** - для тех, кто не смотрел фильм: чем ближе был день, когда Артур вытащил меч из камня, тем больше на стенах Лондиниума появлялось рисунков - символических обозначений камня как круга и торчащего из него меча.
*** - часть холодного оружия, отделяет клинок от рукоятки.
========== Yr ==========
Стражники бросились вперед, и Тейт рванул вниз по улице. Вслед звучали гневные призывы остановиться именем короля, от которых Тейту почему-то хотелось смеяться, хотя и было вовсе не до веселья. Он мчался мимо торговых лавок, сбивая с прилавков корзины и роняя посуду под разгневанные возгласы, но уже не только стражи: горожане с криками рассыпались в стороны, с неохотой уступая беглецу и королевской страже.
- С дороги, быстрее! – выкрикивал Тейт, пробираясь через особо переполненные районы Лондиниума, расталкивая людей. Через крытую полуразрушенную галерею, набитую моряками и викингами, мимо публичного дома, все быстрее и быстрее, перепрыгивая через пыльные ступени и забираясь на дырявые бочки, не обращая внимания на запахи, перебираясь через низкие стены. Лишь изредка Тейт оглядывался, но адреналин гнал его все дальше, пока, наконец, юноша не наткнулся на желанное строение. Обзор с дороги закрывали глухие стены, и Тейт быстро скользнул внутрь кузницы, прикрыв за собой дверь и опустив засов.
Хотелось громко выдохнуть, и сердце бешено колотилось. Прильнув к двери, юноша зажал рот ладонью, стараясь вообще не дышать. И всего его била мелкая дрожь, и рубашка мокла от пота. Снаружи послышался топот ног.
- Рассредоточиться! Он не мог далеко уйти!
Тейт резко присел, вспомнив о крохотных окошках на дверях через которые его кудри могли быть заметны. Страх, казалось, целую вечность нависал облаком, затем шаги стихли где-то вдалеке. Не сдержав стона, обессиленный, Тейт упал, опираясь на руки о грубые деревяшки пола. Казалось, прошли часы прежде, чем он смог успокоиться и отдышаться. Вывалившийся из-под ворота промокший кулон, точно маятник, раскачивался перед уставшим взором. В начинавшем темнеть помещении юноша был один, и кузнечный горн пустовал без разведенного огня.
«Почему они окликнули меня?» - внезапно спохватился юноша, вспоминая свое поведение на площади.
Он был так осторожен и ничем не мог себя выдать…
Кроме…
Тейт в испуге стянул рубашку: поперек спины от правого плеча зияла дыра, и ровно отрезанный край свисал с нежно-розовым разводом по контуру ткани. Юноша тихо выругался самым смачным словцом и нащупал ладонью тонкий порез – простая царапина, боль даже не чувствовалась. Но эта царапина дорого ему обошлась. «Наверное, смогли разглядеть тату…» - думал блондин, машинально растирая кровь между подушечками пальцев. Он даже не мог вспомнить, в какой момент драки его задело лезвие. С горечью поднимаясь с пола, юноша добрел до большого сундука, пряча в нем непригодную более вещь и приподнимая меха в поисках новой одежды. Он сумел отыскать льняное нечто, напоминавшее свободные хлопковые кофты его родного столетия – тоже на пуговицах, - и бордовые кожаные брюки с двумя ремнями – пряжки изрядно протерлись. Он не нашел лишь обуви, но, оценив погодные условия, решил остаться в своих, отставив пару сушиться. Крышка сундука захлопнулась. Тейт еще раз осмотрелся, словно кто-то знакомый вдруг мог оказаться в кузнице. И на мгновение так остро ощутилось одиночество, что Тейт в отчаянии сжал подаренный Вайолет кулон.
«…Руна победы. Носи, не снимая…»
И он не снимет.
Тейт спрятал драгоценный подарок под воротник. В соседнем помещении он отыскал ведущую в погреб дверцу и достал вяленое мясо, копченого осетра и красное вино. На столе нашел большие и все еще пригодные куски хлеба. Он ел в тишине, изредка разбавлявшейся возней на городской улице. Тейт прислушивался ко всем голосам, надеясь больше никогда не услышать голоса стражников. Стремительно вечерело, и кузница погружалась во мрак с каждым новым глотком – огонь не разводился из понятных соображений безопасности. Тейт жевал, но вкуса не чувствовал, лишь знал, что должен есть, потому что его все еще трясет от ливня, драки, беготни и эмоциональной встряски. Он лихорадочно думал, и мысли так стремительно перескакивали с одного происшествия на другое, что стоило больших усилий удерживаться на чем-то одном. Сжимая хлеб, Тейт с опаской глянул на вымытые руки. Никаких следов крови, ничего, что могло бы выдать его, будь он сейчас в своем веке. И он впервые в жизни возрадовался тому, что дактилоскопия в пятом веке еще не появилась. Никто никогда не узнает, что он сделал. Это было настолько приятное чувство, что Тейт на секунду усомнился в своем психическом здоровье. Только ли психопаты могут не испытывать сожаления? Строки из «Психо» мелькали перед глазами, словно бы книга в раскрытом виде лежала перед ним на столе.
«Я спасал свою жизнь, - успокаивал себя юноша, запивая безвкусный хлеб вином, - я сделал это не потому, что хотел, а потому, что пришлось…».
Он тряхнул головой, словно мог отбросить эти мысли. Он должен быть думать о более важном: Вайолет назвала точную дату – пять дней, и этот последний, пятый день, подходил к концу. Завтра Вортигерн отправится к Башне, и стражу уберут с какой-то там тропы… Заячья ли, Лисья или Кроличья… дорогу до которой Тейт абсолютно себе не представлял. Юноша в изнеможении взъерошил ладонью кудри: отчаяние и усталость нахлынули с новой силой. Он ничего не знает, так что он вообще может исправить? Какой из него герой?
«Кроме него ни один из нас не сможет отыскать Багровый клен…» - удивительно, как он сейчас помнил каждое произнесенное в тот день слово.
Прежний план по незаметному уходу из города умер вместе с двумя Легионерами в том злосчастном переулке. Тейт понимал – пока Черноногие ищут его по улицам, он должен отсидеться. Ему необходим отдых, да и до завтра нет смысла что-либо искать.
Оставив немного хлеб на утро, Тейт машинально – привычка одинокой жизни в квартире – убрал всю скудную посуду и смахнул крошки. Он устроился на шкурах возле неразведенного очага – в точности как той ночью, когда Вайолет была с ним…
Вайолет. Ему казалось, он все еще улавливал ее аромат в воздухе. Ее не хватало, но не только здесь, не только сейчас – не хватало в его жизни, все двадцать четыре прожитых года. Встреться они в его время, смогли бы они быть вместе? Какой бы она была? На кого бы училась? Привыкнув всегда видеть Вайолет в длинных платьях, Тейт переносил этот ее образ и в свой век. Она бы наверняка много читала… Возможно, что-то связанное с антиквариатом? С галереями? Искусствовед? Может, она бы выучилась на литературного критика? Литератора? Он видел такой потенциал и столько возможностей для развития событий. Ходили бы они в кино на триллеры? Любили бы одни и те же блюда? Звонила бы она ему сама? На последний вопрос ответ бы наверняка был отрицательным – она слишком гордая. Едва сдерживаемая улыбка заиграла на его губах.
Съежившись от холода, Тейт еще раз пообещал себе – завтра он сделает все, чтобы защитить эту девушку. Потому что он, кажется, влюбился, а влюбленность толкает на те самые поступки, ради которых не важна и собственная жизнь…
И так, в размышлениях о вспыльчивой темноволосой своевольнице Тейт постепенно уснул, оставив все дневные волнения, мысли о клейме убийцы, погони, опасность и неизвестность будущего… оставил ненадолго. До нового восхода оставалось совсем немного времени…
***
Петушиный крик доносился из-за стен кузницы. Солнечный луч бил сквозь маленькое решетчатое окошко прямо на лицо, и Тейт, морщась, невольно проснулся. Осознание быстро привело его в чувства, и юноша подскочил, отбрасывая толстые шкуры.
Уже скоро он был умыт и сыт – насколько позволяла застоявшаяся вода в глиняном кувшине и заветрившаяся краюха да остатки сильно соленого мяса, – и возился со стойкой для оружия, выбирая меч. Накинул жилет на овечьей подкладке, отыскал кожаные ножны, сунул оружие и, перекинув ремень через плечо. Остановился. В оловянной посудине он мельком уловил черты лица, но словно бы не свои собственные: темные круги под глазами выделяли практически черные глаза, выгоревшие, успевшие отрасти волосы небрежными локонами падали на лоб. Но всего более удивляла двухдневная щетина, от которой Вайолет порой помогала ему избавляться…
Вновь она в его мыслях…
Что дальше? Тейт опустился на табурет, потирая щеку ладонью. Вспомнить все, что ему говорили…
Лес Дан неподалеку от Гвортигерна, Багровый клен там, через Кроличью тропу, что огибает лес с востока…
Тяжелый вздох выразил смятение души лучше любого слова. Рука машинально коснулась плеча.
«Кроме него никто не сможет отыскать…»
Если он и правда единственный, в чьем разуме и крови заложена карта, тогда он поступит так, как делал всегда – рискнет без плана.
Он еще в первый свой вечер смекнул, что раз эта кузница служит чем-то вроде «конспиративной квартиры» для Сопротивленцев, то отсюда точно должен быть запасной выход. Какое-то время он отрешенно накручивал на палец локон, затем подскочил, уверенно двинувшись к уже знакомой двери в полу. По пути прихватил две свечи: одну в плоском подсвечнике и еще запасную. В погребе, что на несколько метров ниже уровня пола, было заметно прохладнее. Пользуясь поступавшим светом из проема, юноша миновал большие кувшины с вином и запасы еды, осматривая и – там, куда не попадало свечение, – ощупывая стены. Догадка оказалась верной: в северной стене, занавешенной тонким покрывалом, таился проход. Юноша спешно опустил дверцу в полу, погрузившись в полумрак.
Свечное пламя подрагивало в холодном тоннеле. По ногам бил ветерок, свидетельствовавший о том, что где-то впереди все же есть выход. Тейт поправил ремень ножен. Земляные стены, кое-где поддерживаемые грубыми досками, источали едкий запах, от которого создавалось ощущение склепа, а то и вовсе могильного пребывания. Тейт не боялся, но тревога подкрадывалась с каждой минутой, казалось, нескончаемого пути. Он шел так долго, что первая свеча успела догореть, и была заменена разумно прихваченной второй. За время пути Тейт успел не только обдумать свои дальнейшие действия, но и даже отвлечься на более приятные мысли: ему вспомнились все прочитанные книги, где главные герои плутали по длинным тоннелям, пока не натыкались на огромных псов, змеев или драконов. Тейт даже улыбнулся: а если бы он был потомком не Артура, а какого-нибудь принца, то вызволял бы он сейчас Вайолет из башни? Был бы он пятым мушкетером? Может, его бы послали убивать чудовище, как это делал Исигуро в своем романе? Было бы это сложнее, чем его нынешняя неопределенность? В таких раздумьях он сам не заметил, как набрел на полотно из деревянных досок. Опустив свечу, Тейт толкнул и, когда доски поддались, выбил самодельную дверь ногой. Сероватый дневной свет ослепил. Тейт был в лесу, но в какой именно части острова – оставалось загадкой. Он лишь догадывался, что все время шел на северо-восток, но так ли оно было на самом деле? Густые заросли и многовековые раскидистые кроны приняли юношу в самую глубь, и он спустился к тропе, что чуть дальше пересекалась широкой дорогой. Поначалу, слыша лишь свои шаги и хруст веток под ногами, юноша не сразу различил чужой топот. От дороги его по-прежнему скрывали деревья, и лишь это спасло от преждевременного разоблачения: неустрашимая процессия из конной охраны сопровождала большую прямоугольную черную карету. «Через пять дней Вортигерн сам отправится к Башне…» - даже без этих слов юноша смог бы догадаться, кто сидит в столь величественной повозке. Тейт присел за большим камнем, дожидаясь, пока кортеж не удалится на безопасное расстояние, а конский топот не перестанет быть слышен. Одинаковые стражники в железных шлемах воскресили в памяти юноши события прошлого вечера. Он вновь потряс головой и, выждав еще добрых десять минут, выбрался из зарослей на дорогу, раздумывая, вернуться ли на продолжение тропы или пойти следом за каретой. Слабое сероватое солнечное свечение еле пробивалось из-за туч. Уже ставший прохладным октябрьский ветерок слабо раскачивал высокие макушки деревьев.
Внезапное касание крыла птицы о кудри – ворон дважды прокричал, садясь на ветку дуба. Тейт потер задетое место над ухом, глядя на птицу. Большой, черный ворон снова каркнул и, плавно слетев с ветки, медленно парировал почти до самой тропы, держась так близко к земле и к юноше, что Тейт вначале не поверил своим глазам. И только приглядевшись, ему вдруг показалось, что правую лапку опоясывает бирюзовая ленточка – та самая, какими помечают воронов Тауэра. Тейт остолбенел. Это не могла быть виновница его теперешнего местонахождения! Не могла быть та же самая сбежавшая птица, которую он безуспешно пытался поймать в то пасмурное утро на берегу Темзы! Тейт был так потрясен тем, что видел, что невольно последовал за вороном по тропе, углубляясь все дальше в лесную чащу. Заросли словно становились гуще и настолько сказочнее, что даже в рассеянном свечении, казалось, плавало вовсе не марево, а двигались крохотные лесные феи. Две серебряные стрекозы промчались мимо, шурша прозрачными крылышками.
Здесь камни со временем приняли причудливую форму настоящих ступенек, что огибали мощные корни, покрытые зеленым мхом, который словно бы двигался, вдыхая вместе с природой: корни извивались, словно щупальца гигантских осьминогов. Загадочно чирикали лесные птицы, и только карканье ворона напоминало о реальности происходящего. Тейт брел как во сне, даже не задумываясь о том, что следует за птицей лишь потому, что у него, возможно, простые галлюцинации… Он следил за вороном, почему-то боясь упустить птицу из виду. Кроны старых, магических деревьев сплетались так высоко, что лес казался куполом, и солнечный свет проникал лишь отдельными рассеянными столбами, освещая одиноко выросшие у камней фиалки. Таинственный полумрак окутывал многовековые стволы и земляные насыпи, затянутые мхом. Шум воды все рос и рос, пока наконец не стал походить на плеск небольшого водопада. Тейт с каждым шагом все больше сомневался в своих познаниях геоморфологии и ландшафта. Блондин протиснулся мимо поросших мхом камней – настолько высоких, что они напоминали стены сооружений жилищ лесных обитателей. Где-то неподалеку была вода – шум течения звучал все отчетливее. Если раньше юноша еще пытался вычислить свое местонахождение, теперь же бросил эту попытку окончательно – на востоке страны просто нет и не может быть таких лесов! Здесь были и такие деревья, стволы которых – белее штукатурки, а ветки изогнуты в причудливые завитки. Совсем как на поляне для тренировок. Тейт тяжело сглотнул: если рассказы Вайолет правда, то здесь умирал кто-то из магов…
А ворон меж тем все парил, минуя стволы деревьев, держась неестественно низкой высоты.
Внезапный хруст совсем рядом заставил Тейта встрепенуться: одним взмахом руки он вытащил меч из ножен. Крякнул под подошвами влажный мох. В листве замелькали привычные взору цвета подола платья. И, отодвинув буковые ветки, юноша замер: на небольшом расстоянии Вайолет натягивала стрелой тетиву лука, целясь в его сторону. Узнав же юношу, она медленно опустила оружие, ее аккуратный ротик приоткрылся, словно бы вот-вот должен был последовать вопрос. Потрясенный, Тейт не заметил, как рукоятка меча выскользнула, и он кинулся к девушке, перемахнув через поваленный ствол, шлепая по небольшим лужицам. Он сжал ее в объятиях так сильно, насколько позволяли переставшие слушаться мышцы рук. Вайолет молча отвечала на объятия, зарываясь носом в его разгоряченную шею, стискивая ладошками.
- Прости меня, - шептал ей в волосы юноша, не желая отпускать. – Я не должен был бросать тебя.
От нее пахло домашним хлебом и мелиссой. Тейт обнял еще крепче, зная, что ее хрупкость лишь видимая.
- Все хорошо, - она сжала пальчиками его плечи.
- Но что ты здесь… - юноша не договорил. Вайолет молчала, и Тейт отстранил ее, заглядывая девушке в лицо. – Ты знала, что я приду сюда, да? Что я одумаюсь? – он вовсе не злился, скорее поражался.
Еще одна вещь, по которой он так тосковал - ее легкий смешок, что коснулся слуха; голос ласкал, словно по коже водили атласной лентой. Вайолет не ответила, но полуулыбка и взгляд сами дали ответ. Тейт издал смешок, похожий на всхлип: глаза и правда увлажнились. Но он не плакал – это лишь эмоции. Он вновь крепко сжал девушку в объятиях.