Латимер, казалось, не замечал ни климата, ни яркого света, но он, вероятно, привык к ним.
— Большой у вас экипаж? — спросил Фолкэйн.
— Гахуд будет задавать вопросы.
Латимер смотрел прямо перед собой. На его щеке дергался мускул.
— Я настоятельно советую вам давать ему полные и вежливые ответы. То, что вы держите в руке гранату, уже скверно. Вам повезло, что его желание видеть вас очень велико, а раздражение по поводу вашей дерзости незначительно. Будьте очень осторожны, или его наказание настигнет вас даже после вашей смерти.
— Что за веселый босс у вас. — Фолкэйн подвинулся ближе, чтобы наблюдать за выражением лица своего проводника. — Если бы я был на вашем месте, я бы давным-давно бросил его.
— Вы бросите свой мир, свою расу и все, что это означает, — только потому, что служба ей стала немного трудней? — насмешливо возразил Латимер.
Его взгляд изменился, голос упал.
— Тише! Мы подходим.
Обстановка была не настолько странной для Фолкэйна, чтобы он не узнал вертикально поднимавшуюся гравитационную шахту.
Люди и робот поднялись вверх метров на пятнадцать и оказались на следующей палубе.
Сад? Оранжерея? Фолкэйн огляделся в замешательстве. Все огромное помещение было заполнено растениями, от крошечного, сладко пахнущего квазицветка до высоких деревьев с просторными кронами. Преобладающий цвет был коричневато-золотистым. В центре шумел фонтан, его каменный бассейн, должно быть, был взят из древнего особняка, настолько отполировали камень песок и ветер. Несмотря на совершенно непривычные художественные концепции, Фолкэйн видел, что формы и то, что осталось от резьбы, были великолепны. С фонтаном резко контрастировали стены. Их украшали бесформенные пятна красок, резких и безвкусных по любым стандартам.
Латимер привел Фолкэйна к сводчатой двери в конце сада. За ней был по-варварски пышно обставленный кабинет. На полу лежали шкуры, чем-то напоминающие шкуры ангорских тигров.
Одна стена кабинета была покрыта грубо выкованной золотой пластиной, другая была раскрашена, как стены сада, еще одна, оказалось, была задрапирована в чешуйчатую кожу, на последней был экран, по которому под грохот барабана и завывание труб мелькали в быстром танце абстрактные формы. Над входом висел череп животного размеров динозавра. С нескольких четырехногих подставок курился горьковатый дым, два кадила были очень старинные, изящные, прекрасные, как фонтан, остальные — не более чем грубое железо. Пара возвышений, на каждом из которых могли лечь человека три. Несколько кушеток, расставленных по всему кабинету. Множество других вещей и предметов было небрежно свалено в самых неподходящих местах прямо на полу или на полках. Фолкэйн не пытался разобраться в них. Он полагал, что это могут быть футляры, музыкальные инструменты или игрушки. Ему прежде всего нужен был их владелец. Пока же он не мог извлечь из них ничего, кроме догадок.
Толстый щит прозрачного материала закрывал внутренний дверной проход. Он должен был прикрыть того, кто спрятался бы за ним в случае взрыва гранаты. Этот кто-то был бы в еще большей безопасности, если бы поговорил с Фолкэйном по коммуникатору. Но нет, Гахуд мыслил по-другому.
Вот он показался за щитом. Фолкэйн, который видел много негуманоидов, с трудом подавил возглас изумления. Перед ним стоял Минотавр.
Глава 16
Нет, не совсем точно, он походил на Минотавра не больше, чем Адзель на дракона. Впечатление было скорее поверхностным, чем буквальным, но и оно действовало подавляюще.
Существо было двуногим и напоминало человека. Конечно, любая пропорция была искажена или незначительно, как в сравнительной длине ног, или гротескно, как в отвратительной длине рук. Немногие люди имели такое солидное, прочное тело, хотя мускулы на нем выступали по-иному. На ногах было три пальца, на руках — четыре, они были толстыми, короткими, с зелеными когтями. Тот же оттенок имела кожа, которую покрывала бронзовая шерсть, она была густой, но не настолько, чтобы назвать тело лохматым. Хотя рот, полный плоских желтых зубов, был гибким и приспособленным для сосания, но грудные соски отсутствовали, и поэтому нельзя было сразу сказать, является ли этот вид млекопитающим. Тем не менее существо явно было мужского рода, и наверняка теплокровным.
Голова… Сравнения между видами с разных планет почти всегда неудачны, но эта массивная голова с плоской широкой мордой, с черными, широко расставленными под тяжелыми дугами бровей глазами, почти без лба, с длинными подвижными ушами была скорее быкоподобной, чем антропоидной. Естественно, различия превышали подобие.
На голове не было рогов. Роскошная грива окружала лицо и ниспадала через плечи почти до бедер. Волосы были белыми и, видимо, имели микроволнистую структуру, поскольку на их изгибах играли все цвета радуги. Фолкэйн и Латимер были высокими людьми, но Гахуд возвышался над ними, рост у него был примерно два метра тридцать сантиметров. Такая высота вместе с непомерной шириной тела и крепкой мускулатурой предполагала массу тела килограммов под двести.
На нем ничего не было, кроме драгоценного ожерелья, тяжелых золотых браслетов и пояса, с одного бока поддерживавшего кошелек и нож, и маленькое мачете — с другого. Его дыхание было шумным, как вентиляция. Тело Минотавра источало мускусный запах. Когда он говорил, звук походил на раскаты летнего грома.
Латимер поднес свое оружие к губам — салют? — опустил его и обратился к Фолкэйну:
— Ты видишь Гахуда из Нешкета. Он будет задавать тебе вопросы. Я уже сказал ему, что тебя зовут Себастьян Томб. Ты с Земли.
Фолкэйн собрал все свое мужество. Существо за щитом выглядело угрожающе. «Но перестань скулить, смертный!»
— Я буду рад обменяться информацией, — сказал капитан, — на взаимной основе. Нешкет — это его планета или что иное?
Латимер выглядел встревоженным.
— Нет, — пробормотал он. — Ради своего благополучия отвечайте, как я вас проинструктировал.
Фолкэйн оскалил зубы.
— Ты, бедное, испуганное создание, — сказал он, — твой хозяин может обидеться на тебя, что ли? Я не боюсь его, так что лучше сотрудничай со мной.
«Блеф, — подумал Фолкэйн и весь внутренне напрягся. — Я не хочу провоцировать атаку, которая наверняка закончится тем, что меня разорвет на куски граната. Мне бы этого очень не хотелось, а Гахуд явно имеет вспыльчивый характер. Но если я смогу пройти по канату…» Чертенок в нем прокомментировал: «Что за величественная метафора. Ты играешь в покер, идя по канату под дулом револьвера».
— В конце концов, — продолжил Фолкэйн вслух, — рано или поздно вы будете иметь дело с землянами, хотя бы в ходе войны. Почему не начать с меня? Я обойдусь вам дешевле, чем боевой флот.
Гахуд что-то хмыкнул. Латимер ответил ему. Пот блестел на его лице. Хозяин сжал руку на рукоятке ножа, вновь фыркнул и произнес несколько звуков.
Латимер сказал:
— Ты не понимаешь, Томб. Ты находишься на территории Гахуда. Он проявил редкую сдержанность, не уничтожив тебя и твой корабль на месте. Ты должен поверить мне. Не многие из его вида были бы так терпеливы, и терпеть он будет недолго.
«Его территория, — подумал Фолкэйн. — Полагаю, он действует неразумно, но не настолько же он безумен, чтобы поверить, будто одна флотилия может удержать Политехническую Лигу вдалеке от Сатаны. Вполне возможно, что его прибытие сюда первым по закону его рода дает ему особые права, но возможно, что эта группа — только поспешно организованный авангард. Вероятнее всего, что сестра Tea Белданиель отправилась известить других. Или, может быть, она принадлежит другому Минотавру? Поведение Латимера предполагает, что Гахуд его персональный хозяин. Естественным инстинктом Гахуда, вероятно, является стремление подавить волю, смять меня, что делает Латимера нервозным, если иметь в виду наличие защиты против содержимого моего кулака. Но сейчас Гахуд подавляет свой инстинкт, надеясь этим запугать меня и получить информацию».
— Ладно, — сказал Фолкэйн, — ты как переводчик, вполне можешь дать мне несколько ответов. Тебе ведь не запрещали это прямо, не так ли?
— Нет. Я…
Латимер порывисто втянул воздух.
— Я скажу тебе. Место, упомянутое раньше, соответствует… ну, чему-то вроде поместья.
Гахуд прогромыхал несколько слов.
— Теперь отвечай мне. Ты пришел прямо с Земли?
— Да. Мы были посланы исследовать бродячую планету.
Ложь, будто «Сквозь Хаос» нашел ее совершенно случайно, была слишком очевидной, в ней не было и намека на то что Лига готова сражаться за планету.
Гахуд спросил через Латимера:
— Как вы узнали о ее существовании?
Фолкэйн ответил с хитрой усмешкой.
— А, ты в шоке! Ты никак не рассчитывал встретить нас здесь. Ты думал, что у тебя будут годы, что ты успеешь создать неприступную защиту. Ладно, друзья, я не верю, что в Галактике есть место, куда не могла бы проникнуть Политехническая Лига. Как называется ваша родная планета?
Гахуд ответил через Латимера:
— Твои слова уклончивы. Как вы узнали о планете? Сколько вас здесь? Каковы ваши дальнейшие планы?
Фолкэйн молчал.
Латимер, проглотив комок в горле, произнес:
— Э… я не вижу вреда… Планета называется Дахана, сама раса — шенны. Слово означает приблизительно «мир» и «люди».
Фолкэйн отметил про себя, что шенны, видимо, ограничены своим миром или максимум несколькими колониями. Неудивительно, что они не могут оперировать на больших пространствах, иначе бы исследователи технической цивилизации давно обнаружили и проследили бы их. Отсюда не следовало, конечно, что они не могли быть смертельно опасными. Информация, которой снабжал их «Оракул» все эти годы, не говоря о способностях, продемонстрированных созданием такой организации, предполагала, что они опасны. Тяжело вооруженная и хорошо управляемая планета вполне могла превзойти всю Лигу и нанести землянам непоправимый ущерб. Потерпев же поражение, она могла предварительно уничтожить целые миры, целые цивилизации и разумные виды.
«Если Гахуд типичный представитель своей расы, шенны могут серьезно планировать именно это, — подумал Фолкэйн. По его спине пробежали мурашки. — Слишком много загадок и противоречий, хотя роботизация не объясняет скорость, с которой эта группа реагировала на известие „Оракула“. С другой стороны, поведение Гахуда не согласуется с дальновидным терпением создателей „Оракула“ — терпение, которое неожиданно исчезло, и моим похищением поставило под риск всю операцию».
— Говори! — закричал Латимер. — Отвечай на вопросы.
— Э? А, эти, — медленно произнес Фолкэйн. — Боюсь, что не смогу. Все, что я знаю, это то, что наши корабли получили приказ проследовать сюда, выяснить ситуацию и доложить. Мы были предупреждены, что кто-то должен показаться с намерением заявить о своих правах, но больше нам ничего не было сообщено.
Он подмигнул:
— Почему шпионы Лиги должны рисковать, позволив вам узнать, как много они знают о вас?
Латимер разинул рот, повернулся и быстро заговорил. Предположение, что на Дахану могли проникнуть шпионы, было шокирующим даже для Гахуда. Он не осмелился бы утверждать, что это неправда. Или осмелится?
Но что сделает Гахуд, было невозможно предсказать. Фолкэйн напрягся, он был весь наготове.
И его опасения оправдались. Гахуд прокашлял приказ. Робот незаметно скользнул в сторону. Фолкэйн поймал это движение уголком глаза. Сам он находился в стойке каратэ, и ему не нужно было прыгать. Капитан только расслабил одну ногу и автоматически изменил положение тела.
Стальные щупальца хлестнули по месту, где только что была его левая рука.
Фолкэйн отпрыгнул в ближайший угол.
Машина двинулась к нему.
Фолкэйн резко сказал:
— Латимер, я могу отпустить рычаг прежде, чем эта штука сожжет мне пальцы. Отзови своего железного пса, или мы оба будем мертвы.
Латимер что-то произнес, робот остановился. Очевидно. Гахуд не возражал против отмены команды.
Фолкэйн заметил, как Минотавр за щитом разъяренно топнул ногой, сердито сжал руки и с шумом выдохнул воздух через раздувшиеся ноздри. Латимер направил на Фолкэйна бластер. Он колебался. Его владелец тоже не проявлял решительности. Хотя его жизнь была посвящена Дахане, и он, очевидно, был готов умереть за нее, Латимер должен был почувствовать шок, когда его хозяин так неосторожно рискнул.
— Сдайся, Томб, — почти умолял он. — Ты не можешь бороться со всем кораблем.
— Пока что я справляюсь, — с усмешкой ответил Фолкэйн. Он с усилием сохранял устойчивое дыхание, а голос его был ровным.
— И я не один, ты знаешь.
— Маленький слабосильный разведывательный корабль… Нет, ты говорил и о других. Как их много? Где они?
— Неужели ты серьезно полагаешь, что я сообщу тебе подробности? Слушай внимательно и тщательно переводи. Когда мы зарегистрировали вас, мой корабль вышел навстречу для переговоров, потому что Лига не хочет сражений, они невыгодно отражаются на прибыли. Когда сражение становится необходимым, мы чертовски стараемся, чтобы противник больше никогда не портил нам деловые книги. Ты провел у нас достаточно времени, Латимер, возможно, бывал где-нибудь еще на территории нашей цивилизации и можешь поручиться за это. У меня есть следующее сообщение для вас. Наши люди наверху хотят поговорить с вашими. Время и место может быть оговорено через любого посла, который должен обратиться в секретариат Лиги. Но пока что я предупреждаю вас относительно Бета Креста. Мы были здесь первыми, планета наша, флот уничтожит любого захватчика. Я предлагаю дать мне возможность спокойно вернуться на мой корабль, а самим с миром отправиться домой и все хорошенько обмозговать.
Латимер выглядел более чем потрясенным.
— Я не могу передать ему это!
— Тогда не передавай.
Фолкэйн пожал плечами. Гахуд нагнул свою громадную голову, топнул ногой и что-то прогремел.
— Он, кажется, теряет терпение.
Латимер, запинаясь, начал говорить с шенном.
«Подозреваю, что он приглаживает мое высказывание, — подумал Фолкэйн. — Бедный парень. Он смело действовал на Луне, но здесь он всего лишь чья-то собственность. Его не нужно даже обрабатывать наркотиками. Не помню, видел я когда-нибудь более жуткое зрелище». Эти мысли перекрывали беззвучный крик: «Отпустят ли они меня? Или я должен умереть?»
Гахуд замычал. Это было не слово, это был грубый рев, Резанувший по ушным перепонкам Фолкэйна. Существо кинулось к заграждающему его прямоугольному слитку прозрачного пластика. Слиток весил тонну или больше, но оно с легкостью сдвинуло его вперед и прогремело команду, Латимер неуклюже прыгнул к освободившемуся проходу, Фолкэйн понял: «Он пустит своего раба внутрь, поставит щит назад и, когда они оба будут в безопасности, прикажет роботу напасть на меня. Он рискнет роботом и сокровищами в этой комнате, лишь бы убить того, кто оскорбил его».
Тело Фолкэйна среагировало раньше мысли. Он был дальше от противника и должен был обогнуть машину, но он был моложе, в лучшей физической форме, он привык носить космический скафандр и еще он очень любил жизнь. Фолкэйн достиг щита одновременно с Латимером, только с противоположной стороны. Метровый проход позволял проскочить в соседнюю комнату.
Разъяренный зверь не сразу заметил, что случилось, и Фолкэйн скользнул внутрь вместе с Латимером. Гахуд опустил щит и повернулся, чтобы схватить его.
— Э, нет, — закричал Фолкэйн. — Убери его от меня, Латимер, или он будет третьим куском в бутерброде!
Раб бросился к своему хозяину и попытался остановить его. Минотавр оторвал Латимера от себя и бросил на пол. Скафандр лязгнул от удара. Но тут здравый смысл вернулся в гривастую голову.
Гахуд остановился.
С минуту ничего не происходило. Латимер распростерся в полубессознательном состоянии у ног Гахуда. Минотавр стоял со свесившимися руками, грудь его тяжело вздымалась. Он свирепо глядел на Фолкэйна. Космонавт остановился среди нагромождений варварской роскоши в нескольких метрах от Гахуда. Пот заливал его лицо, но он ухмылялся своим врагам и покачивал на весу гранатой.