Страж спускался неторопливо, размеренно, его руки были на виду, и потому команды стрелять так и не прозвучало. Таар не ошибся в главном: эти люди действительно хотели выяснить, что происходит на этом острове. Солдатам, может, и было все равно, но офицеры хотели знать, что все это значит, откуда мог взяться человек на необитаемом острове, что он может знать о ночном нападении. Они не были глупцами, военные офицеры Сайеса, они понимали толк в разведке, для которой их сюда и послали. Один необдуманный выстрел, и им всем придется лезть в неизведанную чащу, возможно, под пули тех, кто уже обосновался здесь. Нет, они тоже хотели поговорить.
Под прицелом ружей Таар добрался до укреплений и остановился так, чтобы его было хорошо слышно и видно. Потом громко и четко проговорил:
– Я не советую вам стрелять. Я только представитель, остальные сейчас наблюдают за вами. Если вы меня выслушаете, мы сможем разрешить этот небольшой конфликт. Если вы начнете стрелять, жертв будет много.
– Кто ты такой, черт побери? – проворчал один из офицеров, жестом показывая солдатам опустить оружие. Из укрытия, однако, показался только один его глаз.
– Дело в том, что эти острова уже заняты, – сообщил Таар. – И мы не намерены пускать сюда кого бы то ни было. Поэтому вам лучше бы убраться отсюда и поискать себе другое место.
– В самом деле? – скептически спросил офицер. – Очень интересно.
Ан-Таар стоял смирно, и было совершенно очевидно, что он безоружен. Взгляд его, казалось, рассеянно блуждал по лагерю, ни на чем конкретном не останавливаясь. Это было обманчивое впечатление, поскольку на самом деле страж видел все разом, подмечая малейшее движение. Но солдаты немного расслабились, начали высовываться из своих укрытий, кто-то еще подходил сзади, прислушиваясь к разговору. Осторожно, стараясь все время оставаться под прикрытием ящиков, приблизился еще один офицер, постарше. Он и продолжил диалог:
– Каким, интересно, образом ты можешь заставить нас уйти отсюда?
– Я сейчас кое-что продемонстрирую, – сказал Таар. – Только покажу. Вы помните, наверное, прошлую ночь. – Он очень медленно, чтобы кто-нибудь случайно не принял за угрозу, поднял руку, вытянул ее ладонью вниз. – То было всего лишь предупреждение. Поскольку вы не понимаете намеков, мне пришлось прийти и сказать вам прямо: это наши острова. Здесь так умеют все.
Под его ладонью сгустился красноватый туман. Миг спустя он оформился в тонкого, стремительного зверя, хищно оскалившегося на людей.
– Я пришел предупредить вас, – закончил свою мысль Таар, – что, если вы не уйдете, таких тварей будет намного больше. И они не станут церемониться, как вчера.
Солдаты опешили, узнав очертания чудовища, громившего лагерь этой ночью. Офицеры попятились. Это было эффектно. И это имело шансы на успех. Ночное побоище, неуязвимый монстр – все это было слишком свежо в памяти. Представить, что в любой момент на лагерь могут обрушиться сотни таких же… Офицеры уже лихорадочно просчитывали варианты. Если острова действительно заняты, если они охраняются такими монстрами, то хайнанцы тоже не сумеют на них закрепиться.
И никто не мог бы предположить, что все сорвется из-за одного запаниковавшего мальчишки. Юнец стоял в дальнем ряду, Таар даже не обратил на него внимания. Но этот новобранец был слишком напуган прошлой ночью, он видел чудовище слишком близко, и теперь, когда оно появилось вновь, нервы его сдали. Он поднял пистолет и, зажмурившись, спустил курок.
Таар почувствовал только, как что-то ощутимо толкнуло его назад. Он переступил, пытаясь сохранить равновесие, но ноги запутались, и он опрокинулся навзничь.
========== Спруты ==========
Сознание вернулось сразу, будто толчком. Таар дернулся и тут же понял, что делать этого не следовало. Он сжал зубы, пытаясь не застонать, и почувствовал на правом плече чью-то руку. Левая же половина тела казалась холодной, тяжелой и неподвижной, и это ощущение было мучительно. Таар вспомнил, что произошло, и заставил себя открыть глаза, чтобы немедленно разобраться, во что он влип.
– Ты лежи, лежи, – успокаивающе сказала Ретофа. – Не дергайся.
Оказалось, что она сидит рядом и держит его за плечо. С другой стороны пристроился Кайтен, тоже с тревогой вглядывающийся в его лицо. Еще выше – свод пещеры.
– Что произошло? – выговорил Таар. – Где мы?
– Все там же, – Ретофа усмехнулась. – Суномохи тебя вытащил. Устроил там погром, а как всех разогнал, схватил тебя и приволок сюда.
– Где он? – спохватился Таар.
В поле зрения немедленно появилась оскаленная морда.
– Вот только попробуй меня отозвать! Я здесь нужнее!
– Ладно, оставайся, – разрешил страж.
Суномохи с облегчением отодвинулся назад, ворча как бы про себя:
– А если я там кого-то поцарапал нечаянно, так это они сами виноваты.
– Сколько прошло времени? – продолжил выяснять ситуацию Таар.
– Всего несколько минут, – ответила Ретофа. – Но нам, видимо, придется убираться отсюда, пока они не придумали пойти в атаку.
– Пока все спокойно, – откликнулся откуда-то Кайги. – Они уже снова собрались за укреплениями, но пока не высовываются.
– Я сказал, что нас здесь много, – сообщил Таар. – Наверное, они дважды подумают, прежде чем напасть.
– Это хорошо, – кивнула Ретофа. – Нам нужно выиграть немного времени.
– Куда он попал? – Таар поднял руку и попытался найти рану. Пальцы наткнулись на окровавленные повязки, закрывающие левое плечо. Определить, где именно болит, почему-то не удавалось: холодное онемение разливалось по всей руке, по груди и даже захватывало челюсть.
– Под ключицу, – ответила Ретофа. – Навылет. Вроде ничего важного не задело. Повезло, что хоть пулю доставать не придется.
– Повезло, что он из пистолета пальнул, а не из ружья, – добавил Кайтен. – Калибр маленький. А то бы тебе всю лопатку разворотило.
– Довольно странное место он выбрал, – заметил Таар.
– Наверное, не мог решить, куда лучше стрелять, в голову или в сердце, – сказала Ретофа. – Вот и выстрелил между.
– Да он не глядя вообще стрелял, – проворчал Суномохи.
– Ладно, – пресек рассуждения Таар, – у меня там в рюкзаке порошок…
– Кровоостанавливающий? – перебила Ретофа. – Я его уже нашла.
– Хорошо. И масло…
– Тоже нашла. Но его так мало, что лучше лить прямо на рану, а не на повязки.
– Тогда позже. Нужно выбираться отсюда.
– Ты встать-то сможешь?
– А у меня есть выбор?
– Вообще-то нет, – Ретофа усмехнулась. – Нам тебя отсюда не вытащить.
– Значит, и говорить не о чем.
Таар приподнялся на локте. Голова сильно кружилась, но боль уже притупилась, надо полагать, от травяных порошков. Кайтен поддержал его, помог сесть. Ретофа скептически оглядела раненого и подобрала с земли остатки разодранной рубашки.
– Руку надо зафиксировать. Ну-ка, вот так удобно?
Она ловко примотала согнутую в локте руку к груди Таара, и тот кивнул.
– Сойдет. Пошли.
Пригибаясь, он выбрался из пещеры. Основная сложность заключалась в том, что для того, чтобы оказаться на той стороне склона, начало тропы нужно было преодолеть почти ползком. Для стража этот маневр сейчас был невыполним, но приходилось рисковать. Первым, ухватив зубами рюкзак Таара, двинулся Суномохи. В том месте, где его могли заметить, он пригнулся и одним быстрым движением вытянул свое длинное тело за выступ скалы. Выстрелов не последовало. Кайги, продолжающий наблюдать за положением внизу из-за камней, сообщил, что никаких особых движений не замечено. Скорее всего, на рывок Суномохи не обратили внимания, и следующим на прорыв пошел Ан-Таар. Он ухитрился почти полностью скопировать движение твари и тоже проскочил незамеченным. Остальные выбирались уже без риска, на четвереньках, под прикрытием камней.
Была и еще одна трудность: теперь, на подъеме, скальная стенка оказалась слева. Таар не мог придерживаться за нее раненой левой рукой, а хвататься правой было ужасно неудобно. Тропа же была узка, и оступиться на ней ничего не стоило даже здоровому человеку. Кайтен двинулся прямо за учителем, сказав, что подхватит его, если что. А про себя добавил, что тут-то они оба и сверзятся вниз.
Тар продвигался довольно медленно. Кайтен смотрел ему в спину, ни о чем не спрашивая, но сам прикидывал, в чем может быть причина. Если он ослаб настолько, что не способен двигаться быстрее, дотянет ли он вообще до конца подъема? Или просто осторожничает, опасаясь, что закружится голова? Таар не склонен к пустой браваде, когда нужно соблюдать осторожность, он ее соблюдает. Вот только иногда предпринимает совершенно самоубийственные маневры. Может быть, он просто привык к тому, что его должны бояться? У себя дома он и в самом деле самый страшный. И он просто не ожидает встретить кого-то, кто не поддастся на угрозы. Или же все наоборот, и он считает своих противников равными себе. Умными и храбрыми, способными принимать взвешенные решения перед лицом опасности. И ему не приходит в голову, что кто-то может выпалить просто от страха.
За этими размышлениями Кайтен упустил момент, когда Таар действительно оступился. Страж внезапно ушел вниз, сложился, упал на одно колено, а правой рукой уцепился за скалу, в то время как нога, соскользнувшая с края, судорожно искала опору. Кайтен взвыл от испуга и схватил Таара за шиворот, но в этом уже не было необходимости: он и сам удержал равновесие.
– Ты осторожнее там, – виновато буркнул Кайтен, помогая стражу подняться.
Дальнейший подъем обошелся без эксцессов. Таар был бледен, но на ногах держался уверенно. Наверху Кайтен попытался как-нибудь подхватить его, чтобы помочь идти, но найти удобное положение, чтобы не причинять лишнюю боль, так и не удалось. Пришлось довольствоваться тем, что Таар ухватился за его плечо.
Кайги решительно заявил, что они должны вернуться в пещеры хаццка. Во-первых, хоть какое-то убежище. А во-вторых, если люди ничего не придумали, значит, думать будут хаццка. Все вместе. Должен же быть какой-то вариант. Никто с ним не спорил. Таар, изрядно пришибленный своей неудачей, временно передал другим бразды правления. И Кайги их подхватил.
Путь до пещер был не близок, и он совершенно измотал раненого. Таар не сказал ни слова об этом, и на его лице не отражалось признаков усталости, но к концу пути ступать он стал тяжелее и чаще спотыкаться. Хаццка встретили путников почти с ужасом. От этих чутких существ не укрылось ничего: ни подавленное настроение людей, ни скверное состояние одного из них, – от всего этого отчетливо веяло крупным поражением и даже, пожалуй, катастрофой. На этом фоне Суномохи они почти не заметили.
Гости расположились все в той же пещере, в которой отдыхали недавно. Ретофа уложила Таара на листья, сунув под голову рюкзак, и принялась менять повязки, пожертвовав на этот раз собственную запасную рубаху. Кайтен, наблюдающий за ее действиями, в этот раз не испытывал даже признаков ревности: он тоже волновался. Впрочем, целительное масло, приготовленное лично Ан-Мару, быстро уняло боль и купировало начинающуюся лихорадку.
– Эй, парень, – Суномохи постучал кончиком хвоста по плечу Кайтена. – Ты бы вытащил из меня пули. Они мне мешают.
– Что-что? – удивился тот.
– Пули, говорю. Они во мне застряли. А мне неудобно их самому выковыривать из задницы.
– Но я же тебе не врач! – возмутился Кайтен. – Я не умею этого делать.
– Какой еще врач? – фыркнул Суномохи. – Просто возьми нож и вытащи их. Ничего сложного. У меня лапы неподходящие.
Он продемонстрировал крючковатые когтистые пальцы. Кайтен все еще колебался.
– Но я же боюсь повредить тебе что-нибудь.
– Ты что, твари никогда не видел? Как мне можно навредить? Я даже боли не чувствую.
– Тогда чем тебе пули мешают?
– Пули чувствую, – Суномохи раздраженно пожал плечами. – Неудобно, когда они там, внутри, сидят.
– Тогда откуда ты знаешь, что это не боль? – полюбопытствовал Кайтен.
– Достаточно взглянуть, как вас от боли корежит, – тварь ткнула пальцем в сторону Таара. – Со мной уж точно не так.
И Суномохи подсунул Кайтену продырявленное бедро. Пришлось браться за нож. В процедуре и в самом деле не было ничего особенного, все равно что выковыривать куски железа из куска резины.
Пока люди занимались своими ранеными, Кайги держал совет со своими соплеменниками. Оказалось, что старый Инниц тоже приплыл на остров вслед за людьми, но на их наблюдательный пост соваться не решился, боясь помешать. Теперь его присутствие оказалось весьма кстати. Кайги рассказал обо всем, чему был свидетелем, и попросил старика высказать его мнение от лица всех хранителей.
Инниц задумался. Он думал долго, и за ним неотрывно следили блестящие глаза собравшихся хаццка. Потом он, вздохнув, сказал:
– Я не знаю, как нам быть. Я поплыву на свой остров и соберу там всех хранителей, какие есть, и позову хранителей с других островов. Может быть, все вместе мы что-нибудь придумаем. Да, прежние хаццка были не такие, как мы, – печально констатировал он. – У них голова работала. Они умели придумывать всякие разные штуки. А мы теперь совсем дикие стали. Если бы вот кто-то, как твой отец, Итта, был среди нас, – обратился он к Кайги. – Вот уж кто был выдумщик! Даже лодочное дерево придумал. Жаль, что таких больше нет.
– Разве выдумать лодочное дерево было сложно? – удивился Кайги.
– Конечно, сложно. Ты поди придумай еще.
Тут Кайги понял, что их положение куда серьезнее, чем он себе представлял. Ему самому идея лодочного дерева казалась почти очевидной, и уж во всяком случае не хитрой. И если у нынешних хранителей даже на таком уровне отсутствует воображение… До чего же они докатились?
***
Утром Таар уже чувствовал себя значительно лучше. В его аптечке нашлось множество средств для заживления ран и укрепления сил, и Ретофа испытала на нем практически все. Теперь рука, будучи зафиксированной, почти не беспокоила раненого.
Однако настроение в лагере продолжало оставаться подавленным. Еще и Кайги подлил масла в огонь, сообщив о своих выводах.
– Ничего они не придумают, – сказал он. – Они просто разучились это делать. У них слишком долго не было никаких проблем. И они не люди, они не умеют быть изобретательными и коварными, даже когда нужно себя защитить.
Никаких идей ни у кого не было. Здесь, конечно, не тот лес, что на севере, и для защиты своей территории вполне можно было бы устроить и бойню. Но, развязывая войну, следует просчитать, как будешь ее продолжать. Безоружные хаццка против хорошо обученных солдат… Ведь если люди поймут, кто именно им здесь противостоит, они просто пригонят побольше солдат с ружьями или вообще спалят весь остров. Им-то нужна не дикая природа, а пустая площадка под базу.
Несколько смельчаков из хаццка сходили на разведку в сторону лагеря людей и сообщили, что солдаты пока остаются на месте. Они сделали вылазку только до пещеры, где укрывались Таар и его спутники. Но в лагере наблюдается какое-то копошение, так что вполне вероятно, что скоро они начнут продвигаться вглубь острова.
Так обстояли дела в полдень, когда это и произошло. Тишину вдруг нарушил постепенно нарастающий подземный рокот. Таар, Кайтен, Кайги и Ретофа, уныло сидящие в своей пещере, разом вскинули головы вверх.
Бабах! Стены содрогнулись. Несколько мелких камушков осыпалось с потолка.
– Валим! – вскрикнул Кайтен.
Эвакуация была произведена с потрясающей быстротой. Спустя несколько секунд все четверо уже оказались в море. Немного опередили их Суномохи, карауливший вход в пещеру, и летучая мышь. Хаццка посыпались с берега, как горох. Несмотря на то, что на памяти ныне живущего поколения подобных катастроф не происходило, все они без лишней суеты и не впадая в панику ринулись в море, похватав в охапку детей.
Кайтен забрался в воду по пояс, для чего пришлось преодолеть изрядное расстояние по мелководью, и только тогда огляделся. Таар оказался в нескольких шагах от него, чуть дальше – Ретофа. Кайги немного отстал, остановился, чтобы оглянуться на своих сородичей. Суномохи, напротив, бежал все дальше, пока не скрылся под водой окончательно. Над вершиной горы клубился черный пепел. А миг спустя с неба посыпались камни. Они с шипением падали в воду, и Кайтен, набрав в грудь побольше воздуха, присел, пока что-нибудь тяжелое не тюкнуло его по макушке.