Это произведение художественной литературы. Имена, персонажи, места и инциденты являются либо продуктом воображения автора, либо, если они реальны, используются фиктивно. Все заявления, действия, трюки, описания, информация и
материалы любого другого рода, содержащиеся в настоящем документе, включены только для развлекательных целей и не должны полагаться на точность или воспроизведены, поскольку они могут привести к травме.
Перевод выполнен группой:
(Тёмные Искусства | The Dark Artifices)
Переводчики:
Екатерина Лобан, Юлия Зотова, Ольга Бурдова.
Редакторы:
Виктория Александрова, Dasha Shestacova, Саша Тарасова.
Нью-Йорк, 2000 год
Каждая вселенная состоит из множества других, и люди блуждают по доступным им мирам в поисках места, которое они смогут назвать домом.
Некоторые люди считали, что их вселенная - единственная. Как же мало они знали о других мирах, которые находились прямо за дверью от их собственного, и о демонах, пытающихся пройти сквозь эту дверь, и о Сумеречных Охотниках, стоящих на страже! Но еще меньше они знали о Нижнем Мире - сообществе волшебных существ, которые откроили себе небольшой кусочек от общей с людьми вселенной.
А каждому сообществу нужно сердце. Обязательно должно быть нейтральное место, где все могли бы собираться, обмениваться товарами и секретами, искать любовь и прибыль. Таким местом служили Теневые Рынки, на которых встречались обитатели Нижнего Мира и люди с даром Виденья со всего света. Обычно их проводили вне помещений.
В Нью-Йорке даже магия была несколько иной.
Здание заброшенного театра стояло на Канал-стрит с 1920-х годов, являясь молчаливым свидетелем бурлящей жизни города, в который он уже давно не принимал участие. Люди, не обладающие даром Виденья, проходили мимо его терракотового фасада, спеша по своим делам. И даже если бы они и взглянули случайно на театр, то подумали бы, что тот, как всегда, темен и безмолвен.
Они не могли видеть мерцающую дымку от огоньков фейри, которые оплели опустошенный амфитеатр и голые бетонные залы позолотой. Брат Захария мог.
Он шествовал, словно сотканный из безмолвия и мрака, сквозь залы, облицованные солнечно-желтой мозаикой и сверкающими золотом и пурпуром панелями на потолочных перекрытиях над головой. Повсюду в нишах вдоль стен были установлены потемневшие от времени бюсты, но сегодня фейри уговорили цветы и ветки плюща обвить их. Оборотни расставили в заколоченных окнах небольшие мерцающие талисманы, изображающие луну и звезды, которые делились своей яркостью с выцветшими бордовыми занавесями, все еще свисающими в рамах с арочными ригелями. В оконных проемах виднелись светильники, которые напомнили брату Захарии о том времени, когда он сам и весь мир были совсем другими. В одном из огромных, наполненных эхом театральных залов висела хрустальная люстра, которая не работала целую вечность, но сегодня волшебство колдунов охватило каждую лампочку пламенем разных оттенков. Словно горящие драгоценности, аметисты и рубины, сапфиры и опалы, их свет создал свою вселенную, которая казалась одновременно и новой, и старой, и возродил театр во всей его прежней красе. Некоторые миры созданы для того, чтобы просуществовать лишь одну ночь.
Если бы Рынок имел возможность одолжить ему немного тепла и света хоть на одну ночь, брат Захария бы ею воспользовался.
Настойчивая женщина-фейри пыталась продать ему любовный амулет вот уже в четвертый раз. Как хотел бы Захария, чтобы этот приворот мог на него подействовать! Будучи абсолютно далеким от всего человеческого существом, он не нуждался во сне, но иногда все же ложился и отдыхал, надеясь, что на него снизойдет нечто похожее на умиротворение. Этого ни разу не произошло. Он проводил бесконечные ночи, ощущая ускользающую сквозь пальцы любовь, от которой сейчас осталось скорее воспоминание, чем настоящее чувство.
Брат Захария не был обитателем Нижнего Мира. Он являлся Сумеречным охотником, и более того, был одним из представителей братства, всегда облаченных в плащ с капюшоном, чьи жизни были посвящены сокровенным тайнам и мертвецам, клятвой и рунами приговоренный к отстраненности от любого из миров. Даже его собственный род зачастую страшился Безмолвных Братьев, а обитатели Нижнего Мира вообще сторонились любого Сумеречного охотника, но к визитам на Рынки конкретно этого охотника уже привыкли. Брат Захария приходил на Теневые Рынки вот уже сотню лет, в длительных поисках того, что уже и сам стал считать безнадежно пропавшим. И все же он продолжал искать. Время было почти единственной роскошью, оставшейся у брата Захарии, поэтому он старался проявлять терпение.
Однако сегодня он уже потерпел неудачу: у колдуна Рагнора Фелла не было для него вестей. Никто из его нескольких новых знакомых, старательно приобретенных за последние десятилетия, не соизволил посетить этот Рынок. Он оттягивал свой уход не потому, что ему нравился нынешний Рынок, а потому что помнил, как он получал от них удовольствие когда-то.
Эти визиты были словно побег, но сейчас брат Захария уже с трудом вспоминал свое желание убежать из Города Костей, где ему было самое место. На самом краю его сознания, холодный, будто прилив, который так и ждет, чтобы смыть все посторонние мысли, всегда звучал хор голосов братьев. Они звали его домой.
Брат Захария развернулся в бриллиантовых отблесках от окна, чтобы покинуть Рынок, прокладывая путь через смеющуюся, торгующуюся толпу, но внезапно услышал женский голос, произносящий его имя.
— Скажи мне еще раз, зачем нам нужен этот Брат Захария. Обычные нефилимы и так невыносимы со своей ангельской кровью в венах и вечно задранными носами, а с Безмолвными Братьями, держу пари, вообще каши не сваришь. Его однозначно не стоит звать на караоке.
Женщина говорила по-английски, но мальчик отвечал ей на испанском.
— Тихо, я его вижу.
Разговаривали двое вампиров, и когда Захария обернулся, то мальчик помахал ему рукой, чтобы привлечь внимание. Вампир с поднятой рукой выглядел не старше пятнадцати, а его спутница казалась юной женщиной около девятнадцати лет, но это ничем не помогло Захарии, в конце концов, он и сам выглядел молодо.
Для незнакомого обитателя Нижнего Мира было довольно необычным искать его внимания.
— Брат Захария? — спросил подросток. — Я здесь, чтобы встретиться с вами.
Женщина присвистнула.
— Теперь я понимаю, зачем он нам нужен. Приве-ет, брат Привлекария.
"На самом деле?" - задал Брат Захария вопрос мальчику, почувствовав то, что раньше могло бы быть удивлением, а сейчас как минимум тянуло на любопытство. — "Могу ли я быть чем-то вам полезен?"
— Очень на это надеюсь, — заявил вампир. — Меня зовут Рафаэль Сантьяго, заместитель главы Нью-Йоркского клана, и я просто ненавижу бесполезных людей.
Женщина помахала рукой:
— Я – Лили Чен. Он всегда такой.
Брат Захария присмотрелся к парочке с большим интересом. Женщина носила необычайно шедшее ей ципао, ее волосы были испещрены полосами неоново-желтого цвета, и, несмотря на свое замечание, она улыбалась над словами спутника. Волосы парнишки были кудрявыми, лицо милым, а выражение на нем - надменным. У самого основания шеи, там, где мог лежать крест, виднелся шрам от ожога.
"Мне кажется, у нас есть общий друг", — сказал Брат Захария.
— Я так не думаю, — ответил Рафаэль Сантьяго. — У меня нет друзей.
— О, ну спасибо тебе большое, — отозвалась девушка, стоящая рядом.
— Ты, Лили, — проронил Рафаэль прохладно, — моя подчиненная.
Он снова повернулся к Брату Захарии.
— Полагаю, вы имели в виду колдуна Магнуса Бейна. Он – всего лишь коллега, который ведет больше дел с Сумеречными охотниками, чем я одобряю.
Захария задумался, говорит ли Лили на мандаринском. Безмолвные Братья, ведущие беседу посредством передачи мыслей, не нуждались в знании языков, но Захария иногда скучал по своему. Бывали ночи, а в Городе Костей всегда царила ночь, когда он не мог вспомнить даже свое имя, но зато помнил звук голосов родителей или суженой, говорящих на мандаринском наречии. Его невеста выучила несколько слов специально для него, когда он еще думал, что сможет прожить достаточно долго, чтобы жениться. Он не возражал бы подольше поговорить с Лили, но ему не особенно нравились манеры ее спутника.
"Раз вы не заинтересованы в помощи Сумеречных Охотников, либо поддержании разговора об общих знакомых, — озвучил брат Захария свое наблюдение, — "зачем нужно было обращаться ко мне?"
— Мне требовалось побеседовать с Сумеречным Охотником, — сказал Рафаэль. "Почему бы тогда не пойти в ваш Институт?"
Рафаэля обнажил клыки в презрительной ухмылке. Никто не умел ухмыляться так презрительно, как вампиры, а у этого конкретного вампира получалось особенно профессионально.
— Мой Институт, как вы его назвали, находится под управлением людей, которые являются… как бы потактичней выразиться… фанатиками и убийцами.
Фейри, продающий ленточки с вплетенными в них чарами, прошел мимо, таща синие и фиолетовые флажки.
"Вы выразились не особенно тактично", — счел своей обязанностью указать Брат Захария.
— Ну да, — задумчиво ответил Рафаэль. — Я не очень талантлив в этой области. Нью-Йорк всегда был местом повышенной активности обитателей Нижнего Мира. Городские огни действуют на людей так, словно они – оборотни, воющие на электрическую луну. Один колдун однажды пытался уничтожить этот мир, еще до моего появления. Глава моего клана проводила ужасный эксперимент с наркотиками, вопреки моей рекомендации, и превратила город в бойню. Смертельные схватки оборотней за право быть вожаком происходят здесь гораздо чаще, чем где бы то ни было. Вся семья Уайтло погибла, защищая обитателей Нижнего Мира от тех, кто сейчас занял их место в Институте. Естественно, Конклав не посоветовался с нами, решив избрать это место для наказания Лайтвудов. Сейчас мы не имеем к Институту никакого отношения. — Рафаэль произнес это абсолютно безапелляционно, и Брат Захария подумал, что новости тревожные. Он сражался во время Восстания, когда группа подростков-бунтарей пошла против своих же лидеров и против перемирия с обитателями Нижнего Мира. Ему рассказывали о том, как Круг Валентина охотился на оборотней в Нью-Йорке, и как Уайтло им помешали, что в результате привело к еще большей трагедии, чем планировали эти ненавистники Нижнего Мира. Он не одобрял ссылку Лайтвудов и Ходжа Старквезера в Нью-Йоркском Институте, но до него доходили слухи, что Лайтвуды прочно осели здесь со своими тремя детьми и испытывают искреннее раскаяние за свои прошлые действия.
В Безмолвном городе боль и борьба за власть во внешнем мире казались такими далекими.
Захарии не приходило в голову, что обитатели Нижнего Мира будут возмущены действиями Лайтвудов настолько, что откажутся от их содействия, даже когда помощь Сумеречных охотников будет действительно необходима. Возможно, ему следовало раньше об этом задуматься. Длинная и запутанная история отношений между обитателями Нижнего мира и Сумеречными охотниками наполнена болью, во многом причиненной по вине нефилимов, признал брат Захария. Тем не менее, на протяжении веков они находили способы работать совместно.
"Я знаю, что следуя приказам Валентина Моргенштерна, Лайтвуды совершали ужасные поступки, но если они воистину раскаялись, не могли бы вы их простить?"
— Так как моя душа проклята, то отсутствуют и возражения против моральной стороны поступков Лайтвудов, — произнес Рафаэль чрезвычайно назидательным тоном. — Однако есть серьезные возражения против того, чтобы мне отрезали голову. Уверен, если им дать хоть малейший повод, Лайтвуды с радостью истребят весь мой клан.
Единственная женщина, которую Захария когда-либо любил, была колдуньей, и он видел, как она рыдала из-за действий Круга и их последствий. У Брата Захарии не было оснований защищать Лайтвудов, но каждый заслуживает получить второй шанс, если достаточно настойчиво его добивается. А еще одним из предков Роберта Лайтвуда была женщина по имени Сесиль Эрондейл.
"А если они этого не сделают", — высказал предположение Брат Захария. — Не будет ли предпочтительнее восстановить отношения с Институтом, вместо того, чтобы надеяться подкараулить Безмолвного Брата на Теневом Рынке?"
— Конечно, так было бы лучше, — ответил Рафаэль. — Я отлично понимаю, что это не идеальная ситуация. Это уже не первая уловка, к которой я был вынужден прибегнуть, чтобы добиться аудиенции с Сумеречными Охотниками. Пять лет назад я был приглашен на кофе к Эшдаунам. — Они со спутницей дружно содрогнулись от отвращения.
— А я всей душой ненавижу Эшдаунов, — отметила Лили. — Они такие нудные. Думаю, если бы я решила попробовать кровь одного из них, то заснула бы в процессе.
Рафаэль кинул на нее предупреждающий взгляд.
— Хотя я никогда и не подумала бы выпить кровь кого-то из Сумеречных Охотников без его согласия, ведь это было бы нарушением Соглашений! — громко проинформировала Лили Брата Захарию. — А Соглашения для меня крайне важны.
Рафаэль прикрыл глаза, и на короткое мгновение выражение, словно от боли, исказило его лицо, но он почти сразу открыл их и кивнул.
— Ну так как, о брат Пальчики-облизария, ты нас выручишь? – весело спросила Лили.
Холодная тяжесть неодобрения от Безмолвного Братства придавила его разум, словно камнями. Захарии позволялось гораздо больше, чем обычному Безмолвному Брату, но его частые посещения Теневого Рынка и ежегодные встречи с леди на мосту Блэкфрайерс уже испытывали пределы разрешенного. Если он начнет водиться с обитателями Нижнего Мира по вопросам, с которыми может прекрасно справиться и Институт, привилегии Брата Захария могут быть отозваны. А он не мог рисковать этими встречами. Всем, чем угодно, но только не ими.
"Безмолвным Братьям запрещено вмешиваться в дела внешнего мира. Какова бы ни была ваша проблема", — сказал брат Захария, — "я настоятельно рекомендую вам проконсультироваться с вашим Институтом."
Он склонил голову и собирался отвернуться.
— Моя проблема заключается в оборотнях, контрабандой доставляющих в Нью-
Йорк Инь-Фень, — выкрикнул за его спиной Рафаэль. — Слышали когда-нибудь про Инь-Фень?
Колокольчики и песни Теневого Рынка, казалось, стали тише. Брат Захария резко повернулся к двум вампирам. Хитрый блеск в глазах Рафаэля Сантьяго указал брату Захарии на то, что Рафаэль немало знал о его собственной истории.
— А, — произнес вампир. — Вижу, что слышали.
Захария обычно пытался сохранить воспоминания о своей жизни смертного, но теперь ему пришлось приложить усилия, чтобы прогнать пронизывающий кошмар о том, как еще ребенком он проснулся с серебром, горящим в жилах, потеряв всех, кого любил.
"Где вы услышали про Инь-Фень?"
— Я не собираюсь рассказывать это вам, — сказал Рафаэль. — А еще я не намерен позволять свободно распространять это вещество в моем городе. Большое количество Инь-Феня направляется сюда на борту судна, перевозящего грузы из
Шанхая, Хо Ши Мина, Вены и самого Идриса. Корабль будут разгружать в НьюЙоркском терминале для пассажирских судов. Вы поможете мне или нет?
Рафаэль уже упоминал лидера клана, который проводил ужасные эксперименты
с наркотиками. Захария предположил, что среди обитателей Нижнего Мира, которые могли быть потенциальными клиентами, на Рынке уже ходило множество слухов об этой поставке. Тот факт, что обитатель Нижнего Мира с консервативными взглядами на мир прослышал об этом, был лишь счастливой случайностью.
"Я помогу вам", — ответил брат Захария. — "Но мы должны посоветоваться с Нью-Йоркским Институтом. Если хотите, я могу пойти с вами и разъяснить обстоятельства дела. Лайтвуды оценят информацию, которую вы предлагаете. Это будет отличной возможностью улучшить отношения между Институтом и всеми обитателями Нижнего Мира в Нью-Йорке."