- Равновесие встало на вашу сторону, - завела я привычную волынку, - но я лишь смертная, и мои действия…
- Короче, Третий, - доверительно сообщил Рино, - тебе будет очень, очень больно. - Его Высочество издал трудно опознаваемый, но не шибко протестующий звук, и ищейка снова прицепился ко мне. - Мира, скажи честно: у вас где-то под платьем заныкан диктофон, автоматически включающийся перед началом ритуала?
Я насупилась, но сообщать про стандартный набор фраз все же не стала. За распространение таких сведений Верховная точно живьем съест, не воспользовавшись вилкой и салфеткой.
- Есть определенная последовательность действий, которой я должен следовать? - закончив провокационно шуршать мундиром, спросил Третий.
- Подойдите к пентаграмме, - скомандовала я, оборачиваясь, и сглотнула.
Кажется, на жизненном пути Его Высочества встречались исключительно тяжелые папки с государственно значимой документацией, неописуемо громоздкие пишущие принадлежности и мундиры из чистого металла. Иных объяснений увиденному я не находила.
Чтоб ему в жерло нырнуть!
- Левую руку - на иероглиф “Земля”, правую - на “Храм”, - велела я, отводя взгляд. - Рино, придерживай. Будет… неприятно, но закрепить нечем, а руки не должны сдвигаться с иероглифов.
Эльданна покорно наклонился над пентаграммой и раскорячился, как велено, а ищейка встал сбоку, надежно держа его за запястья. Я примерилась, обреченно вздохнула - ну чего мне стоило заняться этим в Храме? Там-то есть специальные алтари, над которыми не приходится так сильно нагибаться! - и просунула руку между туловищем принца и пентаграммой, уперев ладонь ему в солнечное сплетение. Нащупала много всякого интересного, поскольку в нужную точку попала не сразу, но возмутиться Его Высочество если и собирался, то не успел, подавившись вздохом.
Я как раз опустила вторую руку в выемку для пожертвования и обнаружила вместо нормального внутреннего стержня шаткую конструкцию из сплошных “я должен”. Из Третьего, пожалуй, мог бы получиться очень хороший - и очень несчастный король.
Воспитатели твердили ему, что самое важное для королевского наследника - это быть достойным своего звания, уметь принимать решения и нести ответственность за них, каким бы тяжелым ни был выбор. Учителя часто повторяли, что благо большинства - превыше всего, важнее его желаний, чести и его самого. Отец говорил, что хороший правитель никогда не остается в долгу, иначе за ним просто не пойдут. Лучше отблагодарить трижды, чем разочаровать тех, кто в тебя верит.
Ей, смешной и беззаботной хелльской шалопайке, было плевать на учителей и воспитателей. Она говорила, что тот, кто пытается всегда выбирать меньшее зло, сам не замечает, как становится злом большим, и считала, что честность порой гораздо важнее липовых благодарностей. Леди Адриана не верила вообще ни в одну составляющую стержня своего бывшего супруга и, наверное, не смогла бы мало-мальски сносно править где-то, кроме своей безбашенной Хеллы, но потрясенного до глубины души принца это волновало мало.
Там, над солнечным сплетением, вместо нормальной точки Равновесия пылал в облаке неуправляемой магической силы образ темноволосой женщины. Не слишком красивой, откровенно маленького роста, крепко сбитой, вечно взъерошенной, с шальным огоньком в глазах, - хелльку типичнее этой просто невозможно было предоставить, но сквозь призмы восприятия Третьего принца она казалась… волшебной. Сильной. Единственной.
И, кажется, выкидывать из его головы Адриану придется в самом что ни на есть прямом смысле.
Оставленная Тиллой подпорка: “Я сделал для нее все, что мог”, - вспыхнула, как спичка. Он считал, что еще не все, по-прежнему чувствуя вину. Я втянула воздух сквозь сжатые зубы. Вина была хуже всего, тяжелая, липкая, въедливая. Она жгла, как клеймо, будто ежесекундно твердя: недостаточно хорош, не слишком прилежен, не достоин…
Простой капельки самоуверенности тут не хватило бы, но, пожалуй, я никогда бы этого не поняла, не сунув нос в темную историю с распавшимся браком. Он хотел прощения - но сам себя простить не мог, а Адриану, вполне счастливую с новым мужем, душевное равновесие Его Высочества не слишком-то и волновало.
Я вынырнула из мутной пучины чужих ощущений и сконцентрировалась на голубом шарике над своим собственным солнечным сплетением. Нужный Его Высочеству кирпичик именовался длинно: “Ей хорошо без меня, и я никогда не смогу заменить ей того, любимого, которого она выбрала сама. Я должен научиться жить без оглядки на нее, потому что теперь мои поступки могут изменить только мою жизнь”, - и, в отличие от моей точки внутреннего Равновесия, обжигал лютым холодом, леденя даже мысли. Но без этой призмы Его Высочество так и не сможет сосредоточиться на своих целях, поэтому мне оставалось только приладить ее попрочнее.
Тело принца мелко дернулось и всем весом придавило мою руку к пентаграмме. Светловолосая голова безвольно перевесилась через край стола.
- Что-то пошло не так? - напряженно поинтересовался Рино, ухитрившийся в последний момент среагировать и удержать ладони Его Высочества на нужных иероглифах.
- Он сопротивляется, - пропыхтела я, заново нащупывая нужную точку над солнечным сплетением.
И даже успела предпринять вторую попытку, прежде чем кофейный столик, явно не рассчитанный на такую нагрузку, с жалобным “крак!” сломался ближе к левому креслу. Я поспешно выдернула руки. Пентаграмма с шелестом выскользнула в образовавшуюся щель и звучно грохнулась на пол, но оказалась прочнее и просто сложилась пополам по шарниру, оставив знатную вмятину в паркете. Его Высочество упал сверху, и обломки столика сложились над ним в изобилующий занозами шалашик. Рино, пытавшийся удержать братца, благополучно хлопнулся рядом.
На ногах осталась только я, и ищейка явно не испытывал восторга по этому поводу.
- Что за?.. Ты успела?
- Не знаю, - честно призналась я. В последний момент мне померещился холодок под пальцами, но кто знает, пристроила я этот кирпичик куда положено или Его упертое Высочество так и предпочло чувствовать себя виноватым во всем и вся? Ему крепко вдолбили, что ответственность в любом случае лежит на нем, что бы ни произошло, - просто потому, что он принц и всю жизнь готовился ее нести… - Помоги мне его поднять.
- Это переводится как “подними его сам, я слабая женщина”? - злобно пропыхтел ищейка, отпихивая кресло, мешавшее ему встать.
Я молча оттащила в сторону обломки стола и поднырнула под левую руку бесчувственного принца.
- Почему он потерял сознание? - спросил Рино, подхватывая его с другой стороны.
- Потому что упря-а-амый, как осел, - середина фразы пришлась на тот момент, когда мы поднялись на ноги и неожиданно выяснили, что принц таки слишком много ест. - И не слушает, что мудрые жрицы говорят… давай его на диван!
Ищейка покорно развернулся в нужную сторону, и голова принца безвольно перекатилась на ближайшее ко мне плечо.
А в следующее мгновение дверь гостиной распахнулась, но явившаяся парочка - блудные телохранители принца, то ли не знавшие про потайной ход, то ли вообще понятия не имевшие о планах своего господина, - быстро переглянулась и, тихо извинившись, просочилась обратно в коридор.
Мы с Рино переглянулись через макушку Его Высочества и высказались на удивление единодушно, но не слишком цензурно.
- Да, таких слухов про Третьего еще не ходило, - пробурчал ищейка, сгружая свою ношу на диван и лишний раз убеждаясь: этот самый диван и перекрывал часть вида от дверей, не позволяя рассмотреть, что полуголый Эльданна не стоит на ногах, и создавая общую картину объятий на троих.
- Про жриц Храма - тоже, - мрачно поддакнула я. Рино промолчал, и я, не выдержав, поинтересовалась: - А про тебя что, ходили?
Ищейка окатил меня уничижительным взглядом, но отрицать ничего не стал.
- Ты лучше прикинь, - медленно сказал он вместо этого, - сколько человек хочет сожрать тебя теперь…
Глава 28. Как наступить на старые грабли
Убедившись, что в ближайшее время Его Высочество никуда с дивана не денется, Рино с кровожадным видом высунулся в коридор и развил бурную деятельность. Телохранители получили по первое число, но ничего толкового сказать не смогли. Сообщение о том, что им надлежит срочно явиться в мои покои, передал новенький паж. Личность мальчишки с горем пополам установили, но сам он при виде сердитого ищейки перепугался вусмерть и сознался только, что к охранникам принца его отправил один из младших лакеев. В лицо паж его не запомнил, а имени не знал.
Зато завтрак нам принесли в несусветную рань, предусмотрительно притащив три прибора. Незнакомая служанка с непроницаемым лицом сгрузила поднос на журнальный столик в углу, будто и не заметив безвременной кончины кофейного, и принялась преспокойно расставлять чашки. Рино безуспешно пытался испепелить ее взглядом, но немолодая уже женщина и не думала поторапливаться - да и в принципе предпочитала втихую коситься на так и не очнувшегося принца, пока я не укрыла его поверх мундира еще и одеялом. Тогда она поставила на столик перевязанную нежно-розовой лентой коробку и развернулась к выходу, но ищейка вдруг вызверился окончательно.
- И от кого же столь неожиданный презент? - прошипел он, вскочив на ноги.
Служанка побелела, сравнявшись цветом с собственным воротничком, и звучно рухнула на колени, громыхнув пустым подносом.
- Господин, мне только велели…
- Я знаю, что только велели, - сразу прервал ее капитан. - Кто?
- Леди Гридайн, - потупившись, сдала служанка, - леди Лори и леди Долриан.
- Ясно, - с отвращением протянул ищейка. - Иди.
Женщина мгновенно подхватилась, пока он не передумал, и выскочила за дверь, неся перед собой поднос на манер щита.
- И что это было? - недоуменно уточнила я.
- Это? - рассеянно переспросил ищейка и, с некоторой опаской осмотрев коробку, вытащил из роскошного нежно-розового банта на крышке картонный прямоугольник с моим именем. - Это еще одно доказательство потрясающей способности фрейлин с космической скоростью собирать сплетни и их же катастрофического неумения правильно их использовать. А то я бы их к себе в участок нанял с информаторами работать, потрясающая оперативность… - пробурчал он и потянул за ленту. Бант остался на месте, и капитан, тихо ругнувшись, нащупал под ним еще один узелок - уже не декоративный.
- А разве это не мне? - с любопытством уточнила я, подходя ближе, и резко остановилась. Чутье настойчиво подсказывало, что содержимое коробки мне категорически не понравится.
- Тебе, - хмуро буркнул Рино и поднял крышку. - Можешь не сомневаться.
Бант маскировал два узелка. Ленточка от второго уходила в специально прорезанную дырочку в крышке и заканчивалась весьма профессионально скрученной петлей, в которой безвольно болталась белая канарейка. Мертвая.
Спасибо хоть не лошадиная голова.
- Как мило, - пробормотала я, невольно вздрогнув. - Надеюсь, леди не обидятся, если я не стану рыскать по всем окрестностям в поисках красного дрозда, дабы свернуть ему шею и послать в качестве ответной любезности?
- Переживут как-нибудь, - буркнул капитан, бесстрастно повертев “презент” в руках. - Они, похоже, и эту-то просто хоронить поленились, - неожиданно хмыкнул ищейка и продемонстрировал мне следы от кошачьих когтей под перьями, - вот и пристроили к делу.
Канарейка не выдержала посмертного надругательства и выскользнула из петли, глухо ухнув обратно в коробку. Рино, не раздумывая, закрыл ее крышкой и убрал на комод, подальше от столика с чашками, но аппетит у меня так и не проснулся.
- А ведь где-то бродят еще двенадцать фрейлин, не выразивших мне свое почтение с утра пораньше, - пробормотала я, опускаясь в кресло. - Кажется, популяция дворцовых канареек в опасности.
- А, расслабься, - отмахнулся этот черствый поц, звучно прихлебывая чай. - Птичек им жалко, не скогти эту кот - прислали бы что-нибудь потривиальнее, но непременно зловещее. Веер там сломанный или драный парик.
- Мне себя жалко, - честно призналась я. - Это же натуральная угроза!
- Да, - посерьезнел Рино и отставил чашку. - Вот проснется Его Высочество - надерем уши и выясним, почему его телохранителей гоняют всякие пажи, и откуда вообще могла произойти утечка.
- Меня весь вечер ри Кавини пас, - припомнила я. - И на котильоне все старался поближе подобраться.
- Мира, скажи честно: что такого ты ляпнула Его Высочеству, что окружающие немедля кинулись за тобой следить? - печально вздохнул капитан.
Я вспомнила и покраснела. Ищейка устало махнул рукой, уже не требуя уточнений.
- Как бы то ни было, - встряхнулась я. - Мне-то теперь что делать?
- Я бы предложил сидеть тихо, не рыпаться и писать речь для Совета, - невозмутимо сообщил ищейка. - А потом быстро смыться, пока девочки не перешли к коробкам покрупнее.
- А знаешь, - я невольно хмыкнула, - именно такой вариант развития событий наиболее выгоден главе заговора. Чтобы я и выступила на Совете, и помешать ликвидации принца не успела, и Дарину не нашла, безвылазно сидя в своих покоях.
Ищейка окатил меня скептическим взглядом, безмолвно поражаясь моим многомудрым выводам: видимо, он додумался до того же самого, едва увидев коробку.
- Проблема в том, что вокруг тебя весь вечер крутилось сразу двое подозреваемых, - поленившись отчитывать меня за легкую утреннюю тормознутость, заметил он. - И за эту ниточку хвататься бесполезно. Одна радость: из списка можно смело вычеркивать Адриану.
- Почему? - заинтересовалась я.
- Потому что ее букету патологий по женской части можно посвятить книгу, - цинично хмыкнул ищейка. - И раз она все-таки исхитрилась забеременеть, значит, последние несколько месяцев дисциплинированно просидела у целителей, отлучаясь только к мужу, и теперь наверняка вернулась под наблюдение врачей. Пару-тройку пакостей можно подстроить и из больницы, но организовать полноценный заговор, ни разу не засветив помощников и информаторов, - навряд ли.
- А ты откуда знаешь про букет? - подозрительно поинтересовалась я.
- Я собирал на нее досье, прежде чем Его Высочество сделал ей предложение, - запросто признался Рино. - И даже пытался его отговорить, упирая именно на эти факты, но не смог.
- Неудивительно, - тихо пробормотала я, оборачиваясь к диванчику.
Уютно скрученный ворох из одеяла, мундира и подушек умилительно сопел во сне. С одной стороны из него торчала взлохмаченная макушка, с другой - перевешенные через подлокотник ноги, обутые в педантично начищенные сапоги, на которые рука не поднялась ни у меня, ни у Рино. Кажется, так крепко и спокойно Его Высочество не спал уже давно.
Принц проснулся поздно, когда ищейка в соседних апартаментах грозно допрашивал уже четвертого младшего лакея кряду, а я, махнув на все рукой, сидела у журнального столика и вдохновенно строчила в тетради, густо покрывая свой же текст поправками и пометками.
Кто бы ни додумался до одинокой канарейки в коробке - сами фрейлины или тот, кто хотел заодно их подставить, - он оказал мне неплохую услугу. Я наконец сообразила, что хотела бы сказать Совету, и речь (за вычетом непечатных выражений) была практически готова, хоть и здорово отличалась от первоначального варианта. Я очень надеялась, что по этому поводу мы с принцем не будем спорить до посинения, но пока вопрос оставался неактуальным: разобрать что-либо в моих эмоциональных почеркушках не представлялось возможным без специальной подготовки.
- Доброе утро, Ваше Высочество, - рассеянно поприветствовала я, обернувшись на шорох.
- Доброе утро, сестра Мира, - машинально откликнулся Третий, вылезая из-под одеяла, и поежился. - Я… о. Что вчера произошло? - принц отвернулся и выудил из-под себя преизрядно помятый мундир.
Я с интересом проследила за слаженной работой мышц одной высокородной спины и быстро отвела взгляд. Кошки, Мира, думай о кошках…