По всему выходило, что он дурак. Страж недоделанный, горе-защитник. Знал ведь, что помощи ждать неоткуда. Так чего же шлялся без оружия? Топор не следовало выпускать из рук. Или недостаточно было примера Таара? Но отчего вообще так вышло? Почему Кота не предупредил? Прошляпил, прозевал? Маловероятно. Если бы следящие постоянно допускали такие ошибки, многовато было бы жертв. Впрочем, ведь когда-то какой-то следящий пропустил ту тварь, которая напала на Каву. Значит, иногда случается. И снова на Каву, что за судьба несчастная такая! Теперь-то Кота учуял, иначе не примчался бы. Но что толку? Он ничего не сможет сделать с тварью. А кто сможет? По всему выходит, что никто.
Краем глаза Кайтен заметил движение в той стороне, откуда пришел сам. Кто-то еще шел сюда, прямо в пасть ненасытной твари. Кайтен поднял голову, собирался крикнуть этому человеку, чтобы не приближался, чтобы прятался, но крик застрял в горле. Это был Ан-Таар. Босой, голый по пояс, если, конечно, это можно так назвать: чуть ли не все его тело покрывали повязки. Он шел нетвердо, здоровой рукой придерживался за стену. И снова без оружия. Кайтен похолодел. Ну куда он опять лезет без меча?! Мало было одного раза? Впрочем, какой тут меч, он им, наверное, и замахнуться толком не сможет.
Тварь тоже заметила новую добычу, глухо урча, повернулась и побежала. И на третьем шаге лопнула.
– Тебе очень нравится лазить по деревьям? – осведомился Таар.
Кайтен с облегчением рассмеялся. Ситуация и в самом деле очень походила на ту, в которой он впервые встретился со стражем. Теперь, конечно, положение его было не столь бедственное, но от этого не менее глупое. Кое-как справившись со смехом, Кайтен спрыгнул на землю.
– Вовремя ты появился, – виновато сказал он. Ему было стыдно.
Приоткрылась дверь, и наружу высунулся нос Коты. Следящий оглядел по очереди обоих стражей, нашел глазами остатки твари и только после этого распахнул дверь настежь. Изнутри доносились приглушенные рыдания.
– Что происходит? – спросил у него Таар. Кота одними глазами указал за спину, внутрь помещения. Вид у стража тут же сделался крайне мрачный. Он смотрел недоверчиво, и в ответ на немой вопрос в его глазах Кота кивнул.
Кажется, они отлично поняли друг друга, подумал Кайтен. Тут что-то происходит, что-то очень скверное, и они уже это обсудили, один я, как дурак, ничего не понимаю. Вслед за Тааром и Котой он вошел в дом. Кава сидела в углу, сжавшись в комок, закрыв руками голову, рыдания сотрясали ее тело. Мужчины озабоченно переглянулись. Кота присел рядом с девушкой, неловко погладил по волосам.
– Ну ладно, все уже. Все прошло.
Та, казалось, не слышала. Кайтен подумал, что если бы Таар взял ее за руку, она наверняка успокоилась бы гораздо быстрее. Но Таар и не пытался ничего предпринять. Он прислонился к стене и уставился в пол невидящим взглядом.
В домик стремительно влетела Ан-Мару. Локтем отпихнула с дороги Кайтена, решительно отодвинула Коту, сама склонилась над Кавой.
– Мару, – начал было Кота, – она…
– А вот ты помолчи-ка, – вдруг напустилась на него ведьма. – Ты свое дело сделал, а это мое дело.
Следящий опасливо попятился. А Мару что-то зашептала на ухо девушке, слегка поглаживая по голове, и та вдруг перестала всхлипывать, обмякла, и ведьма подхватила ее за плечи, подняла и повела с собой. Кава не сопротивлялась, но ни на кого не подняла глаз. Бабушка тоже что-то знает, – подумал Кайтен провожая их взглядом. Все тут что-то знают, и он один как…
– Да что такое?! – не выдержал он.
– Это Кава вызвала тварь, – бесцветным голосом сообщил Кота.
– Что? – Кайтен поперхнулся.
– Ты ведь знаешь, откуда они берутся?
– Ну… от всяких плохих эмоций, – неуверенно ответил Кайтен. – Но при чем тут?..
– Таар, ты разрешишь называть вещи своими именами? В конце концов, Кайтен тоже должен понимать.
Таар молча кивнул, по-прежнему не поднимая глаз.
– Видишь ли, тут сыграла роль ревность, – с некоторым смущением заговорил Кота. – Ты, наверное, заметил, что Таар, скажем так, неравнодушен к нашей гостье.
– Тоже мне, тайна, – пробурчал Кайтен. – Только она с зимы тут гостит.
– Все верно. И напряжение нарастало постепенно. Кава постоянно думала об этом. Крутила это у себя в голове, понимаешь? Лес реагирует не на сами эмоции, а на напряжение. Когда слишком много в одну точку.
– Что-то вы меня все запутали, – ворчливо признался Кайтен.
– Эмоции сами по себе не слишком важны, – пытался объяснить Кота. – Представь себе страх и ярость матери, чей ребенок провалился в колодец. Но когда ребенок вытащен, страх исчезает, появляется радость, и поэтому ничего не происходит. Такие моментальные вспышки ничего не значат. Только агрессия почему-то стоит особняком, – Кота неуверенно пожал плечами. – Не знаю, почему так, но когда кто-то на кого-то нападает, лес реагирует мгновенно. А в остальном – нет. Он начинает реагировать, только когда человек постоянно нагнетает, накручивает, понимаешь?
– Наверное, – протянул Кайтен. – Но почему сейчас?
– Думаю, из-за ранения Таара. Она испугалась за него.
– Но это было днем!
– Я же говорю, что сам по себе испуг ничего не значит. Но потом она продолжила думать об этом. Ее нервы совершенно расстроились. Она понимала, что ей нельзя так сильно беспокоиться, но не могла перестать, чувствовала себя виноватой, и от этого ей становилось только хуже. Я говорил ей об этом несколько раз. Я давно заметил, что лес начинает реагировать на нее. Но она не сумела справиться с собой.
Кайтен вспомнил ту сцену, которой был свидетелем как раз перед тем, как они с Тааром помчались на охоту. Вид у Кавы уже тогда был совершенно убитый. Она была почти на пределе еще утром.
– Мы должны что-то предпринять, – сказал Кота уже Таару. – Кава опасна. Она опасна для себя самой и для всех нас. Мы должны как-то защитить ее от себя, а нас от нее. Сама она не справится.
Таар промолчал. Он знал, что нужно что-то делать, но ничего не мог предложить.
– Похоже, точка напряжения создается из-за меня, – сказала Ретофа.
Кайтен вздрогнул. Он не заметил, как она появилась, но теперь она стояла в дверях, опираясь плечом о косяк.
– Не могу этого отрицать, – осторожно сказал Кота, ежась от неловкости. В этой ситуации всем было все ясно, и лгать было бы глупо.
– Не следовало мне доводить до такого, – повинилась разведчица. – Похоже, мне лучше уехать.
Кайтен вздрогнул. Этого ему хотелось бы меньше всего. Он предпочел бы сражаться ежедневно с тварями, вызываемыми Кавой.
– Это уже ничего не решит, – мрачно отозвался Таар.
– Действительно, – согласилась Ретофа. – Я опоздала. Но все же я уеду. И предложу Каве совершить путешествие вместе со мной.
– Думаешь, это поможет? – с надеждой спросил Кота.
– Это отлично прочищает мозги – уехать из дома с целью никогда не вернуться.
– Как это, не вернуться? – не выдержал Кайтен.
– Это, на самом деле, не обязательно, – успокаивающе сказала Ретофа. – Но лучше держать в голове такую мысль.
– Полагаешь, Кава согласится? – уточил Кота.
– Ей придется согласиться. Она и сама понимает, что зашла в тупик. То, что я ей предложу, ее единственный шанс на новую жизнь. Ну, если нас по дороге никто не съест, конечно, – Ретофа ухмыльнулась.
– Вот именно! – Кайтен ухватился за эту мысль. – Как же вы одни поедете куда-то? Да тут же вокруг полно тварей!
– Ерунда! – Ретофа пренебрежительно отмахнулась от его опасений. – Твари на севере. Они не успели далеко разбрестись. А мы поедем на запад, к горам. Потом проедем вдоль хребта, придется немного выбраться на территорию «цивилизованных» народов. Обогнем горы, и мы уже почти дома. С той стороны мне все знакомо. Таар, нам понадобятся ящеры и кое-какие припасы. Я думаю, что будет лучше нам выступить прямо завтра, на рассвете.
Ан-Таар с трудом сглотнул комок в горле и сипло проговорил:
– Мару распорядится.
Ретофа ушла, за ней ушел и Кота, чтобы помочь со сборами, а стражи так и стояли столбом. Кайтен хотел многое сказать. Он хотел сказать, что это подло со стороны Таара, перекладывать решение проблемы на плечи девушки, да еще и посторонней. Что их никак нельзя отпускать одних. Что он решительно не согласен, и вообще, нечего принимать такие серьезные решения впопыхах, в панике, сгоряча. Что утром надо все еще раз хорошенько обдумать, и другой выход наверняка найдется. Потому что (чего уж тут врать!) они оба любят одну женщину, и пусть Кайтена тут никто не станет слушать, но ведь слово стража хоть что-то да весит!
– Ты что же, позволишь ей вот так уехать? – не выдержал Кайтен. – Ведь ты же…
Любишь ее. Но этого он не хотел говорить вслух. Таар поднял на него взгляд, слишком спокойный для такого момента.
– Это было слишком просто, – философски проговорил он. – Сильная и смелая, красивая и умная. Невозможно не влюбиться. Но ты уверен, что это настоящее?
Какая разница, хотел сказать Кайтен. Да, она прекрасна, и это достаточный повод. Настоящее или нет, это пусть Таар разбирается, раз он такой мыслитель, а для него, Кайтена, это совершенно все равно. Он хотел сказать, что знает только одно: он ее любит, и все остальное неважно. Но не сказал.
– Легко полюбить такую женщину, – задумчиво продолжил Ан-Таар. – А ты попробуй полюбить другую. Некрасивую, неумелую, перепуганную. Сможешь? Я не смог.
Кайтен хотел сказать, что все это не имеет никакого отношения к делу. И Кава тут совершенно ни при чем. И все это его никак не касается, потому что значение имеет только одно: Ретофа не должна уехать. Но он опять ничего не сказал и молча вышел за дверь.
***
В ту ночь Кайтен так и не ложился. Он слонялся по полям и берегу реки, совершенно позабыв о возможной опасности. Он напряженно размышлял, пытаясь изобрести способ выбраться из сложившейся ситуации. Если бы он придумал что-то, Ретофе не пришлось бы уезжать. Но потом он понял, что ничего не придумает. Он слишком мало знает обо всем этом. И тогда он решил, что должен ехать вместе с ней. Таар, этот философ, и без него здесь обойдется. И пусть только попробует помешать!
Кайтен вернулся в поселение, когда услышал начало кутерьмы. Семья уже готовилась провожать путешественниц. Он не знал, что было сказано всем остальным, знали ли они истинную причину, по которой Кава покидала дом, но ему это было не интересно. Он нашел в этой суете Ретофу, без церемоний схватил за рукав и потащил за собой за угол ближайшего дома.
– Не уезжай, – заявил он. – Все обойдется. Только не уезжай.
– Мне все равно нужно ехать, – примирительно проговорила она. – Я и так загостилась. Мне давно пора было вернуться домой.
– Тогда я поеду с тобой.
– Ты нужен здесь.
– Чушь! – зашипел Кайтен. – Он сам справится. И если он не хочет ничего предпринимать, то хотя бы я…
– Не говори глупостей, – строго перебила его Ретофа. – Ты нужен здесь, и ты сам это знаешь. И потом, я против того, чтобы ты ехал с нами. Ты будешь нам мешать.
– Я не буду мешать! – с жаром воскликнул Кайтен. – Я буду делать все, что ты скажешь!
– Я же сказала: нет!
– Но, послушай! Я не могу тебя вот так отпустить! Я люблю тебя!
Реакция Ретофы оказалась ужасна: она рассмеялась. И погладила его по голове.
– Бедный мальчик! Прости меня, пожалуйста. Я не нарочно, честное слово. Я знаю, что я так действую на мужчин.
– О чем это ты? – обиженно буркнул Кайтен. Ему совсем не понравилась снисходительность в ее голосе.
– Когда я готовилась стать разведчицей, одна женщина обучила меня этому. Как себя вести, какой быть, чтобы мужчины сами к ногам укладывались. Это было важно для хрупкой девушки, отправлявшейся в чужой мир. Я так прочно этому научилась, что теперь просто не могу разучиться. Я ничего нарочно не делаю, но хватает и того, что я сама по себе такая. Вот и ты не устоял.
– Да какая разница! – взорвался Кайтен. – Нарочно или нет, если ты просто такая, какая есть, какая мне разница, кто тебя этому учил? Я просто хочу остаться рядом с тобой и защищать тебя, что в этом плохого?!
– Ничего, конечно, – Ретофа рассмеялась. – Но только я тебе не пара. Я вообще могу быть только минутным увлечением. Когда я уеду, у тебя это все само пройдет, вот увидишь.
– А я не хочу, чтобы ты уезжала, – упрямо повторил Кайтен.
– А я не хочу, чтобы ты ехал за мной, мальчишка, – с непривычной надменностью и жестокостью заявила Ретофа.
И пока ошарашенный Кайтен хлопал глазами, она резко развернулась и скрылась из виду.
Кое-как справившись с собой, Кайтен снова вернулся к провожающей толпе. Люди уже подготовили трех ящеров, одного из которых сейчас навьючивали поклажей. Похоже, путешественниц не собирались отпускать налегке, и это немного успокаивало. Разведчица затерялась в толпе, наверное, нарочно, чтобы Кайтен снова на нее не набросился. Но он и не собирался этого делать. Он просто растерянно стоял, не зная, куда себя деть. Краем глаза заметил, что невдалеке Кава прощается с Тааром. Девушка нервно теребила ворот своей походной рубахи, и до Кайтена донесся обрывок ее речи.
– Прости, что так вышло, – говорила она срывающимся голосом. – Ретофа мне все объяснила. Я теперь знаю, что мне делать. Я, наверное, сюда уже не вернусь. А если вернусь, я буду совсем другая.
Дальше Кайтен не слушал. Его мысли рассеянно блуждали, перескакивая с одного на другое, и ни на чем не могли остановиться. Он даже не знал, что он сейчас чувствует. Окружающая суета тем временем приобрела какое-то новое звучание, и тогда Кайтен снова увидел Ретофу. Девушки уже сели на своих ящеров, и вся семья махала им руками. Потом кто-то затянул песню. Здесь чуть что, сразу поют.
Ящеры повернулись и тяжело зашагали вниз по тропе. Вслед путникам неслась песня, которую подхватили уже почти все. Это была дорожная песня, с пожеланиями легкого пути, песня о грусти расставания, о надежде на новую встречу. Из толпы выбралась и остановилась рядом с растерянным Кайтеном Ан-Мару.
– Ничего себе она со мной попрощалась, – пробормотал Кайтен.
– А как еще от тебя отвязаться? – невозмутимо заявила Мару.
– Так вы слышали? – испугался Кайтен.
– По лицу твоему вижу, – захихикала ведьма. – Нагрубила, да? А ты, поди, за ней рвался? Слушать ничего не хотел? Правильно нагрубила. Нечего тебе там делать. Ей Каву спасать надо. Вовсе ты там не нужен со своими нежностями.
– Но я же просто… – Кайтен насупился.
– Возьми себя в руки, страж, – вдруг очень строго сказала Ан-Мару. – Нам только тварей тут не хватало.
– Да я ничего, – спохватился Кайтен. – Я же… Так вы думаете, она нарочно так сказала?
– Вернутся они, – уверенно предрекла Мару. – Обе вернутся. Не скоро, но обязательно. А ты тогда еще и подумаешь, нужна ли она тебе.
– А что тут думать? – сказал Кайтен, почти успокоенный. – Я ждать буду.
========== Самолет ==========
Это был настоящий самолет.
Кавазо заглушил двигатель и некоторое время любовался плавно останавливающимся винтом. Потом стащил шлем и перчатки, бросил на заднее сиденье, выскочил из кабины и любовно погладил гладкий фанерный бок, пощелкал ногтями по блестящим клепкам. У него были все основания гордиться своим детищем. В последнем тестовом полете самолет показал себя прекрасно. И хотя Кавазо до сих пор не улетал далеко, кружил над полем, теперь он был вполне уверен, что машина выдержит и дальний перелет, не рассыплется в воздухе.
Теперь можно было загнать самолет в ангар и набело переделать чертежи. Фермер, у которого работал Кавазо, оказался славным малым, не сторонник, правда, технического прогресса, но достаточно любопытный, чтобы разрешить хранить машину в сарае и даже сажать на скошенное поле, пока новая трава не выросла. Это было уже очень много для доморощенного изобретателя. Еще бы чуть больше времени и денег… но их всегда мало, что уж тут.
Вдруг Кавазо заметил, что через поле к нему направляются двое. Одеты как путешественники: простые, но прочные куртки и штаны, добротная кожаная обувь, важнейший атрибут пешехода, за спинами котомки на лямках. Один, более худой и высокий, с длинными темными волосами, слегка кивнул второму, указав подбородком на самолет. Второй, круглолицый юноша с копной пегих волос, больше похожих на звериную шерсть, улыбнулся и чуть обогнал своего спутника. Кто-то другой на месте Кавазо наверняка решил бы, что эти двое заранее условились, о чем и как будут говорить. Но Кавазо ни о чем таком не подумал. Люди мало интересовали его. Его всегда занимали только механизмы.
– А что это у тебя такое? – с любопытством спросил юноша.