– Представьте себе. Вот эта жалкая кучка слабаков, из которых толком владеют своей реяцу разве что пара-тройка людей, собиралась перебить всех синигами. Их главарь навешал им на уши лапши насчет власти синигами, наплел, что им не придется ютиться в лачугах, если синигами исчезнут. Он ведь собрал самый «цвет» общества, немыслимое отребье. Они метут какой-то бред насчет свободы душ, мол, никто не смеет принуждать умершего отправляться в Общество душ. И все в таком духе, признаться, я не запомнила.
– Настоящие революционеры, – печально усмехнулся Сайто. – Но этого не может быть.
– Чего не может? – Тут же окрысилась Сой Фонг. Она считала допрос проведенным безупречно.
– Хаями не стал бы участвовать в такой бредовой затее.
– Ты об этом, – она немедленно перестала дуться, бросила на капитана третьего отряда высокомерный взгляд. – Разумеется, я об этом подумала. Это очевидно.
– У них другие цели, – резюмировал Ямамото.
– Точно, командир, – Сой Фонг кивнула. – Эта сказочка о свободе – вечный катализатор социальных потрясений в Мире живых, теперь вот и до нас добралось. Тот, кто рассказывает эти басни, всегда преследует свою цель, и она совершенно отличается от цели тех людей, которых он посылает в пекло. Возможно, Хаями они рассказали о своих истинных намерениях, а может, наплели что-то другое, на что он купился. Он ведь и сам из Руконгая.
При этих словах Хицугая немедленно набычился, а Зараки покосился на докладчицу презрительно.
– Эта ночная операция, – задумчиво проговорил Ямамото, – наверняка достигла своей цели. Но об этой цели нам могут рассказать только те двое, о которых мы не знаем ничего, кроме приблизительных описаний, либо, почти наверняка, Хаями. Его необходимо найти, это проще. И взять непременно живым. Сперва мы должны как следует допросить его, а уж потом он понесет заслуженное наказание. Совет еще не принял решения, но я почти уверен, что это будет смертная казнь. За подобные выходки – только так.
Приказ был принят к сведению в гробовом молчании. Охотиться на того, кто еще вчера был коллегой, и довольно симпатичным коллегой… как же гадко!
– Есть еще одно странное обстоятельство, – вдруг неуверенно сказала Сой Фонг. – Я заметила, что все главари, лидеры групп обладают хоть какими-то зачатками духовной силы. Зачастую недостаточной, чтобы сражаться с ее помощью, но все же… А вот под их началом находятся самые обыкновенные люди.
– И что с того? – Недоуменно перебил Ямамото. – Это обычное дело. Почти всегда так и бывает.
– Проблема в том, что не все из тех, кого мы поймали, упоминали ту рыжеволосую женщину. Вообще, после систематизации всего услышанного, у меня сложилось впечатление, что эту женщину видели только главари.
***
Ренджи решил, наконец, что хватит отлынивать от тех обязанностей, что сам на себя взвалил, и бросился грудью на амбразуру, точнее, встретил капитана после собрания, вернувшись в штаб. Кучики сегодня был по-настоящему страшен. В скупых движениях, в коротком взгляде искоса, почти не поворачивая головы, в заметно потяжелевшей реяцу сквозила такая угроза, что Абарай невольно поежился. Вспомнилось, как давным-давно, в самом начале их совместной службы, он боялся капитана до судорог, и теперь только понял, почему. Тогда он едва месяц как занял лейтенантский пост и еще не успел привыкнуть, как вдруг приключилась беда с Рукией, и Кучики постоянно был на взводе из-за нее. Напугал тогда лейтенанта настолько, что у него выработался условный рефлекс. А теперь капитан ровно в том же состоянии, что и тогда. Вот сейчас точно скажет: «Я убью его собственными руками».
– Ренджи, – ледяным тоном произнес Кучики, – мы получили приказ разыскать Хаями Наото. Говоря «мы», я имею в виду капитанов. Поэтому ты временно примешь на себя командование отрядом, пока я занимаюсь поисками.
– Но, тайчо, – неуверенно проговорил Абарай, – мне кажется, вам не стоит…
– Он совершил преступление, – твердо, с оттенком брезгливости сказал капитан. – Все остальное не имеет значения.
Но Ренджи-то знал, что имеет. Видел все опытным глазом. И не скроет этот высокомерный тип за излюбленной маской олимпийского спокойствия, насколько он подавлен случившимся, потрясен и растерян. Вынуждать капитана охотиться на того, с кем они еще вчера были так дружны… Черт, да просто по-человечески жалко его! Нечестно это. Ренджи вспомнил, как сам он, получив некогда приказ арестовать Рукию, не смог сдержать своей злости на нее и на эту нелепую ситуацию, в которую они все по ее милости угодили. И у тайчо сейчас то же самое. Нет, хуже. Ведь Ренджи тогда искренне считал, что все, что грозит Рукии, это тюремное заключение. А поступок Хаями вполне вытянет на…
Ренджи догадывался, что при попытке ареста бывшего друга Кучики вполне может не сдержаться. Подобное предательство – это для него личное оскорбление. Тот, кто посмел принести клятвы дружеской верности только лишь для того, чтобы вскоре предать их… Несомненно, такой человек заслуживает смерти. Но как потом он будет с этим жить? И как Рукия начнет относиться к нему, если на его руках будет кровь Хаями? Снова испортится у тайчо характер, едва начавший выправляться. Развалится их сплоченная команда, в создание которой Ренджи столько трудов вложил. Нет, Абарай не жалел Хаями, и дружбы капитана с ним тоже не жалел, но он представлял себе, насколько сложным станет его существование рядом с Кучики, который выполнит сейчас свой долг. Он все-таки не истукан каменный, что бы там из себя ни строил.
– Кучики-тайчо, давайте лучше я пойду его ловить, – умоляюще попросил Ренджи. – Он же без оружия, я с ним справлюсь.
Это была правда. Занпакто Хаями утром обнаружили в его спальне, чему немало удивились. Отправляться в битву без меча… Как бы то ни было, командир немедленно велел наложить арест на Цучихиме, и Хисаги просто перетащил занпакто капитана к себе.
Кучики, наконец, поднял глаза и некоторое время сверлил лейтенанта пристальным взглядом.
– Нет, – сказал он. – Я сделаю это сам. Неужели ты думаешь, что я стану прятаться за твоей спиной от неприятных обязанностей? Я найду его и передам в руки правосудия, а если он вздумает сопротивляться… я убью его.
И капитан, резко развернувшись, стремительно вышел из кабинета, пока лейтенант еще что-нибудь не возразил. Ренджи оставалось только тяжко вздохнуть. Благотворительная миссия закончилась полным крахом. Скотина неблагодарная этот Кучики! Можно подумать, так уж приятно было предлагать подобную рокировку!
***
Бьякуя стремительно и твердо шагал через Сейрейтей, глядя в землю, ни на кого не обращая внимания. Он понятия не имел, куда идти, где искать Хаями. Если он ночью успел смотаться в Руконгай, поищи-ка его теперь! И тогда он решил, что сходит первым делом на то озеро, которое так понравилось Наото, на то место, где, собственно, и произошло их превращение из врагов в друзей. Не то, чтобы всерьез рассчитывал найти его там, просто это было единственное в Сейрейтее по-настоящему ЕГО, Хаями, место. Может быть, оно наведет Кучики хоть на какие-то мысли, куда двигаться дальше.
Определившись с направлением, Бьякуя запретил себе пока думать о Наото. Тут же полезли в голову мысли о Ренджи. Вот кто надежный товарищ, готовый прикрыть спину и подставить плечо, и не только с битве с врагами, но и, кто бы мог подумать, в схватке с собственной совестью. Парень, не жалея себя, старается быть хорошим лейтенантом. Но это был явно не тот случай, когда можно было бы воспользоваться его помощью.
Проблема заключалась в том, что Бьякуе очень не хотелось делать то, что он должен сейчас сделать. Вот они, последствия тесного общения с этими руконгайцами: заражаешься их человеческим мышлением. И закрадывается исподволь в голову крамольная мысль: а может, и плевать, что он там натворил? Подумаешь, устроил какую-то глупейшую бузу, от которой даже вреда никому не было, польза одна, вроде учебной тревоги. Что ж теперь, убивать его за это?
Не так должен думать синигами, не так. Хаями совершил преступление. Бьякуя получил приказ его схватить. И, как член Готэй-13, как глава благородного дома, он не имеет права о чем-то тут рассуждать, взвешивать и оценивать степень вины преступника. Единственное, что он обязан сделать, это выполнить свой долг. А тот факт, что подобное положение дел вызывает у него тошноту, недостойно звания капитана. Единственная возможность справиться с собой, победить себя – найти и схватить Хаями самолично. Уйти в тень, позволить сделать это кому-то другому – трусость и малодушие.
Бьякуя распалял себя мыслью, что Хаями предал не только Готэй, но и привязанность Рукии и его, Бьякуи, доверие. Уж этого точно нельзя ему спускать с рук!
Размышляя подобным образом, Бьякуя дошагал до озера, решительно отодвинул низко нависающие ветви. С берега поднялся навстречу ему… капитан Хаями собственной персоной.
Бьякуя даже несколько ошалел от подобного везения. Вот так сразу? Ведь шел наугад! Он все-таки прятался здесь? Но это же глупо!
– Бьякуя! – Воскликнул Наото и улыбнулся как-то смущенно. – А я тут сижу и думаю, как бы тебя разыскать. А ты сам пришел.
– Вот как? – Сдержанно переспросил Кучики. Он сделал еще два шага и остановился. Хорошее расстояние. Можно говорить, не повышая голоса, и внезапную атаку вполне возможно отразить. И самому удобно ударить.
– Ну да.
Лицо у Хаями было виноватое. Это немного утешило Бьякую. Может быть, для этого парня хоть чего-то стоило доверие Кучики. Не так много, чтобы не предать его, но достаточно, чтобы испытывать сейчас неловкость за это. Но тут Хаями произнес фразу, которая совершенно сбила Бьякую с толку:
– Я подумал, может, хоть ты мне расскажешь, что я натворил.
– Что ты имеешь в виду?
– Понимаешь, какое дело, – Наото в каком-то затруднении почесал затылок. – Я эту ночь вообще не помню.
– В самом деле? – Кучики все еще был холоден. Ему ужасно не хотелось разочаровываться вторично. Уж лучше сразу не поверить. – Если ты не помнишь, что натворил этой ночью, почему, в таком случае, ты сидишь здесь, а не вернулся, как тебе положено, в свой штаб?
– Да, неверно выразился. Дело в том, что я очнулся, когда на меня уже нападал Хисаги. Я в тот момент вообще ничего не понял. Раскидал их всех чисто рефлекторно. А потом до меня дошло, что дело дрянь, ведь не стали бы они на меня просто так кидаться! Я растерялся. Я не знаю, как положено поступать в подобных ситуациях. Поэтому сбежал. Но я правда не знаю, что случилось. Может, я тоже ходил во сне, как ты?
После этих слов Бьякуя вдруг обнаружил, что вся его уверенность, с которой он сюда шел, вся его злость уже куда-то испарились. Ведь это действительно было, не далее, как пару дней назад он ушел из поместья во сне, чего с ним вообще никогда не случалось. Так соблазнительно было поверить словам Хаями! Ведь в самом деле, дико представить, чтобы такой, во всех отношениях разумный, человек ввязался в непонятную и сомнительную авантюру…
– Что же ты, в таком случае, помнишь?
– Только то, что ложился спать вечером, – пожал плечами Наото. – А проснулся почему-то на улице, и меня атаковали собственные офицеры. Бьякуя, не тяни жилы, расскажи, что стряслось!
И Бьякуя рассказал. Глаза Хаями полезли на лоб при первых же словах и не возвращались на исходную позицию до конца рассказа. Кучики намеренно исказил некоторые факты, хотел посмотреть на его реакцию. Когда он заявил, что Хаями, по уверениям стража Джиданбо, силой заставил того открыть ворота, Наото и глазом не моргнул. Подобное обстоятельство органично вписывалось в контекст прочих диких происшествий этой ночи. Но когда Кучики объявил, что Хаями во время бегства убил трех своих офицеров, тот впервые возмутился:
– Бьякуя, да ты врешь, извини за выражение! Не убивал я никого, ну разве что кому-нибудь руку вывихнул. Я же помню!
– Вру, – спокойно признался Бьякуя. – Я проверял тебя.
– Тогда ты мне и в остальном наврал?!
– Только в деталях. Они не имеют значения. Что ж, у меня сложилось впечатление, что ты действительно не помнишь ночных событий.
– Не помню, – Хаями сокрушенно вздохнул. – А что теперь? Какой у тебя приказ?
– Я должен тебя арестовать, – сообщил Кучики.
– Понятно. Меня убьют?
– Совет еще не принял решения.
– Но ты, похоже, заранее уверен в том, каким оно будет, – Хаями пристально поглядел Кучики в глаза. – Бьякуя, я виновен?
Кучики промедлил с ответом, и Хаями заговорил снова:
– Если я виноват, я даже сопротивляться не стану. И ты прав, конечно, ты должен сейчас отвести меня к командиру. С тобой я пойду. Ты лучше знаешь, что нужно делать. Поэтому поступай так, как считаешь нужным.
И Бьякуе вдруг невыносимо захотелось съездить ему по физиономии, хорошенько, изо всех сил. Как он все время находит такие слова, которые переворачивают все с ног на голову? Разумеется, Кучики должен передать его в руки правосудия… если он виновен. И это придется Бьякуе вот прямо сейчас решать. Так как же он считает нужным поступить?
Хуже всего было то, что он уже решил. Сердце его сразу поверило другу, а после удалось убедить и разум. Хаями оказался лишь инструментом, игрушкой в чужих руках, и подобное объяснение выглядит куда более логично, чем осознанное его участие в беспорядках. Это утверждение легко можно было бы подвергнуть сомнению, если бы не маленький факт: с Кучики произошло нечто похожее. Пусть и без разрушительных последствий.
Но было ясно и то, что им никто не поверит. Свидетельство Бьякуи о собственной лунатической прогулке прозвучит бледно и будет выглядеть лишь как попытка выгородить друга. Такого нельзя было допустить. Как и того, чтобы Хаями попал сейчас в лапы Совета. Бьякуя не мог надеяться лишь на их благоразумие. Приговорят сгоряча, а ведь на то, чтобы выяснить правду, может потребоваться очень много времени. И кто кого в этом случае предает?
А как же приказ, спросил он сам себя. И сам себе ответил: да наплевать на него! Немного чести в том, чтобы отдать под суд невиновного. А если Бьякуя не успеет разобраться до приведения приговора в исполнение? Если все пойдет к тому, что Хаями должны будут убить, тогда Бьякуе, дабы не предать собственную гордость, придется самому пойти на преступление, спасая его. Лучше до этого не доводить. Лучше пусть его вообще не найдут.
– Я не считаю, что ты виноват, – проговорил, наконец, Кучики.
Хаями просиял.
– Я знал, что ты мне поверишь! Слушай, это, наверное, дерзость с моей стороны, – Хаями замялся. – Может, давай сперва разберемся, что происходит? А если выяснится, что я действительно преступник, я сам тебе сдамся, и ты меня арестуешь, как собирался. Ну как?
– Идет, – Бьякуя кивнул. – Я тоже хочу разобраться в происходящем. Но при этом желательно, чтобы тебя никто не нашел. Может быть, Совет и не станет горячиться, но до конца я в них не уверен.
– Буду прятаться, – согласился Хаями.
– Думаю, тебе стоит спрятаться у меня в поместье, – предложил Кучики.
– Ты спятил?! – Возмутился Наото. – Я не собираюсь тебя подставлять!
– Там полно укромных мест. В крайнем случае, скажешь, что сам сюда пробрался.
– Ну да, так мне кто-то и поверил! Даже не думай об этом. Не переживай, я не пропаду. Здесь тоже полно укромных мест.
– Но тебе нужно чем-то питаться.
– Это сложнее, – Хаями смущенно хмыкнул. – Кажется, в конце концов скачусь до воровства.
– Оставайся здесь, – распорядился Бьякуя. – Еду я тебе доставлю. И вообще, это удобное место для связи. Возможно, вскоре тебе придется уйти отсюда, но мы можем условиться, что я буду оставлять для тебя еду, скажем, вон в тех зарослях. А если что-то произойдет, здесь же можно оставить записку.
– Звучит неплохо, – повеселел Хаями.
– Тогда… тебе нужно что-нибудь еще?
– Ну, – Наото опять замялся. – Я даже не знаю, как попросить.
– Лучше всего словами, – сухо сказал Бьякуя.
Хаями с облегчением рассмеялся. Если Кучики снова начал говорить с ним подобным образом, значит, гроза уж точно миновала. Можно было не сомневаться, что в душе Бьякуи не осталось ни облачка сомнения.
– Мой занпакто…
– Я постараюсь, – лаконично отозвался Бьякуя.
***
Вернувшись в поместье, Бьякуя собрал довольно увесистый сверток с провизией, после чего разыскал Рукию в ее штабе. Укитаке не было на месте, и она выглядела заваленной делами по уши, но Бьякуя не стал обращать на это внимания.
– Рукия, ты должна выполнить одну мою просьбу, – произнес он тоном приказа.
– Да, брат, – Рукия была заинтригована. Бьякуя нечасто обращается с просьбами.