Определенная часть ведущих генетиков нашла убежище за стенами закрытых научных институтов. Их руководители, при своем исключительном тогда положении и влиянии, вероятно, особенно и не рисковали, допуская у себя официально не одобренные исследования. Но все равно — честь им и хвала от современников и потомков!
Длительный третий этап начался в середине 1950-х годов еще одной, и снова успешной, попыткой Лысенко войти в доверие нового руководства партии и государства. Он сумел завоевать симпатии Н.С. Хрущева уже в качестве притесняемого праведника. По-видимому, у Никиты Сергеевича были свои представления об ученых и какие-то претензии к ним (как и к художественной интеллигенции). Он решительно встал на сторону Лысенко — настолько решительно, что, по преданию, поставил тогдашнего президента АН СССР М.В. Келдыша перед перспективой отставки. С уходом Н. С. Хрущева быстро пресеклись и карьера Лысенко, и сама «мичуринская биология». Все оказалось наконец-то расставленным по своим местам, но последствия остались».
Когда Гавриил Сергеевич Хромов писал эти строки, то почему бы ему было не взять хотя бы «Энциклопедический словарь» и посмотреть на даты жизни Т.Д. Лысенко?
Ведь Лысенко был смещен с поста президента Академии сельхознаук в 1956 г., а это и есть «середина 50-х». В том году Хрущеву очень нужны были верные союзники: он начинал кампанию дискредитации Сталина и начинал освоение Целины. Лысенко был принципиальным противником целинного сельскохозяйственного безумия и за это поплатился должностью. Это плохо напоминает «завоевание симпатий Н. С. Хрущева». Когда научные противники Лысенко довели на Целине дело до идиотизма, Лысенко попробовали вернуть. В 1961 г. он еще раз становится президентом ВАСХНИЛ, но ненадолго — в следующем, 1962 г. его сместили, и уже навсегда. А Хрущева сняли в 1964 г., так что не «с уходом Н.С. Хрущева пресеклись и карьера Лысенко, и сама «мичуринская генетика», а именно при нем, и именно Хрущев их и «пресек».
Но посмотрите, мифы о событиях в биологии настолько прочно осели в головах даже, казалось бы, непредвзятых людей, что и они историю излагают с точностью до наоборот.
Г.С. Хромов легко пишет о Т.Д. Лысенко: «тонкий конъюнктурщик... партийно-государственной догмы». А ведь в отличие от «подлинных генетиков», скажем, П.М. Жу-ковского, Т.Д. Лысенко никогда не был ни членом ВКП(б), ни членом КПСС. Это похоже на «тонкого конъюнктурщика»?
В этой работе я невольно коснусь и еще одного мифа о том, что «второй этап» истории «лысенковщины», то есть критика морганизма-менделизма в 1948 г., потребовался самому Лысенко.
Что случилось?
В СССР никогда не было гонений или запрещений раздела микробиологии, названного генетикой. В. Селина уже писала, что в 10-м томе Большой Советской Энциклопедии, подписанной к печати 26.01.52 г., было написано: «Генетика — раздел биологической науки о развитии организмов. Ее можно также назвать разделом науки, изучающей наследственность и ее изменчивость...» И написал эту статью в энциклопедию ученый, которого ныне считают главным гонителем генетики,— Т.Д. Лысенко. Причем в своей статье он почти полностью воспроизводит статью «Генетика» из «Американской энциклопедии» 1945 года, написанную его научным оппонентом Морганом.
Но, как честный ученый, дав слово Моргану, Лысенко не молчит:
«Возникшие на грани веков — прошлого и настоящего — вейсманизм, а вслед за ним менделизм-морганизм своим острием были направлены против материалистических элементов теории развития Дарвина. В основе хромосомной теории лежит осужденное еще К.А. Тимирязевым нелепое положение Вейсмана о непрерывности зародышевой плазмы и ее независимости от сомы. Морганисты-менделисты вслед за Вейсманом исходят из того, что родители не являются родителями своих детей. Дети и родители, согласно их учению, являются братьями или сестрами. Больше того, и первые (т.е. родители) и вторые (т.е. дети) вообще не являются сами собой. Они только побочные продукты неиссякаемой зародышевой плазмы. Последняя в смысле своей изменяемости совершенно независима от своего побочного продукта, то есть от тела организма.
Все это можно вычитать из приведенных нами основных положений статьи Т. Моргана. Для этого стоит только обратить внимание на первую часть указанной выдержки, где кратко излагается вейсманизм как основа хромосомной теории наследственности. Обратим внимание хотя бы на следующее:
«Зародышевые клетки становятся впоследствии основной частью яичника и семенника. Поэтому по своему происхождению они независимы от остальных частей тела и никогда не были его составной частью... Эволюция имеет зародышевую, а не соматическую (телесную. — Авт.) природу, как думали раньше. Это представление о происхождении новых признаков в настоящее время принимается почти всеми биологами».
То же самое, только более подробно, сказано в статье «Генетика» Касла, помещенной в той же «Американской энциклопедии», где и статья Т. Моргана «Наследственность». Говоря о том, что обычно организм развивается из оплодотворенного яйца, Касл далее излагает «научные» основы Г. Приведем их.
. «В действительности родители не производят ни потомка, ни даже воспроизводящую исходную клетку, из которой получается потомок. Сам по себе родительский организм представляет собой не более как побочный продукт оплодотворенного яйца или зиготы, из которого он возник. Непосредственным же продуктом зиготы являются другие воспроизводящие клетки, подобные тем, из которых они возникли... Отсюда следует, что наследственность (т.е. сходство между родителями и детьми) зависит от тесной связи между воспроизводящими клетками, из которых образовались родители, и теми клетками, из которых образовались дети. Эти последние являются непосредственным и прямым продуктом первых. Этот принцип «непрерывности зародышевого вещества» (вещества воспроизводящих клеток) является одним из основных принципов генетики. Он показывает, почему изменения тела, вызванные у родителей влиянием окружающей среды, не наследуются потомством. Это происходит потому, что потомки не являются продуктом тела родителя, но лишь продуктом того зародышевого вещества, которое облечено этим телом... Заслуга первоначального разъяснения этого обстоятельства принадлежит Августу Вейсману. Тем самым его можно считать одним из основоположников генетики».
Все эти «научные» выводы Вейсмана на сегодня полностью опровергнуты, но Лысенко выступал против них еще тогда, в далеких 30-х. В энциклопедии звучит его голос:
«Приведенные основные положения, из которых исхо дит менделизм-морганизм (хромосомная теория наследственности), в корне неверны. Они не соответствуют действительности. Поэтому эти основы хотя полностью и разделялись менделистами-морганистами Советского Союза, но, как правило, ими замалчивались. В статьях и лекциях по менделизму-морганизму основу этой «науки» они не излагали из боязни быть высмеянными читателями и слушателями, которые твердо знают, что зачатки организмов или половые клетки являются одним из результатов жизнедеятельности родительских организмов. Только при замалчивании основных положений менделизма-морганизма для людей, детально не знакомых с жизнью и развитием растений и животных, может казаться хромосомная теория наследственности стройной и хотя бы в какой-то степени верной системой. Но стоит только допустить абсолютно верное и общеизвестное положение, а именно, что половые клетки или зачатки новых организмов рождаются организмом, его телом, а не той половой клеткой, из которой произошел данный уже зрелый организм, как вся «стройная» хромосомная теория наследственности сразу же нацело расстраивается. Этим самым роль и значимость хромосом в развитии клеток и организма нисколько, конечно, не умаляется. Хромосомы мичуринская Г. признает, не отрицает их наличия. Но она не признает хромосомной теории наследственности, не признает менделизма -морганизма.
Менделизм-морганизм, претендуя на раскрытие законов развития живых тел (законов наследственности), нацело отрицает самое развитие. Согласно этой «науке» каждая курица получается (развивается) из яйца. Но ни одно яйцо не развивается из курицы. Яйца непосредственно происходят только из яиц. Тело курицы образуется путем развития, но это развитие никакого влияния на потомство не может оказать, т.к. никакого потомства организм якобы вообще не может дать. Потомство возникает непосредственно из того же яйца, из которого возник и данный организм. Другими словами, то, что развивается, не входит в потомство, выдуманная же неизменяющаяся и «непрерывная зародышевая плазма» дает потомство. На этой схоластической основе и построена хромосомная теория наследственности. Вместо непрерывной жизни, которая осуществляется через развитие живого (яйцо — организм — яйцо), менделисты-морганисты представляют, непрерывность «зародышевой плазмы» (яйцо — яйцо). Поэто-му-то у них из поля зрения и выпадает развитие живого тела».
То есть и в 1952 г. «гонения» на генетику не выходили за рамки научной дискуссии. Более того, именно Т.Д. Лысенко создал и содержал самую большую в мире коллекцию мух дрозофил — основного расходного материала для генетических исследований, и эти исследования непрерывно шли.
Так на что же — спросит вновь присоединившийся к нам читатель — было гонение? Гонения не было, но, как видите, была жесткая критика менделизма-морганизма, вернее ученых, придерживавшихся этого положения в генетике, — тех, кто утверждал, что осмысленно изменить наследственность нельзя, она практически неизменна, поскольку меняется случайно и очень редко. Хорошо, скажете вы, а чем это было плохо для партии и правительства СССР, почему они устраивали гонения на эту точку зрения? Неужели не могли подождать, пока она сама сдохнет?
Тут две причины — идеологическая и хозяйственная.
С идеологической точки зрения менделизм-морганизм являлся «научной» основой расизма всех фашистов. Посему для коммунистов-интернационалистов, да и просто русских, он был абсолютно неприемлем.
По Моргану, наследственность сосредоточена только в зародышевой клетке всего живого и с организмом никак не связана. С организмом можно делать что угодно — изменять, тренировать, обучать, — на наследственности это не скажется. И когда Гитлер в «Майн Кампф» утверждал, что русские — это раса тупых холопов и никакое образование им ничего не дает, — это было «научное» утверждение. Когда он писал, что Россия достигла выдающихся успехов в своей истории только под руководством немцев — расы господ, это тоже «научное» утверждение. Когда он писал, что, отказавшись в Первую мировую войну от немцев, холопы-русские сразу же стали легкой добычей для грабежа евреями, — это тоже тогдашняя «генетика». И когда он утверждал, что, завоевав Россию, Германия фактически освободит русских от евреев и осчастливит их руководством разумных господ, — это «научный» вывод морганизма-менделизма.
Накануне войны с немцами такие «научные» выводы в СССР мог делать или враг, или идиот, что в данном случае одно и то же.
С хозяйственной точки зрения от биологии требуются новые сорта растений, животных (увеличение продовольствия), новые лекарства. А морганисты-менделисты, нагло называвшие именно себя «генетиками», сидели по институтам, получали зарплаты, кандидатские, докторские и профессорские надбавки, деньги для опытов, но в ответ ничего не гарантировали. А как они могут что-то гарантировать, если изменения наследственности чисто случайные? Ну повезет кому, так он даст Родине полезный сорт, а не повезет — так при чем здесь ученый? То есть эта теория помогала тунеядцам в науке превращать советскую науку в кормушку для паразитов от биологии. В 1939 г. Т.Д. Лысенко по этому поводу написал: «...Если бы менделисты, мобилизовав свою науку, дали хотя бы намек на то, как в 2—3 года получить сорт ржи и в 3—5 лет — сорт пшеницы, приспособленные к суровым сибирским условиям, неужели можно думать, что я бы от этого отказался?»
Первый удар по менделизму-морганизму был нанесен в 1937 г., и он понятен: угроза фашизма СССР уже была явственно видна, и необходимо было нанести удар по идеологическим основам фашизма — по расизму.
Эта критика менделизма не принесла ученым-«гене-тикам» никаких репрессий, это было чисто научное и идеологическое мероприятие. Обычно говорят, что в связи с «гонениями на генетику» погиб Вавилов, но это ложь. Вавилов был арестован в 1940 году за участие в антисоветской организации, и к его научной работе арест не имел отношения. Лысенко, кстати, дал следователям заключение, что о вредительской деятельности Вавилова в науке ему, президенту Сельхозакадемии имени Ленина (ВАСХНИЛ), ничего не известно.
Когда я ввел термин «вавиловщина», то подвергся, возможно, справедливой критике. В частности, доктор биологических наук Марина Владимировна Алексеенко, которая работала с Н.И. Вавиловым и даже арестовывалась в те времена, заметила мне, что Вавилов был действительно хорошим ученым, но он не имел никакого отношения к генетике. Он был ботаником, тем, кто ищет и описывает до сих пор неизвестные растения, и у него не было никаких научных работ по генетике. У него просто не было тех научных взглядов, с которыми Лысенко или ВКП(б) могли бы бороться. Но даже когда действительно закрывались какие-либо научные темы, к их исполнителям не предъявлялось никаких уголовных претензий. Был, к примеру, закрыт Институт генетики человека, который на тот момент занимался теми же проблемами, что и «генетика» в фашистском Рейхе. Но даже сотрудники такого института, включая его директора, не подверглись никаким репрессиям.
Но нам интересно не это. Интересно то, что второй идеологический удар по «генетикам» был, как говорится, на ровном месте.
Вернемся почти на 60 лет назад, в лето 1948 г. Немецкий фашизм разгромлен наголову и идеологически, и физически. Угрозы от еврейского расизма еще никто себе не представлял: в 1948 г. был образован Израиль, и СССР его признал в числе первых.
Паразиты-биологи, конечно, были, но паразиты-ученые были в любых науках, и Лысенко справлялся с этими «генетиками» домашними способами не хуже прочих руководителей.
. Что случилось? Кому и зачем надо было возвращаться к критике менделизма?
Если читателям это интересно, то в связи с 50-летием сессии ВАСХНИЛ они могут прочесть мое видение причин использования тупых «генетиков» ушлой партноменклатурой для своих коварных целей. Сделаю я это, основываясь на части воспоминаний одного из членов этой партноменклатуры — Д.Т. Шепилова, опубликованных в журнале «Вопросы истории» за 1998 г.
Номенклатурный хлыщ
Чьи-либо воспоминания являются бесценным материалом для того, чтобы составить портрет этого человека, и этот портрет будет более точным, чем его портреты, сделанные другими людьми, его современниками.
В 1993 г. в книге «Путешествие из демократии в дерь-мократию и дорога обратно», еще до октябрьских событий, я сделал портрет Ельцина по его воспоминаниям «Исповедь на заданную тему». Назвал главу «Неумен, решителен, злобен». В ней, в частности, показал, что Ельцин опасен не только для народа, но и для тех, кто считается его друзьями. Вот посмотрите: где сегодня его самые верные друзья по 1991 году — Хасбулатов, Руцкой, Коржаков и т.д.? После выхода книги я встречался с теми, кто очень хорошо его знал по Свердловску, и они подтвердили — Ельцин действительно до крайней степени необразован и ленив, как я и написал в своей книге. Те, кто помнит «Исповедь...», могут меня спросить: как я мог сделать такой вывод, если сам Ельцин утверждал в «Исповеди...», что он страшный труженик, а школу и институт окончил на отлично?
Тут просто нужно знать людей. Настоящие труженики никогда не пишут о том, как много они работают. Зачем? Они пишут о результатах работы, и читателям становится понятно — труженик это или нет.
Умный и образованный человек никогда без нужды не напишет о своей образованности (ученых званиях и т.д.) — зачем? Он пишет о результатах своей деятельности, и из них умному читателю становятся понятны и ум, и образованность автора. А для дураков умные не пишут.