— Я никого не выбирала, — с прежним непривычно серьезным видом возразила она. — Я только указала правильный путь. Что тебя беспокоит? — правильно разгадала она мое состояние.
— Что все эти эмоции навязанные, — призналась я, чувствуя, как теплеют щеки, и глядя под ноги. — Ненастоящие…
— Глупости, — перебила мелкая уверенно. — Мы не можем навязать чувства, мы лишь подсказываем, настоящие они или ложные, — фея слетела с моего плеча и полетела рядом. — Я не могу заставить полюбить, понимаешь? Эти чувства не поддаются влиянию извне, а вот подтолкнуть события так, чтобы правильные люди встретились в нужном месте, могу, — на ее губах мелькнула лукавая улыбка, фея посмотрела на меня сквозь ресницы.
Я моргнула, уставившись на нее и вычленив те самые слова, от которых сердце дрогнуло и сорвалось в сумасшедший галоп.
— Полюбить? — осторожно переспросила и поспешно добавила. — А кто сказал, что речь идет о любви в такой короткий срок?
— Для этого чувства нет времени, — огорошила фея с убийственной прямотой. — Оно просто приходит туда, куда нужно, — взгляд собеседницы стал внимательным, а личико — снова серьезным. — Что тебе сердце подсказывает? Разве ты считаешь свои чувства неправильными и ненастоящими?
— Свои — нет, — насупилась я, признавшись хотя бы себе и фейри, что эти самые чувства к братьям у меня все-таки имеются. К обоим. Симпатия и влечение так уж точно. — А вот у них…
— Ты скоро сама убедишься, — тихо ответила она, не дав мне договорить. — И тебе все равно придется принимать решение, как дальше жить. Ты можешь поддаться страху и оставить, как есть, потому что тебе так будет удобнее. А можешь рискнуть и получить гораздо больше, чем у тебя есть. Выбирать тебе, — фея неожиданно подняла ладонь и сдула с нее облачко мерцающей пыли прямо в лицо, отчего я фыркнула и громко чихнула.
А когда снова осмотрелась, феи нигде не было. В голове прозвучали ее последние слова, как она точно угадала мои сумбурные эмоции. Страшно, да… Пребывая в задумчивости, я вернулась к Шону. Он лишь покосился, одним движением поднялся и положил ладонь мне на талию.
— Пообщались? — коротко спросил он.
— Ага, — так же немногословно ответила я, и к моей тихой радости, младший Рейли не стал проявлять любопытство, о чем же мы беседовали с феей.
За что ему большое спасибо.
— Тогда домой? Скоро Росс вернется, — Шон улыбнулся уголком губ.
Пожалуй, да, хватит с меня чудес. Я кивнула, и мы направились из рощи. К дому ехали в тишине, я, прикрыв глаза и прислонившись щекой к груди Шона — ехала на боку, — отпустила мысли в свободное плавание, давая им возможность улечься в правильном порядке. Проще говоря, пока что приняла решение двигаться по течению, и куда вынесет, а там действительно, посмотрим. Вокруг расстилался чудесный ясный вечер, небо уже позолотили закатные лучи, и через час-полтора подкрадутся прозрачные сумерки. Почти как в Питере в лучшие дни, если небо не затянуто облаками и с него не сыпется всякая мокрая гадость.
— Я отведу лошадь, — сказал Шон, помогая мне спуститься на землю.
— Ладно, займусь готовкой, — я кивнула и поспешила в дом.
И так естественно вышло сказать это, что я даже улыбнулась, тихо хмыкнув под нос. Удивительное дело, дома для себя всегда ленилась готовить, предпочитая заказывать еду по сети или питаться по ресторанам, а сейчас… Появилось желание порадовать своими кулинарными способностями, тем более, готовить я на самом деле умела и любила. И, оказывается, как чертовски приятно хлопотать на кухне для того, кто тебе нравится. Или тех. Присоединившийся Шон включился в активную подготовку к ужину, и когда явился Росс, у нас уже все стояло на столе. А я настолько увлеклась, что даже не услышала, как он вошел, и только когда вокруг талии сомкнулись сильные руки, и около уха раздался знакомый веселый голос, чуть не подскочила от неожиданности. Хорошо, пустую сковородку поставила на плиту.
— Как вкусно пахнет, м-м-м, — Росс шумно вдохнул, прижавшись ко мне, и чуть тише добавил, не дав ничего ответить. — Оказывается, это так здорово, приходить домой и видеть, что тебя там встречают.
Я едва не вздрогнула второй раз: снова он выражал те же мысли, что брат. Видать, в самом деле чувствуют одинаково, не хотелось бы думать, что оба обсудили и отрепетировали, когда и что мне говорить… Так, Кира, пинок тебе и подзатыльник за подлые мыслишки. Не порть себе вечер и настроение. Вывернувшись из рук Росса, я изобразила улыбку и с преувеличенным воодушевлением произнесла, пряча за ним волнение:
— Ну, раз все в сборе, тогда садимся, — и заняла место за столом.
Мои кулинарные таланты оценили по достоинству, и некоторое время все сосредоточенно жевали с мечтательными лицами, потом Росс спросил, чем мы тут занимались, и вот готова спорить на что угодно, его вопрос имел ну очень двусмысленный подтекст. Тем не менее, я с невозмутимым видом рассказала, что мы ездили в рощу, а потом занимались ужином. Без подробностей, конечно, и Росс тоже не стал выспрашивать их. Какой понимающий, однако. Хотя я заметила быстрые взгляды, которыми обменялись братья.
— Ага, отлично, тогда у меня предложение, — Росс вытер рот салфеткой и отодвинул пустую тарелку с довольным лицом. — Поехали по вечернему Дублину прогуляемся?
— Поехали, — с готовностью согласилась я, тем более, до города от фермы недалеко, около получаса, да и время не очень позднее.
А то уже четыре дня в Ирландии, и в столице не была еще ни разу, только в самый первый день проездом. И мне даже все равно, кто сядет со мной сзади, хотя поспорила сама с собой, что это Росс. Не ошиблась. Быстренько прибравшись после ужина, мы отправились в столицу на прогулку, и она вышла чудесной. После маленьких, сонных городков Ирландии, дышавших древностью, Дублин показался шумным, беспокойным и наполненным суетой, но очень веселым. Из многочисленных пабов неслась музыка, около них активно общались, шутили и пили пиво посетители, фонари ярко освещали улицы, сияли витрины магазинов. Мы прошлись по центральной улице, иногда сворачивали в соседние, узкие и тихие, потом снова выходили обратно.
Конечно, наша прогулка закончилась в квартале Темпль, богемном центре Дублина. Количество пабов на квадратный метр зашкаливало, они тут практически подряд шли, и везде царило веселье. Увешанные вазонами с яркими цветами окна и балкончики, многочисленные вывески, музыканты прямо на улице — квартал бурлил и жил активной жизнью, наполненный молодежью и толпами туристов. Я крепко держалась за руки Шона и Росса, опасаясь потеряться, вертела во все стороны головой и впитывала атмосферу города, восторженно улыбаясь. Ну и, естественно, мы не могли обойти вниманием самый знаменитый паб, носивший название квартала. Внутри оказалось тесно от набившегося народа, на сцене под возгласы слушателей наяривали музыканты. Мы с Шоном вышли обратно на улицу, очень удачно заняв только что освободившийся столик-бочку, а Росс озаботился нашей выпивкой.
Остаток вечера прошел незаметно, под вкусное пиво и разговоры у паба. Заодно обсудили планы на выходные — ребята напомнили, что к ним родители приезжают, и я постаралась скрыть нервное волнение, охватившее при этих словах. Особенно учитывая, что между нами все пока еще не совсем понятно и просто… Но меня грамотно отвлекли, рассказывая про Тропу Гигантов на северном побережье Атлантики недалеко от Белфаста, куда мы поедем в субботу, а в воскресенье нас ждет Килкенни, еще один небольшой старинный городок в юго-западной части Ирландии. Я поставила себе галочку покопаться в сети, что это за места такие, уже, наверное, завтра, потому как незаметно подкрались усталость и сонливость. Учитывая раннюю побудку и очередной насыщенный день, ничего удивительного, что мне хотелось только добраться до своей комнаты.
По пути домой я задремала на плече Росса, смутно слыша обрывки тихого разговора — кажется, о том, что завтра в первой половине дня старший Рейли снова уедет в соседнее графство. Вроде как, речь шла о покупке новых овец для фермы на какой-то местной ярмарке. Шон же планировал остаться дома и заняться делами — что-то там про дрова, стрижку травы и прочее. Дальше сознание уплыло в сонный туман, и очнулась я уже, когда приехали к дому. Естественно, Росс не мог не воспользоваться ситуацией и разбудил поцелуем. Причем, смущения за собой я не заметила, с удовольствием отвечая ему, и то, что Шон наверняка видел, что происходило на заднем сиденье, замешательства не вызывало. Хм, кажется, все-таки начинаю привыкать… И даже почти не краснею, наткнувшись на взгляд Шона в зеркале и его усмешку.
Выбравшись из объятий Росса, я вышла из машины, потянувшись до хруста и сладко зевнув, зашла за братьями в дом, поймав косой взгляд Росса и его странную, задумчивую улыбку. Правда, взволноваться или напридумывать себе чего-нибудь не успела, он повесил куртку на крючок и произнес:
— Так, ладно, мне завтра рано вставать, поэтому я спать, ребята. Вы, если хотите, можете посидеть, — после чего с самым невозмутимым видом шагнул ко мне и одарил еще одним поцелуем, придержав за подбородок. — Спокойной ночи, до завтра, — попрощался Росс все с той же улыбкой и, развернувшись, направился к лестнице.
В обычной жизни я сова та еще, раньше трех-четырех ночи не ложусь. В отпусках же, особенно с насыщенной экскурсионной программой, сладко спать времени нет, и где-то к двенадцати, максимум к часу меня уже вырубает. Сейчас часы показывали одиннадцать, и в общем, отправиться на боковую я была не против, перед этим можно даже немножко почитать или в сети полазать, но…
— Ты как, к себе? — и вроде Шон спросил без всяких выразительных взглядов и намеков, однако совершенно неожиданно вдоль спины прокатилась волна горячих мурашек и растеклась по пояснице.
— Д-да, наверное, посижу за компом и спать, — отозвалась я и сама поняла, как неубедительно прозвучало.
И черт знает, что или кто дернул за язык, зачем вспомнила, что шкатулка с украшением осталась в моей комнате.
— Кстати, кулон у меня, давай, отдам сразу? — вопросительно покосилась на Шона, подумав, что пусть лучше вернется к хозяевам, несмотря на то, что амулет принял меня.
Он кивнул, подошел и приобнял за талию, мягко подтолкнув к лестнице.
— Давай, — невозмутимо отозвался младший Рейли.
Я отметила, что он не стал дожидаться в гостиной, а пошел к лестнице вместе со мной, и в голову горячей волной ударило нервное волнение. Вспомнилась предыдущая ночь вместе с Россом, и очень некстати проснулось нечто, похожее на замешательство и чувство вины. Черт, я же переспала с его братом… Ну и что, что Шон в курсе и не обижается. Блин… Пока я путалась в сумбурных размышлениях, мы уже поднялись на второй этаж, свернули в коридор, и я остановилась у двери своей комнаты, взявшись за ручку. Даже успела повернуться и сказать всего одно слово:
— Подожди…
— Не буду, — выдохнул вдруг Шон, подался вперед, обняв за талию, и мягко прижал к стене.
Мои ладони уперлись в его грудь прежде, чем я успела сообразить, что делаю. Вскинула на младшего Рейли растерянный взгляд, сглотнула вязкий ком и пролепетала, с трудом подбирая слова, способность свободно говорить на английском разом покинула меня.
— Ш-шон… Постой, понимаешь… Черт, я же была с Россом, — наконец выпалила, облизнув губы и ощущая что-то, близкое к панике.
— Я знаю, — мягко отозвался Шон, собрав мои запястья и аккуратно их сжав. — А сегодня я хочу, чтобы ты была со мной. Что тебя смущает? — он поднес мои дрожащие пальцы к губам и невесомо поцеловал, не сводя потемневшего взгляда. — Ты против? — с едва заметной паузой задал он еще один вопрос.
Ох, господи… Если я сама себе не могу объяснить, что меня смущает, даже на русском, как ему выразить всю степень внутреннего переполоха в душе? И да, не надо говорить мне, что Росс наверняка предполагал нечто подобное, оставив нас с Шоном вдвоем сегодня вечером.
— Ки-и-ир? — тягуче позвал он, и я вспомнила, что, кажется, меня о чем-то спросили.
От близости Шона и от запаха, щекотавшего ноздри, стало трудно дышать, и тело мелко задрожало от будораживших его ощущений, и я беспомощно уставилась на младшего Рейли, замерев испуганным зверьком. Он же медленно наклонился, обжигая горячим дыханием мои приоткрывшиеся губы, и тихим шепотом повторил:
— Так мне уйти?..
Бесполезно обманывать себя, если я сейчас сдамся на милость сомнениям и нелепой вине, то станет еще хуже. Да и потом, если отбросить эти ненужные эмоции, я совсем не хотела, чтобы Шон уходил, и не только потому, что не желала обижать его отказом. Ну и… Да, да, да, я очень плохая девочка, потому что хотела узнать, а какой Шон любовник и насколько секс с ним отличается от того, что был у нас с его братом. А раз все обо всем знают, и никто ревновать не собирается, то в топку всю правильность и воспитанность, и да здравствуют инстинкты.
— Не надо, — пробормотала я, все-таки немного смутившись, и отвела взгляд.
Дальше думать вообще стало сложно, потому что Шон отпустил мои запястья, зарылся пальцами в волосы на затылке, удерживая голову, и поцеловал. Нежно и настойчиво, так, что кости моментально расплавились, будто сделанные из воска, и я обмякла в его объятиях, послушно отвечая и больше ни о чем не задумываясь. Мои руки оказались на его шее, и сознание радостно уплыло в золотистый туман удовольствия, погружаясь все глубже. Невольно мелькнуло сравнение, что если напор Росса обжигает, заставляет кровь гореть, превращая ее в огонь, то с Шоном по-другому. Мягче, нежнее, и желание струится по венам тягучей карамелью, а не несется горячим шквалом, сжигая все на своем пути. Честно, я весьма смутно осознала, что меня просто внесли в комнату, не прерывая поцелуя, поставили на пол, и чуть шершавые ладони, выдернув блузку из-за пояса джинсов, нырнули под одежду. Медленно скользнули вверх по спине, оставляя на коже след из колких мурашек, попутно легко справились с застежкой бюстика. Всего на мгновение оторвавшись от моих горящих губ, Шон одним движением избавил меня от блузки и снова лишил способности связно мыслить еще одним поцелуем, таким же нежным и долгим, как и предыдущий.
Его пальцы невесомо прошлись по спине, заставив выгнуться и тихо всхлипнуть прямо в губы, и кружевная деталь белья присоединилась к блузке на полу, а ладони Шона легко подхватили под попку и подняли. Через миг моя спина коснулась покрывала, а поцелуи спустились на шею и дальше на грудь, накрыли уже болезненно нывшие, напряженные соски. Мне оставалось только кусать губы и судорожно вздыхать под деликатными, неторопливыми ласками, чувствуя, как кожа горит, а сознание заволакивает жаркая пелена проснувшегося желания. Шон изучал меня, безошибочно находя чувствительные местечки, его губы, наигравшись с твердыми вершинками, начали прокладывать дорожку из поцелуев по животу. А пальцы легко поддели пояс джинсов, справившись с застежкой. Ох-х… Я вцепилась в покрывало, дыша, как загнанная лошадь, а Шон все так же неторопливо снял с меня предпоследнюю деталь одежды и вернулся к животику…
Горячий рот прошелся по ставшей болезненно чувствительной коже прямо над верхним краем трусиков, и пальцы поддели кружево, тихонько потянув белье вниз. Инстинкты сошли с ума, я почти перестала ощущать тело и контролировать себя и свои желания, меня затягивало в жаркую воронку, и голова кружилась все сильнее. Шон словно издевался, мучительно медленно снимая с меня последнее, и мелькнул обрывок мысли, что это чисто мужская месть, довести до изнеможения и заставить умолять закончить это упоительное безобразие поскорее… Мои всхлипы перешли в короткие стоны, когда Шон согрел дыханием самый низ живота, и между ног все свело в сладкой судороге предвкушения. Я выгнулась, бедра сами приподнялись, а ноги раздвинулись в безмолвном приглашении, и казалось, если Шон прямо сейчас не прикоснется там, где все горело от ожидания, точно умру. Черт, никогда не думала, что способна так сильно желать двух совершенно разных мужчин, которые отлично дополняют друг друга.
Жаркое дыхание согрело сокровенное местечко, а потом умелые пальцы аккуратно раздвинули, проникли туда, где все давно изнывало от неудовлетворенности, и я охнула в голос, широко распахнув невидящие глаза и подавшись навстречу откровенной ласке. А Шон вдруг выпрямился, не убирая руки и продолжая дразнить, его губы снова накрыли мои, даря очередной умопомрачительно нежный, горячий поцелуй, и сильная рука обняла, прижав к уже обнаженному телу. Миг — и я оказалась сверху, в весьма пикантной позе, глядя прямо в темные омуты глаз напротив и пытаясь справиться со сбившимся напрочь дыханием. Шон же, так и придерживая за талию и не убрав второй руки, медленно улыбнулся и шепнул бархатным, пробирающим до самой глубины голосом: