- Чтобы сформулировать эти вопросы, тебе в первую очередь надо как следует выспаться, - решительно сказала Элеонора, вставая. - Отдыхай, мой тебе совет. Хотя бы до утра выбрось все это из головы.
- Попробую, - невесело усмехнулась Киран и указала на кубок с вином.
- Да уж, нашлась выпивоха, - проворчала Элеонора. - Доброй ночи, - и она вышла из комнаты.
Киран осталась сидеть за столом, подперев голову руками. Вопросы...
«Каким образом Гох оказался в Олачиле и где он сейчас?»
«Почему нежить может подходить так близко к Бездне и сохранять рассудок?»
«Каким образом эта немертвая могла быть одновременно в давнем прошлом и в будущем, где меня убьют на могиле Арториаса?»
«Если Первородное Пламя затухает, не означает ли это, что баланс сил перераспределяется в пользу людей, и пора перестать относиться к ним с таким пренебрежением и, возможно, стоит искать у них помощи?»
И самое главное...
«Если нежить может вот так путешествовать по петлям и спиралям времени - возможно, я тоже смогу? И тогда...»
Иллюзорное солнце Гвиндолина словно бы нехотя показалось над крышами города и позолотило их, как обычно, вдохнув в умирающий город видимость жизни. Киран по-прежнему сидела за столом, подперев голову руками, и смотрела в окно. Рядом стоял нетронутый кубок вина.
Бессонная ночь, полная размышлений. Почти как в старые времена, с той только ужасной разницей, что теперь ночной совет она вынуждена была держать исключительно сама с собой. Собрать и рассортировать факты по степени важности, соединить их причинно-следственными связями, набросать хронологическую последовательность, привязать к событиям объекты и субъектов...
Итак, все началось в Новом Лондо. Нет, конечно, все началось гораздо раньше, и первым признаком катастрофы было падение Изалита. Но события в Изалите были лишь симптомом, а не причиной болезни. Весть о затухании Первородного Пламени повергла все население Лордрана в ужас. Короли Нового Лондо перед лицом неведомой угрозы продемонстрировали самые мерзкие человеческие качества: зависть, высокомерие, жажду легкой наживы за счет других. Как же хорошо Каас понимает человеческую природу...
Алчность Королей привела к тому, что чудовищная по своему размеру масса человечностей, отобранных у жителей Нового Лондо, будучи собранной воедино, казалось, приобрела собственную волю и сознание и устремилась к своему истоку - Бездне. Естественно, Тьма, сила, противоположная Пламени, почуяв такое мощное сродство по эту сторону барьера, не могла не откликнуться на зов. Ткань мира не выдержала такого давления с обеих сторон и начала расползаться, как ветошь, пропуская тварей Бездны на поверхность. О событиях того времени могут знать немногие оставшиеся в живых - хранители Печати Нового Лондо, если их удастся найти...
Далее на весь мир прогремел проклятый Олачиль... Старейшины-волшебники, и без того напуганные известиями о затухании Первородного Пламени и пророчествами о грядущем конце мира, после катастрофы в Новом Лондо - практически по соседству - окончательно впали в панику и легко поддались на уговоры Первозмея Кааса, который намекнул им, что для защиты неплохо было бы обратиться к прародителю всех людей - основателю Олачиля. Переоценив свои возможности, они вызвали к жизни силу, которую не были способны контролировать и с которой даже не могли хотя бы договориться.
Киран читала множество версий и интерпретаций тех событий, которые привели к столь фатальным последствиям для всего королевства. К единому мнению историки, естественно, не пришли, хотя бы потому, что никто из свидетелей произошедшего не дожил до момента, когда о нем можно было рассказать, находясь в безопасности. Но все сходились в одном - та единственная, кто мог до какой-то степени контролировать Мануса, отсутствовала в нужный момент в Олачиле... Таким образом, ключевыми фигурами этого эпизода становятся принцесса Олачиля Заря и ее крестная мать Элизабет. Вот только живы ли они? Ни одного свидетельства этого Киран не нашла ни в книгах, ни в словах мудрецов и ученых из архива. Оставалось только надеяться, что такие могущественные волшебники, как Заря и Элизабет, нашли способ укрыться и от смерти, и от своей печальной славы.
В течение десятков лет после исчезновения Арториаса Киран и Орнштейн занимались поисками сведений о том, что произошло в Олачиле, пару раз посылали отряды на разведку (ни один рыцарь, вошедший в поселение, так и не вернулся), а поняв, что отправляют подчиненных на верную смерть, один раз попытались войти в Олачиль сами - и вовремя отступили, иначе некому было бы заниматься поисками дальше. Бездна опаляла приближавшихся к ней, оставляла неизгладимый отпечаток в душе, и Киран не раз вспоминала тот рассказ Арториаса о его первой встрече с созданиями Тьмы в Королевском лесу. Теперь она понимала, что Арториас не мог остаться прежним после того, как встретился с Тьмой лицом к лицу и заглянул в нее.
Еще одним возможным свидетелем могла оказаться Альвина, старый друг Арториаса и Сифа. После исчезновения Арториаса Киран, естественно, пыталась связаться с Альвиной, но кошка то ли не хотела встречаться с ней, то ли ей было не до того, но в конце концов Киран вынуждена была оставить свои попытки поговорить с кошкой-магом. От странствующих рыцарей она узнала, что Альвина создала орден Лесных Охотников, которые обосновались в Королевском лесу и предупреждали проникновение чужаков в окрестности Анор Лондо. Однако встретиться с самой Альвиной никому из рыцарей, путешествовавших через лес, так и не удалось, да и пройти мимо Охотников через лес удавалось далеко не всем - по сути, Охотники беспрепятственно пропускали только членов своего ордена и серебряных рыцарей из Анор Лондо.
Таким образом, к утру Киран наметила себе план действий (предпочитая не задумываться о шансах на его выполнение) - нужно найти хотя бы одного из хранителей Печати из Нового Лондо, Альвину, Зарю или Элизабет. В ходе поисков она очень надеялась получить также и хотя бы какие-то сведения об Орнштейне. Однако с чего начинать поиски, она пока не представляла. Вряд ли остались книги и рукописи, которые она в свое время не изучила, мудрецы, ученые и старые воины, которых она не расспросила, дороги, по которым она не прошла до конца в поисках следов.
Солнце поднималось над крышами Анор Лондо, его острые лучи заглядывали в углы комнаты, искрами разбегались по кованым канделябрам и рамам картин. Киран устало поднялась из-за стола, задула почти догоревшие свечи и вышла из комнаты.
Ее личные покои находись на четвертом этаже первой угловой башни. Спустившись по винтовой лестнице на третий этаж, она свернула в коридор, подошла к первой двери по левой стороне и остановилась, положив ладонь на дверную ручку. Как давно она не приходила сюда...
Еле слышно скрипнув, дверь открылась, и в лицо Киран пахнуло пылью, запахом старых книг и холодного воска. В кабинете Арториаса все осталось так, как было при нем: огромный рабочий стол завален книгами, бумагами и свитками, среди бумаг валяются кинжалы и перья, на небольшом столике рядом с письменным столом стоят принадлежности для чистки и заточки оружия (Арториас любил сам приводить оружие в порядок после походов, говорил, что так у него устанавливаются особые доверительные отношения с клинками). На столе, на маленьком столике, на подоконниках и на полу стояло множество канделябров с оплывшими и почти догоревшими свечами.
Киран медленно подошла к креслу у стола. На подлокотнике висел синий плащ, который Арториас обычно надевал, когда выходил прогуляться по замку без доспехов, а прохладными ночами, когда засиживался до утра за работой, использовал как плед. Киран осторожно коснулась ткани, погладила ее, как спящего пса. Сиф, вспомнила она, часто стаскивал этот плащ на пол и укладывался на нем спать под креслом хозяина...
Киран опустилась в кресло, бессильно уронив руки на колени, и замерла на мгновение. «Помоги мне... Дай подсказку...». С портретов на стенах на нее бесстрастно взирали члены королевской семьи и герои Битвы с драконами. Киран подняла голову и бесстрашно встретила взгляд Гвина с портрета. В этих стенах невозможно было предаваться малодушию и проявлять слабость. Киран глубоко вздохнула и подняла со стола первый свиток.
Все бумаги и книги на этом столе она пересмотрела не один десяток раз, пытаясь найти хоть малейшую подсказку. Она уже наизусть помнила, в каком порядке были разложены на столе документы, на какой странице открыта каждая из книг, что законспектировано в той или другой тетради. И сейчас, начиная просматривать их заново, она постаралась максимально сосредоточиться на задаче, отвлечься от тех теорий и предположений, которые она уже выстроила до этого на основании расположения документов и тех выписок, которые делал для себя Арториас, полагая эти моменты особенно важными. Она уже поняла, что попытки воссоздать ход его рассуждений подсказок не дают.
Солнце переместилось в зенит, и его беспокойные колючие лучи перестали заглядывать в окна. Киран спала, бессильно вытянув левую руку перед собой и положив на нее голову. Правая рука ее лежала на подлокотнике кресла, вцепившись в мягкую ткань плаща.
7. Ингинн (сейчас)
Из-за крон величественных деревьев не было видно восходящего солнца, но воздух сразу стал нагреваться, и от влажной земли белесыми волнами начали подниматься испарения, пахнущие влажной землей, перепревшей корой и грибами. На кружевных листьях раскидистых папоротников и переплетающихся паутинках засверкали капельки росы. Свет под куполом ветвей из сонного, серовато-голубого стал жизнерадостно зеленым.
Ингинн осторожно пробиралась между мокрыми кустарниками, стараясь как можно меньше тревожить лесной порядок. Ветки она отклоняла со своего пути, на кочки и коряги старалась не наступать. Уважай лес - и он проявит уважение к тебе. Лес - твой друг, если ты ему не враг.
Свое детство, проведенное в Асторе, Ингинн вспоминала теперь с недоумением и отвращением. Как она могла выдержать столько времени в этих душных и пыльных каменных лабиринтах без единого деревца в округе, без единого клочка травы? Как вообще люди могут выживать среди голых обтесанных камней и не сходить с ума?..
Ингинн была одета в легкие кожаные доспехи без шлема, за спиной висел средних размеров лук, в колчане было три десятка зачарованных стрел. На левом боку висели ножны с учигатаной, за голенищем левого сапога прятался любимый кинжал. В лесу не нужны тяжелое вооружение и бряцающие стальные доспехи, лесу нужны мягкость и ловкость. Огненно-рыжее свечение волос скрывал темно-зеленый шарф, повязанный в виде капюшона.
Сегодняшнее задание ничем не отличалось от всех предыдущих. В задачи Ингинн и ее товарищей по ордену Лесных Охотников входила охрана подступов к Анор Лондо со стороны древнего Леса, именуемого ныне Садом Темных Корней. Чужаки, попадавшие в Лес, подвергались тщательному допросу и далее либо получали разрешение пройти, либо выдворялись из Леса туда, откуда пришли, либо - при несогласии со вторым пунктом - бывали атакованы и с большой вероятностью убиты. На стороне Лесных Охотников, кроме безусловного боевого мастерства, здесь была также и магия древнего Леса.
Сайрус, учитель Ингинн, постоянно твердил ей, что в лесу спасает не оружие, а внимательность. И в самом деле, гораздо проще первым увидеть чужака, почуять его присутствие, и пока он не заметил тебя, принять решение - атаковать или вступить в беседу, чем сразу начинать обороняться, не имея возможности сперва выяснить, нельзя ли обойтись без драки. Взрывной характер Ингинн стал для нее серьезной проблемой в первый год обучения - способность сначала подумать и взвесить последствия, прежде чем выхватывать оружие и лететь на врага, пришла к ней далеко не сразу.
Чужаки в Лесу попадались нечасто, чаще всего Ингинн и ее товарищам приходилось встречать и сопровождать по Лесу отряды серебряных рыцарей из Анор Лондо. Однако в последнее время пришельцев стало заметно больше. В Лесу стали появляться путники-немертвые, которые искали неизвестно чего, чаще всего погибали от клинков Охотников, исчезали с места боя и обычно появлялись еще не один раз, по всей видимости, возвращаясь к жизни возле этих проклятых костров, горящих на человеческих костях, и вновь устремляясь навстречу своей непонятной цели и очередной смерти.
Кроме чужаков, в Лесу было предостаточно и других опасностей: одичавшие огромные кошки, обезумевшие ходячие деревья - по слухам, потомки переродившихся людей, чей рассудок и сама физическая сущность не выдержали соприкосновения с Бездной в древнем Олачиле. С ними сражаться было несложно, если не давать застать себя врасплох, да и вообще, от стычки можно было легко уклониться, если соблюдать несложные правила сосуществования в лесу.
Ингинн двигалась по тропинке, ведущей вдоль обрыва вниз, по направлению к озеру. Снизу поднимался еле заметный пар, ветра не было. Вдалеке еле слышно шумел водопад на озере.
Поворачивая на следующий уступ, по которому вилась тропинка, Ингинн вдруг заметила двумя уступами ниже какое-то движение. Замерев на месте, она активировала заклинание, позволяющее двигаться совершенно бесшумно, и медленно двинулась вниз. Со следующего уступа она наконец смогла разглядеть чужака - тот стоял с мечом наизготовку и оглядывался, очевидно, намечая путь дальнейшего подъема.
Незнакомец был снаряжен в странный доспех, выглядевший так, будто был изготовлен из камня. За спиной его висел такой же каменистый огромный щит. В руке чужак держал бастард, по лезвию которого пробегали синие искры.
Закончив осматриваться, он двинулся вверх по тропинке, как раз по направлению к месту, где стояла Ингинн.
- Остановись! - прокричала Ингинн, вытаскивая из ножен учигатану и принимая боевую стойку. Чужак от неожиданности дернулся и, перехватив меч двумя руками и приняв боевую стойку, уставился сквозь прорези шлема на Ингинн. - Ты вторгся на земли, охраняемые Лесными Охотниками! Отвечай: что тебе нужно?
Незнакомец, помедлив мгновение, двинулся дальше вверх по тропе.
- Остановись! - снова прокричала Ингинн, уже понимая, что слушаться ее чужак не собирается. Бронированная туша набирала скорость, зачарованный на урон Тьмой клинок угрожающе нацелился на защищенную только сыромятным кожаным доспехом грудь Охотницы.
Ингинн мгновенно оценила обстановку и поняла, что дело плохо. Сила атаки бастарда намного больше, чем учигатаны, доспех ее не идет ни в какое сравнение с каменной броней чужака, тропа узкая, возможностей для уклонения практически не будет. Оставался только один шанс - выманить противника наверх, где двумя уступами выше тропа расширялась, образуя небольшую ровную площадку.
Не поворачиваясь к противнику спиной, Ингинн поднялась до поворота на верхний уступ и остановилась, стоя на краю пропасти. Теперь нужно было на мгновение повернуться к противнику боком, чтобы перебраться на следующий уровень тропы. Ингинн изо всех сил напрягла ноги и легко взлетела с места на уступ. Чужак, издав горловой рык, ринулся за ней, набирая скорость.
Уходя от кругового удара бастардом, Ингинн перекатилась назад и вскочила на ноги уже на подъеме на следующий уступ с площадкой. Резко бросившись вправо, она в последний момент уклонилась от удара сверху вниз, сталь меча с ужасающей силой обрушилась на камень у нее под ногами, осколки брызнули во все стороны. Откатившись на площадку, Ингинн поднялась в боевую стойку и сжала рукоять учигатаны. Дальше отступать было опаснее, чем оставаться на месте.
Перехватив свой жуткий щит левой рукой, чужак медленно двинулся на Ингинн. Теперь рассчитывать можно было только на то, что она в своем легком доспехе ухитрится достаточно успешно уворачиваться от тяжеловесного, словно вросшего в камень противника, и сможет улучить момент для удара.
Однако чужак оказался далеко не таким неповоротливым, как можно было ожидать. Удары сыпались один за другим, словно он не знал усталости. Ингинн кружила, отпрыгивала, перекатывалась, меч противника свистел, лязгал и звенел о камень совсем близко от нее, только непонятным чудом не задевая. Несколько ударов, которые Ингинн смогла нанести, не причинили противнику ровно никакого вреда, так как пришлись на доспех, оказавшийся и в самом деле каменным.