— Можешь не спрашивать, здесь стало так после ее ухода.
Эдеард заметил пятна (от вина) на его рубашке, но промолчал. На спинках занятых бумагами стульев висели плащи и мантии.
— Справляться одному с таким хозяйством с непривычки тяжело, — дипломатично отметил он.
— Ты уже виделся с ней?
— Нет. Еще не виделся. Кристабель навещала ее вчера вечером.
Максен тряхнул головой и сел в кресло.
— Она даже больше не живет в Сампалоке.
— Не хочешь рассказать, что случилось?
— Ох, Заступница, нет. Она сказала, что я перестал интересоваться делами, что растратил всю свою энергию — обычная чепуха, которую в таких случаях говорят женщины. Ты и сам их прекрасно знаешь. Все, что бы я ни делал, ей не нравилось.
— Да, я знаю.
— Что, даже Кристабель такая же?
Максен, казалось, ждет его подтверждения, чтобы убедиться, что страдает не один.
— Особенно Кристабель, — заверил его Эдеард, искренне желая, чтобы это было неправдой.
«Но… Заступница, она так изменилась после нашего возвращения. И, похоже, по моей вине».
Максен вытащил пробку из хрустального графина и плеснул в бокал крепкого напитка двойной очистки, которым славились производители из провинции Рашьен. Он хмуро посмотрел на золотисто–коричневую жидкость, немного поболтал ее в бокале, а потом залпом выпил. Графин передвинулся в сторону Эдеарда.
— Нет, спасибо.
— Ты меня жалеешь?
Максен громко рыгнул.
«О Великая Заступница, только не это. Мне достаточно и всего остального».
— Я тебя не жалею. Я бы хотел, чтобы ты стал прежним, но могу и подождать.
— Ох, Эдеард, как я жалею, что мы не отправились с тобой. Тогда ничего этого не произошло бы. Не было бы ни нового движения «Наш город», ни победы Доблека на выборах мэра, ни этих проклятых лагерей под стенами Маккатрана.
— Я слышал, что они называют себя сторонниками «Нашего города», Ролар мне говорил. И, конечно, я ощутил палаточный городок и милицию сразу, как только мы подошли к порту.
— Милиция там необходима, чтобы поддерживать порядок. И, да простит меня Заступница, я сам голосовал за предложение Доблека направить туда воинов. Эдеард, у нас не было выбора. Городу угрожали беспорядки, возможно, даже кровопролитие, еще худшее, чем планировал устроить Буат. Когда «Наш город» помешал приезжим занимать свободные помещения, Илонго получил два дня абсолютной анархии. Что нам оставалось делать?
— Вы поступили правильно, — заверил его Эдеард. — Вы спасали человеческие жизни. Мы всегда этим занимались и будем заниматься дальше.
— Эдеард, что происходит с нашим миром? Неужели мало того, что мы избавили его от Байза, Овейна и их бандитов? Готов поклясться именем Заступницы, что Небесные Властители снова покинут нас, если мы не сумеем измениться. Я знаю это, Эдеард.
Максен опять потянулся за графином, но обнаружил, что его удерживает третья рука Эдеарда.
— Сейчас придет Динлей, — сказал Эдеард. — И тогда мы поговорим о блокаде у стен Маккатрана. — Его про–взгляд уже распознал приближавшегося к особняку Динлея. — А пока скажи, вы оба присутствуете в Высшем Совете?
Максен, чуть не плача, покачал головой.
— Последние полгода от моего имени там работает Джемико. После голосования об отправке отрядов милиции я не мог заставить себя туда пойти. Джемико хороший малый, и я горжусь, что он мой сын. Он справится лучше, чем я. — Максен широким жестом обвел кабинет. — А я стараюсь разобраться с петициями. Правда, Эдеард, я стараюсь, но ожидания людей чрезмерны. Я не Рах, но они никак не хотят это понять. Они начинают шептаться, что я поворачиваюсь к ним спиной, как Байз. Можешь себе такое представить? Только подумай, в чем меня обвиняют! И я ничего не могу сделать, чтобы прекратить эти злобные, коварные и ошибочные слухи. Я уверен, что их распространяют люди Байза.
Эдеарду хотелось подхватить Динлея третьей рукой и поскорее втащить в кабинет через балкон, лишь бы прекратить эту жалкую и уничижительную тираду.
— Динлей вот–вот придет. Кстати, о Динлее…
— Ха! — Максен криво усмехнулся и тряхнул головой. — Ты же ее видел. Точно такая же, как и все остальные. Клянусь Заступницей, в провинции образовалась какая–то тайная гильдия, которая производит этих девиц по одному и тому же шаблону. Иначе как бы он каждый раз их отыскивал?
Эдеард улыбнулся.
— Гильдия изготовления жен для Динлея. Мне нравится. Но дочка Нанитты…
— Вот–вот! Я узнал ее в ту же минуту, как только увидел, ей даже не пришлось рассказывать мне, кто она такая. Она пробудила во мне воспоминания, которые я предпочел бы забыть. А потом она заявила, что они с матерью постоянно ссорились и она больше не смогла жить дома, поэтому четыре года провела в пути, пока не оказалась в Маккатране. Хотела посмотреть мир, как она сказала. Знаешь, я был одним из первых, к кому она обратилась. Она сказала, что на тот случай, если она доберется до города, мать сообщила ей имена нескольких человек, которые обязательно бы ей помогли. Не так уж сильны были их разногласия, не находишь? Готов поспорить, что эта сучка специально ее подослала, чтобы нам насолить.
— Зная Нанитту, трудно сомневаться. — Эдеард снова поискал провзглядом Динлея. Его друг уже прошел сквозь арку в серой стене и теперь спрашивал слугу, где находится глава Сампалока. — А где же в конце концов поселилась Нанитта?
— Своей черной магией она обработала одного несчастного богатея в Обершире. Он женился на ней всего через месяц после ее приезда, и они живут в большом доме большого фермерского хозяйства.
— Вот и хорошо, — пробормотал Эдеард.
Максен презрительно фыркнул.
— Разве ты не понимаешь? — воскликнул Эдеард. — Она изменилась. Она стала частью нашего общества. Это очередное подтверждение правильности выбранного нами пути. Своевременное напоминание о том, что мы не должны колебаться.
— Как скажешь, — устало буркнул Максен. — Так или иначе, Динлею хватило полминуты, чтобы очертя голову броситься к ногам ее дочери. Как обычно.
— Ну, может, на этот раз все будет хорошо. В конце концов, у него богатый опыт.
— Никаких шансов, клянусь Заступницей.
Эдеарду вспомнилась кокетливая улыбка Хилиатты при их первой встрече в порту.
«Максен прав, симптомы не обнадеживающие».
Динлей открыл дверь и окинул Максена настороженным взглядом.
— Как я рад тебя видеть, — приветствовал его Эдеард и крепко обнял.
Динлей ответил на его объятия, даже не пытаясь скрыть облегчения и радости.
— Знаешь, мы уже начали серьезно волноваться.
— Знаю, и я благодарен вам за заботу. Но нас встретил огромный мир, о котором мы так мало знаем. Честно, то, что я видел…
— Ну же, рассказывай!
— Там были огромные морские существа, как будто состоящие из камня или кораллов, похожие на плавающие острова. Я даже стоял на одном из них. А деревья! Заступница, деревья на Парате — это целый континент на противоположной от Кверенции стороне — клянусь, они по высоте не уступали самым большим башням Эйри. А каких животных мы нашли! Вы видели тех, что мы привезли с собой? И это лишь самые маленькие экземпляры. А на Мараке, континенте, следующем за Паратом, мы видели зверей величиной с дом. У них голубая шкура, эти звери лениво прохлаждались в болотах. А еще мы видели джунгли! По сравнению с экваториальными районами Мараки лето в Чарье можно считать прохладной зимой, там как в парной бане.
— Ты никогда не был в Чарье, — ворчливо заметил Максен.
— Зато Натран там бывал, — возразил Эдеард. — Он поделился со мной воспоминаниями.
— Ох, Заступница, как жаль, что я не поехал с вами, — заявил Динлей.
— Я и сам сказал то же самое, — добавил Максен. — Только посмотри, что случилось, когда ты оставил город на нас.
— Нас не в чем обвинить, — запальчиво воскликнул Динлей.
Эдеард и Динлей тайком переглянулись.
— Ну, ладно, — со вздохом сказал Эдеард. — Рассказывайте, что произошло в моем городе.
Динлей пояснил, что движение «Наш город» возникло сразу после отплытия флотилии. Скорее всего, толчком послужила ссора в Тоселле. Молодая пара подыскала себе свободное помещение в одном из больших зданий между Синей Башней и Скрытым каналом. Комнаты давным–давно стояли пустыми из–за полов разного уровня и совсем круглых ступенек. Но там были довольно большие комнаты, в одной из которых молодой парень надеялся устроить ювелирную мастерскую. По традиции Маккатрана, они не стали оформлять заявку до венчания. И вот тогда–то и начались неприятности. Вернувшись в город после медового месяца, молодожены обнаружили, что облюбованные комнаты заняты семьей приезжих, дожидавшихся прибытия Небесного Властителя.
— Они поселились временно, — заметил Максен. — Вот и все. Два брата привезли из провинции Фандин свою мать, собиравшуюся просить Небесного Властителя направить ее к Ядру. Она страдала от сильнейшего артрита и к тому же была подвержена приступам старческого слабоумия. Эти люди на неделю опоздали к предыдущему появлению Небесных Властителей, а по информации гильдии астрономов, в ближайшие месяцы их визита не предвиделось. Братья не могли позволить себе долго снимать комнату в таверне или номер в пригородной гостинице, поэтому свободное помещение пришлось им как нельзя более кстати.
— Молодожены сказали, чтобы они убирались, — продолжал Динлей. — Тогда один из братьев обратился в департамент размещения при Дворце Правосудия и подал заявку. Поскольку они прожили в этом здании два дня и две ночи, заявка была удовлетворена.
— Ох, Заступница, — простонал Эдеард.
Он уже знал, что последует дальше. Из–за наплыва приезжих в Маккатране давно зрело возмущение. Вместе с мэром Трэвалом он обсуждал эту проблему перед тем, как столкнулся с Братством Абрикосового дома. Кардинального решения они тогда не нашли, но постройка гостиниц в пригородных районах казалась неплохим вариантом. Только по милости Заступницы в то время не произошло серьезных стычек вроде этой.
— Ювелир и новобрачная происходили из больших семей, к тому же тесно связанных между собой, — рассказывал Динлей. — Мало того, не нашлось ни одного другого помещения, которое устроило бы новобрачных или братьев с пожилой матерью. И те и другие, хотели занять именно эти комнаты. И вот молодожены бросили призыв: жилье Маккатрана для его жителей. Он стал популярным лозунгом. Братьев выгнали на улицу вместе с матерью. К тому времени, когда на место происшествия прибыли констебли, все трое из–за побоев уже нуждались в медицинской помощи. Молодая чета вместе с мебелью и всем своим имуществом обосновалась в комнатах, а их родственники, собрав приличную толпу, блокировали вход в здание. Хотя это было лишним: констебли не проявляли особого сочувствия к пострадавшим. Они лишь помогли братьям и их матери добраться до больницы.
— На этом все могло бы и кончиться. Но, с точки зрения закона, комнаты были закреплены за братьями. Так что молодоженам, чтобы утвердиться в новом жилище, потребовалась юридическая помощь.
Эдеард в отчаянии прикрыл глаза.
— О Заступница, только не он.
— Как раз он, — злорадно усмехнулся Максен. — За дело взялся мастер Черикс. По той причине, что молодожены однозначно были неправы и все об этом знали, Черикс в суде сумел добиться только утверждения иска. Регистрацию проживания может аннулировать лишь Высший Совет. Ради этого юридическое разбирательство превратили в политическую кампанию. Движение «Наш город» родилось за четыре недели до выборов. Мэр Трэвал высказывался в поддержку существующего порядка и закона, как и сам Идущий–по–Воде, — так он повторял в каждом выступлении. Доблек, до того момента бывший всего лишь формальным соперником, решил встать на сторону движения «Наш город». И одержал безоговорочную победу, как и целая группа придерживающихся той же точки зрения представителей районов.
Сторонники движения «Наш город» очень серьезно отнеслись к делу. Уже через неделю они зарегистрировали на себя все оставшиеся свободные помещения Маккатрана. Приезжим, прибывавшим в город со своими умирающими родственниками, было негде остановиться. Как и в первом случае, большинство не могло платить за ночлег в гостинице, поскольку ожидание грозило растянуться на долгие месяцы. Кризис разразился в Илонго, через неделю после того, как Доблек принес присягу во Дворце-Саду. Несколько разъяренных приезжих, услышав, что в городе, откуда их родные хотели бы отправиться к Ядру под предводительством Небесного Властителя, для них нет места, пытались силой занять помещения в одном из центральных особняков Илонго. Начались беспорядки, справиться с которыми констеблям не удавалось, да они не очень–то и старались. Вот тогда Доблек проявил удивительную решимость, отдав милиции приказ навести порядок.
С того дня и до сих пор все, кто направлялся в город, чтобы встретиться с Небесными Властителями, и не мог платить за комнату в таверне, были вынуждены оставаться за пределами городских стен, пока матушки храмов Заступницы не проводят страждущих на башни. Но и тогда сопровождающим родственникам не рекомендовалось идти с ними даже до Эйри.
— Доблек искренне верил, что действует, как ты в период изгнания, — сказал Максен. — Ты вышвырнул из города Байза и его сообщников и запретил им возвращаться. Нашлось достаточно глупцов, которые тоже так считают и аплодируют его непреклонности.
— Удивительно, что у него хватило храбрости, — заметил Эдеард. — Это уже не тот Доблек, каким я его помню.
— Власть меняет людей, — сказал Динлей, искоса взглянув на Максена. — И необходимость. Что еще он мог предпринять?
Эдеард понял, что друзьям давно не удается прийти к согласию по этому вопросу.
— Я мог бы его понять, если бы он хоть что–то попытался сделать, чтобы изменить ситуацию, — сердито возразил Максен. — Но он ничего не сделал. Он просто не знает, как поступить, а люди прибывают каждый день. Ты знаешь, что из дальних провинций пришли только первые страждущие? В том числе и из Рулана.
— Это ничего не значит, — пробормотал Динлей.
— Не скажи. Число приезжих все еще растет. Доблек опять ничего не предпринимает. Ничего! Надо было выслать милицию, чтобы обезопасить дорогу в Маккатран. Люди, которых он оставил за стенами города, начинают устраивать засады на караваны и торговые повозки. Теперь милиция постоянно дежурит у ворот, выходящих на равнину Игуру, а приезжие устроили палаточные городки и вырубают леса в полосе вдоль городской стены. А эти деревья, как тебе известно, посажены самим Рахом и Заступницей.
— Рах просто предложил оставить лесную полосу вокруг города, — устало возразил Динлей. — Нигде не сказано, что он лично сажал семена деревьев, это пропаганда «Нашего города».
— Все равно, — не унимался Максен. — Проблема вызвана действиями Доблека, вернее, их отсутствием. Неужели он думает, что все утрясется само собой? И еще, Эдеард. Ходят слухи, что милиция Фандина уже на пути к Маккатрану.
Эдеард озадаченно моргнул.
— Зачем?
— Чтобы обеспечить безопасность своих сограждан от нашей милиции. В Фандине считают, что люди вправе рассчитывать на их защиту.
— Великая Заступница!
— Причина в огромных расстояниях, — пояснил Динлей. — Это наша беда. Слухи множатся с каждой милей. Разбитый нос и поцарапанная рука в Маккатране, дойдя до Фандина, превращаются в массовое избиение невиновных.
— Значит, это правда насчет милиции Фандина?
— Генерал Ларош на прошлой неделе разослал верховых разведчиков. Скоро все узнаем.
— Стычки между отрядами милиции на Игуру, — со страхом прошептал Эдеард.
Гибель людей в последней кампании против бандитов привела его в смятение, но он думал, что с убийствами покончено. Нельзя позволить, чтобы этот ужас повторился: бойня, спровоцированная Овейном, навсегда запечатлелась в его памяти.
— Я должен поговорить с Доблеком.
— Какой смысл? — спросил Максен. — Ты думаешь, он даст задний ход и отзовет милицию обратно в город?
— Доблек был избран только благодаря поддержке «Нашего города», — добавил Динлей. — Он никогда не пойдет против тех, кто протолкнул его во Дворец–Сад.
У Эдеарда возникла идея применить принуждение. От Татала и его сообщников он научился этой технике в те последние секунды их последней встречи, когда ячейка пыталась привлечь Идущего–по–Воде на свою сторону. Но мэр — всего лишь один человек, так можно решить лишь самую насущную проблему — с отрядом милиции, приближающимся к городу ради мести за своих сограждан. Менять надо всю ситуацию в целом — ситуацию, созданную Небесными Властителями. «Какая ирония!»
Он припомнил встречу с Максеном и Кансин сразу после возвращения Динлея и Геали из свадебного путешествия. На тот момент мэр Трэвал не знал, что делать с увеличивавшимся числом приезжих. Эдеард пообещал друзьям спросить Небесных Властителей, почему они забирают души людей только с башен Эйри. Но из–за борьбы против ячейки у него не нашлось для этого времени, а потом он просто забыл обо всем, готовясь к плаванию.