— Что там такое? — озадаченно пробормотал он.
Это не могла быть туманность — слишком маленькое пятнышко, слишком устойчивое свечение. Кроме того, потолок показывал ему весь Браслет, а значит, пятно находилось поблизости от Кверенции. Хвоста у него не было, значит, это не комета. То есть…
Эдеард, словно молясь, упал на колени и обратил вверх восторженный взгляд.
— Милостивая Заступница!
Он никогда его не видел, никогда не представлял себе, как это будет выглядеть. Но все равно точно знал, что он видит.
Эдеард еще раз заглянул в телескоп, предварительно удостоверившись в правильности настроек. Он понятия не имел, почему линзы располагались посередине большой латунной трубы. Астроном, у которого он покупал прибор, говорил что–то о фокусном расстоянии увеличительных стекол, но для Эдеарда его слова не имели никакого смысла. Устройство работало, и это все, что ему было нужно. Полдня он потратил на то, чтобы установить его в оранжерее напротив кабинета, где Кристабель держала все бумаги по управлению поместьями. К этому времени о новом увлечении Идущего–по–Воде успели узнать все обитатели особняка, вплоть до третьего этажа, не говоря уже об астрономах Маккатрана, быстро распространивших новые слухи. Еще немного, и в курсе будет весь город. И тогда его жизнь снова может стать интересной.
«Вот в чем для меня и заключается истинная проблема в этом мире. Все чертовски правильно и аккуратно».
Он выпрямился, потянулся, снимая напряжение в мышцах, и окинул про–взглядом окутанный сумерками город. Кто–то за ним наблюдает. Но не тот скрытный незнакомец, его оттенок мыслей он уже давно выучил. Про–взгляд Эдеарда протянулся к району Мико и тому самому четырехэтажному дому, выходившему фасадом на Верхний концевой канал, к его окнам, откуда на улицу проливался слабый голубоватый свет.
«Привет, Эдеард», — получил он телепатический посыл Ранали.
Она стояла в своем кабинете, ранее принадлежавшем Буату и Иварлу. Эдеард обратился непосредственно к восприятию города и увидел, что на Ранали длинное шелковое вечернее платье с расклешенными рукавами. В волосах и на шее у нее сверкали драгоценные камни. Вместе с ней в комнате были еще две девушки, похожие на младших дочерей из благородных семейств, каких она часто вовлекала в свои династические схемы. Во всяком случае, их платья наверняка стоили больше, чем у девиц на нижнем этаже, а их восхищение Ранали нельзя было не заметить. Кроме них присутствовал темноволосый парень лет двадцати, одетый в одни только шорты. Высокомерный вид выдавал в нем аристократа. Ранали не часто приглашала к себе подобных посетителей, но и уникальным этот случай назвать было нельзя.
Эдеард вздохнул, глядя на троицу. Врываться с отрядом констеблей, чтобы освободить невинных жертв из ее капкана, было бесполезно, такую ошибку он уже совершал. Дело кончилось так плохо, что пришлось возвращаться в прошлое.
Избавить Маккатран от Ранали можно было только одним способом, но он на это не пойдет. Как она нередко говорила, подобный поступок опустил бы его на один уровень с ней. Эдеарду оставалось только смириться и постараться помешать ей законными методами.
Вдобавок ко всем исходящим от нее неприятностям Ранали прекрасно сохранилась — благодаря своим связям с Хоньо, как считал Эдеард. Ее кожа до сих пор оставалась гладкой и без единой морщинки, а рождение четырех детей никак не отразилось на стройной фигуре. Чтобы догадаться о ее истинном возрасте и мастерстве, надо было подойти к ней вплотную и заглянуть в гипнотизирующие глаза, чего Эдеард избегал, как только мог.
«Добрый вечер», — бесстрастно ответил он.
«Интересная у тебя появилась игрушка».
«Твое внимание мне, как всегда, очень лестно».
«Зачем тебе понадобился телескоп?»
«Чтобы увидеть приближающийся конец твоего мира».
«Как остроумно. Я ведь все равно узнаю».
«Конечно, узнаешь. Через несколько дней я сам объявлю об этом во всеуслышание».
«Очень интересно. Мне в тебе всегда нравилась способность делать мир интереснее».
«Кто твои новые друзья?»
Ранали с улыбкой оглянулась на молодых людей.
«Приходи, присоединяйся к нам, и все узнаешь».
Она подала сигнал девушкам, и те немедленно начали ласкать и целовать парня.
«Нет, благодарю».
«Все еще сдерживаешь свою истинную сущность? Это печально».
«Знаешь, мое объявление тебя вряд ли порадует. Я намерен помочь даже самым слабовольным людям отвернуться от твоего образа жизни».
«Что–то ты сегодня очень расстроен. Неужели сертификаты на скот так важны?»
Каждый раз. Она умудрялась добиться этого каждый раз. Эдеард сжал зубы, стараясь сдержать свой гнев.
— Ну, хотя бы рынок скота ты еще не прибрала к рукам, — бросил он.
Это было мелочно, но…
«Бедняжка Эдеард, столько лет прошло, а ты все еще завидуешь мне. Ты ведь не ожидал, что я добьюсь такого успеха, да?»
На эту наживку он не клюнул. Но деловые способности Ранали действительно поражали его. В отличие от предыдущих хозяев «Дома голубых лепестков», просто проматывавших деньги, она широко инвестировала в различные отрасли. К сегодняшнему дню Ранали стала владелицей двух с лишним дюжин полностью законных заведений и приобрела немалый вес в совете Коммерческой палаты Маккатрана. Теперь она никак не зависела от одряхлевшего и ослабевшего семейства Гилморн. Он, безусловно, знал, что она применяет свой зловещий дар влияния, чтобы заключать выгодные сделки и устранять соперников, но доказать этого не мог. Кроме того, она тщательно позаботилась о браках своих детей и тем самым приобрела еще большее могущество.
«Таков Маккатран, — ответил он. — Равные возможности для всех».
Ранали тряхнула головой, давая понять, что спор ей надоел.
«Нет, Эдеард. Не так. Не все рождаются равными. Ты достиг своего положения благодаря своей силе, как я и предвидела. А я добилась успеха благодаря своей силе, и тебя это возмущает».
«Так ты признаешь, что ради богатства пользовалась незаконными приемами?»
«А ты законно завоевал свою должность? Где мой отец, Эдеард? Где Овейн? Почему их исчезновение никем не расследовалось?»
«А расследование должно коснуться и их деятельности?»
«А будет ли оно беспристрастным?»
Она подняла руки и сняла заколки, распустив волосы.
«Ты и сама не хочешь».
«Нет, — согласилась она. — Прошлое принадлежит прошлому. С этим покончено. Я смотрю в будущее. Как и всегда».
Она равнодушным взглядом окинула молодых людей. Возбужденные девушки уже стянули с парня шорты и, заливаясь смехом, повалили его на широкий диван.
Эдеард с отвращением заметил, с каким благоговейным восхищением парень смотрит на подошедшую к дивану Ранали. «Слишком много воспоминаний».
«Зачем ты это делаешь? — спросил он. — Ты уже многого достигла».
Губы Ранали дрогнули в торжествующей усмешке.
«Но ты достиг большего».
«Ох, ради Заступницы!»
«Не хочешь развлечься сегодня ночью? Вспомнить, как это было? Как много ты потерял?»
«Спокойной ночи», — брезгливо ответил он.
«Подожди».
Она отвернулась от дивана.
«Ранали…»
«У меня есть кое–какие новости для тебя. Она к тебе с этим ни за что не придет».
«Что еще?» — спросил он, хотя с замиранием сердца уже понял, о ком говорит Ранали. Она никогда не поддразнивала его впустую, но каждый раз каким–то образом сообщала об очередном несчастье.
«Винтико провел вчерашний день в участке констеблей Беллиса, отвечая на весьма неприятные вопросы, — сказала она. — Странно, что ты об этом еще не знаешь. Очевидно, его задержали на ночь, чтобы завтра предъявить официальное обвинение».
«О Заступница», — простонал Эдеард.
Винтико, старший сын Салраны, считался самым никчемным бездельником во всем Маккатране. Его отцом был Тукал, брат Ранали. Узнав об этом унизительном союзе, Эдеард понял, что мир между ним и Ранали невозможен и война продлится до самой смерти одного из них.
«Что на этот раз?» — в отчаянии спросил он.
«Как мне показалось, он ошибся в выборе деловых партнеров. Какая–то неудачная сделка и огромный долг солидным торговцам. Они очень серьезно относятся к подобным вещам. Особенно сейчас, когда в городе появилась сильная власть. В конце концов, закон и порядок превыше всего».
«Я ничем не могу помочь».
«Понимаю. У тебя свои критерии. Но заключение в Трампелло разобьет сердце его матери и еще может разрушить ее помолвку. Лишить ее единственного хрупкого шанса на семейное счастье. Я упомянула об этом только потому, что мы родственники».
«В таком случае почему бы тебе самой не помочь ему?»
«Если бы я могла. Как раз сейчас у меня нет наличных денег. Все средства вложены в новые предприятия, обеспечивающие будущее моих детей. — Она похотливо улыбнулась и снова отвернулась к дивану. — Ты хочешь наблюдать за нами?»
Эдеард в ярости отвел про–взгляд, но напоследок успел ощутить ее злобную радость.
«Будь ты проклята!» — выплюнул он.
Салрана! Ее имя он не мог даже произнести в особняке Кальверит. На этот счет терпение Кристабель иссякло много лет назад. Он не раз пытался помочь Салране. Он наблюдал и ждал, что ее прошлая сущность со временем проявится снова, что моральный ущерб, нанесенный Ранали, развеется. Ничего подобного. С самого начала ее чары оказались слишком сильными, а его давление — слишком настойчивым, и новые эмоции прочно завладели разумом Салраны. Эдеарда она теперь просто ненавидела.
После долгих лет борьбы он признал свое поражение. Со временем и сама Ранали переключила внимание на более многообещающие занятия. Пять детей, рожденных Салраной от выбранных Ранали мужчин, не проявили никаких особых психических способностей. Поэтому Ранали решила просто–напросто избавиться от нее. В настоящий момент Салрана была помолвлена с Гарнфалом, мастером гильдии плотников, на шестьдесят лет старше нее. Эдеард не сомневался, что Ранали здесь ни при чем и взаимные чувства (если они были) возникли естественным путем. И тут Ранали говорила правду: Салрана получила шанс стать счастливой по–своему.
«Я не могу вмешиваться».
Но он чувствовал себя виноватым перед Салраной. И всегда будет ощущать свою вину. А это подразумевало и определенную ответственность, конца которой не предвидится.
В первый момент он подумал вернуться в прошлое на пару недель и предупредить Винтико о неблагополучной сделке. Но это означало бы еще две недели предвыборной горячки, бесконечных приемов и споров по поводу сертификатов для скота.
Эдеард лишь на миг представил себе все это и застонал. «Невозможно». Он направил телепатическое обращение в один из небольших домов в районе Илонго.
«Фелакс, у меня есть работенка для тебя».
Мысли Кристабель он ощутил, когда она поднялась еще только на шестой этаж. И усмехнулся их оттенку. Она опять была не в духе, и это позабавило его, тем более что собственный гнев уже улегся. Эдеард теперь мог не волноваться: Фелакс умелый и осторожный работник, так что проблема Винтико перестанет иметь значение еще до рассвета. Вряд ли надо было проявлять свою реакцию на нынешнее настроение Кристабель, но открывалась весьма интересная перспектива. Их дети, вероятно, тоже почувствовали настроение матери. В этот вечер никого из них в особняке Кальверит не было — разошлись по клубам или просто решили встретиться с друзьями; отсутствовал даже Ролар вместе со своей женой и детьми. И Эдеард их ничуть не винил.
«Что ты здесь делаешь?» — хлестнул его звенящий от гнева телепатический посыл Кристабель.
«Смотрю на звезды», — спокойно ответил он.
Он заглянул в кабинет сквозь высокие стеклянные двери. Силуэт Кристабель выделялся в дверном проеме на фоне освещенного холла. Отороченный мехом подол парадного официального одеяния поддерживала ее третья рука, а капюшон свободно спадал на плечи. Это позволило Кристабель обе руки упереть в бедра.
Эдеард вспомнил, когда в первый раз увидел ее в такой позе: в тот день, когда Байз в Высшем Совете отказался подписать их брачный договор. Кристабель тогда вылетела из зала заседаний с искаженным яростью лицом. Перепуганные мастера районов вслед за ней выскользнули из Дворца–Сада и быстро разошлись по домам. Даже сам Байз тогда выглядел озабоченным.
— Неплохое занятие накануне выборов, — язвительно бросила Кристабель, проходя в кабинет. — И почему здесь так темно?
— Свет все портит, — ответил он.
— Что?
— Телескоп лучше всего работает в полной темноте. Это имеет какое–то отношение к сокращению зрачка. Свет загрязняет ночь.
— Хоньо тебя побери, Эдеард. У меня реальные проблемы, у тебя свои обязанности, а ты убиваешь время с этой игрушкой для ген–форм.
— Что случилось?
— Что случилось? — Кристабель вышла в оранжерею. Она теперь носила более короткую стрижку, и ее горничные каждое утро старательно укладывали ей волосы. Этим вечером элегантные локоны полностью развились, словно на них подействовало пламя ее гнева. — Этот мелкий кретин, мастер Роньо из Тоселлы, внес уйму поправок в законопроект по торговле. Пять месяцев я старалась провести его через Совет. Пять проклятых Заступницей месяцев! Для провинции Кепсил эти тарифы жизненно необходимы. Можно подумать, у него кто–то украл разум.
— Среди крупных торговцев законопроект никогда не пользовался популярностью.
— Мы достигли равновесия, — резко указала она. — Я же не дура, Эдеард.
— Я такого и не говорил.
— И оставь этот покровительственный тон!
— Я…
Он постарался успокоиться. «После заседаний Совета она всегда такая. И в другие дни тоже часто сердится», — с сожалением признал он.
— Я хочу тебе кое–что показать, — произнес он, не скрывая волнения ни в голосе, ни в мыслях. — Пойдем.
Он подвел ее к телескопу. К этому времени уже совсем стемнело. Внизу перед ними ярким драгоценным камнем, вытянутым к берегу моря Лиот, лежал Маккатран, на фоне ночного неба поднимались подсвеченные оранжевым сиянием силуэты его башен. Темной сетью поблескивали каналы. У подножия особняка, в Главном канале можно было различить гондолы с яркими фонариками, весело качавшимися над водой. Легкий душистый ветерок приносил издалека обрывки песен. Эдеарду никогда не надоедало смотреть на город.
Кристабель наклонилась к окуляру, придерживая третьей рукой край капюшона.
— Что там?
— Скажи, что ты видишь?
— Алаккад, но он не в центре, ты неправильно навел телескоп.
«Теперь в каждом втором ее предложении критика в мой адрес».
— Он правильно установлен, — терпеливо ответил Эдеард.
Он позволил искрам волнения пробиться сквозь мысленный щит.
Кристабель раздраженно вздохнула и снова приникла к окуляру.
— Там что–то… Я не понимаю, похоже на небольшую белую туманность.
— Это не туманность.
Она выпрямилась.
— Эдеард!
— Час назад пятно было на несколько градусов дальше от Алаккада. Оно движется. И можешь не спрашивать, это не комета.
Гнев Кристабель испарился. Она с удивлением посмотрела на Эдеарда, потом снова наклонилась к телескопу.
— Это корабль? Он прилетел из–за границ Бездны, как тот, что принес на Кверенцию Раха и Заступницу?
— Нет. — Он обнял ее и улыбнулся, глядя в озадаченное лицо. — Это Небесный Властитель.
Мэр Трэвал через день устраивал большие приемы, неустанно двигаясь от одного района к другому, чтобы обеспечить поддержку себе и своим сторонникам из числа кандидатов в представители местной власти. В Беллисе для такого случая подходил только Морской Зал. Его вогнутые стены цвета насыщенной лазури и крыша, своей формой напоминавшая столкнувшиеся волны, полностью оправдывали это название. Кроме того, каждую из десяти высоких входных арок украшали необычные пульсирующие фонтаны. Ради торжественного события из зала удалили скамьи, а вместо них расставили столы с закусками, в центре зала играл небольшой оркестр. К подбору гостей организаторы отнеслись не менее тщательно, чем повара — к оформлению великолепных канапе. Пообщаться с самим Трэвалом и его основными союзниками пришли представители всех слоев населения Беллиса, от членов небольших торговых семейств, добивавшихся политического влияния, до лидеров уличных ассоциаций, местных членов гильдий и патриархов древних благородных семейств. Присутствовало и строго ограниченное число «простых рабочих». По своей организации прием ничем не отличался от множества других таких же вечеров, предшествующих каждым выборам. Трэвал и члены Высшего Совета знакомились и разговаривали с максимальным количеством людей, чтобы те могли рассказать своим родным и друзьям, что мэр лишен высокомерия, с пониманием относится к насущным проблемам жителей, обладает чувством юмора и знаком с последними слухами про его соперников и некоторых молодых членов благородных семейств.