– Успел! – протянул ей сыщик левое запястье.
– Вижу, – улыбнулась супруга и подмигнула игриво: – Боишься все-таки?
– Забоишься тут… – пробормотал Брок и, чтобы скрыть смущение, обернулся к двери: – Ну, что вы там застряли?
– Я пропускаю вперед даму, а она не идет, – послышался голос Мирона.
– Саша, перестань кривляться! – прикрикнул сыщик.
– Это он кривляется, клиент твой иногородний, – раздалось из-за двери ворчание Сашеньки.
– Не понимаю, какая собака между вами пробежала? – удивился Брок. – То как голубки пели, а то вдруг… – Сыщик осекся на полуфразе и забормотал удивленной супруге: – Сашенька помогает мне в деле Мирона… то есть, господина Андроидова… или как его там… В общем, они нашли общий язык, а потом вот… Ай, да ладно!.. – Он вновь повернулся к двери и скомандовал: – Александра! Вперед! Ать-два!
Сашенька подчеркнуто не спеша, танцующей походкой вплыла в прихожую. Чмокнула маму в щечку и стала неторопливо раздеваться, стоя спиной к двери. А в нее уже входил Мирон. Увидел Ирину Геннадьевну, вытянулся, коротко кивнул и представился:
– Андратов. Мирон Игоревич. Имею честь быть клиентом вашего уважаемого супруга.
Затем юноша снова кивнул и протянул хозяйке квартиры цветы, которые он успел уже освободить от газеты.
– Ой, это мне? – зарделась Ирина Геннадьевна. – Спасибо, молодой человек! Мне так давно никто не дарил цветов…
На Брока она при этом не посмотрела, но тот готов был провалиться сквозь пол, а еще лучше – отправить туда Мирона.
Пока же юноша никуда проваливаться не собирался, а продолжал любезничать с женой сыщика. Или она с ним. Разволновавшийся Брок не мог уже разобраться в этих тонкостях. Просто стоял и молча закипал, выслушивая, как родная супруга разрешает гостю называть ее «просто Ирой». А когда лохматый очкарик склонился к руке Ирины Геннадьевны и приложился к ней губами, сыщик не выдержал:
– Задержанный!.. То есть подсудимый... в смысле, потерпевший! Ты сюда что, с моей женой целоваться пришел?! Александра! В конце-то концов, это твой жених или мамин?..
– Что-о?! – дуэтом воскликнули супруга и дочь сыщика. Причем, мать изумленно уставилась на дочь, а та – негодующе – на отца.
– Пардон… – Брок сам испугался вырвавшейся из уст фразы. Но было уже поздно.
– Ну-ка, ну-ка… – Ирина Геннадьевна несколько раз обвела суровым взглядом застывшую троицу. – Кто первый мне начнет сейчас врать?..
– Можно я? – робко поднял руку сыщик.
– Нет, ты скучно врешь, – отмахнулась супруга, – сразу ясно, что вранье. Пусть лучше молодой человек попробует.
– Только не он! – дуэтом воскликнули отец с дочерью.
– Это почему же?
– Так он же того… – покрутил Брок у виска пальцем. – У него память, так сказать, отшибло.
– А это еще и лучше, – злорадно усмехнулась Ирина Геннадьевна. – Ему сочинять труднее будет, данных для этого мало.
– Мама, давай лучше я все объясню, – шагнула вперед Сашенька. – Мирон на самом деле папин клиент, а насчет жениха – это обычные папины…
– Я что-то не поняла, – перебила дочку мама, – твой жених и языка вместе с памятью лишился? Так разговаривал вроде бы только что. Ну-ка, пойдемте все в комнату!
– Может, сначала поужинаем? – предложил Брок. Правда, аппетит у него уже пропал, но оставалась надежда, что за ужином неприятная тема как-нибудь рассосется.
Увы, надежда оказалась напрасной. Супруга прищурилась и огласила вердикт:
– Ужинать сегодня будут лишь те, кто меньше всех мне соврет.
– Некорректно! – завопил Брок. – Ирусик, ты, видишь ли, неправильное условие поставила! Из нас троих меньше всех соврет определенно кто-то один. А ты сказала «те». То есть, как минимум, двое. Но двое никак не могут соврать «меньше всех»!..
– А вы не врите, – ответила на это Ирина Геннадьевна. – Вот все трое и поужинаете.
– Что, совсем? – испугался сыщик. – А если нечаянно?
– Как это ты, интересно, себе представляешь?
– Ну, скажу, что-нибудь, в чем я уверен, а окажется, что я заблуждался.
– Так это и называется заблуждением, а не враньем.
– А, ну тогда ладно, – чуть-чуть успокоился Брок. – Тогда пойдемте и впрямь в комнату. Ноги не казенные. Набегался сегодня… – И он первый прошел в дверь и направился к любимому дивану. Плюхнулся, откинулся на спинку, вытянул ноги и блаженно зажмурился.
Саша и Мирон предпочли стулья по разные стороны круглого стола, на который Ирина Геннадьевна водрузила вазу с подаренными гвоздиками. Затем подошла к дивану и села рядом с Броком.
– Я вас слушаю, Мирон, – кивнула она.
– Да я… как бы… – часто заморгал парень, снял очки и начал их протирать.
– А вы не смущайтесь, мы ж, как я понимаю, теперь почти родственники.
– Мама! – подскочила Сашенька. – Зачем ты папин бред повторяешь?!
– Саша, не надо так об Олеге Константиновиче, – тихо, но столь проникновенно попросил вдруг Мирон, что все невольно замолчали. – Ирина Геннадьевна, я все вам сейчас расскажу. Всю правду.
Глава 10. Мирон рассказывает все, а Брок сетует на свою любовь к справедливости
Мирон стал рассказывать. Местами спотыкаясь, временами краснея, но он поведал хозяйке квартиры, как и обещал, всю правду. По крайней мере то, что он ею считал. А именно – ту самую историю, что слышали уже из его уст Брок и Сашенька.
Сыщик, выслушивая исповедь парня, несколько раз вскакивал, порывался протестовать, вставить что-то, пояснить или оспорить, но всякий раз, натыкаясь на суровый взгляд супруги, вновь опускался на диван.
Сашенька тоже слушала юношу нервно, трясла головой, фыркала, закатывала синие глазки, но перебивать не пыталась, понимая, чем это чревато. Уж слишком серьезно была сегодня настроена мама.
А Ирина Геннадьевна и впрямь выглядела строго. Даже сурово. И когда Мирон замолчал, спросила таким тоном, что у присутствующих появилось желание вскочить, вытянуться в струнку и выпалить что-нибудь вроде «Никак нет!», «Не могу знать!», «Не вели казнить!» или нечто подобное:
– Это все очень интересно, молодой человек. Но меня интересует совсем другое. Вы являетесь женихом Александры?
– Не могу знать, – все-таки вырвалось у Мирона. Правда, тихо и не очень уверенно.
– А кто может? – удивилась Ирина Геннадьевна.
– Я, – затряс вытянутой рукой Брок, – я могу!
– Ну, ладно, давай ты, – смилостивилась супруга.
– Видишь ли, Иринушка, – обрадованно подскочил сыщик, – все, что ты сейчас услышала – лучшая иллюстрация душевного, так сказать, состояния несчастного юноши. Я не собирался тебя травмировать и попросил его не рассказывать тебе того, что он рассказал… Увы, но так уж вышло. Может, оно и к лучшему. Во всяком случае, теперь стало ясно, кто останется без ужина.
– Олег, – нахмурилась Ирина Геннадьевна. – Во-первых, это вовсе не ответ на заданный мною вопрос. Во-вторых, не понимаю, на чем основывается твой вывод?
– Ну… как же? – растерялся Брок. – Ведь это такое вранье, что сильнее у нас с Сашенькой не получится. Как бы мы ни старались.
– Лично мне это враньем не показалось, – посмотрела на сыщика жена. – Но ты опять увиливаешь от ответа! Так является ли этот юноша женихом нашей дочери?!
– Боже мой, Ирусик, да откуда же? – взмолился Брок. – Какой еще жених, если у него с головой не в порядке? Или с порядочностью. Ну, сострил я, каюсь, назвал его так пару раз… Так то ж исключительно смеха, так сказать, ради. – И сыщик попробовал хихикнуть. Но поддержки со стороны жены не получил. Напротив, та лишь раздраженно поморщилась. И посмотрела на дочь:
– Давай, теперь твоя очередь.
– Не врать? – покраснела вдруг Сашенька и словно закаменела.
Броку отчего-то стало очень страшно. Он вскочил и замахал руками:
– Врать-врать-врать!..
– Все!.. – поднялась внезапно Ирина Геннадьевна. – Идемте ужинать. Одиннадцатый час уже, а вам все бы трепаться. – И она решительным шагом проследовала на кухню.
Остальные же просто-напросто впали в ступор.
Первым из него, как и подобает настоящему хладнокровному сыщику, выпал Брок.
– Чего это она? – спросил он.
– Пошла ужин греть, – ответила Саша.
– А-аа! – протянул Брок.
– Она мне поверила… – прошептал все еще находящийся в некой прострации Мирон.
– Коне-е-ечно! – закивал сыщик. – Ну, разуме-е-еется!.. Чему же тут не поверить? Типичный, знаешь ли, случай.
– А и хорошо, что все так вышло, – тряхнула белыми прядями Сашенька. – Никому не пришлось врать. И мама оказалась умницей. Очень-очень понятливой. Как всегда, впрочем. – Девушка загадочно улыбнулась и бросила взгляд на Мирона. Тот вспыхнул ярче лампочки. Но промолчал.
– Почему понятливой? Чего понятливой? – завертел головой Брок. – Чего вы переглядываетесь и краснеете как барышни перед женихами? Ой, тьфу!.. – сыщик высунул язык и шлепнул по нему краем ладони. – Что-то я и впрямь того… заговариваюсь сегодня.
– Не только сегодня, но… Пойдем-ка ужинать, папочка, – вновь стала обычной Сашенька, чем несказанно порадовала Брока. И он, довольный, кивнул и поднялся с дивана. А затем посмотрел на Мирона взглядом, полным снисходительного прощения: – Ну что, клиент, пошли ужинать?
– С удовольствием, Олег Константинович, – неожиданно улыбнулся юноша. Чем стал вдруг очень симпатичен сыщику.
– Эх, фантазий бы тебе поменьше, – положил ему ладонь на плечо Брок, – цены б тебе не было! Точно бы взял в помощники. Может, одумаешься?
– Папа, хватит! – притопнула Сашенька. – Даже мама ему поверила, а ты все упираешься. Пошли ужинать, а то я умру сейчас от голода. И ты, между прочим, будешь виноват.
– А кто же еще? – развел сыщик руками и философски вздохнул.
Ужинали молча – услышанное-пережитое обдумывали, да и есть очень хотелось. Все-таки ужин выдался поздним.
Лишь когда Ирина Геннадьевна подала чай, она же первой и нарушила затянувшееся молчание.
– Так вы, Мирон, по батюшке Игоревич?
– Да зачем же? – смутился юноша. – Можно просто Мирон.
Брок крякнул, но ничего не сказал. И впрямь, молод еще очкарик для отчества.
– Да я не к тому, – махнула ложечкой хозяйка. – Просто папу вашего, стало быть, Игорем зовут.
Сыщик опять крякнул. Очень уж ему хотелось поддеть супругу. Дескать, тоже в сыщики пора, с такой-то неженской логикой. Но воздержался. Да и Мирон опередил.
– Звали, – печально произнес парень. – Игорем Мироновичем. Да-да, меня в честь деда…
– Погодите, – зазвенела о чашку ложечкой Ирина Геннадьевна. – Вы простите меня, Мироша, но почему «звали»? Разве он…
– Папа с мамой погибли, – опустил Мирон голову. – В автомобильной аварии. Я чудом уцелел… Мне всего четыре года было, но я их хорошо помню.
– В аварии? – закусила губу жена сыщика. Броку показалось, что супруга чем-то напугана. Ну, не упоминанием же о несчастье? Печально, конечно, но ДТП, увы, сплошь и рядом случаются. Да и лет уже сколько прошло! Если не врет парень, конечно. Хотя… Сыщик мысленно постучал себя по лбу. Разве такими вещами шутят?
Но Ирина Геннадьевна испугалась не рассказа об аварии. Что-то другое взволновало ее в словах Мирона.
– Значит, вы тоже ехали в той машине?
– Ирина Геннадьевна, зовите меня на «ты»! – взмолился Мирон. – Не могу я так, не привык…
– Ты ведь меня Ирой не зовешь, хоть я и просила, – усмехнулась в ответ Брокова супруга, глянув при этом на мужа и наткнувшись на его осуждающий взгляд. Тут же отбросила игривый тон и вернулась к прежней теме: – Прости, Мирон. Пусть будет, как тебе удобно. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Да, я тоже был с ними. Мы с дачи вроде бы возвращались. Это я плохо помню. Но тот грузовик, который из-за поворота, по встречной, никогда не забуду!..
– Разве грузовик? Автобус… – начала Ирина Геннадьевна, но быстро зажала рот ладошкой. Мирон, да и Брок с Сашенькой замерли, разинув рты, но женщина сконфуженно замотала головой: – Нет-нет, не обращайте внимания. Просто я все так живо представила… И в моем воображении это был автобус.
– Грузовик, – вздохнул удовлетворенный объяснением Мирон.
– Мироша, а как твою матушку звали? Не Валентиной?
– А вы откуда?.. – подскочил юноша. – Откуда знаете?! Разве вы тоже… от нас?
– Ты от них? – нахмурился Брок.
– Мама?.. – заморгала на мать Саша.
– Да что это вы?.. – посуровела вновь Ирина Геннадьевна. – Одна дура чушь всякую мелет, а еще три дурака сидят и слушают.
– Ты не дура, – сказала Сашенька.
– И дураков не три, – добавил Брок. – Он хотел пояснить, что даже не два, но влезла дочка:
– Ты хочешь сказать, папочка, что я не дурак, потому что дура?
– Это сказал не я! – возмущенно затряс пальцем сыщик.
И только Мирон не принимал участия в перепалке. Он странным затуманенным взором смотрел на непонятно сердитую Ирину Геннадьевну, а потом очень тихо попросил: – Расскажите, что вы знаете.
– Да откуда я могу знать?! – внезапно вспылила хозяйка. – Ляпнула просто. Наугад. Говорю ж – дура.
– Угадать трудно… – не сдавался парень.
– Да чего уж тут трудного? – насупилась Ирина Геннадьевна. – Тоже мне, теорема Ферма! Очень редкое имя – Валентина!.. А ну-ка, – разошлась вдруг она не на шутку, – поели, чай попили? Марш тогда отсюда! Чего расселись? Я посуду мыть буду, поздно уже.
Муж, дочь и гость быстро вскочили и направились с кухни восвояси, но Ирина Геннадьевна произнесла вдруг знаменитую «мюллеровскую» фразу (адаптированную, разумеется, к реалиям):
– А тебя, милый, я попрошу остаться.
– Зачем? – словно разоблаченный шпион, испугался Брок.
– Поможешь мне с посудой, – так улыбнулась в ответ супруга, что сыщику стало еще страшнее.
Но боялся он зря. По крайней мере, он боялся совсем не того, что сказала ему жена, едва они остались наедине. А сказала она следующее:
– Олег, все гораздо серьезней и хуже, чем тебе кажется.
– А что мне кажется? – попытался развить дискуссию воспрянувший духом Брок.
– Не надо, Олежа, – супруга положила вдруг ладонь на его плечо. – Я ведь твои мысли читать давно научилась. За столько-то лет.
– Чтение мыслей – антинаучно! – вздернул Брок палец, на что Ирина Геннадьевна ответила со смешком:
– Ой, только не твои. И не мне. Ты думаешь, что Мирон – пройдоха. А может, и вовсе не Мирон, а Матвей какой-нибудь. И что он клеится к Сашеньке, молодой неопытной дурочке, а еще втирается в доверие ко мне, старой дуре. А в итоге совратит и ее, и меня, да еще и квартиру обворует. Так ведь?
– А вот и нет! – взвился красный как рак сыщик. – Ни про какого Матвея я вовсе не думал!
– Ага, – криво усмехнулась жена. – Что и требовалось доказать.
– Да чего доказывать-то? – заметался по кухне вконец деморализованный Брок. – Чего?! Может, ты еще скажешь, что поверила в эти бредни про параллельные миры?..
– Во-первых, дорогой, не кажется ли тебе, что любой нормальный жулик придумал бы историю поправдоподобней?
– А я и не утверждал, что он нормальный! Наоборот даже. Я чуть санитаров не вызвал, знаешь ли, когда он…
– Олег, погоди, – остановила сыщика жена. – Я еще не сказала, что во-вторых.
– И что же?
– А во-вторых, Мирон говорит правду. Он из иного измерения. Или как это называется по научному?
– По научному?.. – опешил Брок. – Да ты что, Ирусик? Ты переволновалась из-за нас, да? Переутомилась?..
– Олег, прекрати! – рявкнула супруга. – Или ты и мне санитаров вызовешь?
– Н-нет… н-но…
– И безо всяких «но», – смягчила тон Ирина Геннадьевна. – Скажи, Олежа, ты мне веришь?
– Да конечно, Иришечка, о чем разговор? – залебезил сыщик.
– Вот и поверь тогда мне на слово: Мирон из параллельного мира. Только не спрашивай пока, откуда я это знаю.
– А откуда?
– Я ж просила: не спрашивай!
– А почему?
– Олег, может, это ты переутомился?
– Ну, есть маленько… – не стал кривить душой сыщик.
– Вот сядь тогда на табуреточку, отдохни. И послушай меня, умную женщину.