Для этого же жители в течении всего медвежьего праздника употребляют тайные слова для обозначения медведя и частей его тела. Медведь - "лесной старик", его глаз - "звезда", сердце - "невидимое днём", я ем мясо медведя - "собираю вещи лесного старика".
На четвёртый день праздника медведю приносят кровавую жертву. Приводят телёнка, проводят перед медведем, конец повода кладут под левую лапу, все присутствующие делают три-четыре поклона. Повод вынимают из-под лапы и, пока певец держит телёнка, хозяин дома бьёт топором между рожками. Животное падает на правый бок, хозяин вытаскивает нож и бьёт телёнка в сердце. Пока у телка идут предсмертные судороги, хозяин выпивает пивка, выливает последние капли на спину медведя, угощает пивом других присутствующих. Затем все они несколько раз кланяются медведю.
Тут же сняли шкуру с телёнка, мясо разделили на части, самую большую сварили и, выложив в деревянную чашу, поставили перед медведем. В других помещениях началось угощение. Его составляло телятина и род пшеничной каши.
Наконец, пришла "священная ночь" - последний день "медвежьего праздника".
Сначала - пять медвежьих песен, затем репризы преимущественно про духов и богов. Потом играют ряд сценок, имеющих целью внушить медведю, что "пора и честь знать" - вызвать у него желание убраться подобру-поздорову. Хозяин считает что уже хватит, но сомневается что гость (медведь) с ним согласен.
В доме появляется журавль (человек, накрытый платком, с длинной палкой в руке). Журавль нападает на людей, подцепляет "клювом" коробку с едой у медведя и сбрасывает её. Зрители вопят и жалуются, что не могут защитить медведя.
На смену журавлю приходит филин. В белой шубе, мехом наружу, в берестяной маске и с тетеревиными крыльями в руках. Крыльями хлопает, кидается на людей и страшно кричит. Так страшно, что малые дети бегут прятаться к своим родителям.
По наблюдениям зрителей, медведь тоже сильно испугался - аж побледнел от страха. Факт побледнения давно мёртвой медвежьей морды подтверждается авторитетнейшими свидетелями.
Третье, ещё более страшное существо - "огненная лиса". Одета в старую шубу, сзади торчит пук сена. Который поджигают. "Лиса" бегает по помещению, лупит "хвостом" по людям и, более всего, по медведю.
Едва она убегает, как врывается мужик с топором. И поёт "страшным голосом":
-- Вы, проклятые мальчишки и девчонки, что за шутки вы здесь вытворяете? Я порублю вас вот этим топором в месиво!
Он замечает медведя и, в своей арии, сообщает:
-- Откуда вы притащили эту замшелую колоду? Я изрублю её в щепки!
Размахивая топором, угрожая людям и медведю, он рвётся к нему. "Держите меня все!". Потом очень приветливо склоняется над мишкой, вытаскивая у него из-за уха палочку с зарубками, которую и разрубает топором. Все смотрят - где разрублена палочка. По этому предсказывают - когда в селении будет следующий медвежий праздник.
Как полагают, медведь в ответ на эти запугивания, решает покинуть дом. Но не может обвинить жителей, которые пытались защитить его от нападавших. Теперь нужно позаботиться о том, чтобы мишка появился снова. Чтобы его снова можно было отпраздновать. В смысле - съесть.
В углу, который не виден медведю, ковыряют дырку, так, что медведь слышит только скрип. Люди с удивлением спрашивают друг друга:
-- Что это за птица поёт так красиво?
Смотрят, ищут, но никто не может увидеть птицу. Один говорит:
-- Когда наш младший брат посетит нас снова - мы сможем её увидеть
Тоже самое повторяют с колокольчиком, с дудкой. Считают, что любопытство медведя возбуждено, что он решит - после возвращения к жизни - снова посетить этот дом.
Пробил час прощания. Одна из старых женщин, прерывающимся от страха и слёз голосом, говорит прощальные слова и целует медведю правую лапу. Примеру следуют и другие женщины. Мужчины целуют медведя в голову и в левую лапу.
Бурого, давно покойного, частично сваренного и съеденного "ребёнка", со столом несут к двери.
Хозяин возмущается, ему объясняют: "ребёнка" ведут в гости, скоро принесут назад. Едва процессия оказывается во дворе, как начинается "буря". Т.е. все беспощадно поливают друг друга водой и кидаются грязью. Теперь и у медведя морда мокрая и грязная.
Хозяин возмущается - его посылают в дом принести игрушку "ребёнка". Хозяйка против - её отсылают в дом принести напёрсток "ребёнка". Медведя выносят за дом, кладут лицом к солнцу, мужчины орут и таскают друг друга за грудки. Пока внимание медведя направлено на "ссору", приходят два человека в масках и кричат: "Кыр! Кыр!". Это вороны.
Появляется хозяин с палкой и несколько раз отгоняет воронов. В этой возне вороны опрокидывают "колыбель", медведь лежит на земле - ничего не видит. Все вскрикивают от ужаса, хозяин ругается, но уже поздно. А виноваты во всём - вороны.
Вот только теперь снимают шкуру медведя целиком.
Меня позвали разрубить топором позвоночник медведя. Сами они - опасаются из-за возможной мести. Если в селении нет чужака, то позвоночник расчленяют ножом, аккуратно вынимают позвонки, не разрушая костей.
На шестой день дело серьёзно доходит до медвежатины. Позади дома вешают большой котёл, в который кладут мясо. Туда же кладут сердце и голову. Для женщин мясо нарезают в отдельную берестяную чашу и только с задней части. Это мясо варят в доме. Всю работу делают только мужчины. Мужчины и женщины едят в разных помещениях.
Во время трапезы хозяин дома срезает с носа медведя полоску в виде кольца, берёт её согнутым большим пальцем и передаёт соседу. Который тоже берёт только так. И передаёт дальше. Каждый из мужчин надевает кольцо и при этом с храпом дышит через нос. Кольцо возвращается к хозяину, который отрезает от него по кусочку каждому, и при этом сопит, будто ест.
Срезание кольца с носа медведя - древний обычай. Как поётся в одной финской медвежьей песне:
"Я беру нос моего медведя, чтобы он не мог больше чуять".
Когда женщины поели, хозяин обходит их с чашей в руках и всхрапывает. Ставит чашу с самой задней частью медведя на колени старой женщине. Это - большая честь. В качестве ответного дара женщина должна сшить пару рукавиц, украшенных изображением медведя.
Отделённую голову медведя кладут в другую чашу. Хозяин обходит мужчин и снова всхрапывает несколько раз. Затем ставит перед старым мужчиной. Только перед таким, который сам убивал медведя. Получатель унесёт её домой и там, не торопясь, съест.
Череп нужно будет завязать в белый платок и повесить в священном месте селения. Нож, который использовался при поедании головы медведя, нельзя носить на боку в ножнах, нельзя давать женщинам. Только мужчина сам может его использовать.
"Медвежий праздник" ещё не закончился. Душа медведя в первый вечер слушает с крыши дома, во второй - в конце тропы, на третий - в конце пути.
В первый вечер поют две-три "медвежьих песен". Одна - обязательно новая. Исполняют несколько сценок. Актёры периодически кричат:
-- Где он?! Приведите его сюда!
Люди в доме отвечают:
-- Он пошёл в гости. Он скоро придёт.
Эта заключительная часть исполняется не очень согласованно. Хозяин дома, в ходе основной части праздника, был вынужден сдерживать себя в части спиртного. Теперь - отрывается "за всё".
"Гуляют - все!".
"Медвежий праздник" - повод собраться вместе, сменить наполненные повседневным трудом дни на состояние полной беззаботности.
***
Глава 435
***
Я это пережил, я это ел, я это нюхал. Теперь у меня пара вопросов к моим коллегам-попандопулам.
"Медвежий праздник" - обязательное явление во всех охотничьих племенах лесной полосы Северного полушария. Как в Евразии, так и в Америке. Куда бы попандопуло не спопандолупировало - с этим придётся столкнуться. Смысл везде один - отвести месть медведя. Но необходимо знать подробности. В точности. "Здесь и сейчас". Только у угро-финнов есть десятки разновидностей этого мероприятия. Причём они меняются во времени и отличаются у разных групп даже в одном племени.
Между племенами - вплоть до противоположности. Мари, например, в эту эпоху вовсе не едят медведей. А бьют, фактически, только шатунов. Которых сжигают. Больных животных, которых и есть опасно, и в живых оставлять нельзя. Манси наоборот - практически полностью сохранили к 20 веку описанную форму праздника.
В мордве произошло, как и у славян, смешение языческого и христианского обрядов. Медведя перестали есть, увидели в нём положительные качества человека - добродушие, благоразумие, физическую и духовную силу, чадолюбие. В свадебной поэзии медведь выступал как символ здоровья и семейного благополучия. Кушать такой символ в варенном виде... Но и при таком позитивном символизме в тех же селениях на Рождество Христово шли довольно суровые игры ряженых. Медвежьи маски - наиболее распространены. Мужчины надевали на себя вывороченные шубы, маски, иногда просто мазали лицо сажей, пугали людей, заходили в дома, требовали угощение у хозяев.
Как соотнести добродушие, благоразумие, семейное благополучие, приписываемые медведю, с целенаправленным запугиванием, назойливым попрошайничеством в его образе?
Славяне приписывали ему смысл грубой и тупой силы. "Не садись на пенёк, не ешь пирожок", "кому вершки - кому корешки".
Эти оттенки, подробности - надо знать.
Если вы не знаете в какую лапу целовать медведя, не умеете исполнять сольные танцы, петь "медвежьи песни" - вы не станете "альфой" в этом сообществе. Даже если вы сами убьёте медведя - вы будете охотником. Не лидером.
Вам могут подсунуть кусок филейной части медведя. И будут хихикать: во, баба!
Вам могут загадать загадку.
-- Что из дома целым не вынесешь?
Ну-ка быстренько. Не ответил - дебил.
Отгадка проста - печка.
Хотя русский Емеля из избы на целой печке выезжал.... Или он в танковом боксе жил? А, ну конечно - русские завсегда на танках. Даже голыми в баню.
В отношении чужака происходят провокации. Например: до какой степени можно терпеть "наезд" "журавля"? До какой силы ударов палки нужно играть испуг, а где начинается оскорбление? Если вы пугаетесь - вы трус. Если воспринимаете всерьёз - дурак. Если отвечаете на удар ударом - хам. Если терпите без конца - тупица.
Я-то после третьего удара палкой своротил бедняге его "шею с клювом" и засунул под колено. Реакция публики была... нездоровой. Но тут к нам пришёл филин. Мда... И дети плакали уже без моего участия.
Эти традиции, в той или иной форме, "живее всех живых". И у славян - тоже. Я уже вспоминал:
"Я гнала свою корову во росу
Повстречался мне медведь во лесу".
У славян медведь - "зверь Велеса". Этот образ, смысл - во множестве отражений, фрагментов существует везде, где человек живёт рядом с "хозяином тайги".
Второй вопрос - ментально-хозяйственный.
"Медвежий праздник" - идеальная жизнь. Образ "царства божьего", к которому стремятся все лесные племена. Например, довольно чётко соответствует понятию "рай" у древних пруссов-перунистов. Про это я уже...
Много вкусной жирной еды, никакой работы, песни, сказки, маскарад. Вся прочая деятельность, кроме самой необходимой, на этот период останавливается.
Беда в том, что такие "каникулы" приходят внезапно. Если Новый Год, даже в российском варианте "с первого и по тринадцатое, с шутками, песнями, танцами..." - можно предвидеть и подготовиться, то вот такая охота... "иншалла".
Если "медвежий праздник" - идеал, то всякая "способность к постоянному, равномерному труду", о которой говорит Энгельгардт - противная неприятность, от которой надо всеми силами избавляться. Не потому, что "не могу", климат там, планида такая, а потому что - "не хочу". Есть от пуза и дурачиться - приятнее.
"Заниматься потреблятством" - веселее.
А вот "народная мудрость" даёт другие суждения:
"Что потопаешь - то и полопаешь", "не сеяно - не растёт".
Если я хочу, чтобы эти люди и их дети, были здоровы и сыты, не по "медвежьим праздникам" только, но "во всяк божий день", то необходим "рост производительности труда", который обеспечит только индустриализация. Ну, или - "божье попущение". Но тут я бессилен.
Для индустриализации необходимы люди, для которых "медвежий праздник" - не "царство божие", а мерзость и неприятность. Которые способны, склонны к "постоянному размеренному" труду.
Соответственно, "герои" праздника - охотники, певцы, актёры - должны быть не "образцами для подражания молодого поколениями", а "людьми второго сорта". Бездельники, лентяи, бестолочи. Юноши должны не драться за честь изображать зайца, а отшатываться от антрепренёров, как от сутенёров. Сам "праздник" из разряда "прекрасное священное событие" должен быть переведён в разряд вредного непристойного развлечения отбросов общества.
В реальности это означает наказания ключевым персонажам.
Чем и занимаются все мировые религии - они-то выросли не на присваивающем, а на более стабильном, прогнозируемом производящем хозяйствовании.
Нет, когда-нибудь потом... Когда "медвежий праздник" перестанет быть чуть ли не единственным поводом для сытости, когда внезапная халява беспробудного пьянства и обжорства перестанет быть синонимом веселья... Тогда многочисленные исконно-посконные хранители, сказители и имитаторы, кастрировав, обезвкусив и стерилизовав этот ритуал, будут, вполне индустриально, устраивать "чёс" по городам и весям. Наполняя свои желудки колой и попкорном. А своих поклонников - гордостью за их предков. Жравших вот это дерьмо с великой радостью.
Потому что - другого не было! Потому что другое - требует постоянного размеренного труда! А предки - не умели...
Не говорить же, что мы произошли от бестолочей и неумех? Они много чего умели делать, но не попкорн. Поэтому... отсекая не-политкорректное, не-гигиеническое, не-экологическое, не... неудобное в рамках текущих представлении этно-плясунов и нац-скоморохов... пипл хавает?
Будет. Но не сейчас. Когда-нибудь позже. Когда реальный вкус этого мероприятия забудется. Когда можно будет "с превеликим трудом собирать отдельные, чудом сохранившиеся крохи" исконно-посконного образа жизни. И по этим... "следам от гвоздей" свободно нафантазировать себе нечто... современно-приличное и актуально-эпическое.
Жалко, конечно, этнографию. Но запах медвежатины на шестой день...
***
Особый смысл происходящему придавало то, что "добытчиком" был Вечкенза.
Вечкенза просто купался во всеобщем внимании и восхищении. Несколько манерно, с подчёркиваемой сопричастностью, он целовал "мохнатого покойника" в лобик, важно дёргал колокольчик, объявляя начало очередной "медвежьей песни".
"Бзы-ынь... Продано!".
Пел и сам. Несколько раз исполнял свою любимую охотничью песню:
"Иду я по лесу зелёному.
Собака бежит впереди.
А вон большой медведь лезет на дорожку,
И мне надо его убить.
Копьё моё хорошо.