Такато еще немного помолчал, глядя в небо, потом продолжил:
– Я всего лишь хочу создать идеальный отряд. Такой, в котором всем было бы хорошо. Где каждый имел бы возможность расти, достигать своего собственного предела. Чтобы никто не остался незамеченным, никакой талант. Где вовремя замечали бы каждого и помогали бы каждому. И чтобы все стояли горой друг за друга. А еще я мечтаю, что однажды все капитаны Готэй окажутся выпускниками из моего отряда. Можешь смеяться! Сам знаю, что это смешно.
– Ничего не смешно, – буркнул Ренджи. Сам он никогда не думал, каким должен быть его отряд. Он стремился только лишь к тому, чтобы все работало. Чтобы все занимались порученным делом, и чтобы никто не безобразничал.
– Я надеялся, что ты поймешь, – усмехнулся Такато. – Так вот, этим я теперь и занимаюсь. Сначала собираю информацию. Приходится подслушивать на собраниях капитанов, представляешь?! Там есть такая скрытая комнатушка возле зала собраний, из нее хорошо слышно. Не хочу расспрашивать Кьораку: для него тема собраний слишком скучна, а мне нужны подробности. А потом я изобретаю приказы. Я уже говорил, что Нишигаки не в состоянии критически отнестись к информации, которая выглядит как приказ главнокомандующего. Поэтому, когда мне хочется что-то поправить в положении дел в отряде, я просто составляю бумагу и иду с ней к командиру. Честно рассказываю ему, что придумал такую-то штуку, и он, как правило, одобряет мой подход. И тогда я говорю, что было бы неплохо, если бы он как-то зафиксировал для моего капитана, что я этот вопрос согласовал. И Кьораку подписывает мою бумагу. А потом я иду с ней к Нишигаки и предъявляю ему по всей форме составленный приказ командира. Ну, а ему что делать, он приказывает мне его немедленно исполнить. Таким вот образом я понемногу изменяю уже установленные правила и постепенно приближаю отряд к моему идеалу.
– Ну и дурак, – резюмировал Абарай, выслушав эту исповедь. – Вот тебе делать нечего, собрания подслушивать! Пошел бы к Сайто и все у него выспросил. Хоть он сам к бумагам почти не прикасается, но ушами на собрании не хлопает, ему ведь надо еще Кире все пересказать. А насчет того, как правила устанавливать, сходи лучше к Кирихаре. Он, бедняга, давно уже один на хозяйстве. Каноги совсем не занимается делами отряда. Вообще непонятно, чем она теперь занимается.
– Ты это серьезно? – Такато вытаращил на него глаза. – Думаешь, стоит обратиться к капитану? Но как я ему объясню свое любопытство?
– Да вот как мне объяснил, так и ему.
– Но он расскажет Кьораку…
– Да и пусть рассказывает, – пренебрежительно отмахнулся Ренджи. – Не хочешь, чтоб он рассказал, сам вперед расскажи. Думаешь, Кьораку станет переживать из-за этого? Говоришь, свел с ним дружбу, так неужели не заметил, что ему наплевать? Какая ему разница, кто ведет дела отряда, ему надо, чтоб порядок был. И вообще, он наверняка уже сам догадался обо всем.
– Вообще-то, я сам так же неоднократно думал, – рассмеялся Такато. – А потом пугался и продолжал конспирироваться. Ты прав, я дурак. Давно надо было поговорить с тобой.
***
В поместье Кучики происходило очередное многолюдное сборище. Присутствовали три капитана: Кучики, Хаями и Шихоинь, – все трое со своими лейтенантами. Была и хозяйка с малышкой на руках. Это прежняя Хисана предпочитала тишину и уединение. Нынешняя же, казалось, считала, что чем больше шума, тем лучше. Неудивительно, если учесть, что в недавно прожитой жизни вокруг нее непрерывно крутилось огромное количество детей, внуков и правнуков. Бьякуя ей не препятствовал. Пусть делает, что хочет, лишь бы ей было хорошо. И Хисана приглашала гостей. Компания, расположившись на траве, пила чай, Ренджи, по обыкновению, налегал на сладости.
Рукия пристально следила за Хаями, но ничего тревожного в его поведении не могла заметить. Все шло, как всегда. Будто и не было той внезапной вспышки, так ее испугавшей. Но ни в этот день, ни во все предыдущие, Хаями не выказывал решительно никакой перемены в отношении к Бьякуе. Наверное, ему самому теперь стыдно, успокаивала себя Рукия. Наверное, он больше не будет не то что говорить, даже думать о чем-то подобном. И вообще, при чем тут Бьякуя? Он ведь не из самодурства не позволяет, а только потому, что так гласит закон. Это Рукия, именно Рукия никогда не разрешит Хаями даже попробовать добиться своего, потому что это будет означать окончательный разрыв с Кучики. Нет, Рукия не может позволить этим двум упрямцам рассориться из-за нее.
Потом пришел Кентаро и увел лейтенантов играть на поляну за оградой. Вскоре там поднялся шум, грохот, хохот и вопли; все это, несмотря на расстояние, доносилось до капитанов вполне отчетливо. Бьякуя подумал о том, что его сын для лейтенантов – это просто законный повод впасть в детство и повеселиться от души. Капитаны же вернулись к неторопливой, ленивой беседе обо всем подряд. Но, видимо от шума, проснулась дочка, захныкала, и Хисана ушла, сказав, что попробует уложить ее в более тихом месте.
– Слушай, Бьякуя, – тут же спросила Йоруичи, будто только этого и ждала, – а когда ты в последний раз видел этого арранкара?
– Арранкара? – Недоуменно переспросил Кучики. Ни о каких арранкарах речь у них не шла.
– Хоакина. Он же тебе не то брат, не то что-то в этом роде.
– Не помню, – сухо сказал Бьякуя. – Давно не видел. Какое тебе до него дело?
– Мне? Никакого! – Йоруичи фыркнула. – Это Тамура что-то беспокоится. С того самого дня беспокоится, как этот Фуками у нас объявился. Нет-нет, да и вспомнит: мол, что это Хоакин никак не появляется. Пора бы уже. Вот я и подумала, вдруг ты что-то про него знаешь.
– Не больше тебя. С какой стати мне что-то про него знать?
– Нет, так нет. Просто когда Тамура принимается талдычить одно и то же, это неспроста. Впрочем, что может случиться с этим балбесом, с его-то силищей!
Бьякуя только пожал плечами в ответ, и больше в этот вечер арранкара они не вспоминали.
Вспомнил о нем Бьякуя уже потом, когда гости разошлись, а домашние отправились спать. Шихоинь не стала бы спрашивать просто так. Что-то ее тревожит. Точнее, ее тревожит то, что беспокоится ее лейтенант. А от Тамуры действительно можно ожидать чего угодно. Его инстинкты колдуна порой срабатывают непроизвольно, когда он вовсе не прилагает к тому никаких усилий. Предчувствия посещают его сами собой, просто потому, что им так приспичило. Можно предположить, что с Хоакином действительно что-то случилось. И оставить его без помощи было бы недостойно. Ведь сколько раз он, не задумываясь, приходил на выручку синигами!
Сперва Бьякуя решил послать Абарая. Пусть бы разыскал своего побратима, узнал, как у него дела, нужна ли помощь. Но, вспомнив о деталях, Кучики передумал. Это с капитана никто не спросит, а лейтенанту, чтобы попасть в Мир живых, нужен приказ на выход. А если Кьораку некстати заинтересуется, что происходит? Бьякуе не очень-то хотелось объясняться с ним, поскольку он до сих пор не собрался выяснить, что, собственно, командир думает насчет этого арранкара. Да и не только в этом дело. Бьякуя не хотел, чтобы Шихоинь думала, что может влиять на его решения и поступки. Узнай она о том, что Ренджи мотался в Мир живых после их разговора, мигом решит, что Кучики сделал это только потому, что она его просила. Нет, проще всего было сходить самому. Прямо сейчас, ночью, когда никто не заметит, не обратит внимания на его отсутствие, и вернуться еще до утра. Порыскать по Токио, попробовать обнаружить реяцу арранкара. Он должен успеть разобраться с этим.
Приняв такое решение, Бьякуя взял меч и направился к Вратам миров.
***
Осуществить задуманное и в самом деле оказалось несложно. Бьякуя запросил себе проход в Токио, и никому не пришло в голову требовать с него объяснений. Оказавшись в городе, он немного огляделся, а потом побежал по крышам, небыстро, без напряжения. Не только для того, чтобы не привлекать лишнего внимания патрульных, но и чтобы собственная реяцу не глушила реяцу арранкара, не мешала восприятию. И на исходе третьего часа арранкар отыскался. Бьякуя провозился так долго только лишь потому, что не спешил, а Токио чересчур велик, а вовсе не потому, что Хоакин пытался как-то скрыться.
Хоакин стоял на крыше, заложив руки за спину и безмятежно глядя куда-то вниз. С ним рядом обнаружился какой-то синигами. Патрульный? Здешние патрульные должны были давно привыкнуть к присутствию арранкара, и наверняка он не раз помогал им управиться со сложными противниками. Бьякуя сделал еще один прыжок, мягко опустился на крышу, где стояли эти двое, и тогда его заметили. Синигами обернулся, и глаза его сделались круглыми.
– Кучики! – Выдохнул он.
Бьякую рассердило и даже немного встревожило подобное обращение. Что за фамильярность? Еще более странным выглядело то, что Хоакин не обернулся даже теперь. Он все с тем же отсутствующим видом смотрел вниз и молчал. Но ведь должен же он был сказать хотя бы «Привет», или «Что ты тут делаешь?» А вот в глазах синигами отразился самый настоящий ужас. Едва капитан сделал первый шаг по крыше, он выбросил вперед ладонь, будто защищаясь. В ладони что-то тускло поблескивало.
– Убирайся отсюда! – Заорал синигами срывающимся от страха голосом. – Прочь! Иди назад и воюй там!
В первый момент Бьякуя еще успел удивиться тому, насколько легким и безмятежным вдруг стал его разум. А потом все было очень просто и очень приятно, но удивления уже не вызывало.
Комментарий к 1.
* Отсылка к фику «Большой переполох»
========== 2. ==========
Кучики выпорхнул из Врат миров огромной черно-белой бабочкой. Дежурные инженеры, первыми увидевшие его, оторопев, раскрыли рты. Кучики улыбался. Нет, не во все тридцать два зуба, только уголками губ, но и такого выражения на этом лице никто в Готэй никогда не видел. Разыгравшееся воображение инженеров сразу сочло эту улыбку зловещей. А вот глаза были пустыми и смотрели сквозь них. Парни растерялись, онемели, приросли к месту, и как потом оказалось, именно это их и спасло. Преобразившийся капитан совершил гигантский прыжок через их головы, на лету выхватывая меч. А еще после пары подобных прыжков окончательно скрылся из виду.
Кучики вихрем ворвался в самую середину расположения отрядов. Здесь он ненадолго остановился, огляделся, словно решая, с чего начать. Стояла глубокая ночь, улицы были пустынны. Не найдя подходящей жертвы, капитан набросился на ни в чем не повинные здания. С видимым удовольствием он снес ногой небольшую башенку, затем взмахом меча вскрыл ближайший дом, словно консервную жестянку. Кто-то высунулся на шум, но, увидев хаори, охнул и отпрянул назад.
Капитан разошелся вовсю. Его реяцу росла, на губах застыла безумная усмешка. Он крутанул свой меч, заставляя его нарисовать в воздухе сияющий круг, и запустил вдоль улицы сокрушительное хадо. А вокруг уже царила паника. Синигами разбегались во все стороны, боясь оказаться на пути взбесившегося капитана. А тот уже несся дальше, круша все, что попадалось под руку.
Какой-то офицер, совершенно ошалев от происходящего, крикнул:
– Капитан Кучики, что вы делаете?
Это было его ошибкой. Напрасно он привлек к себе внимание безумца. Взгляд Кучики немедленно обратился к нему, вспыхнул яростью. А потом Кучики, выставив меч, совершил длинный прыжок в сторону офицера. Он не использовал сюнпо, так что попрощаться с жизнью синигами успел. А вот увернуться – нет. Но меч капитана, нацеленный ему в грудь, лязгнул о камни у его ног, потому что в этот самый момент сверху обрушилась Шихоинь Йоруичи, ударившая по клинку пустой ладонью.
«Совсем спятил?» – хотела спросить Йоруичи Бьякую, но слова застряли в горле, едва она увидела его лицо. Вместо этого она коротко рявкнула на офицера:
– Вон отсюда!
И одновременно коротко и резко вонзила пятку в живот Кучики, прежде чем он успел перенастроить прицел своего гнева. Бьякуя обрушился куда-то в центр созданных им руин. Йоруичи метнулась следом… и сильно удивилась, когда камни словно взорвались изнутри, и взметнувшийся кулак угодил ей точно в челюсть. Ей казалось, что Бьякуя не должен был оклематься так быстро.
Йоруичи сумела сгруппироваться, и потому не рухнула беспомощно, снося стены и еще увеличивая хаос, а просто проехалась на четвереньках по мостовой, оставляя глубокие борозды на камнях. Кучики уже оказался на ногах, он сжимал меч, и не просто сжимал, а направлял его острием вниз. А неподалеку от Шихоинь обнаружился совершенно обалдевший Абарай.
– Что тут творится? – Взвыл он.
– Не трепли языком! – Зарычала на него Йоруичи. – Просто останови его!
– Банкай! – Негромко скомандовал Бьякуя.
– Черт! – Испуганно выругался Ренджи, выхватывая меч. – Банкай! Хихио Забимару!
И тут же меч капитана обрушился на него, еще одного, посмевшего привлечь к себе внимание. К счастью, Ренджи успел активировать свою защиту. Лепестки Сенбонзакуры безобидно царапнули по доспехам и снова взвились в небо.
Йоруичи сорвалась с места. Она обогнула Кучики по широкой дуге, заходя с фланга, в самом конце дуги коротким сюнпо в сторону резко изменила направление, и теперь ее кулак летел Бьякуе в челюсть. Но тот отгадал ее маневр, ушел в ту же сторону столь же стремительным сюнпо. А через мгновение между капитанами выросла стена клинков, вынуждая Йоруичи отступить. Использовать какое-то оружие в этой битве она не намеревалась.
– Шаккахо! – Рявкнул еще чей-то голос, и в сторону Кучики прокатился огненный шар. Йоруичи оглянулась. Это оказался Хиракава. Он был в одних хакама, видать, подорвался с постели.
Послышался свистящий звук, словно чудовищный хлыст рассекал небо: это вступил в дело Абарай. Забимару развернулся во весь рост, а его морда устремилась к Кучики. Ренджи не вполне представлял, что собирается делать. Вот разве что попытаться схватить… Капитан не стал заслоняться мечом. Вместо этого он бросился навстречу занпакто лейтенанта. Это была короткая пробежка, буквально два-три шага, но за это время в ладонях Кучики успел сформироваться шар какого-то заклинания. Бьякуя буквально вколотил хадо между зубов Забимару, так баскетболист в прыжке кладет в корзину мяч. В конце прыжка он припал на одно колено и низко пригнулся, а заклинание шарахнуло так, что голова Забимару отлетела далеко в сторону. Ренджи мысленно чертыхнулся… а вот произносить это вслух уже не было времени. Кучики теперь глядел на него в упор, и Абарай понял, что это атака. Но что именно собрался предпринять капитан, он так и не понял, поэтому просто увеличил до предела духовное давление. Это оказалось верным решением: Бьякуя сконцентрировал вокруг лейтенанта свои внезапно возникающие клинки, готовые пронзить все, что окажется у них на пути. Когда-то давно такие превратили Ренджи в подобие ежа. Теперь же они бесполезно скользнули по доспехам: за годы тренировок Абарай отрастил себе надежную защиту. И все же Ренджи перепугался не на шутку. Капитан явно сражался всерьез, но… почему?
– Что они опять не поделили?
Рядом с капитанами внезапно возник Кьораку. Йоруичи досадливо махнула рукой.
– Бьякуя спятил. Надо бы его скрутить как-нибудь поаккуратнее, но он явно настроен серьезно.
Тем временем Ренджи, собрав волю в кулак, провел стратегическое отступление в дальний угол, где, переведя дыхание и восстановив контроль над реяцу, присоединил голову Забимару на прежнее место. Кучики дал лейтенанту время на это: его внимание привлек новый противник. Лепестки Сенбонзакуры снова взвились над полем боя, а потом, собравшись в подобие гигантской стрелы, устремились к командиру. Но тот пестрой птицей легко вспорхнул с места и внезапно оказался совсем на другом краю развороченной проплешины.
Йоруичи рванулась навстречу атаке Бьякуи. Она поднырнула под «стрелу», проскочила вдоль свистящих в воздухе клинков и оказалась очень близко к Кучики. Тот пропустил ее атаку, поскольку слишком сосредоточился на командире. Однако медлить не стоило, и времени прицеливаться особо не было, так что Шихоинь просто врезала ему по ребрам, куда попала. Бьякую снова швырнуло в сторону.
Краем глаза Йоруичи отметила, что Хиракава неуверенно мнется в стороне. Она могла его понять. Его тяжеловесный занпакто не мог бы составить конкуренцию шустрым клинкам Бьякуи, а кидо капитан пятого отряда владел весьма условно.