Короче, в то чудное утрецо случилась на промке какая-то непонятка. Глядим: офицерьё бегает, как в попу шилом ткнутое. Руками машут, носы зажимают… Чё за дела, в натуре? Оказалось, мебельную лавочку срочно пришлось прикрыть! Почему такое? Да по кочану: какая-то падла завоняла весь участок так, что нормальному человеку продыхнуть нельзя! «Главкум» Дима Кутков носится по всей зоне с красивым баллончиком типа «черёмухи» и орёт во всю глотку:
– Твари гнойные! Животные! Я вам покажу дезодорант «Лунная ночь»! Я вас, паскуды, лунной ночью на «колючке» за яйца перевешаю! Я вам, гниды сучеглазые, все бараки этой сранью опрыскаю и окна заколочу!
Дальше кумовка бросилась по отрядам сеять разумное, доброе, вечное кованым сапогом и добрым матерным словом. Тогда мы и узнали, что неизвестный партизан распылил на участке офисной мебели вонючую заразу, по сравнению с которой тухлые газы обосравшегося скунса проканают под аромат духов «Красная Москва».
Начальство сходу заподозрило вражескую диверсию. А «чёрные» тут же распустили слух, будто поносная атака является героической операцией «блаткомитета» на предмет дезинфекции зоны от красной арестантской сволочи. Между тем Коля Тайга затеял довольное «жу-жу-жу» в курилке с Блудным Сыном и осетинским громилой Алиханом Джичоевым, в простонародье известном как Князь. Я навострил локаторы, но уловил только отдельные обрывки насчёт того, что «круг сузился». Какой круг и с каких делов он сузился, я тогда не понял.
Отрядных «мебельщиков» мы в барак не пустили, хотя они и драили себя в бане часа полтора разными душистыми прибамбасами – у кого что нашлось. Однако злоскребучий запах не поддавался никаким мылам и шампуням.
– Который же из вас такую вонючесть запустил? – поинтересовался Тайга у работяг, прикрывая нос огромным клетчатым платком.
Никто не признался. А Вова Коржик вовсе заявил, что лично он никакого духана не чувствует, потому что у него насморк и нос напрочь забит.
«Мебельщикам» ещё свезло, что дело было летом. Они скорбно оккупировали беседочку в отрядной локалке. Сидят и ждут, когда их вызовут на допрос к «куму». Сами-то друг к дружке уже принюхались.
Где-то через полчаса по-новой слышим слоновий рёв с теми же поминаниями животных, гнид и прочих тварей знойных. Но голосок явно не кума Куткова. Дмитрий Сергеич ревёт, как олень, которому яйца дверью прищемило, а этот – визгливый и припадочный. Пацаны высыпали в локалку, глядь – гэцает в центре внимания Вова Коржик, вроде как исполняет босиком ритуальный танец на раскалённых углях. И при этом плюётся во все стороны.
– О, бля, Коржик шаманит! – тоненько захихикал якутский дедушка Тыгын Тускунов. Дедушку хлопнули в наших краях с мешочком алмазов. Их скиздили с прииска два Тускунова племяша, а он решил сбагрить «слёзки» через своих людишек на Большой Земле. На зоне дед сперва получил погоняло Тускун-Потаскун. Потому как спалился он на дорогой шалаве-«маргаритке», которую не удовлетворил его вялый моржовый хрен. Когда «маргаритка» по нетрезвому делу вякнула за это Тыгыну, дедка оскорбился и настучал ей по репке. Короче, намотали болезному полную катушку по самые некуда.
– Ты чего, дед, попутался? – удивился шнырь Гоша. – С каких это Коржик шаманит? За шамана здесь вроде как я…
«Шаманить» на зоновской мове значит в хате прибираться.
– Дык он в натуре шаманит! – растолковал Потаскун. – Ты на метле лётаешь, а он злых духов скликает…
– Я ему, блядь, поскликаю! – сурово пригрозил Коля Тайга. – Эй, Коржик, захлопни помойку! Чего орёшь, как халява потерпевшая?
Вова тут же прекратил вертеться юлой и харкать верблюдом.
– Я чего? – жалобно заскулил он. – Я ничего… Тайга, ты сам погляди! Не, вот если бы тебе такую подлянку втюрили?!
Вова неожиданно присел и начал скакать на манер лягушки, одновременно шаря по асфальту пухлыми ручонками. Наконец, что-то отыскал и радостно сунул под нос смотрящему так резво, что тот едва успел отшатнуться.
– Что ты мне за дрэк в нюх суёшь? – недовольно отмахнулся Тайга.
– Гляди, какие нынче на воле рандолики лепят! – заныл Коржик, и братва увидала на его грязной ладошке огрызок карамельки. – Не смотрят, падлы, что суют!
Действительно, из конфеты торчала часть жирного тельца чёрного таракана.
– И как, вкусно? – поинтересовался Тайга.
– Тебе хорошо шутить! – возмутился Коржик и всхлипнул. – Попробовал бы сам, тогда узнал бы…
– Ты у нас сейчас и не то попробуешь, – вкрадчивым ласковым голосом пообещал Вове смотрящий и сделал знак своему подручному Алихану. Коржик растерянно захлопал глазами, но тут неожиданно в локалку ввалился председатель СДП Сёма Панько со своими «лохмачами». СДП – это секция дисциплины и правопорядка, проще говоря, лагерная полиция из арестантов.
– Вонючки – на выход! – громыхнул Панько и нетерпеливым жестом пригласил «мебельщиков» к калитке.
– Слышь, Пенёк, ты нам Коржика оставь на полчаса, – спокойно и вальяжно попросил Тайга председателя СДП приказным тоном. – У меня к нему базар есть.
Обычно с Колей «красные» вязаться не любят. Он всё ж таки на бродяжьем ходу и в большом авторитете. Так что вякать поперёк – себе дороже. Да и Сёма – мужик средней подлючести, с ним договориться можно. Но в этот раз он оказался непокобелим и на предложение Тайги ответил жёстким отлупом:
– Не в падлу, Тайга, но к нему базар не только у тебя. Этих чудаков сам кум желает помытарить. Так что придётся потерпеть маленько.
– Ну что ж, потерпим, – согласился смотрящий. – Господь терпел и нам советовал.
ТАК ПРИМЕРНО ЧЕРЕЗ ЧЕТВЕРТЬ ЧАСИКА после Коржиковых шаманских плясок Старпёр отправил нас с Кошмариком на промзону спионерить фанерный шит для стенгазеты «Светлый путь». Путь наш светлый пролегал мимо «хитрого домика», где обитают опера. Едва мы поравнялись с этой обителью скорби и слёз, как в кабинете «кума» Димы Куткова раздался громкий хлопок, а следом – серенада бешеных макак на два голоса. Солировал трубный рык «кума», а ему звонко подвизгивал наш Коржик. Затем распахнулась дверь, и ударной волной наружу выбросило тело несчастного Вовы. «Кумовская» комната расположена во втором этаже, куда ведёт железная лестница. Вова слетел с неё, не коснувшись перил, и приземлился носом в асфальт – прямо у ног работяг из мебельного цеха, ожидавших своей очереди на допрос с пристрастием. Работяги шуганулись во все стороны, а Вова остался лежать. Наверно, ему было больно.
Коржик ещё не коснулся асфальта, а на пороге уже возник капитан Кутков собственной персоной. Рожа персоны была чёрной – вроде как в саже или в грязи.
– Ах ты, блядво тунгусское! – заорал «кум», обращаясь к Вове, который тщетно пытался заключить мать сыру землю в сыновьи объятия. – Ах ты, муджахед сраный! Ах ты, террорист недорезанный! Волоките его назад! – приказал Кутков своим подчинённым, которые высыпали на крики, как бомжи – на приглашение к бесплатной похлёбке. – Я этому уроду сейчас хрен на пятаки порублю!
Кошмарик в ужасе спрятался за мою спину. А я подгрёб поближе, чтобы узнать подробности. Но за любопытство получил дубиналом по спиняке от прапорщика Пилипко и ускоренной рысью унёсся вместе с Кошмариком в сторону «промки».
Лишь значительно позднее удалось выяснить детали происшествия в «хитром домике». Оказалось, Коржика «кум» вызвал на задушевную беседу одним из первых. Вова стоял перед Дмитрием Сергеичем навытяжку, руки у него тряслись, голосок вибрировал. Вскоре «кума» это дело стало раздражать.
– Ну ты, трясогузка! – зарычал он. – Я тебя сюда позвал не чечётку сбацать! У нас для плясунов клуб есть. Чё мандражируешь? Чуешь, падло, что пришёл твой смертный час?
После таких ободряющих слов уши Коржика похолодели, а кости застучали в такт зубам.
– Отставить бздо! – грозно приказал «кум». – Можешь закурить. А то мы так с тобой ни хера и за час не продвинемся.
Дрожащими ручонками Вова достал из кармана пачку сигарет и попытался вставить одну из них в отверстие между пухлыми пересохшими губами.
– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался яркой пачкой Кутков. – Дай глянуть. Ишь ты! Я таких не видал. Чё написано? «Файерболл», что ли… Угостишь начальника оперчасти?
Не дожидаясь ответа, Кутков сунул сигарету в рот, щёлкнул зажигалкой, затянулся.
– Ничего, – одобрил он. – Хоть вонь отобьёт. Тяжёлая у меня всё-таки работа. Надо, наверно, всю вашу сволоту на дворе пытать. А то кабинет за неделю не выветрится…
На этом месте кумовских размышлений огонёк сигареты дрогнул, затем брызнула вспышка – и что-то грохнуло! Когда дымок рассеялся, первое, что в ужасе увидел Вова Коржик – закопчённую физиономию «кума» с серыми плошками безумных глаз. Хлебальник Куткова был широко распахнут, в углу его прилипла злосчастная сигарета, ствол которой так разворотило, что он напоминал головку диковинного цветка с лепестками вразлёт. Дальнейшее вам известно…
Коржика с тех пор никто не встречал. Поговаривали, что после долгого лечения в больничке для зэков его загнали этапом на далёкую инвалидную командировку. Ходила ещё параша, будто Вове вмандячили ко всем прелестям жизни ещё то ли 205-ю как потомственному террористу, не то 317-ю за покушение на жизнь мента – и отправили в бессрочку на остров Огненный. Но это, по-моему, звиздёж и провокация. Рылом Коржик не вышел для пожизненной зоны. Да и чего тому «куму» сделалось? Харю вымыл – и опять сверкает, как новый гривенник.
После исчезновения Вовы Коржика в отряде перестали исчезать и вещи. Отчего сидельцы сделали вывод, что Коржик эта самая крыса и есть.
– Бог шельму метит, – сурово заметил Егор Андронов, он же Соломон Каторжный. Егор на зоне числился церковным старостой и считался жутко набожным. Что не мешало ему колошматить на катране, приговаривая: «И Христос играл в стос!».
На том вроде как всё закончилось. А меня не покидали смутные подозрения насчёт духов-вонючек, конфет с тараканами и заминированной сигареты. Неспроста это всё, ох неспроста… Тем паче опера через день после покушения на Диму Куткова прибегали в наш отряд и устроили грандиозный шмон. Чего искали, непонятно. Пострадал только Саня Жук: у него мусора замылили пулемётную ленту гондонов в пёстреньких упаковках. А потом долго мурыжили Саню, на какой предмет он эти гондоны приобрёл.
– Да вот на этот предмет! – зло огрызался Саня и тыкал пальцем в мотню. – Хотите, при вас примеряю!
Короче, положенные звиздюлины Жуку отвесили, на этом весь базар и прикрыли.
А я выждал с недельку и заглянул в каптёрку, где расположился Коля Тайга. Коля задумчиво сидел у шахматной доски и решал какую-то мудрёную задачку.
– Ну, чего тебе? – недовольно поморщился он. – Герасим восемь на семь… Мычи уже, раз зашёл.
Я изобразил, будто курю сигарету (сам-то я некурящий), набрал в рот воздуха и пыхнул навроде Вини Пуха. Затем погрозил Коле пальцем.
– Это что за пантомима? – удивился смотрящий.
В ответ я громко втянул носом воздух, поморщился и покачал головой типа «ай-яй-яй».
– Ещё кисляка смандячь и плеваться начни, – ухмыльнулся Тайга. – Догадливый ты… Я удивляюсь, как другие не просекли.
Я развернул невидимую бумажку, пробежался по ней глазами и скорчил недоуменную рожу. Затем перекрестил указательные пальцы и пожал плечами.
– Точно, в рекламке не было про эти штукуёвины указано, – подтвердил мою догадку Тайга. – Это уж мама Ида на свой вкус подобрала – по Аркашиной просьбе. Загнала всё через вольняшку Толика с третьей автобазы – и спрей-вонючку, и конфеты с тараканами, и сигареты-взрывалки. А что, лихо вышло, да?
Я растянул рот в довольной улыбке и закивал.
– Только, Мумуевский, ты язык-то прикуси, – предупредил смотрящий. – Дойдёт до оперов – мало не покажется. «Кумовка» таких шуток не любит. Сечёшь поляну?
Потом внимательно поглядел на меня и махнул рукой:
– Хотя кому я это говорю…
Не в кипиш дело
31
Глава первая, в которой старого бродягу Колю Тайгу пытаются записать в сыщики
ТРУП НЕГРА ОБНАРУЖИЛИ ВЕЧЕРОМ НА ПРОМЗОНЕ мужики-литейщики. Между литейкой и цехом офисной мебели есть уютный закуток, где можно пошабить32, потереть за жизнь, присев на корточки у стенки, пересечься с пацанами из других отрядов. Негр лежал лицом вниз, из шеи торчал длинный арматурный штырь. Кто-то загнал эту пиковину, подкравшись сзади, и она прошла насквозь, пробив несчастному горло. Когда арестанты наткнулись на мертвяка, окурок в его руке ещё тлел.
– С курением надо завязывать, – тихо сказал Сеня Крот из третьего отряда.
– Заткнись, – шикнул седой Петрович и перекрестился.
– За что его так? – испуганно пискнул мелкий крадунец Яша-Бяша, теребя в жилистых руках засаленные рабочие рукавицы.
– За хрен и за яйца, – коротко пояснил Петрович. – Оно нам надо? Пускай опера разбираются.
Начальника отдела безопасности и оперативной работы майора Куткова сообщение о «мокрухе» шарахнуло по памаркам33 так, как кокосовый орех долбанул бы Ньютона, попутай тот яблоню с пальмой. За шесть лет беспорочной службы «главкума» в колонии строгого режима до смертоубийства здесь не доходило. Ну, бывало, кому-нибудь рёбра ломали, башку пробивали, в прошлом году пассажир из третьего отряда вздёрнулся (правда, откачали). Тубики время от времени ласты склеивают. Короче, дела житейские. А тут – арматурой да в грызло…
Вскоре выяснилось гнилое обстоятельство, которое совсем добило майора. Убийство – штука неприятная. Но, если грохнули голимого зэка, никто большого шума не поднимет. Умер-шмумер – другого пришлют. А с нынешним жмуром дело совсем поганое.
Дмитрий Сергеевич печально перелистал пухлую папку с красной диагональной полосой на обложке. Осуждённый Сергей Негрий (погоняло Сержик Негр), 29 лет, вторая судимость. Первый раз – в двадцать один год по статье 166 УК России, автоугон. Грехи молодости. Отмерили трёшку рублями и полгода мелочью -учитывая боевую биографию (длинный перечень приводов в милицию и условный срок за кражу по малолетке).
Второй срок солиднее – статья 162, разбой. К тому времени Негр в родном городе Облупьевске числился «бойцом» у известного авторитета Доломана. Семь годков как с куста, без надежды на УДО – поскольку «осуждённый Негрий по отношению к администрации мест лишения свободы ведёт себя агрессивно, характеризуется крайне негативно и примыкает к группе лиц отрицательной направленности». Хотя негативному осуждённому досрочное освобождение уже до лампочки. Покоится с биркой на ноге под крестом, на котором намалёван порядковый номер.
«Какой там номер? – одёрнул сам себя Кутков. – Если бы под номером, проблемы бы не было…».
И точно: тело Сергея Степановича Негрия было выдано его матери и сестре. Оказалось, сестричка этого демонюги между отсидками брата выскочила замуж за депутата городской Думы Моргулина! Того самого, который скоро в Госдуму намыливается. Сестрица и поспособствовала, чтобы Сержика перевели из другой области в «девятку» – ближе к дому. Нахлопотала…
Короче, списать «мокруху» на несчастный случай не вышло. Моргулин с супругой надавили на прокуратуру, «хозяина» колонии подполковника Загайло выдернули к высокому начальству, после чего он пару дней провалялся дома в предынфарктном состоянии. А «куму» начальник службы исполнения наказаний генерал Бурдюков лично обещал место разносчика шаек в бане при областном лепрозории, если Кутков в ударные сроки не раскроет преступление.
– И не вздумай впарить какого-нибудь урода, который с усёру готов признать себя потомственным расистом! – рычал на Куткова генерал. – Ты мне настоящего душегуба предоставь! Чтобы никаких насчёт этого Негра не было. Тьфу ты, пакость… С такой кликухой я бы сам на себя руки наложил.