В один из таких зимних вечеров произошел совсем уж дикий случай. Собственно, диким он показался только самому Абараю. Капитаны, как обычно, увлеклись очередным философским спором, Рукия, как всегда, помалкивала и только косилась на них с едва заметной насмешкой: как, мол, вам не надоедает вся эта чушь. А Ренджи, сам себе поражаясь, прислушивался к беседе, с ужасом осознавая, что понимает, о чем идет речь. Разговор зашел о том случае, когда занпакто Рукии сумел материализоваться, чтобы позвать их на помощь, и капитаны теперь рассуждали, значит ли это, что Рукия уже способна достичь банкая. Бьякуя полагал, что нет.
– Мы не можем отрицать, что занпакто обладает собственной волей, – говорил он. – Известны случаи, когда занпакто совершают вполне самостоятельные поступки. Я готов настаивать на этом, несмотря на то, что подобное утверждение противоречит теории, изложенной в книге Масукавы. Хотя он известный ученый, но все же лишь теоретик, изучивший множество занпакто, при этом, насколько мне известно, так и не узнавший имя своего. Я же, как практик, склоняюсь к обратной точке зрения.
– Но синигами и занпакто – две части одного целого, – возражал Хаями. – Мы не можем рассматривать их по отдельности, ведь это единая система. Тот случай, чтобы занпакто совершал поступки, на которые потенциально не способен его носитель, не представляется мне возможным.
– А вот Кавада писал, что у занпакто есть собственный долг, – вдруг неожиданно для самого себя робко вставил Ренджи. – И он заключается в том, чтобы беречь своего хозяина.
Все головы повернулись к Абараю. Рукия уставилась на него с таким откровенным ужасом, словно у него вдруг рога отросли. Капитан тоже растерянно заморгал. Казалось, он силится сообразить, кто этот человек, и что он тут делает. Только Хаями едва заметно усмехнулся и одобрительно кивнул.
– Ренджи, извини, – с подчеркнутой вежливостью проговорил Кучики. – Кажется, я не вполне расслышал, что ты сказал. Ты не мог бы повторить?
Абарай насупился и ничего не ответил. Он и сам не мог понять, что его дернуло за язык.
– Ренджи просто напомнил нам о мнении известного философа, о котором мы с тобой почему-то забыли, – вступился за лейтенанта Хаями. Вот уж кто выглядел чрезвычайно довольным!
Теперь Кучики принялся изучать взглядом Хаями. Изучал долго, наверное, целую минуту. Потом спросил:
– Так это ты подсовываешь моему лейтенанту философскую литературу?
– Разумеется, – улыбался тот. – Мы с ним уже довольно давно занимаемся по книгам из твоей библиотеки.
Бьякуя снова перевел задумчивый взгляд на Ренджи.
– Выходит, это ты от меня книжки прятал? Я-то думал…
– А вы думали, саке? – Абарай рассмеялся. – Значит, вы все-таки замечали? Удивительно, что так и не проверили.
– Просто ни разу не смог разглядеть, что там у тебя. Хорош бы я был, если бы полез проверять… а там книги!
***
Еще этой зимой они начали проводить тренировки вчетвером. Хаями, которого Ренджи прежде обвинял в том, что он разрушил их дружную команду, оказался, напротив, основным связующим звеном. Он хотел быть с ними со всеми, и потому регулярно заставлял собраться вместе всю компанию, и никто не мог противостоять его напору. Даже Ренджи быстро понял, что вчетвером, в общем-то, тоже здорово, хотя бы в том, что видеться с Рукией он стал гораздо чаще, чем прежде.
Это были, конечно, совсем другие тренировки. Здесь они не использовали ни банкай, ни даже шикай, – слишком опасно применять столь мощные техники при свидетелях, – отрабатывая только навыки фехтования или рукопашного боя. Порой капитаны сходились врукопашную, и тогда Ренджи только глазами хлопал, наблюдая, как Хаями валяет Кучики по земле. Бьякуя очень хотел овладеть этой техникой, и тогда Ренджи, представив, что с ним будет, если капитан ею все же овладеет, тоже начал учиться у Хаями. Иногда Ренджи с чувством собственного превосходства учил Рукию тому, что перенял у капитана, а потом она, разозлившись, принималась учить его лечебному кидо, и он снова чувствовал себя растяпой и неумехой.
В этот раз тренировались на мечах. Рукия и Хаями, умаявшись, уже уселись под деревом, а Бьякуя и Ренджи все еще ожесточенно рубились.
– Мне всегда страшно становится, когда они так делают, – призналась Рукия, кивнув в сторону дерущихся. – Так и кажется, что они убьют друг друга.
– Мне уже и самому страшно, – согласился Наото. – По крайней мере, мне больше не думается, что «убьют» – это преувеличение. Боюсь представить, что будет, когда они сравняются по силе.
– Думаешь, сравняются? – Рукия с сомнением на него покосилась. – Мне кажется, Ренджи, несмотря на все его достижения, все равно не того уровня.
– А ты сама на них посмотри, – усмехнулся Хаями. – Если бы Ренджи не догонял Бьякую так быстро, мне бы не было так тревожно.
Рукия посмотрела. Две черные фигурки на другом конце поляны вертелись с бешеной скоростью, из-под клинков летели искры. Рукия почти не сомневалась, что на лезвиях остаются глубокие зазубрины. Конечно, потом занпакто полностью восстанавливаются. Брат – не Зараки, такого безобразия не потерпит, и Ренджи не станет от него отставать. Зрелище и вправду было жутковатое. Если они бьют с такой силой, стоит одному из них сплоховать, второй просто разрубит его пополам.
Вот клинки сражающихся сцепились, и те некоторое время просто боролись, пытаясь оттолкнуть оружие противника. Ренджи исхитрился и припечатал капитана к стволу дерева. С того места, где сидели наблюдатели, было не разглядеть, что там такое произошло, но после непродолжительной борьбы оба противника выронили свои мечи. Потом, похоже, Бьякуя попытался отшвырнуть Ренджи прочь, а тот вцепился в его одежду; как бы там ни было, они оба покатились по земле.
– Ну вот и все, – с облегчением сказала Рукия.
– Вовсе нет, – покачал головой Наото. – Сейчас на кулаках сойдутся.
И действительно, противники на этом не успокоились, а, немедленно вскочив на ноги, перешли к схватке без оружия. Они набрасывались друг на друга с такой яростью, словно и в самом деле собрались драться насмерть. Бьякуя, ловко уворачиваясь от тяжеленных кулаков Ренджи, провел несколько удачных атак. Абараю явно приходилось туго, но он рискованным приемом прорвался к капитану поближе, рванул за руку и попытался швырнуть на землю, но Бьякуя как-то вывернулся, удержался на ногах. А дальше произошло что-то уж и вовсе непонятное: Ренджи стремительно атаковал капитана, а тот почему-то не стал защищаться, пропустил прямой удар в челюсть и рухнул навзничь. Абарай недоуменно остановился. Кучики не двигался.
– Ну, вот теперь закончили, – сказал Хаями, поднимаясь на ноги. – Пошли, посмотрим.
Ренджи в растерянности наклонился над капитаном. Тот изучающе смотрел на лейтенанта спокойным взглядом серых глаз и не шевелился.
– Кучики-тайчо! – Возмутился Ренджи. – Вы поддались!
– Ну… – Кучики замялся, и Абарай немедленно обиделся.
– Почему вы никогда со мной всерьез не сражаетесь? Так вы меня никогда ничему не научите!
– Не то, чтобы я именно поддался, – пояснил Бьякуя. – Просто мне не хотелось драться дальше.
– А это не одно и то же?!
– Ну и ну, Бьякуя! – Насмешливо воскликнул Хаями. Они с Рукией как раз приблизились к месту схватки. – Кажется, Ренджи тебя все-таки одолел!
– Угу, – равнодушно согласился тот. – Он мне еще и плечо вывихнул.
– Что?! – Хором изумились все. Ренджи вытаращил испуганные глаза.
– Которое? – Деловито спросил Хаями, опускаясь на одно колено рядом с Кучики.
– Вот это, – Бьякуя осторожно коснулся левого плеча.
– Я вправлю, – сказал Наото, аккуратно ощупывая поврежденную конечность. – Я умею. Не дергайся.
Он взял Кучики за запястье, тщательно примерился и с силой дернул. Бьякуя не изменился в лице. Впрочем, от него никто ничего другого и не ожидал.
– Ну вот, теперь порядок, – удовлетворенно кивнул Хаями, вставая. Тогда и Бьякуя начал пониматься на ноги.
– Извините, – смущенно буркнул Ренджи. – Я нечаянно.
– Я знаю, – невозмутимо отозвался капитан. – Полагаю, на этом тренировку можно закончить?
– Да, – согласился Хаями. – Навоевались, пойдем домой.
Когда возвращались в расположение отрядов, лейтенанты вырвались вперед, а капитаны шли сзади.
– Ренджи стал намного сильнее в последнее время, – негромко заметил Бьякуя. – Даже нет, не так. Он и прежде был силен. Но теперь стал сражаться намного расчетливее. Это последствия твоих тренировок?
– Думаю, что так, – не стал отрицать очевидного Хаями. – Знаешь… я уже начинаю жалеть, что вмешался в это дело.
– Нет, все правильно, – возразил Кучики. – Если твое вмешательство идет ему на пользу, значит, оно необходимо. Но мне непонятно, как ты это сделал. Я столько лет бьюсь с ним, но не мог достигнуть такого эффекта.
– Ты пытался развить его силу, – усмехнулся Наото. – А ему надо было мозги вправлять.
– Но как ты ухитрился сделать так, чтобы он начал читать книги?
– Я его просто заставил.
– Но как? – Кучики поднял недоуменный взгляд. – Он же не обязан тебе подчиняться. Ведь не силой же?
– Ты порой кажешься таким наивным! – Хаями рассмеялся. – Как будто нет других способов. Я его убедил. Но знаешь, – тут он замялся, – ты, наверное, на меня обидишься, если я это скажу… и тем не менее… Ренджи для тебя опасен.
– Я это давно знаю, – спокойно согласился Бьякуя. – Это было понятно с самого начала. Он привык быть слабее меня. Привык к мысли, что не может причинить мне вреда. Но сам не замечает, насколько быстро продвигается вперед. Быстрее даже, чем я того ожидал. Если я однажды допущу ошибку, он меня убьет. Случайно, конечно же.
– И ты все равно готов продолжать?
– Разумеется. Я не собираюсь допускать ошибок. Если я позволю себя убить собственному лейтенанту, кем я стану после этого?
– Покойником, – невинно улыбнулся Хаями.
Кучики покосился на него с надменным видом.
– Ему меня не догнать.
Наото только хмыкнул в ответ. Он уже все понял. Конечно, Бьякуя будет стараться изо всех сил, тренируя Ренджи, просто потому, что не привык делать свою работу плохо. Но погибнуть от руки своего лейтенанта он все же не готов. И это очень важно сейчас, показать Абараю, что его действия могут быть опасными. Просто чтобы привыкал. И тогда, возможно, он успеет научиться сдерживать себя на тренировках.
– А знаешь, думаю, это правильно, что ты позволил ему вывихнуть тебе руку, – заметил Хаями.
– Может быть, – флегматично согласился Кучики.
***
К тому времени, как наступила весна, Ренджи уже привык ко всему этому. Он начал чувствовать себя уверенно за столом в доме Кучики, все чаще вставлял словечко-другое в разговор, и капитаны не поднимали его на смех. Хотя ему по-прежнему казалось странным то, что с ним происходило. Ренджи очень сомневался, что становится умнее от этих книг, или что его характер меняется, но все чаще обнаруживал вдруг, что задумывается о вещах, о которых раньше даже не подозревал. Или вот желания иногда возникают очень странные.
Прежде такая мысль Абараю и в голову не могла бы прийти, но после прочтения нескольких книг, где упоминались некоторые обычаи Мира живых, имеющие распространение и в Сейрейтее, он вдруг задумался. И в самом деле. Ведь они вчетвером как будто неплохо проводят время, так почему бы…
Бьякуя немедленно насторожился при одном взгляде на лицо вошедшего в кабинет лейтенанта. Ренджи был чем-то чрезвычайно смущен, отчего хмурился сильнее обычного, выпячивал подбородок и прятал руки за спину. Натворил что-нибудь? Но действительность превзошла все его ожидания.
– Кучики-тайчо, – сердитым тоном буркнул Абарай, глядя в сторону. – Я вот тут подумал… а почему бы нам этой весной не собраться всем вместе на ханами? Ну, вчетвером. Мы так никогда еще не делали…
Бьякуя ожидал чего угодно, но только не этого. От изумления он совершенно остолбенел и только молча таращился на лейтенанта. Тот истолковал его молчание по-своему.
– Нет, если вы против, я не буду настаивать, – проворчал он еще более сердито, почти раздраженно.
– С каких это пор ты интересуешься цветами? – Бьякуя, наконец, обрел дар речи.
– Ладно, забудьте, что я сказал, – буркнул Абарай и поспешно юркнул за свой стол, уткнулся в первый попавшийся документ. – Я вовсе ничего такого не хотел. Мы не того круга, ясно же.
Бьякуя с изумлением разглядывал лейтенанта, прячущегося за листом бумаги. Это что, тоже последствия «тренировок» с Хаями? Никогда прежде он не наблюдал за Ренджи склонности к подобным занятиям. И вдруг – ханами, да еще и не в компании лейтенантов, что было бы вполне понятно (устроят же из любой церемонии пьянку). Какое может быть ему удовольствие от общества Кучики? Бьякуя всегда был уверен, что Абарай рассматривает его лишь как надежного напарника в опасных передрягах, как учителя и как соперника, но никак не собеседника и компанию для отдыха. Впрочем, порыв достойный, и если Бьякуя когда-то мечтал сделать из Ренджи приличного офицера, то теперь, кажется, именно это и происходит. Подобные порывы надо всячески поддерживать, а не пресекать невежливыми проявлениями недоумения.
– Я вовсе не против, – проговорил Кучики. Впрочем, тон его, против воли, был совершенно ледяным. Оказалось, что и он здорово растерялся от всего этого. – Но только если ты возьмешь на себя организацию подобного мероприятия.
Ренджи заморгал от неожиданности, обрадовался, смешался от этого еще больше, из-за чего нахмурился и надулся еще сильнее.
– Ладно, я организую, – сердито отозвался он. – Я уже место присмотрел хорошее.
***
Едва деревья сливы покрылись нежными цветами, Ренджи потащил всю компанию на заранее выбранную поляну. Ему было страшно любопытно, что из всего этого получится. Он нес, прижимая к груди, объемистый сверток с нехитрой снедью, и особенно согревала его сердце бутылочка саке. По поводу этой бутылочки он сегодня долго спорил с Хаями, когда они вдвоем собирали провизию для праздника.
– Какое саке? – С искренним недоумением возмущался Абарай. – Там же Кучики-тайчо будет. Я в его присутствии никогда себе не позволяю.
– Так мы ему тоже нальем, – легкомысленно пожал плечами Хаями – Праздник же. И традиция.
– Ага, как же! – Фыркнул Ренджи. – Он не будет. Еще и нас отругает.
– Ты его плохо знаешь, – рассмеялся Хаями. – Я же говорю, традиция! Мы ведь не собираемся надираться в стельку, только по чуть-чуть.
Словом, бутылка заняла свое законное место в пакете, и Ренджи взял с Хаями честное слово, что наливать Кучики тот будет сам. Потому что подпоить капитана – дело, конечно, хорошее, но только чтоб потом лейтенанта в этом не обвиняли.
Идти было далеко. Все ближние к городу полянки были заняты еще с зимы, а Ренджи не хотел, чтобы праздная толпа была свидетелем их странных посиделок. Рукия и Хаями шли впереди, весело болтая о чем-то бессмысленном, а Ренджи и Кучики молча двигались сзади. Слушая радостный смех Рукии, Ренджи размышлял о том, как это странно все получается. Эти двое, похоже, всерьез влюблены друг в друга, но им нельзя быть вместе, и только лишь из-за того, что некто, не будем показывать пальцем, что-то пообещал своей жене. И каково им должно приходиться, особенно теперь, когда они по долгу службы постоянно вынуждены находиться рядом? Ренджи и представить не мог, что капитан, глядя на них сейчас, размышляет о том же самом. Но Бьякуя, снедаемый беспокойством, однажды припер Хаями к стенке, чтобы окончательно прояснить этот вопрос. Тот признался, что Укитаке невольно устроил все самым наилучшим образом: теперь Рукия на законных основаниях постоянно была рядом с Хаями, а им обоим только того и надо было. Ни на что большее они с самого начала не замахивались. На том Бьякуя и успокоился.
Наконец Ренджи громогласно объявил:
– Это здесь.
Все принялись разглядывать выбранную им поляну. Рукия, повертев головой, заявила:
– Ух ты! Здорово! Молодец, Ренджи, не знала, что у тебя есть вкус!
– Хороший выбор, – снисходительно похвалил капитан.