Потом Элен положила ладонь Ильи на рычаг коробки передач и сверху накрыла его ладонь своей.
– Еще один тест на легкость. Слабо?
– Нет.
– Теперь ты будешь жить у меня, потому что я привыкла получать все, что мне нравится. Получать лучшее! Будешь работать под моим патронатом, и твоя карьера лихо пойдет в гору.
– Я не оставлю фотографию. И сальсу!
– Будешь совмещать. С учебой.
– Третий курс.
– Вот и отлично. А звать я тебя буду Илия. Новый этап твоей жизни. Решено!
– А я тебя – Ленча. Тоже тест на легкость.
– Это тест на ленкость, – засмеялась Мишкина. – Элен, Ленча, Ленка… Буду совмещать!
* * *
Элен появилась на работе только во вторник, 22 декабря. Окрыленная и помолодевшая недели на три. Она представила фирме нового сотрудника, показала ему офис, определила рабочее место и направилась в свой кабинет.
У кабинета ее ждала Кравченко.
– Я ухожу, Елена Петровна, – Светкин голос дрогнул.
– Я никогда не ревновала своих бывших. Меня мама с детства учила отдавать старые игрушки тем, кому повезло меньше. Помнишь: «Белые ночи, черные дни… Живи, как хочешь, а что не нравится – измени!»? – весело произнесла Элен и протянула Светлане руку, чтобы пожать ее по-мужски, по-деловому, как в большом бизнесе.
Кравченко руки не подала, а положила перед Элен на стол заявление.
– Я ухожу, Елена Петровна.
– То, что не убивает, делает нас сильнее. Я подпишу. А ты еще вспомнишь мои слова, – и Элен запела, хотя петь у нее получалось гораздо хуже, чем танцевать: – «Не надо печалиться: вся жизнь впереди!»
Подписав заявление, Мишкина подняла серые, как туманность Андромеды, глаза на Кравченко и сказала:
– Единовременную выплату в размере двойного оклада как выходное пособие и отличные рекомендации гарантирую. Ты продажник от бога. Карьера у тебя сложится блестяще. Даст бог, еще поработаем вместе над новым проектом.
Светке хотелось плюнуть в лицо этой холеной мымре или оттаскать ее за волосы, но от денег она не отказалась. Взяла конверт и хлопнула дверью. А Илье Ленча сказала вечером, что Светка продала его за двойной оклад. Ну а она, конечно, купила. Мол, нечего разбрасываться такими лакомыми кусочками.
Все складывалось наилучшим образом. Кравченко самоликвидировалась. Элен сохранила лицо. Ей даже не пришлось разруливать эту щекотливую ситуацию путем изощренных интриг. Любовник был куплен в честном менеджерском поединке. Лот ушел с молотка. И без торга. Год заканчивался удачно.
* * *
Новогодние каникулы было решено провести по-семейному. Ленча повезла Илию на родину. В Крыск. То есть в Красноярск. Познакомить с сыном, который жил у бабушки, Ленкиной мамы, пока сама Элен зарабатывала деньги в Новосибе. То есть в Новосибирске.
Сына звали Лешка. И ему было уже тринадцать лет.
– Ты беременна? – практически с порога огорошила Ленку мать.
– Просто чуточку поправилась. Вот животик и прорисовался, – надула губы дочка.
– От него будут красивые дети, – мать бросила взгляд на Илью.
Но в этом взгляде не было ни восхищения, ни иронии. Просто констатация факта.
«И на том спасибо», – подумала Ленча.
Лешка был сдержан и даже несколько колюч в общении с «новым мамкиным ухажером».
– Он не ухажер: уши не жрет, – веселилась Ленка.
Однако веселье выходило каким-то жеманным, искусственным. Было видно, что Лешке Илья не понравился. И это Ленчу, конечно, огорчало. Особенно после того, как сын закрылся в своей комнате и вышел оттуда только с боем курантов, чтобы поесть. Даже от глотка шампанского за Новый год отказался. И подарки не распечатал.
– Мама, он тебе в сыновья годится, – строго, совсем не по-детски сказал Лешка, когда Ленка зашла пожелать сыну спокойной ночи. И добавил: – Мы с ним в один компьютерный клуб ходить будем? И на санках кататься?
– Это тебя бабушка подговорила?
– Да при чем здесь бабушка? Я и сам не слепой!
* * *
Утром у Лешки были опухшие, красные глаза. Он исподлобья посмотрел на мать и на вопрос: «Почему такой хмурый?», огрызнулся:
– Не выспался.
Дальнейшие расспросы и попытки нормализовать отношения лишь привели к тому, что глаза стали красными и опухшими еще и у Ленки.
Сын ехидно заметил, что скрипучую кровать из дома нужно выбросить, а матери тринадцатилетнего парня не стоит орать, как резаной свинье, а то соседи прибегут на помощь или милицию вызовут.
После разговора с сыном Ленка укрепилась во мнении, что мальчика науськивает бабушка из чисто женской неосознаваемой ревности. Сына решено было забрать с собой в Новосиб, а то мать совсем у него не в авторитете.
– Не поеду с тобой. У меня здесь друзья, – артачился Лешка.
Но Ленка была непоколебима:
– «Хочу – не хочу» будет у тебя после восемнадцати лет, – отрезала она.
Бабушка решила вступиться:
– Такие решения с бухты-барахты не принимаются. Ребенок здесь всю сознательную жизнь…
Но Ленка, не дослушав, отправилась паковать чемоданы.
– Документы из школы заберешь и пришлешь экспресс-почтой, – строго сказала она матери.
– Да я к вам в гости в Новосиб приеду, – пыталась помириться мать.
– Приезжай, – Ленка была краткой.
* * *
В Новосибе дел было по горло: работа, поиск новой школы для сына, а тут еще и притирка с Илией, постоянные конфликты с Лешкой, опять работа, и бессонные ночи… Ленча могла вынести еще и не такое. Но вот Лешка выносить все это не хотел. Он собачился с Ильей. Огрызался на мать. Драками завоевывал место под солнцем в новой школе. Успеваемость резко сползла вниз.
Все Ленкины знания, полученные на разных психологических курсах, были применены для спасения ситуации. Однако ситуация никак не хотела спасаться. После долгих мучений ее в очередной раз спасла бабушка. На весенних каникулах Лешка вернулся в Крыск.
Ленча сосредоточилась на воспитании «старшего сына». Так прозвал Илию Лешка. Здесь Ленча могла развернуться. Танцпол и кружок по фото были у Илюхи по два раза в неделю. Еще Ленча отправила его на НЛП-практику и гештальт-интенсив. Ведь знание законов психологии, умение строить эффективные коммуникации и манипулировать людьми крайне важны в работе продажника. Да! – и самое главное – Илия был назначен начальником отдела по работе с ключевыми клиентами западносибирского филиала компании «Драйв». Само собой, Илия не принимал никаких ответственных решений. И вообще на всех переговорах был словно мрачная тень вездесущей Елены Петровны. Но визиткой золотой обзавелся. И собственным кабинетом в придачу. Вся эта жизнь казалась Илье сном. Обманом. Он боялся однажды утром проснуться и понять, что не было у него никогда этого директорского кресла и дорогого комплекта визиток, где витиевато прописана странная должность под его фамилией.
Сном не были только хвосты в институте и ежедневные домашние хлопоты. Ленча совершенно не была приспособлена к женскому труду. Чистоплотному, любящему порядок Илие приходилось таскаться за Ленчей по всей квартире, подбирая ее платья, колготки, лифчики… Он называл себя Золушкой. Ленча его Илиюшкой. Однокурсники в институте напрочь забыли его фамилию и теперь за глаза и в глаза называли Ленин. Илья Ленин. По принадлежности. А еще дедушка Ленин. Особенно на тех вечеринках, куда Илья приходил с Ленчей. И смеялись в курилке над его великовозрастной подругой. «Мамочкой». «Бабушкой».
– Не вам с ней спать, – огрызался Илья, и круглые синие желваки проступали на скулах.
– «И Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди», – пели студенты старую песню своих отцов и дедов, непонятно как сохранившуюся в памяти молодого поколения.
Но сама Ленча эту песню помнила хорошо. И смысл ее был ей предельно понятен. И от этого еще больше хотелось окружить Илию заботой, вниманием, задарить дорогими подарками и избаловать карманными деньгами.
Нет, она не боролась за владение своим кипарисом с глупыми худыми малолетками. Разве они могли составить ей конкуренцию? Она боролась со стереотипами. Они были куда грознее длинноногих плоскогрудых девиц. Штампы восприятия заставляли молодых самцов бросаться на юных дурочек и смущаться зрелых, умудренных опытом женщин. Хотя с точки зрения банальной физиологии гиперсексуальные двадцатилетние мальчики очень подходят женщинам от тридцати до сорока лет. Эти особи друг другу, как говорится, – то, что доктор прописал. Потому как женская сексуальность только годам к тридцати и раскрывается. А ровесники-мужчины в это время с головой уходят в бизнес или завоевывают диван. И вот тут страстные, раскрепощенные, ухоженные дамы могут не только зажечь ночь, но и провести курс глубокого погружения в предмет любви для неопытного, но жаждущего и готового к экспериментам юноши.
– К хорошему привыкают быстро, – улыбался Илья, понимая, что ему дозволено все – сверху, снизу, на боку, на столе, на кухне, за мытьем посуды, в туалете элитарного ресторана, на кровати в салоне мебели «Tina Vlati», в красной Ленчиной «ауди»…
– А к плохому – крепче, – добавляла Ленча, затягиваясь марихуаной.
Ленча пополнела. Она продолжала руководить в своем авторитарном стиле – и на работе, и дома. А вот высыпаться стала гораздо лучше после регулярного секса. Илия сильно похудел. В его глазах появился лихорадочный блеск, но не от секса и алкоголя, а от постоянной тревоги, от груза ответственности, внезапно свалившегося на его плечи. Он постоянно боялся что-то не успеть, не сделать или сделать, но не то сделать, то, но не так… Ленча ругала так же яростно, как и прощала после. Жила, как на вулкане.
* * *
– Любовь надо пережить, как пожар! – любила повторять Ленка в компании своих подруг.
Эта фраза истрепалась до невозможности, стала обыденностью и перестала цеплять, пока однажды ночью, засидевшись за квартальным отчетом перед ноутом, подаренным Илюхе, Ленча для разгрузки не решила зайти vkontakte.ru. Но на свою страничку она не попала. Автоматически загрузилась Илюшкина. Ленка боролась с собой не больше минуты. Любопытство взяло верх: она решила почитать его переписку с барышнями…
Читала, плакала, выделяла куски, распечатывала.
Потом вытащила из шкафа Илюхину одежду, свалила ее в ванную, облила абсентом и подожгла.
Илья проснулся, когда среди ночи в квартире сработала пожарная сигнализация. Илюха заматерился, включил воду и потушил костер любви, так и не поняв, что произошло.
Ленча стала совать ему в лицо распечатки.
– Что это? Объясни мне, что это?
– Вирт, – просмотрев, спокойно ответил Илия. – Просто вирт. А ты что думала?
Илюха даже не стал выяснять, какого черта Ленча шпионит, шастает по его страницам и требует объяснений. Он просто обнял ее, совершенно по-взрослому, и сказал:
– Успокойся, девочка… Ну хочешь, заведи себе пару-тройку виртуальных романов. Они ничего не значат. Это просто треп.
– У меня нет ни копейки свободного времени на твой поганый вирт. Я зарабатываю деньги, а ты разводишь баб… – горячилась Ленча.
– Прости. Я не знал, что это может обидеть тебя. Больше не буду, – Илия заглядывал Ленче в глаза, как маленький нашкодивший мальчик, и искал в них прощения.
Прощение было найдено, подписано смазкой и спермой на белых простынях. Но после отношения дали трещину. Появилась надосказанность, излишняя осторожность.
Теперь Илия, работая на своем собственном ноуте, стал шифроваться, как личный враг президента: он удалял все пароли из браузера, не сохранял переписку в чатах и даже поставил пароли на вордовские документы.
Ленча периодически тыкалась в Илюхин ноут, но все интересующие ее двери были предусмотрительно закрыты на ключ. Ленча сходила с ума: подслушивала телефонные разговоры Ильи, читала его эсэмэски. Подозрительного было много. Но схватить за руку Илью она никак не могла. А на любые претензии он недоуменно пожимал плечами:
– Где ваши доказательства, мадам? Вы стали слишком ревнивы…
– Просто я люблю тебя, дурак.
– А я тебя, моя хозяйка…
* * *
Вскоре Элен бросила шпионить, поскольку стала готовиться к ежегодной московской проверке.
Через месяц в Новосиб приехала Алла Сорокина, чтобы проинспектировать работу западносибирского филиала. Пять дней гонки за лидером, придирки к работе Мишкиной. Элен даже не понимала, откуда столько въедливости, столько желчи… А потом на банкете по случаю завершения проверки вдруг увидела: Алле тоже приглянулся смазливый Илья…
Тест на легкость однажды уже был пройден Ильей. Успешно.
Вот и сегодня он спешно собирал вещи в чемодан, пока на улице в такси его ждала Алла. Ленча нервно курила.
– Ей же тридцать пять лет! Ты с ума сошел?
– На себя посмотри!
– Ноутбук не отдам, – Элен вцепилась в него.
– Это же подарок, – удивился Илья. – Он мой.
– Мой. Подарок. Хочу дарю – хочу забираю. Пошел вон, щенок!
Илья хлопнул дверью. Ставки были высоки: его ждала Москва.
* * *
На следующий день сисадмин по просьбе Элен взломал пароли всех папок. Элен нашла дневник Ильи, читала и ревела. В голос. Он изменял ей в ее же рабочем кабинете, когда она была в командировках, на ее постели в ее собственной квартире, когда она была на работе. Он тратил ее деньги на молоденьких шлюшек-студенток и ее же собственных сотрудниц, подчиненных…
Кроме чувства унижения и обиды было еще и удивление: как же его на все это хватало? Это же не меньше четырех раз в день получалось!.. Два раза с ней. И как минимум два раза с другими… А ведь еще были учеба, фотодело, работа, НЛП-практика, гештальт-интенсив, уборка квартиры, стирка, приготовление завтраков-обедов-ужинов…
Реальный человек из плоти и крови, у которого в сутках двадцать четыре часа, не может все это успеть! Даже Элен, живущая на чертовом «Драйве», с шилом во всех местах, не успела бы никогда… Оставалась надежда, что Илюхин дневник – всего лишь художественный вымысел, литературные зарисовки, недописанный роман, что все это он придумал…
Маникюрными ножницами Элен вскрыла ящик рабочего стола Ильи: там лежали презервативы и ношенные кем-то женские трусики и лифчики.
– Мерзкий фетишист, – ревела Элен.
Сомнений больше не было…
Элен набрала номер московского офиса, попросила к телефону Аллу Сорокину и… начала на нее орать. Матом. На самом деле Элен просто хотела предупредить Аллу, рассказать ей, какую змею та пригрела на груди. Но не смогла, не сдержалась, выплеснула эмоции.
На следующий день Мишкину уволили. Конечно, не из-за кудрявого брюнета. А исключительно по результатам проверки…
* * *
Элен пришла ко мне совершенно разбитая после всего случившегося. Первое, о чем я спросила ее, – для чего мужчинам нужны деньги?
Вопрос Элен показался странным и никак не относящимся к ее проблеме.
– Для того чтобы купить свободу?
– В глобальном смысле… Нет…
– Чтобы поднять свой статус самца?
– Нет…
– Чтобы построить жену, воспитать дерево и посадить сына?
– Лена, подумай до четверга, для чего мужчинам нужны деньги…
Я отпустила ее думать. Лена ломала голову, запостила вопрос в «ЖЖ», не спала ночь, а потом позвонила своему бывшему. Нет. Не Илье. Эдварду. За два с половиной года разлуки он заматерел, набрал пятнадцать килограммов и неожиданно преуспел в бизнесе.
– Элен, ты так и не набралась ума. Мужчинам нужны деньги, чтобы тратить их на женщин…
– Ты давала ему деньги, а он радостно тратил их на девчонок, – сказала я в четверг. – Ты была всего лишь мамой… Мамочкой.
– Глупости, я была женой. Всепонимающей, всепрощающей… Пусть даже мамочкой… Какая теперь разница, когда он изменял, предавал каждый день?..
– В социокультурной модели нашего общества мы всегда в неоплатном долгу перед родителями – за заботу, любовь, материальные инвестиции, за сам факт рождения, в конце концов. Перед женой-«матерью» мужчина продолжает чувствовать себя должником: она больше зарабатывает, она умнее, у нее связи, она принимает все решения в семье… Материнская установка делает брак невозможным. Мужчина хочет спать с женщиной, перед которой он ни в чем не виноват. По природе своей мужчина должен быть доминантным самцом, а не игрушкой из секс-шопа. Вот он и сбегает туда, где он будет чувствовать себя сильным и значимым.
– Он разрушил мой бизнес-проект счастья…
– Он не хотел сделать больно тебе. Он просто хотел сделать хорошо себе. Люди – не вещи. Они не принадлежат нам. Есть ли вообще на свете измены?
– Есть! Измена – это обман.
– Как опытный продажник ты поймешь мою метафору. Ты думала, что купила Илью целиком. Со всеми потрохами. Оптом дешевле? А он продавал себя по частям. По органам. В розницу. И разным людям… И сам, конечно, тоже кого-то покупал… Но не все измеряется деньгами… Продаются ноутбуки и кожаные куртки, автомобили и туры за границу, даже время и секс, но любовь не продается… И не покупается…