Кроме них за столом сидели: еще один следователь Хьют Коллер, врач Габриель Капрони и когнитолог Алекс Мацумура.
Внимание присутствующих наконец обратилось ко мне. Похоже, они ожидали какой-нибудь приветственной реплики.
— У вас тут с гендерными квотами проблем не возникало? — попытался пошутить я.
В ответ Габриель поперхнулся — он, возможно, еще помнил такую практику в Европе, — а Хассан, ухмыльнувшись, ответил:
— Специфика работы такая. Поверь, это к лучшему.
Странных все-таки людей собрал вокруг себя Мун. С одной стороны, сложно было даже придумать более разношерстную группу; с другой — все они, включая самого Муна, чем-то похожи: насквозь киборги, задумчивые, с пронизывающими взглядами и обманчиво-несерьезной манерой разговора. Создавалось ощущение, что они не просто болтают, а играют в какую-то игру наподобие покера без карт — игру, которая требует скрытности, выдаваемой за доброжелательность. А может, это просто моя паранойя.
— Кажется, все собрались, — Мун вышел на середину переговорной, — Напоминаю сегодняшние задачи. Их нет. Просто идем и тыкаемся во все, что хоть в какой-то вселенной может иметь отношение к расследованию. Более детальные планы будем составлять по ходу дела. Оружие не нужно.
***
Выгрузив подразделение и сопровождающих его андроидов, два электролета-микроавтобуса снова поднялись в воздух и перелетели на открытую площадку неподалеку, чтобы подставить солнцу свои массивные крылья и успеть зарядиться до нашего возвращения. Сегодняшняя погода не способствовала дальним перелетам.
Территория аэропорта была полностью оцеплена, так что мы не могли даже высадиться на ней — небольшой путь до входа пришлось проделать пешком. Наверняка издержки от простоя уже на порядок превысили ущерб, нанесенный атакой непосредственно. Но и открыть аэропорт, в котором до сих пор могла скрываться опасность, никто не мог.
— Вы вовремя, — заметил ожидавший на входе сотрудник ВВС, — Мы как раз нашли что-то интересное.
— Да ну, впервые за две недели? Впечатляет, — ответил Мун.
Встречающий косо посмотрел на него, развернулся, и жестом пригласил следовать за собой.
Диспетчерская — благо, достаточно объемная — была превращена в штаб расследования, встречая посетителей хроническим запахом кофе и звуками непрерывного стука по клавиатуре. Как ни странно, весь персонал был чем-то занят.
Сотрудник ВВС подвел нас к группе людей в темно-синей легкобронированной униформе, и Мун поздоровался с кем-то из них.
— Говорите, у вас новости? — сразу же спросил он.
Солидный собеседник кивнул и указал на большой дисплей перед собой. Дисплей, по-видимому, был частью терминала, за которым сидела девушка в аналогичной униформе.
— Мы, наконец, нашли возможную причину всего, — начала объяснять она с плохо скрываемым возбуждением, — Улика — логическая нестыковка между логами служебных роботов и записями видеонаблюдения. По логам, этот робот — на дисплее появилась фотография грузчика, — Весь день находился в ангаре, но камеры зафиксировали его неподалеку от водородной распределительной станции. Минут за двадцать до первого взрыва. Рабочая гипотеза состоит в том, что злоумышленники получили удаленный контроль над роботом и использовали его в качестве прокси уже для взлома систем аэропорта.
— Неужели от такого хода не было никакой защиты?
— На распределительной станции — была, и еще какая…
— …Но когда у врага уже есть физический доступ к твоему оборудованию, единственной защитой остается рубильник, — закончил за нее Хассан.
— Мда. А кто занимается поддержкой этих роботов? — спросил Мун.
— Бостон Динамикс. Мы уже отправили им официальный запрос. Судя по тому, сколько времени они молчат, их это тоже шокировало.
Мун ненадолго замолчал, обдумывая полученную информацию, а затем поинтересовался:
— Полагаю, наше подразделение тут более не при делах? Чистой киберпреступностью мы не занимаемся.
— Не так быстро, — вмешался солидный мужчина в униформе, — Это лишь рабочая гипотеза. И даже если она верна, работа для вас еще будет.
Мун уже наклонил голову и выстрелил в его сторону пристальным взглядом, но тут собеседник приложил к уху палец и отступил на пару шагов.
— Они что? Известная проблема? Кому известная? Кого, черт возьми, угораздило поставить на промышленную систему драйвер с известной уязвимостью? Поднимите журналы техобслуживания, надо понять, чей это косяк. Нет, Бостон надо пропинать в любом случае, — слушали мы его разговор с интересом.
— Вы пока составьте хорошее представление о ситуации. Можете опрашивать всех, кто работает на территории Мальпензы. Затем обсудим дальнейшую стратегию, — сказал он Муну, окончив разговор.
— Что ж, я рассчитывал, что работа тут будет для всех, но увы… — повернулся к нам Мун, — Хассан и Алекс — вы со мной. Скотт и Хьют — осмотрите то, что покажется вам интересным, может, хоть не зря время потеряете. В принципе, к остальным это тоже относится. Ничего не поделать.
Хассан и Алекс без лишних вопросов проследовали за Муном обратно к выходу, оставив нас растерянно озираться по сторонам. Впрочем, уже через минуту Мун вышел на связь:
— На самом деле нет, — сказал он, — Переключитесь в текстовый режим и отойдите куда-нибудь в менее людное место.
— Что, Интерпол у нас теперь тоже в списке подозреваемых? — напечатал на ходу Скотт.
— Не совсем. То есть, они вряд ли связаны с основным инцидентом, но я подозреваю, что расследования нам придется вести независимо. Не знаю, кто уловил тонкости, но как минимум тот факт, что они «нашли причину» строго в момент нашего появления должен настораживать, даже если не вдаваться в детали.
— Так это был Интерпол? — шепнул я Скотту. Тот кивнул.
— Или, как вариант, кто-то водит за нос нас всех, — заметил Хьют, — Но настолько сложная гипотеза в мою голову уже не вмещается.
— Я бы не исключал и совпадение, — вмешался Хассан, — Интерпол буквально на днях взялся за дело. У них специалисты куда как опытнее, они действительно могли успеть все проверить и наткнуться на зацепку только сегодня.
— Пока план таков: мы выслушиваем версию Интерпола, а вы пока поработайте с ВВС и полицией. Мне нужны люди, которые проверяли видеозаписи до Интерпола, — сказал Мун, после чего отключился.
— Вы, ребята, совсем параноиками заделались, — покачал головой Габриель.
— Профессиональная деформация в пределах нормы, — ответил Хьют, — Мне как раз кажется удивительным, что мы вообще сохраняем рассудок. Тут все чемоданы с двойным дном. Все случайности не случайны. Чем глубже роем, тем меньше понимаем.
— Странно, если ты еще не просек динамику, которая обычно возникает в сложных задачах, — заметил Скотт, — Получение новой информации не может вести к уменьшению понимания. По крайней мере, если сохранять скептицизм в отношении ее интерпретаций.
— Ну, все правильно, — язвительно ответил Хьют, — мы спускаемся ниже и получаем информацию, что дна по-прежнему нет. Только это никак не помогает.
— Вселенная всегда говорит загадками. Но это лучше, чем если бы она вообще ничего не говорила, — пожал плечами Скотт.
После этого следователи разошлись в стороны в поисках свидетелей.
Пустующие залы Мальпензы навевали тоскливое спокойствие. Какая-то деталь заставляла подсознание думать, что они покинуты навсегда. Наверное, залежавшиеся следы поспешной эвакуации. Пассажиры уже забрали свои вещи, но многие предметы интерьера аэропорта так и остались валяться, где попало. Менеджерам ничего не стоило приказать роботам убраться, но они не могли этого сделать, пока здание находилось в оцеплении спецслужб. Солнечные лучи, свободно проходящие через застекленную крышу, подсвечивали скопившуюся на предметах пыль, усиливая впечатление. Не хватало только разбить окна…
— Ситуация несколько проясняется, — снова подал голос Мун, — Бостон Динамикс признали, что в прошивке роботов была дыра, даже выпустили заплатку недели полторы назад. Мы их немного прессанули, и они рассказали, почему именно полторы недели. В США была аналогичная атака с разницей в пару часов, только менее масштабная. Причем не где-то, а в самом Бостоне. Детали пока скрываются. У вас как успехи?
— Людей, которые нам нужны, отправили отсюда позавчера, — сообщил Скотт, — Могу начать их поиски прямо сейчас.
— Не обязательно, — ответил Мун, — Сначала вернемся в штаб. Сейчас заканчиваем дела и встречаемся у выхода, здесь больше делать нечего.
chapter = "Auribus teneo lupum"
Казалось бы, людям должно быть привычно состояние незнания чего-то о себе. Мы и сейчас не до конца разобрались в собственной природе, а пару веков назад не знали о ней вообще ничего — и как-то жили. Трудность моего случая была в другом — в одиночестве. Мало того, что моих проблем никто не разделял — никто не мог их даже понять. За возможным исключением Мишель, но поддержки от нее я, по понятным причинам, не ожидал.
Непрерывно грызущее меня изнутри чувство неадекватности невозможно было разделить с кем-то — даже несмотря на то, что им уже заразились почти все в моем окружении. Выглядело это так, будто я сошел с ума. И сильнее всего это состояние проявлялось, когда я оставался один.
Именно поэтому я так уцепился за Эми. Я выжимал из себя все остатки тепла, надежности и веселости, чтобы умилостивить ее — все ради того, чтобы как можно меньше времени проводить в одиночестве. Она сама сбавила обороты и не торопилась идти на близкий контакт — наверняка потому, что интуитивно чувствовала мой страх. А кому нужен мужчина, который все время чего-то боится? С другой стороны, всяческие мелочи в ее разговоре и поведении заставляли меня усомниться, что она действительно понимает происходящее настолько глубоко. Несмотря на проницательность в чисто логических задачах, она время от времени говорила полные глупости на житейско-филосовские темы. Особенно напрягало ее избегание визуального контакта. Иногда мне казалось, что она тоже что-то скрывает, и намеренно поддерживает статус-кво.
— С тобой все нормально?
— Да-да, конечно. Иди сюда…
Нестабильность сложившейся ситуации была очевидна. Но чем дольше я ждал, тем больше боялся что-то предпринимать. Воображение самовольно рисовало все более и более пугающие гипотезы, оставляя меня дрожать, свернувшись комочком в углу, когда никто не видит.
К тому же, сколько ни старайся сдерживать безумие днем, все равно остаешься наедине с ним во сне.
…Или нет?
***
Не стоило мне спускаться в эту долину. Слабый огонек вдалеке, на который я ориентировался, исчез из виду, а зловещий черный лес, плотно обступивший меня, отовсюду выглядел одинаково. Казалось, что группы обгоревших стволов с редкими угловатыми ветвями просто разместили в снегу командами «копировать» и «вставить». Но, по крайней мере, идти сквозь них было несложно.
Передвигался я, кажется, прыжками — снег хрустел под ногами лишь через каждые 8-10 метров, и лишь в эти моменты я мог менять направление движения — достаточно быстрого, надо заметить. Вот только если ты не знаешь, куда идешь, скорость — сомнительное преимущество.
Единственным ориентиром служила яркая полная луна. Несколько раз на пути мне попадались обгоревшие деревянные каркасы одно- и двухэтажных домов, наполненные какой-то особенной, непроницаемой для лунного света тьмой. Никаких признаков жизни не наблюдалось — даже лишайников на камнях. В промежутках между моими шагами в воздухе стояла идеальная тишина.
Я принял правильное решение, пойдя по дороге, некогда соединявшей лесные дома. Она не всегда шла в нужном направлении, однако привела меня к мосту через устье высохшей реки, который иначе пришлось бы искать. Металлический каркас моста пережил пожар, но его трухлявое деревянное полотно едва держалось под моими шагами. Я притормозил, то и дело озираясь вниз, на многочисленные прорехи, и, через них, на дно бывшей реки. И лишь на середине моста до меня дошел любопытный факт: то, что я вначале принял за дно, им не являлось. На самом деле, начиная с полутораметровой глубины, устье заполняло нечто черное, и, кажется, подвижное. В темноте сложно было разобрать текстуру — казалось, что это просто тень. Абсолютно черная, такая же, как внутри мертвых домов. А еще, пока я вглядывался в нее, через границу слышимости незаметно прокралось слабое потрескивание, похожее на радиопомехи. Я вздрогнул и поспешил убраться с моста.
Вскоре я вышел на узкую просеку, посередине которой была прорыта неглубокая канава. Почти сразу я заметил и причину ее появления: частично зарывшийся в землю фюзеляж древнего самолета с оторванными крыльями и хвостом. Его бронированная кабина сохранила характерную «коробочную» форму советского Ил-2. Понятно, почему именно его: любой другой самолет разлетелся бы в щепки при таком крушении. К тому же, сделанный из прочных нержавеющих материалов, он мог лежать здесь очень долго.
Когда я приблизился к самолету, мне показалось, что из его выхлопных патрубков вывалилось несколько продолговатых теней, которые быстро исчезли в обломках. Больше всего они походили на змей. Заметив это, я, было, развернулся, намереваясь обойти место крушения стороной…
Но у леса были другие планы. Темнота между деревьями передо мной сгустилась так, что я уже не мог различить отдельные стволы. То же произошло и позади. Снова послышался треск. А затем тьма начала выползать из леса — с противоположного от самолета конца просеки.
Сначала я просто отступал, пятясь назад. Потом в страхе побежал. Добежав до самолета, я убедился, что и с противоположной стороны вернуться в лес нельзя. И единственное, что мне оставалось…
«Если его броня останавливала пули, то, может, и меня она защитит?»
Я подбежал к кабине самолета, отдернул назад стекло, запрыгнул внутрь, закрылся и вжался в остатки кресла пилота, ожидая непонятно чего.
И непонятно что действительно произошло. Открыв глаза я, почему-то без особого удивления, обнаружил, что снаружи ярко светит солнце, что все части штурмовика на месте, и, главное — что он летит.
Немного поразмыслив о возможном значении происходящего, я взялся за ручку управления и накренил самолет, чтобы рассмотреть землю под собой. Я быстро узнал ту же долину, в которую недавно спускался, хотя выглядела она совсем иначе: покрывающий ее лес стал зеленым, за исключением нескольких горящих пятен. Причем все пятна располагались на одной прямой. Я мысленно продолжил ее вперед и уткнулся взглядом в бомбардировщик с черными крестами на крыльях, летящий чуть ниже и впереди меня.
А что, если я могу предотвратить то, что видел раньше?
Я опустил нос штурмовика, и тот начал догонять бомбардировщик. Никакой реакции со стороны противника не последовало, его оборонительная турель не поворачивалась. Я нажал на гашетку и сразу же отпустил ее, почувствовав, как отдача швырнула самолет назад. Попасть хоть во что-то из такого древнего пулемета было нетривиальной задачей, но у меня было преимущество в позиции и некоторое знание этих машин, почерпнутое из симуляторов. Где-то после пятого залпа один из двигателей бомбардировщика окутало пламя. Самолет противника покачнулся, но не сошел с курса — то есть кто-то им все-таки управлял.
Я начал аккуратно пристраиваться с другой стороны, собираясь добить его, но заметил что-то странное. Дым от горящего двигателя образовывал не прямую, несмотря на то, что бомбардировщик летел прямо. Вместо этого он медленно поворачивал в мою сторону, в то же время сгущаясь. И каким-то образом сквозь оглушительный шум винта пробился уже знакомый треск, похожий на радиопомехи…
***
Проснувшись, первое, что я заметил — затемненные в ноль окна. Я был уверен, что никогда не устанавливал такую прозрачность, и уж тем более не стал бы оставлять ее на ночь. В недоумении я протянул руку в сторону окна и повернул кисть — этот жест должен был интерпретироваться домом как команда изменения прозрачности. Ничего не произошло.
Я повторил ту же процедуру с лампой на потолке — с аналогичным результатом. Не то чтобы это было проблемой — глаза мгновенно подстраивались под любой уровень освещения, если это физически возможно; но меня беспокоил сам факт. Я встал на ноги, подошел к стене и выдвинул из нее панель ручного управления квартирой. Как уже можно было догадаться, ее дисплей не горел. По-видимому, никакая электроника, зависимая от электросети, не работала. Неужели блекаут? Какова его вероятность в современном здании с собственной энергосистемой?