Экспедитор опустился в свое кресло, ставшее ярко–пурпурным.
— Ладно. Я с тобой.
— Отличный парень. Я дал ему имя «Последний бросок». Достаточно благозвучно и в то же время гордо, как ты считаешь?
— Как тебе угодно.
Астероид стал для Мария полным сюрпризом. Он оказался пустотелым, но при этом не был кораблем райелей. Более того, ни о чем подобном в архивах Содружества не упоминалось, хотя Марий имел доступ к самым удаленным хранилищам памяти унисферы. Сперва он подумал о тайной базе Консерваторов, но быстро отказался от этой мысли. Подобное сооружение требовало грандиозных усилий, и его не удалось бы создать втайне от всех в непосредственной близости от Августы. А значит, оно было довольно древним.
«Вероятно, астероид принадлежит Найджелу или Оззи, — решила Иланта. — Логичное предположение, если учесть близость Августы».
— Гор принадлежит к той же эпохе, что и они, — сказал Марий. — Превосходное убежище, если он решил вернуться в физическое тело.
«Он так и сделал. И это лишь еще одно подтверждение. Такой геометрии ландшафта, как в его сне, больше нигде нет. Должна признать, я такого не ожидала. Надо было нейтрализовать его внутри барьера».
— У него есть единственный корабль с ультрадвигателем и Экспедитор в качестве партнера. Ни малейшей угрозы для нас. Мы уже знаем, что у них нет никакого оружия, способного нанести вред Кораблю.
«И тем не менее он там. Третий Сновидец все еще на свободе, а его дочь уже в Бездне, готова выполнить его поручения, тогда как Араминта скрылась на тропах сильфенов».
Марий присмотрелся к изображению астероида, получаемому с сенсоров. Темное пятно в полумиллионе километров от него едва заметно мерцало темно–красными искрами в лучах Близнецов.
— Я могу уничтожить его хоть сию минуту. Вокруг него нет даже силового поля.
«Зато есть телепорт–сфера. Мы понятия не имеем, какие там системы, но раз уж астероид оставался нетронутым тысячу лет, значит, защита у него есть. Если твоя атака будет неудачной, мы потеряем преимущество. Пока не найдем Араминту, я хочу знать все о возможностях Гора и его сообщников».
В экзо–зрении Мария вспыхнула еще одна иконка. Где–то поблизости открылась червоточина. Сенсоры зафиксировали поток экзотической энергии, протянувшийся на миллион километров от астероида. Червоточина почти сразу же исчезла, но вскоре появилась снова, с выходом в другой точке, но тоже в миллионе километров от астероида.
— Он там что–то собирает, — сказал Марий.
Теперь, зная координаты, он направил сенсоры на орбиту с высотой миллион километров. В результате поисков было обнаружено три предмета. Червоточина подобрала их один за другим. Затем телепорт–сфера снова развернулась, и снаружи астероида материализовался корабль Экспедитора, который сразу же нырнул в гиперпространство.
«Следуй за ним, — приказала Иланта. — Выясни, что он задумал».
После сбора орбитальных узлов восприятия Гор уложил их в грузовой отсек и телепортировал «Последний бросок» из астероида. Экспедитор, затаив дыхание, ждал, как отреагирует на их появление неизвестный корабль.
— Это, скорее всего, Марий, — предположил он.
— Весьма вероятно, — согласился Гор. — Следовательно, Иланте известно о том, что я опять в игре. Ей наверняка захочется узнать о моих планах. Больше они пока ничего предпринимать не станут. А когда поймут, в чем дело, будет уже поздно.
— А в чем же заключается твой план?
— У меня был очень хороший план, но он требовал, чтобы Иниго по моей просьбе направился в Бездну. Этого не случилось, и теперь, чтобы собрать все воедино, придется импровизировать.
— Не хочешь же ты сказать, что мы отправимся в Бездну? — испуганно воскликнул Экспедитор.
Он вдруг понял, что Джастина могла бы попросить Небесного Властителя открыть границу для Гора.
— Нет. Мы направимся в другое место. Теперь Галактике остается надеяться лишь на то, что мы раз и навсегда уничтожим Бездну.
— Мы?
— Ты и я, сынок. Больше никого нет. Мы ведь с тобой уже выяснили, что не стоит надеяться на политиков.
— Во имя Оззи, как же мы это сделаем? Райели с целой армадой кораблей за миллион лет не смогли ничего добиться, а наш Флот по сравнению с ними — горстка средневековых парусников.
Он начинал опасаться, что разрыв с АНС повредил базовые мыслительные системы Гора.
— Я не говорил, что мы ее закроем, я сказал «уничтожим». Силой этого не добиться, так что придется предложить ей альтернативу.
— Кому?
— Бездне.
— Альтернативу чего?
— Ее нынешнего состояния.
— Как это?
Он уже с трудом удерживался от крика.
— Она остановилась. Неизвестно, ради чего она задумывалась, но это не сработало. Бездна прекратила развитие миллионы, а может, и миллиарды лет назад. Она просто торчит там и поглощает мысли и материю, она стала бесполезной и очень опасной. Мы должны снова запустить эволюционный процесс, и не важно, понравится ей это или нет.
— А я думал, ту же цель провозгласила Иланта со своей фракцией.
— Послушай, сынок, я понимаю, что у тебя добрые намерения и ты расстроен разлукой со своей семьей, но перестань меня дразнить. Я уже два столетия воюю с этой ведьмой. Я не знаю, что собой представляет ее инверсионное ядро, но можешь мне поверить, оно не имеет ни малейшего отношения к слиянию фракции Ускорителей с Ядром Бездны и переходом к постфизическому состоянию. Это ее собственное средство достижения божественности, отчего никому лучше не будет.
— Но ты не можешь этого знать.
— Знаю, потому что для достижения постфизического статуса есть более простые пути, чем такое безумие.
— Например?
— Если ты еще не созрел до того, чтобы осуществить восхождение самостоятельно, воспользуйся механизмами других рас. В большинстве случаев, о которых нам известно, после перехода на постфизический уровень материальное оборудование сохранялось. Так что остается только включить его, перезагрузить и нажать кнопку «Пуск». Бац, и ты уже полубог.
— Но позволит ли это АНС? И как насчет тех, кто перейдет к постфизическому уровню?
— Им будет плевать на АНС. Если ты сядешь на корабль и выйдешь за пределы Содружества, юрисдикция АНС закончится, по крайней мере технически. А это проклятое паломничество спутало все карты. Спор насчет вмешательства накануне моего ухода разгорелся немалый.
— Так почему же никто до сих пор этим не воспользовался?
— А почему ты так считаешь? В том–то и дело. Постфизические сущности после восхождения здесь не болтаются. Во всяком случае, нам о них ничего не известно. Да, такой шаг потребовал бы массу усилий, и на восстановление приспособлений может уйти целое столетие, но это осуществимо. И намного легче, чем манипулировать Воплощенным Сном, захватывать в плен АНС и создавать инверсионное ядро.
— Так что же задумала Иланта?
Гор развел руками и пожал плечами.
— Вопрос на миллион долларов, сынок.
— Ох, черт.
— Добро пожаловать в клуб параноиков — минимальный вступительный взнос во всей Вселенной и членство навеки.
— Куда же мы направляемся?
— В домашний мир аномийцев.
— Почему?
— Потому что они успешно перешли к постфизическому статусу и оставили после себя все оборудование.
ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ СОН ИНИГО
Эдеард покинул кабинет мэра, стараясь не выдать своего раздражения.
Даже после многих десятилетий жизни в Маккатране он не научился скрывать свои мысли так хорошо, как уроженцы города. Спор возник по довольно незначительному вопросу, и от этого он чувствовал себя только еще хуже. Но мэр Трэвал остался непреклонным: сертификаты владельцев скота не будут учитывать поголовье овец и свиней. Документы вот уже много столетий выдавались только на крупный скот, и мэр настаивал, что такой обычай всех устраивает. Если в провинциях участились кражи овец, это не касается города, и не их дело — навязывать властям провинций лишнюю бумажную работу. Пусть губернаторы увеличивают численность шерифов, а надзирателей на рынках заставят работать внимательнее.
Эдеард закрыл за собой двери и вдохнул побольше воздуха, стараясь успокоиться. Чей–то мощный про–взгляд прошелся по нему, так что на руках зашевелились волосы. Как и всегда, это длилось одно мгновение, и наблюдатель не дал возможности Эдеарду воспользоваться своим провзглядом, чтобы выяснить, где он находится.
Кто бы это ни был, наблюдение за Эдеардом велось уже два года и с каждым разом становилось все смелее. А в последнее время он ощущал навязчивое внимание уже каждую неделю. Оно раздражало его тем сильнее, что он ничего не мог предпринять и не успевал хотя бы мельком увидеть наблюдателя в его или ее собственном доме. До сих пор это ему не удавалось, хотя он и подозревал, что какие–нибудь молодые негодники просто проверяют, нет ли его поблизости, чтобы без помех заняться своими каверзами. Аргиан от своих осведомителей ничего не слышал ни о подростках с необычайными способностями, ни о тех, кто стал свидетелем их проявления. Поэтому Эдеарду ничего не оставалось, как продолжать выжидать: когда–нибудь они допустят оплошность и вот тогда поймут, за что его называют Идущим–по–Воде.
На потолке Лилиала–холла яростный шторм сбивал тучи в плотные комки, полностью закрывая Браслет Гикона. «Три недели, и все. До следующих выборов осталось только три недели». Не то чтобы он надеялся на поражение Трэвала или хотя бы желал этого. Жизнь в Маккатране и провинциях шла неплохо, и в немалой степени благодаря именно Трэвалу, надежному и порядочному мэру, укрепляющему все, чего за свои беспрецедентные шесть сроков достиг Финитан. Ему недоставало только реального взгляда на мир. Отсюда и нежелание расширить учет скота. Фермеры годами жаловались на кражи, и число их продолжало расти. Закупщикам на городских скотобойнях недоставало разборчивости, чтобы смотреть, у кого они закупают животных, и такая удручающая «гибкость» была характерна для многих крупных городов и столиц провинций. А расширение зоны действия сертификатов могло помочь, но обсуждение проблемы давалось трудно. Как всегда, основная тяжесть ложилась на плечи констеблей и шерифов, которым приходилось разбираться с кражами. Эдеард не без иронии отметил, что этого следовало ожидать. Двадцать лет назад людей беспокоила собственная безопасность и бандиты на дорогах, а теперь они переживают из–за кражи овец.
Но через три недели, если все пройдет хорошо, он наконец сможет выйти из комитета по делам организованной преступности при Высшем Совете, созданного Финитаном. За два с половиной десятилетия эта организация достигла всех целей, поставленных Эдеардом. Они начали с того, что вылавливали оставшихся членов банд, которых в городе набралась не одна сотня. После изгнания лидеров и избрания Финитана мэром бандиты занялись своими привычными делами, словно ничего и не произошло. Они больше не были организованы, как во времена Буата и Иварла, но Ранали и ее сообщники играли большую роль в преступном мире Маккатрана. Разобщенность бандитов привела к тому, что констеблям приходилось следить за каждым по отдельности, чтобы поймать на месте преступления. Потом начиналось судебное разбирательство, но зачастую дела были настолько мелкими, что влекли за собой не заключение, а штраф, но сроки обычно не превышали нескольких месяцев, что не решало проблемы.
В качестве альтернативы штрафам и заключению Эдеард и Финитан разработали схему реабилитации, предусматривающую для осужденных общественные работы наравне с командами из ген–форм. Оба они были уверены, что это необходимо, чтобы разорвать порочный круг нищеты и преступности. Введение схемы потребовало колоссальных усилий и политической борьбы в Высшем Совете, и Финитану почти весть второй срок пришлось работать только над этой проблемой. Мастеров гильдий убедили брать мелких преступников на испытательный срок в качестве подмастерьев, чтобы у них появилась хоть какая–нибудь перспектива. Уровень физической преступности в городе стал медленно, но неуклонно снижаться.
Но оставался и другой слой недовольных. Со временем Эдеард покончил и с остатками движения «Единый народ», что оказалось намного труднее. Этих людей не за что было привлечь к суду или обязать проходить программу реабилитации, так что он действовал по–другому. У сторонников «Единого народа» участились неудачи в бизнесе, банки отказывали им в ссудах, а положение в обществе — что очень важно для членов благородных семейств — страдало из–за многочисленных слухов и сплетен, в результате чего их не принимали в клубах и не приглашали на светские мероприятия. Если не действовали методы такого рода, оставалось еще формальное расследование со стороны налоговой гильдии. За прошедшие годы многие из этих людей просто покинули Маккатран, а Эдеард проследил, чтобы они равномерно расселялись по провинциям и не поддерживали тесных контактов друг с другом.
После этого остались только благородные семейства, которым комитету, строго говоря, нечего было предъявить. Их влияние обусловливалось богатством, охраняемым искусно и ревностно. Финитан без особой огласки увеличил численность гильдии клерков, а Эдеард позаботился об устранении самых коррумпированных ее членов. Налоговые сборы в городскую казну значительно возросли. Но полная ревизия деятельности благородных семейств и крупных торговцев требовала демократизации общества, что могло растянуться на всю жизнь Эдеарда, хотя основные пороки уже удалось устранить.
И вот через три недели жители Маккатрана будут голосовать за кандидатуру Эдеарда на пост главного констебля. «Помилуй, Заступница!» В каждом новом преступлении все жители Маккатрана, особенно члены благородных семейств, видели признаки какого–то разрушительного, почти революционного заговора. Таков был неизбежный результат успеха констеблей и созданного Эдеардом комитета, сумевших значительно снизить уровень преступности не только в самом городе, но и по всей равнине Игуру. Теперь заслуживающим внимания становилось любое преступление, от недопоставки ящика овощей в лавку до кражи плаща из Дворца Оперы. Все случаи приписывались организованным преступникам, и потому в каждом расследовании требовалось личное руководство Идущего–по–Воде.
«Три недели, — думал он, проходя по Лилиала–холлу. — И тогда я сумею покончить с этим проклятым Заступницей мусором. Три недели. А если проиграю выборы, мне могут предложить и отставку». Этим предположением он не делился ни с кем, даже с Кристабель, хотя сам не раз об этом задумывался. Все правильно, ведь работы у специального комитета в последнее время было не очень много. Штат констеблей по сравнению с составом пятнадцатилетней давности уменьшился почти в четыре раза, а большинство оставшихся временно были переведены в столицы провинций или корпели над делами, тянувшимися не один год.
«Так или иначе, комитет пора закрывать. Я должен заняться чем–то другим».
Яростный ураган над его головой раскручивался все быстрее и быстрее. Спиральные завитки туч стремительно темнели и сгущались. Сначала он не смог рассмотреть его центр, это было лишь еще одно темное пятно. Затем посреди него вспыхнула звезда, и Эдеард остановился, завороженный зрелищем. Центр бури постепенно расчистился, открыв клочок звездного неба. Такой картины на потолке он не припоминал, хотя за последние годы проходил здесь довольно часто. Тучи стремительно разбегались, открывая в небесной высоте отчетливое мерцание звездных туманностей Бездны. Вскоре показался и Браслет Гикона, все пять его малых планет распределились по потолку и засияли так ярко, как не сияли никогда прежде. Близнецы Марса, словно два злобных красных глаза, по–прежнему совершенно одинаковые. Вили, самая яркая из пятерки, полностью закрытая ледяным панцирем, отражающим солнечный свет сквозь разреженную атмосферу. Алаккад, мертвая черная скала, словно пульсирующими венами пронизанная оранжевыми потоками лавы. И, наконец, Рурт, безвоздушная пустыня, за миллионы лет покрывшаяся бесчисленными кратерами от падения комет и астероидов.
Эдеард восхищенно замер, глядя на великолепную панораму, неожиданно представшую перед ним во всех красочных деталях. Он провел немало времени, разглядывая каждый из малых миров Браслета. Он давно уже не смотрел в небо через телескоп — несколько десятков лет, с тех пор как обосновался в Маккатране. И теперь, внимательно рассматривая устоявшийся квинтет планет, заметил, что среди них появилось что–то еще. Рядом с Алаккадом засиял бледный радужный огонек.