В тяжелых думах Аглаечка шла по хитросплетениям коридоров или, вернее, тоннелей Кэссиного дома, как кто-то грубо схватил ее за руку.
— Постой!
Аглаечка с удивлением увидела Краута. Тот изменился: заметно посвежел, к нему вернулся прежний самодовольный вид, и, как оказалось, наглые повадки.
— Что тебе, Краут? — спросила Аглаечка.
Вместо ответа Краут прижал ее к себе и, не смотря на то, что он был крупнее Кэсси, но все же уступал статью Аглаечке, вырваться из его объятий оказалось не под силу.
— Я так и знал, — самоуверенно заявил Краут. — Ты больше не маг!
— Какое твое дело, — возмутилась Аглаечка. Никто не смел вести себя с ней подобным образом, никогда!
— И долго ты собиралась всех обманывать, дорогуша? — ехидно спросил Краут, прижимая Аглаечку еще крепче к себе.
— Я никого не обманывала, — рассердилась та. Она заплатила Кэссинной маме выкуп, возместила ущерб, нанесенный ее магическими опытами. Что от нее еще надо?
— Обманщица… — с этими словами Краут наклонил ее голову и поцеловал, — Аглаечка возмущенно замычала. — Ты такая страшная, что даже красивая… как Мелани, — прошептал Краут. — Пусть меня называют извращенцем, но никто так не привлекает меня как ты, Аглая. Твое тело, оно действительно прекрасно своей силой, которой нет ни у кого в этом мире, пусть и без магии.
Аглаечка боролась молча, но жадные руки Краута успели пощупать все, до чего достали, когда его отшвырнули в сторону.
— Ты ничего не хочешь мне объяснить, Краут? — тонкие губы Антонии сжались в одну нитку. Краут валялся у ее ног, и Аглаечка, наконец, смогла перевести дух. — Вижу, ты не зря узнавал о наказаниях, теперь у тебя будет возможность познакомиться с ними поближе.
— Спасибо, — поблагодарила Аглаечка свою невольную спасительницу.
— Не спеши благодарить, — зло усмехнулась Антония, направив на нее руку. Аглаечка ощутила сильный толчок в грудь, и сознание покинуло ее.
========== Часть 18 ==========
Аглаечка достала из сумки пачку сигарет, а зажигалка, как на зло, провалилась за подкладку. Проклиная подлого Джема, выгнавшего ее на панель в промозглую и ветреную погоду, она продолжала настойчиво рыться в недрах сумки, когда смутная тревога охватила девушку. Она замерла и оглянулась. Все вроде как всегда — знакомый квартал, вотчина Джема. Кабак — граница ее территории и территории Мерион, привлекающей клиентов по другую его сторону. Сама Мерион, напоминающая нахохлившегося воробушка, стояла, не переступая межи.
Тогда Аглаечка осмотрела себя в маленькое зеркальце: взбитые белокурые локоны, накладные ресницы, малиновые губы, синяк под глазом, искусно замазанный тоналкой. Перевела взгляд ниже: пышная грудь под скромным (по количеству материи) топиком и короткая юбка. Ах, вот оно что! Аглаечка выдохнула с облегчением — на чулке стрелка, и всего-то.
Она воровато оглянулась, нет ли поблизости Джема, и нырнула в подворотню. Достав флакончик лака, она, извернувшись под невероятным углом, принялась замазывать петлю. Дело было уже почти сделано, когда кто-то звонко шлепнул ее по заднице.
— Отлыниваешь, мерзавка? — прошипел Джем. Кого бы еще принесло в этот смердящий угол?
— Отвали, козел, — ответила Аглаечка, провожая взглядом флакончик, упавший в кучу мусора.
— Чего?! — взбеленился Джем. — Ты что себе позволяешь, сука?
Аглая отвела взгляд от заветного пузырька и посмотрела на Джема, как будто увидела его в первый раз. Увиденное не понравилось. Странно, Джема все считали красавчиком, не зря дурехи к нему так и липли, чтобы в результате оказаться на панели. Своих жертв он подбирал в захудалых мотелях, — девушек, выброшенных на обочину, как пустые пивные жестянки. Дальше действовал по проверенной схеме — вечер в кафе, ночь вдвоем, утро в борделе. «Разве ты не хочешь, чтобы мы уехали отсюда и начали новую жизнь?». Сценарий менялся: то Джему требовалось откупиться от кредиторов, то операция для матушки, только финал был один: побои и совсем не пустые угрозы. Но почему-то именно сегодня репутация Джема Аглаечку не остановила. Она изо всех сил ударила его в нос. Раздался неприятный хруст, и кровь брызнула на его щегольскую рубашку.
— Ты чего, белены объелась? — взревел Джем, хватаясь за лицо.
— Это был мой любимый лак, — сказала Аглаечка.
— Какой лак, да я тебя… — Джеми хотел было выхватил револьвер, с которым не расставался, но не успел — одним движением Аглаечка сломала ему шею.
После она подобрала флакончик и вышла из подворотни. Мерион смотрела из пелены тумана как ястреб, однако «ее» Джеми не показывался. Тогда она побежала в кафешку за подмогой. Аглая стала на свое место и наконец-то подкурила. Она курила до приезда полиции, бросая окурки, один за другим, себе под ноги. И продолжала это делать, даже когда тело Джема вынесли в мешке, чтобы погрузить в машину скорой помощи, хотя помощь ему уже была не нужна.
— Пройдемте, мэм, вы арестованы, — полицейский подошел к Аглае и надел ей наручники. Аглая молча, не сопротивляясь, пошла к полицейской машине. Коп открыл дверцу и нагнул ей голову. И тогда она почувствовала острую боль. Аглаечка упала, мельком увидев драку Мерион с копами, перед ее носом оказался окровавленный нож, лежащий на земле.
«Кажется, я умерла», — подумала Аглаечка, и мир поплыл перед глазами.
В следующий миг она увидела перед собой лицо папочки. Папочка был добрым, но очень печальным, он держал ее на руках и дрожал от страха. Скоро придет с охоты их альфа и все закончиться. Предчувствуя недоброе, папочка всхлипывал, забившись в угол пещеры. Другие омеги сбежали еще утром, чтоб не попасть под горячую руку, оставив его самого расплачиваться за свою ошибку.
— Ты такая красивая, — шептал он Аглаечке, когда ненадолго успокаивался.
Аглачка улыбалась беззубым ртом в ответ.
Наконец шкура, закрывавшая вход в пещеру, была отведена в сторону, и вовнутрь зашел высокий хмурый мужчина. Его грудь украшали шрамы и ожерелья из клыков крупных хищников — свидетельства отваги и удачи. Но сегодня удача ему изменила. Альфа был очень зол.
— Покажи, — бросил он омеге.
Папочка заскулил и тогда мужчина выхватил ребенка, брезгливо вытряхнув из шкурок.
— Самка? — заревел он на пару с Аглаечкой, которой пришлась не по вкусу такая бесцеремонность. — Лучший омега племени, из-за которого я пролил кровь на поединках и заплатил огромный выкуп, породил не альфу, не омегу и даже не бету, а самку, подобно дикому зверю?
— Это твой ребенок, — жалобно ответил омега. Альфа молча развернулся и вышел. Вслед за ним зашли старейшины-беты. Они долго рассматривали Аглаечку, шамкая беззубыми ртами, и огласили приговор.
Папочка словно окаменел, но подбежавшие омеги быстро вытолкали его наружу. Перебирая слабыми ногами, бережно придерживая ребенка, он поднимался на вершину под улюлюканье и свист, к тому же получая обидные и болезненные тумаки от разъяренных омег и альф, пока не подошел к самому краю.
— Я все равно тебя люблю, — сказал он Аглаечке, нежно улыбаясь. Перед тем, как толпа сбросила их вниз, Аглаечка хотела его успокоить, чтобы он не боялся, потому что умирать не страшно, она уже делала это, но из ее горла вырвалось лишь младенческий плач.
Вместо боли от удара об землю Аглаечка содрогнулась в пароксизме страсти — счастья продолжения рода. Ее огромное тело парило в космосе, порождая все новых и новых детей — Пожирателей звезд. Она с любовью смотрела, как они выходят из ее плоти: голодные, злые, неумолимые. Как устремляются вперед, и в их огромных пастях исчезает время и пространство. Когда-нибудь они вернутся к ней и цикл завершится — ее Вселенная перестанет существовать, превратиться в ничто, чтобы возродиться и снова исчезнуть в никуда. Кто-то бы назвал это отвратительным, но Аглаечка знала ничего не может быть прекрасней бесконечности. Только какая-то противная мысль мешала насладиться счастьем в полной мере — Аглаечка могла поклясться, что чувствует запах дешевого лака и звериных шкур.
— Мамочка! — заорала Аглаечка. От своего крика она замерла и очередное дитя, не дождавшись родильной судороги, прогрызло дыру в ее чудовищно длинном теле, похожем на гусеницу. Аглечка содрогнулась от боли.
— Мамочка, папочка, — заберите меня отсюда! Кэсси!
Дети рвались на волю, и Аглаечка отпустила их, не в силах сдержать. Ничто собралось поглотить ее, но в самый последний момент произошло чудо.
Аглаечка открыла один глаз другой и обнаружила себя в зеленом лесу. Она подскочила на ноги и принялась оглядываться.
— Это я! — восторженно заорала она. Аглаечка снова была собой, в своей привычной одежде. Даже меч был на месте.
«Антония!». Похоже, злая ведьма хотела отправить ее в другой мир, только не учла, что порядком издержалась, пробуждая Яшеньку из ледяного сна. И вместо того, чтобы оказаться там, куда ее хотела отправить колдунья, Аглаечка начала проваливаться в параллельные реальности. Страшно представить, что она могла затеряться навсегда. Но что остановило падение?
Внезапно раздался громкий треск и к Аглаечке выбежал странный зверек. Он был бы похож на кабанчика, если бы не иглы, росшие вдоль хребта.
«Песец», — подумала Аглаечка. Но, конечно, это не был зверь из Андрюшиного мира, которого тот, случалось, поминал.
«Ну, папочка, ну, удружил», — расстроилась Аглаечка, догадавшись, куда она попала.
Тем временем зверек кинулся к Аглаечке и спрятался за ее спину. Причина этого подлого маневра не замедлила открыться. Вслед за ним на поляну выскочили всадники на огромных быкообразных животных.
========== Часть 19 ==========
— Чудовище! — изумленно воскликнул один из всадников, здоровенный детина, восседающий на скотинке с Аглаечкий рост. Аглаечка обреченно сжала меч — слишком много воинов, и каждый был, по меньшей мере, гигантом, не говоря о том, что вооружен до зубов. Но предводитель молчал, пребывая в раздумьях. Аглаечка получила возможность перевести дух и вспомнить все, что слышала об этом мире.
Со слов Артура она знала, что Астерия населена людьми, не владеющими магией, обладает прекрасным климатом и природой. Настоящий рай, если бы не одно «но»: там водились удивительно сильные и свирепые хищники. Поэтому ее жители были вынуждены каждую ночь прятаться за высокими стенами, если, конечно, не желали стать их обедом. По счастью, чудовища выходили на охоту только ночью, и даже толстая броня не спасала тварей от оружия в руках умелых охотников. Там, где им смогли дать надлежащий отпор, вырастали города и образовывались государства, возглавляемые наиболее удачливыми и дерзкими охотниками. От силы и ловкости мужчин зависела жизнь людей, поэтому миром безоговорочно правили суровые воины. Как те, с которыми столкнулась Аглаечка. Рассмотрев их получше, девушка пришла к выводу, что папеньку привлекала не столько экзотическая охота на чудовищ, сколько сами охотники, которые были очень в его вкусе: красивые лицом и мощные телом. Артур появлялся в Астерии время от времени, истребляя чудовищ и становясь местным героем, почти божеством. Но однажды его прогнали с позором, и с тех пор иначе как «эти мужланы» он астерийцев не поминал.
— Аглая, дочь Артура? — наконец спросил предводитель. Аглаечка икнула от неожиданности. Может не признаваться? Но предводитель уверенно остановил ее:
— Зеленокожая воительница, ужасно… гм, прекрасная.
«Спасибо, папочка», — мысленно поблагодарила Аглаечка: только Артур мог так описать младенца. Кажется, к моменту его вояжей в Астерию ей было что-то около года.
— Позвольте спросить, а почему не Антея? — поинтересовалась она.
— Артуриус говорил, что если бы в нашем мире появилась Антея, нам бы пришел конец, — вполне серьезно ответил воин и улыбнулся. По его улыбке стало заметно, что он не старше Аглаечки, совсем мальчишка. — Добро пожаловать!
«Да, при малейшей угрозе мамочка сначала бы убила несколько наглецов и только потом стала бы разбираться, кто прав, кто виноват», — думала Аглаечка, трясясь на конебыке по дороге в замок: «И тем более не стала бы принимать навязчивое приглашение, что так похоже на приказ». Но она подтолкнула кабанчика, прятавшегося за ее спиной в густые кусты (тот исчез, как не было) и оседлала зверюгу, предложенную князем. Ее предыдущий всадник, злобно пыхтя, последовал за отрядом пешком.
Князь действительно был довольно юным, особенно это стало заметно, когда он понемножку стал отвечать на Аглаечкины острожные вопросы, а еще по тому, как жадно смотрел на ее грудь и голые ноги. Впервые ей стало неудобно и захотелось прикрыться чем-нибудь. Она отметила, что все воины возвращаются с добычей, притороченной к седлам — теми самыми шипастыми кабанчиками, значит, охота была успешной. Тем временем, отряд уже проезжал мимо полей, щедрый урожай которых нужно было собрать не позже, чем через несколько дней. Только большое село по дороге казалось совершенно пустым, а его дома — покинутыми.
Скоро на горизонте обнаружилась высокая крепостная стена. Поднялись тяжелые ворота и горожане встретили отряд напряженным молчанием. Добыча была немедленно разгружена, но Аглаечка заметила, как невесело смотрел князь на ее количество. Город испытывал нехватку продовольствия.
Князь, которого величали Ортан, любезно предложил разделить его трапезу. Аглаечка хотела было сказать, что она недавно завтракала, только, по-видимому, это был какой-то местный ритуал, пришлось соглашаться. Стол был небогат, а порции уж очень скромные для мужиков таких размеров.
Покончив со скудной пищей, Ортан незамедлительно обратился к ней:
— Я хочу извиниться перед тобой за смерть твоего отца.
Аглаечке стало плохо. Неужели, за время ее отсутствия папочка нарвался?
— Когда это случилось? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Пятнадцать лет назад, — скорбно объявил князь.
Аглаечка с облегчением выдохнула. «Тогда не стоит извиняться, папочка еще не таких оставлял с носом», — про себя подумала она, но на всякий случай сделала печальное лицо.
— Раз боги привели тебя сюда, значит, ты сможешь нам помочь, — продолжил Ортан.
Аглаечка вздохнула: кто бы ей помог, но поинтересовалась:
— Какая помощь требуется тебе, князь?
Ортан обрадовался такой инициативе и выдал:
— Нужно убить зверя.
Как выяснилось, Артур, он же — Артуриус, оказал в свое время бесценную помощь маленькому пограничному княжеству, вернее князю, отцу Ортана, истребив почти всех тварей в округе. Очень ему князь понравился. Но потом они поссорились, Артуриуса объявили колдуном и сожгли на главной площади. Перед казнью Артуриус сильно ругался и пообещал сделать так, чтобы князь и его потомки лишились своей власти. Каким образом он собирался это устроить, Артур не сказал, но после его смерти твари исчезли совсем.
Пятнадцать лет мирной жизни привели к тому, что население пограничного княжества увеличилось в несколько раз, город разросся, а за его пределами появились деревни, жители которых смогли освоить новые земли и ежегодно собирать богатый урожай. Теперь воинам не надо было каждой ночью выходить на страшную охоту, и они могли жить в свое удовольствие, впервые за многие сотни лет. Так продолжалось до этой зимы, когда город содрогнулся от ужаса — появился новый зверь. Не в пример предшественникам, он был хитер, коварен, нападал, когда ему вздумается, а стены больше не служили ему преградой. Отец Ортана вышел на поединок, но силы были не равны. Похоже, зверь имел магическое происхождение. Селения опустели, а если не собрать этот урожай, всех ждет голодная смерть. Проклятие Артуриуса начало сбываться.
— Теперь ты здесь и поможешь его снять! — уверенно заявил Ортан.
— Не иначе боги прокляли вас за ваше жестокосердие, — воскликнула Аглаечка, услышав, как папеньку казнили. Она-то не маг и, в отличие от папеньки, наверняка умрет на костре или после встречи с магическим зверем, без разницы. Но вовремя промолчала. Все равно ее никто бы не стал слушать. Безапелляционным тоном князь заявил, что с наступлением сумерек ее выставят за ворота, встречать зверя.
Аглаечка не стала дожидаться, пока ее выгонят из города, и решила сама осмотреть местность засветло. Может, там есть, где спрятаться? Ее сопровождал лишь один чудной старичок. Он рассказал, что хотя Артурис поступил некрасиво, прокляв их, он имел на то право, и, вообще, славное воинство в отсутствии тварей переключилось на жителей, учиняя им многие неудобства и обиды. И что, если твари нападали лишь в ночи, от тварей двуногих не было покоя ни днем, ни ночью. Старичок твердил о воле богов, о том, что они жестоки, но справедливы. Аглаечка соглашалась, что боги бывают вполне ничего, а один ее знакомый бог даже умеет делать прекрасную чесночную колбасу. Старичок преисполнился к Аглаечке уважения и долго махал ей рукой с замковой стены, крича: «Сумасшедшая!».