Рост доходов сверх ожидаемых произошел преимущественно за счет нефтегазовых доходов: выросла цена на нефть марки «Юралс» с 40 до 45,6 доллара США за баррель и на природный газ с 169,3 до 182,6 доллара США за тыс. куб. м для дальнего зарубежья. Нефтегазовые доходы возросли на 719 млрд руб., в то время как ненефтегазовые – на 472 млрд руб.
Ненефтегазовые доходы должны вырасти за счет роста налоговых доходов. Учитывая, что государство ухищряется делать в части повышения налогов, в первую очередь акцизов, в части роста неналогового бремени на население, прирост ненефтегазовых доходов можно считать своего рода изъятием из экономики средств, необходимых либо в качестве платежеспособного спроса для стимулирования производства и торговли, либо в качестве инвестиций, если речь идет о малом и среднем бизнесе. Государство же эти дополнительные средства по большей части направляет не в экономку, а на непроизводящую сферу поддержания общественного порядка.
Пересмотр статей расходов на государственные программы происходил как в сторону увеличения финансирования, так и за счет сокращения средств на ряд программ. 17 госпрограмм были урезаны в финансовых возможностях, 18 получили дополнительные средства.
* * *
Постараемся восстановить логику законодателей, определяющую дофинансирование или сокращение статей расходов.
«Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности» стало самой дофинансируемой госпрограммой. Ее объемы, согласно законопроекту, должны увеличиться на 16 %, что неудивительно, учитывая, что в изначальном проекте на эту программу практически не было выделено ничего, хотя промышленность в России нуждается в колоссальной государственной поддержке.
«Развитие транспортной системы», одна из самых «богатых» государственных программ, получит 14,8 млрд руб. Причин этому может быть несколько:
– финансирование строительства автомобильных дорог и соответствующей инфраструктуры, что потом будет приписано не госпрограмме, а средствам, собранным за счет системы «Платон». И, таким образом, правительство россиянам представит мнимый итог работы системы «Платон», при этом сами дальнобойщики будут дискредитированы на фоне этих успехов «Платона»;
– финансирование строительства трубопроводов, потянувшихся в Китай и Турцию. По всей видимости, не только средства Газпрома будут задействованы этих проектах;
– не исключен рост затрат на строительство моста в Крым через Керченский пролив. В конце концов, если одному другу президент помог с «Платоном», не будет же он и второго друга оставлять в «беде»;
– расходы на строительство транспортной инфраструктуры в преддверии чемпионата мира по футболу.
«Развитие федеративных отношений и создание условий для эффективного и ответственного управления региональными и муниципальными финансами» получило дополнительные средства в рамках тактики латания дыр, созданных ошибками государственного управления. Федеральный центр довел региональные бюджеты до критического уровня за счет, с одной стороны, перераспределения налогов в пользу федерального центра. С другой стороны, перекладывания исполнения майских указов по увеличению заработных плат бюджетникам на региональные бюджеты. В скором времени регионы столкнутся с еще большей нагрузкой, когда их обяжут повысить заплату еще 5,8 млн бюджетникам, среди которых 3,9 млн человек трудятся в учреждениях субъектов Российской Федерации и муниципальных учреждениях.
Госпрограмма «Обеспечение общественного порядка и противодействие преступности» получила дополнительные средства в размере 11 млрд рублей, что неудивительно, поскольку именно эта сфера деятельности государства для Кремля является ключевой в условиях роста протестов и нарастания угрозы революционных настроений. Примечательно в этой программе и то, что на 7,2 млрд рублей повысятся траты на зарплаты управленцев, а траты на оплату труда сотрудников подразделений территориальных органов, осуществляющих оперативно-служебную деятельность, сократятся на 8,8 млрд руб. По мнению экспертов, в силовых ведомствах уже давно сложилась неэффективная система перераспределения денег от рядовых работников к руководящим. Например, в Следственном комитете России на каждого следователя приходится один руководитель или координатор, в МВД на двух работников в «поле» один управленец. И хотя официально сообщается о сокращении затрат на оплату труда руководителям, она вновь возвращается к исходному уровню через те самые поправки, о которых идет речь здесь.
Среди прочих затрат, ориентированных на правопорядок, – расходы на госпрограмму «Юстиция». В основном они направлены на деятельность системы исполнения наказаний. Учитывая, что на нее планируется дополнительно выделить 8,4 млрд рублей, а на образование и здравоохранение – только по 1,27 и 1,8 млрд рублей, приходишь к выводу, что государство явно не ценит своих граждан. Например, совокупные расходы на две программы в сфере безопасности – юстиция и обеспечение общественного порядка – превышают стоимость расходов двух программ, направленных на развитие человеческого потенциала – образование и здравоохранение, – на четверть! Рост расходов на сектора, связанные с безопасностью, правопорядком закономерен, учитывая, человек какой профессии стоит во главе государства. Не ясно лишь то, как народ еще сохраняет веру в царя, обещающего развитие экономики, но выделяющего средства на поддержание стабильности своего режима.
Примечательно, что среди дофинансирования числится и программа «Космическая деятельность России на 2013–2020 годы». Из 8,5 млрд, выделяемых дополнительно на нее, 7,9 млрд будет направлено на соблюдение сроков строительства объектов космодрома «Восточный». Это есть не что, иное как устранение ошибок коррупционеров.
* * *
Что касается программ, финансирование которых было ограничено, то здесь видим три интересных факта.
Во-первых, идет сокращение финансирования программ, направленных на развитие отдельных регионов. Это «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона» (на 170 млн руб.), «Развитие судостроения и техники для освоения шельфовых месторождений на 2013–2030 годы» (на 51,3 млн руб.) и «Развитие Северо-Кавказского федерального округа» на период до 2025 года (на 0,6 млн руб.). Вспоминая положения Стратегии экономической безопасности до 2030 года о необходимости развития ряда регионов, среди которых и вышеперечисленные, сокращение их вызывает только недоумение, поскольку идет вразрез с положениями стратегии.
Во-вторых, на фоне ежегодного роста лесных пожаров в Сибири, и особенно в Забайкальском крае, совершенно неразумно сокращать инвестирование как программы развития региона, так и госпрограмм «Развитие лесного хозяйства» на 2013–2020 годы и «Охрана окружающей среды» на 2012–2020 годы. Однако сидящие в московских кабинетах не придают этому значения, полагая, что народ выживет сам в пожарах, да и будет, видимо, удовлетворен компенсацией менее чем в 100 тысяч рублей за сгоревший дом.
В-третьих, были сокращены дотации программы «Социальная поддержка граждан», хотя именно ростом расходов на социальное обеспечение ежегодно хвалится Кремль. Сокращение коснулось выплат пособий по беременности, родам и для семей погибших военнослужащих, а также компенсации для граждан, пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС, и т. д. По официальной версии произошло уточнение их численности. В целом можно сказать, что ставка на народную любовь через мелкие подачки будет реализована через региональные бюджеты. Для этого уже разрабатывается инициатива индексации зарплат 5,8 млн бюджетников. Учитывая, что инфляция в этом году статистически будет доведена до уровня 4 %, тратить на индексацию много не придется. Что касается федерального бюджета, то для президентской кампании его функция сводится к обеспечению расходов на охранные мероприятия – поддержание порядка и подавление протестной деятельности.
* * *
Российский бюджет, как и сама система государственного управления, в кризисе. Для его преодоления необходима полная трансформация государства, начиная с лиц, стоящих у власти, экономики, заканчивая умонастроением российского народа.
Пока этого не случится, Россия с ее мощнейшим потенциалом обречена влачить роль страны третьего мира, сотрясаемой от малейшего колебания цен на энергоресурсы.
Спасет ли Россию «цифровая экономика»?
«Россия стала технологически продвинутой и инновационной страной». Наверное, так должно было быть, раз президент и премьер, позабыв о модернизации, инновациях и прочих словах, водрузили в период предвыборной гонки новое знамя – они строят цифровую экономику! А построили бы хотя бы промышленность, отошли бы от модели нефтяной скважины, было бы значительно больше толку…
Цифровая экономика – это не идея, рожденная в умах российских чиновников. Она была озвучена Всемирным банком в 2016 году в «Докладе о мировом развитии – 2016: цифровые дивиденды». Правда, там понятие цифровой экономики и первоочередные шаги в этом направлении отличались от того, что под этим понимает Кремль. Если Всемирный банк указывал на такие признаки цифровизации в России, как открытые данные, система электронного правительства, работа отечественных цифровых гигантов, как «Яндекс», «Касперский», службы онлайн-заказов, сокращение срока регистрации прав собственности при помощи информационных технологий до 10 дней, то в итоговой государственной программе на этом Кремль останавливаться не стал. Учитывая, что сам термин размыт, цифровая экономика явно будет с российской спецификой.
Что же такое цифровая экономика? Это модель, уклад или что-то иное? По мысли самих законодателей, это уже качественное состояние экономики, некая модель. Как сказал Путин, она «задает новую парадигму развития государства, экономики и всего общества». Была экономика промышленная, была сервисная (хотя вопрос достаточно дискуссионный), а теперь будет цифровой. Но цифровая экономика не может быть моделью, так как цифровизация сама по себе не может существовать без производящих отраслей, это инструмент улучшения работы действующих отраслей экономики. То есть цифровая экономика – это некая инфраструктура для действующей экономики. И если мы признаем, а этого скрыть нельзя, что в России господствует экономика сырья, то нужно говорить о цифровизации сырьевой экономики, а никак уж не пафосно заявлять о построении «цифровой экономики» как некоего нового уклада.
Так почему в России с ее проблемами цифровая экономика стала актуальна? Как знать, возможно, Кремль и зацепился за цифровую экономику, что, согласно Всемирному банку, ее могут и должны развивать все страны, даже беднейшие.
31 июля 2017 года была принята программа «Цифровая экономика Российской Федерации». Правда, в программе нет определения того, что понимается под цифровой экономикой, тем не менее там прописан план, как к ней перейти. Согласно положению, зафиксированному в самой программе, «данные в цифровой форме являются ключевым фактором производства во всех сферах социально-экономической деятельности, что повышает конкурентоспособность страны, качество жизни граждан, обеспечивает экономический рост и национальный суверенитет». Удивительно получается, что сами по себе данные в цифровой форме могут обеспечить экономический рост! И даже улучшить качество жизни граждан. Возможно ли это?
Представим себе фермера, которому нужны инвестиции. Интернет у него есть и без цифровой экономики, сделать заказ в интернет-магазине он может и сейчас. Да и подать налоговую декларацию через Интернет он может тоже уже сейчас. Но все это не приведет к росту урожайности. А вот инвестиции могли бы ситуацию спасти. Но, увы, кредит слишком дорогой, там власть остановилась на формуле охранения жесткой денежно-кредитной политики, а значит, доступных инвестиций ему не видать. И каким образом цифровизация ему поможет? Да ровным счетом никаким.
Не может цифровизация сама по себе стать фактором экономического роста, когда она является лишь инструментом. Увеличит ли цифровая экономика национальный суверенитет? Если начнем производить свое оборудование, программное обеспечение и готовить кадры – то да, эту задачу решить в рамках цифровизации можно. Повысит ли конкурентоспособность? Крайне сомнительно, принимая во внимание тот факт, что Россия на мировой арене – страна-аутсайдер, сырьевая держава, а цифровизация не сменит модель экономики, а будет обслуживать ту самую сырьевую экономику. Поэтому о какой конкурентоспособности здесь может идти речь? Даже если начнем производить свое оборудование, то все будет как с отечественными автомашинами: будет уже хорошо, если их хотя бы свои покупать будут.
* * *
Цифровую экономику, как когда-то модернизацию и инноватизацию, стремятся сделать панацеей проблем российской действительности. Одной из целей программы является «создание экосистемы цифровой экономики Российской Федерации, в которой данные в цифровой форме являются ключевым фактором производства во всех сферах социально-экономической деятельности». Снова цифровизация становится ключевым фактором. Не инвестиции в основной капитал, не законодательная база, не гарантии прав собственности, а цифровые данные. Еще одна цель программы – «повышение конкурентоспособности на глобальном рынке как отдельных отраслей экономики Российской Федерации, так и экономики в целом». Эта цель прописывается в каждой государственной программе, и итоги ее реализации мы видим воочию – страна завязла в экспорте сырья, превратилась в изгоя на мировой арене.
Чем обосновано внедрение цифровой экономики? Как указано в программе, «многие традиционные индустрии теряют свою значимость в структуре мировой экономики на фоне быстрого роста новых секторов, генерирующих кардинально новые потребности». Но невольно возникает вопрос: а разве добывающая промышленность не является таким примером традиционной индустрии, которая утрачивает значимость в структуре экономики? Но цифровая экономика не придет ей на смену, а только будет обслуживать российскую сырьевую модель.
Однако не только экономические задачи призвана решать данная программа. Есть у нее еще важный компонент – защита режима. В программе указана реализация цифровой экономики через контрольно-надзорную деятельность. Одна из мер, которая должна быть реализована правительством, звучит так: «проведен анализ появления в российском сегменте сети Интернет противоправной информации, эффективности применения средств блокировки и фильтрации противоправной информации, предложена целевая архитектура системы ее мониторинга и удаления на базе саморегулируемых организаций, определены необходимые ресурсы». А если перевести это на простой язык, то речь идет о цензуре в Интернете.
Аналогичные посылы содержатся и в следующих мероприятиях, заложенных в программе: «законодательно установлены требования по идентификации пользователей коммуникационных и иных сервисов участников информационного взаимодействия, а также идентификации пользовательского интернета вещей», «созданы механизмы по предотвращению появления в российском сегменте сети Интернет противоправной информации, включая механизмы по ее удалению, на базе саморегулируемых организаций». Цифровая экономика, таким образом, не мыслится в Кремле без цензуры. И одно дело, когда под цензуру попадает запрещенная по критерию нравственности информация, развращающая российское общество. И совершенно другое, когда цензура запрещает доносить до общественности правду о ситуации в России, замораживая общественную жизнь и оставляя безнаказанными несправедливые действия властей разного уровня, которые требуют огласки.
Цифровая экономика, согласно программе, предусматривает пять направлений деятельности:
– нормативное регулирование;
– кадры и образование;
– формирование исследовательских компетенций и технических заделов;
– информационная инфраструктура;