его хозяина.
- С помощью этой души можно создать уникальный клинок, - сказал Кузнец. - Таким мечом сражался сам Арториас. Меч был проклят, когда Арториас вынужден был заключить перемирие с тварями Бездны, чтобы получить защиту. И все равно эта защита ему не помогла... эх, - Кузнец слегка разогнул спину. - Давай любой прямой меч и подожди немного.
Светлячок сидела на площадке перед пристройкой, привалившись к кованой решетке, смотрела в небо и слушала перестук молота Кузнеца. Наконец стук прекратился, Светлячок поднялась и вошла в мастерскую. Перед Кузнецом на наковальне лежал огромный меч, иссиня-черная сталь клинка словно бы поглощала солнечный свет, по острой кромке пробегали голубые искры.
- Вот он, проклятый меч Арториаса, - сказал Кузнец. - Он переходит в твои руки, чтоб ты закончила то, что не смог завершить его хозяин.
- Для того он мне и нужен, - отозвалась Светлячок, склонив голову, подошла к наковальне, как к алтарю, и почтительно двумя руками взяла меч, ощутив его непривычную тяжесть, таинственную энергию и силу.
- Такому мечу нужны особые ножны, - сказал Кузнец, подавая ей перевязь с ножнами, по виду древнюю, потертую, но еще прочную, явно побывавшую не в одном сражении. - Этой перевязью пользовался сам Арториас. Перед своим походом в Олачиль он заказал у меня новую, а эту оставил мне - на всякий случай. Я сохранил ее, я верил, что она кому-то еще понадобится...
- Ничего себе, - изумленно выдохнула Светлячок. - Перевязь Арториаса! Спасибо тебе, Кузнец...
- Пусть она принесет тебе удачу, - сказал Кузнец. - Обрати свой новый меч против созданий Бездны. И приходи, я всегда рад помочь.
- Спасибо, - еще раз повторила Светлячок и вышла, оставив Кузнеца ковать оружие неизвестно для кого и вздыхать о старых временах.
Средоточие кошмара, разлагающийся труп некогда прекрасного, процветающего города - Новый Лондо. Руины, наполненные гниением, мраком и ужасом, камни, пропитанные криками и мольбами умерших в мучениях тысяч людей. Призраки жителей, не находящие упокоения и стремящиеся утянуть в мир своих вечных страданий каждого, кто придет в проклятый город.
После того, как были открыты запечатанные ворота, вода схлынула с затопленных улиц, и взгляду открылись ужасающие картины: горы раздутых, маслянисто блестящих в мертвенном лунном свете трупов; неописуемые в своей отвратительности твари, похожие на огромные головы с искаженными в агонии лицами, слепленные из полуразложившихся тел утопленников; и над всем этим - вечные сумерки, липкий туман и бесконечные вой и стенания призраков.
Светлячок искала Хранителя Печати среди затопленных руин, не зная, что скажет ему, как убедит отдать ключ от комнаты с механизмом, открывающим ворота, позволить ей спустить воду и взять на себя ответственность за возможное высвобождение Бездны. Однако Ингвард, увидев перевязь с мечом Арториаса, только спросил «Он тебя прислал?» и отдал ключ без лишних разговоров. У Светлячка сложилось впечатление, что Хранитель за столько веков в окружении оживших кошмаров изрядно повредился рассудком. Он рассказал о том, что совсем недавно в город приходил Арториас, победил Темных Духов и помог запечатать Бездну, сказав, что скоро вернется и завершит начатое. Из немного бессвязного рассказа Ингварда выходило, что именно Светлячок и прибыла по приказанию Арториаса, чтобы сразиться с Бездной. Светлячок благоразумно не стала спорить.
Держа в руке меч Арториаса, Светлячок осторожно продвигалась по городу, пересекая затопленные улицы и поднимаясь по склизким, поросшим плесенью лестницам. Повсюду раздавались стенания призраков, постоянно неожиданно выплывавших то из стен, то из пола, а то и из потолка и тянувших к ней свои жалящие руки-щупальца. Проклятый меч одним взмахом милосердно прекращал их тоскливое посмертное существование.
Добравшись до башни с рычагом, открывающим ворота-плотину, Светлячок вошла внутрь и на мгновение остановилась перед тем, как привести механизм в движение. За пять лет существования в теле немертвого она, казалось, привыкла ко всему, столкнулась со множеством неописуемых ужасов и мерзостей, но то, что должно было вскоре предстать перед ее глазами, пугало ее больше, чем сражение с любым монстром или огромным драконом. Тысячи и тысячи мертвых тел утонувших жителей города - мужчин, женщин, детей... Привыкшая к смертям - и чужим, и своим - Светлячок никогда еще не сталкивалась с такой концентрацией смертей на небольшой площади. Светлячок понимала, что единственно возможный способ почтить их память и дать им наконец возможность обрести покой - это победа над теми, кто навлек на город проклятие. Повернув рычаг, она подошла к окну башни и стала наблюдать за тем, как серо-зеленые мутные воды, закручиваясь в водовороты и таща за собой мусор и обломки, освобождают улицы города, обнажая камни мостовых, веками не видевшие света и воздуха.
Вниз, на скользкие, заваленные трупами и частями тел улицы. Не вглядываться, не обонять, не задумываться. Путь известен, он лежит мимо укрытий Темных духов, которые охраняют вход в логово своего повелителя - Кааса.
Пройдя сквозь туманные врата, Светлячок остановилась на верху длинной винтовой лестницы. Впереди ждала битва, все было как всегда... но все же...
Впервые столкнувшись с Бездной в древнем Олачиле, Светлячок до сих пор не могла оправиться от ужаса, который вызвали в ней искаженные Бездной жители города. Весь мир был охвачен безумием, опустошенные и Полые уже не пугали, став привычным кошмаром. Но бывшие люди - жители Олачиля не были похожи на иных жертв проклятия, с которыми Светлячку приходилось сталкиваться - и сражаться.
Сначала все шло как обычно - незнакомые улицы, полные ловушек, засад и сокровищ. Внезапные нападения, отвратительно уродливые противники, новые виды оружия, ранения, смерти, возвращения от костра. Потом, пройдя большую часть города несколько раз, Светлячок заметила и поняла нечто, до сих пор заставлявшее ее холодеть и испытывать почти забытое чувство - чисто человеческий, а точнее, животный страх.
Продвигаясь по улицам города, подкрадываясь незамеченной к закоулкам, где в засадах скрывались поглощенные жители, Светлячок невольно вслушивалась в их бессвязное бормотание, прерываемое взрывами безумного смеха. И постепенно ей стало казаться, что она понимает или чувствует, чем стали эти люди, когда Бездна поглотила их.
Их человечность словно была вывернута наизнанку, так, что нынешнее их состояние можно было бы назвать отрицанием жизни, и все то, что делает человека человеком - разум, чувства, страхи и привязанности - обернулось своей противоположностью. И если долго смотреть на них, слушать их бессвязные, но для них самих - полные скрытого жуткого смысла речи, безумный, но такой искренний смех, начинало казаться, что это безумие и есть норма, а обычные люди - и ты сам - лишь недоразумение, ошибка, лишний узелок на гладкой ткани мира.