Дорожка нырнула в узкий проход в изгороди, который был к тому же такой низкий, что Шерлоку пришлось пригнуться. За оградой оказалась небольшая площадка, поросшая сорняками и высокой травой, среди которой виднелось с дюжину высоких надгробий. У большей части из них верхушка была закруглена, а даты выбиты настолько давно, что резкие грани букв начали стираться. Справа, там, где трава была наиболее низкой, на невысокой колонне расположилась статуя ангела. Наклонив голову и расправив крылья, тот замер, закрыв лицо руками.
Посвящение на колонне гласило:
Капитан Гарольд Лэтэм
Род. 28 марта 1917
Ум. 29 октября 1956
Лучший друг, какой
только мог быть
— Это сегодня, — произнес Джон и сам услышал, как слабо прозвучал его голос.
Реджинальд кивнул, опустив взгляд на землю под статуей.
— Я должен был убедиться, что он сможет здесь остаться, — тихо сказал он. — Не думаю, что он мог, но священник сказал, все правильно. Бог поймет.
— Поймет? — резко спросил Шерлок. — Он убил себя.
— Шерлок! — схватив друга за руку, Джон оттащил его от кресла Реджинальда, но старик кивнул.
— В трофейной комнате, — печально произнес Реджинальд. — Но он сказал, что останется здесь навсегда, и я удостоверился, чтобы он смог сдержать обещание, — он толкнул джойстик, заставив кресло продвинуться вперед так, чтобы суметь дотянуться рукой до колонны. — Похоже, настал конец, Гарольд. Мне нужно уехать, и скоро я буду вместе с Элли. Возможно, ты ждешь рядом с ней, когда наконец-то придет мое время.
Развернувшись, Джон оттолкнул Шерлока прочь, не в силах слышать тихий голос Реджинальда. Тайна, содержавшаяся в письмах Гарольда, давила на него, он знал, что рано или поздно его решимость рухнет и он что-нибудь скажет. После этого дня Реджинальд, скорее всего, никогда уже не вернется на могилу Гарольда снова. Как бы Джону ни было тяжело выносить мысль, что старик так и не узнает об истинных чувствах Гарольда, эта тайна принадлежала не ему, чтобы он мог поделиться ею.
— Папа? — едва слышно донесся от дома голос Софи. — Папа!
Джон оглянулся; Реджинальд по-прежнему тихо говорил, обращаясь к могиле и не показывая ни малейшего признака того, что услышал оклик. Решив, что старик заслужил все то время, что он хотел, и к черту расписание фургона, он не стал отвечать, но потом Итан позвал:
— Там, — и Джон понял, что их заметили.
Обернувшись, он увидел, что Итан бежит, держа раскрытый зонт над головой. За ним спешил один из санитаров. Софи, едва различимая, стояла у кухонной двери.
— Останови их, — велел он Шерлоку и пошел обратно на кладбище.
Реджинальд все еще говорил, теперь его голос звучал еще тише и прерывался всякий раз, как он вздрагивал. Расстегнув молнию, Джон снял куртку, стряхнул осевшие на ткань капли и накинул ее Реджинальду на плечи, удерживая края над его головой, чтобы не дать тому промокнуть еще сильнее.
— Мистер Стюарт? Сэр?
— Я знаю, — глубоко вздохнув, ответил Реджинальд. Еще раз хлопнув по влажному камню, он откинулся на спинку и, дрожа, спрятал руки в карманах пальто.
— Знаете, Гарольд… Должно быть, он очень сильно любил вас, — произнес Джон, пытаясь подыскать правильные слова. — Отдал вам свой дом.
— На Войне всякий раз, как мы оказывались на пороге смерти, мы смеялись и говорили, что будем жить вечно, пока будем рядом, — вздохнул Реджинальд. — Но в Гарольде всегда было что-то… что-то, чего он не мог найти. Он изъездил весь мир — Индия, Египет, Карибы — но, кажется, так никогда этого и не отыскал.
— Он… — Джон покачал головой и оглянулся на Итана и Шерлока, которые, похоже, ссорились, скорее всего, из-за того, что Реджинальда выпустили наружу в такой дождь. — Может быть, он продолжал уезжать потому, что знал, что у него есть семья, к которой можно вернуться.
Реджинальд со вздохом кивнул.
— Да, была. Знаете, он так и не женился. Гарольд всегда повторял, что мы — та семья, которая ему нужна, и никакая другая. Филипп, мой мальчик? Мы с Элли назвали его в честь отца Гарольда.
— Уверен, он был очень польщен этим, — чувствуя себя хуже некуда, заметил Джон. Очевидно, Реджинальд совершенно не представлял, что именно испытывал Гарольд. Посмотрев на Шерлока, Джон спросил себя, не ждет ли такое будущее через пятьдесят лет их.
— Папа! — позвал Итан. Джон взглянул на него вовремя, чтобы увидеть, как тот обошел Шерлока и вбежал на кладбище.
— Сэр? — тихо обратился он к Реджинальду. — Ваш правнук…
— Знаете, он всегда возвращался, — задумчиво произнес Реджинальд. — О, он исчезал на шесть, семь месяцев…
— Папа! Господи, о чем, черт возьми, вы думали? — потребовал Итан, разъяренно глядя на Джона. — Здесь жуткий холодище!
Хотя Джон знал, что, как врачу, ему следует согласиться, он покачал головой, решив стоять на своем.
— У него есть полное право навестить могилу лучшего друга.
— Он не в состоянии принимать подобные решения, — выпалил Итан. Подняв зонтик над креслом, он обошел его, остановился перед Реджинальдом и спросил: — Папа? Ты в порядке?
Реджинальд растерянно улыбнулся.
— В полном, Филипп. Умница. Ты ведь помнишь своего дядюшку Гарольда?
Залившись краской, Итан метнул на Джона яростный взгляд.
— Если он заболеет, клянусь… — сжав кулаки, он кивнул санитару, занявшему место Джона позади инвалидного кресла.
Джон с неохотой взял куртку и отступил.
— Нам сейчас предстоит очень интересная поездка, мистер Стюарт, — деланно веселым голосом заговорил санитар, обращаясь к Реджинальду.
Итан остановил Джона, не давая отправиться следом.
— Послушайте, я не забуду, как вы помогли мне и Софи, но у вас нет никаких прав подвергать его здоровье такому риску. Если ваша работа завершена, думаю, вам следует идти — вам обоим.
Джон сделал вдох, успокаиваясь.
— Хорошо, — поймав взгляд Шерлока, негромко произнес он. Когда тот вопросительно наклонил голову, Джон кивнул и пошел прочь. Достав из кармана мобильник, Шерлок развернулся на каблуках и зашагал по траве, очевидно, решив, что кратчайший путь наружу — пересечь окружающую дом лужайку.
Вручив зонтик санитару, чтобы защитить Реджинальда от дождя, Итан пошел вперед. Достигнув лестницы, он стал подниматься вдоль пандуса, перешагивая через ступеньку, вероятно, торопясь вернуться к Софи.
Держась на расстоянии, Джон направился вслед за Реджинальдом и санитаром. Хотелось бы ему иметь возможность сделать все по-другому, хотя он понятия не имел, как тогда следовало бы поступить. Рассказать обо всем Реджинальду означало только расстроить его. Если бы по стечению обстоятельств те неотправленные письма не оказались найдены, тайна, хранившаяся вот уже больше пятидесяти лет, так и осталась бы никому не известной. Кроме того, у Реджинальда были жена и дети, он жил в прежние времена, когда люди не обладали такой широтой взглядов. Что, если бы он не смог принять чувства Гарольда? У Джона не было ни малейшего желания осквернить воспоминания Реджинальда о своем лучшем друге.
На мгновение остановившись, Джон оглянулся на могилу. Статуя потемнела от стекавшего по тонким граням, ручьями струящегося с резных перьев изящно выгнутых крыльев дождя. Должно быть, в траве был установлен небольшой фонарик, вероятно, один из тех, чувствительных к свету, которые были запрограммированы включаться, только когда становилось темно. Сейчас он работал, землю под статуей заливало неверное сияние, делая ее несколько жутковатой.
А потом едва уловимый свет, казалось, переместился, холод охватил Джона, и он увидел его снова — невозможный силуэт мужчины в устаревшей военной форме. Сейчас в замутненном дождем пасмурном дневном свете Джон узнал в том темном пятне, покрывавшем предплечье и плечо призрака, пролившуюся из шеи кровь.
Медленно подняв правую руку, Гарольд Лэтэм слегка согнул локоть и уверенно взял на мушку толкавшего инвалидное кресло Реджинальда Стюарта санитара. Самым невероятным образом призрак сжимал в руке пистолет — Джон узнал в устройстве с массивной передней частью револьвер системы Веблей, которым вооружали британских военных вплоть до шестидесятых годов. Струи дождя проходили Гарольда насквозь, но пистолет… пистолет казался чересчур настоящим. Палец Гарольда лежал на спусковом крючке, он держал револьвер под острым углом, целясь в голову и тщательно следя за тем, чтобы Реджинальд оставался в безопасности.
Джон побежал, не раздумывая. Предупреждающе закричав, он бросился к санитару, изо всех сил пытаясь хоть как-нибудь удержаться на мокрой от дождя траве. Тот и Реджинальд обернулись и уставились на него, но в тот самый миг, когда в ушах зазвенел выстрел, разбивая мир на осколки, Джон все же успел схватить мужчину.
Они упали вместе. Должно быть, Джон с силой обрушился на мокрую траву. Он попытался смягчить падение, подставив левую руку, но она просто-напросто подломилась под его весом. В груди, по рукам и ногам распространился жар, а все вокруг сделалось далеким и серым. Джон с трудом втянул воздух, и что-то громко заклокотало, заглушая шелест дождя и искаженные голоса, выкрикивавшие слова, которые он никак не мог понять.
Грудь сдавило, выталкивая воздух из легких, и в выдохе Джон ощутил вкус крови. Поднять левую руку не получилось, так что попытка перевернуться на спину больше напомнила целенаправленное падение. Когда он перекатил по мокрой траве голову, мир, казалось, померк еще немного.
Часть сознания с холодной беспристрастностью принялась описывать его состояние, отмечая затрудненное дыхание, наполнившую рот и горло кровь, затопивший левую сторону шеи жар. В груди отбойным молотком колотилось сердце — чересчур быстро — и теплая жидкость в горле пульсировала в такт этому торопливому ритму.
А потом рядом оказался Шерлок. Его бледная кожа сделалась пепельной, волосы намокли от дождя и лезли в глаза. Он упал рядом с Джоном, срывая с себя шарф. Шерлок что-то кричал, но сквозь дымку, разделявшую теперь разум и тело Джона, не пробивалось ни звука. Чуть наклонив ему голову, Шерлок прижал шарф к шее. Джон хотел повернуть голову обратно, но сил на это не нашлось, так что он принялся смотреть на Шерлока краешком глаза. Правая рука слушалась, он поднял ее и сжал рукав Шерлока, но хватка вышла слабой, а пальцы дрожали.
На лоб Джона, прикрывая глаза от дождя, легла ладонь. Нагнувшись, Шерлок встретился с ним взглядом. Его бледная кожа была испачкана кровью, та капала вместе с дождем, пятнами расплывалась по ткани рубашки и рукаву пальто. Джон попытался пошевелиться, еще раз попробовал поднять левую руку, но внезапно все стало безразлично. Во рту было слишком много крови, чтобы дышать, а тем более говорить, и небольшая часть его разглядела в том, что он умирает именно теперь, когда столько осталось не сказано, какой-то горький юмор. Но, по крайней мере, Шерлок находился здесь, рядом. И этого было вполне достаточно.
___________________________________________________
От переводчика.
[1]Видимо, здесь автором допущена опечатка, потому что Реджинальд поселился в Лэтэм-холле в 1946, а не в 1956 году.
========== Глава 10 ==========
Понедельник, 24 сентября 1956 года
— У тебя в бороде птицы могли бы гнезда вить, — заметил Реджи, пытаясь добавить голосу юмора, но тот все равно прозвучал фальшиво.
Гарольд слабо улыбнулся, не вставая со своего места у камина в трофейной комнате. Теперь он выглядел в сто раз лучше, хотя глаза все равно были запавшими, а лицо изможденным.
— Ты прислал мне врача, а не парикмахера, Реджи.
— И слава тебе, Господи, что я это сделал, — искренне отозвался Реджи. Подойдя к буфету, он налил две изрядные порции виски, надеясь с их помощью вернуть лицу Гарольда краски.
— Слава не Господу. Слава тебе, — тихо поправил Гарольд.
Протянув ему стакан, а другой оставив себе, Реджи, вместо того чтобы сесть, прислонился к камину рядом с креслом Гарольда. Ему было просто необходимо оставаться рядом, чтобы убедить себя, что с другом все будет в порядке.
— Тебе определенно удалось отыскать очень эффективный способ избавиться от головомойки.
Гарольд отхлебнул виски и удивленно приподнял брови.
— Головомойки? А я, майор, думал, что, выйдя в отставку, мы с ними покончили.
Реджи фыркнул, не сумев сохранять суровость и дальше.
— Гарольд… Послушай, Гарольд. Филипп нашел одну из твоих… одну из привезенных тобой масок. Он напугал бедняжку Мэри до полусмерти.
— Это проблема мальчика. Ты воспитываешь его правильно, — заметил Гарольд, отведя взгляд. Сделав еще глоток, он поскреб кожу под клочковатой бородой.
Реджи со вздохом поставил стакан на каминную полку и присел перед Гарольдом, положив ладонь ему на предплечье.
— Послушай, Гарольд, — мягко произнес он, пытаясь встретиться с ним взглядом. — Я не твой отец, и это по-прежнему твой дом, но ты мой лучший друг и я беспокоюсь о тебе.
Глаза Гарольда встретились с его лишь на секунду, а затем тот закрыл их. Заросший бородой подбородок напрягся, свободная рука сжалась в кулак. Одним глотком осушив остаток виски, он отставил стакан, тяжело протяжно вздохнул и только тогда заговорил.
— Реджи…
— Пожалуйста, — тихо перебил Реджи. — Вернись ко мне, Гарольд. Вся эта… вся эта ерунда с твоим… она меня пугает. Я хочу, чтобы мой лучший друг вернулся.
Нахмурившись, Гарольд сглотнул. Его рука дрогнула под ладонью Реджи, и он с трудом выдавил дрожащую улыбку, а когда снова открыл глаза, они блестели. Он накрыл ладонь Реджи своей.
— Я не заслуживаю тебя.
— Скорее всего, да, но тебе все равно никуда от меня не деться, — мягко поддразнил Реджи. — Пожалуйста, как бы это тебя ни околдовало, ты должен прекратить. Оно напугало детей, но еще оно причиняет боль тебе, а я не могу смотреть, как ты делаешь это с собой.
Глубоко вздохнув, Гарольд кивнул и похлопал Реджи по руке.
— Хорошо, — тихо произнес он.
— Хорошо?
— Все кончено. Я от всего избавлюсь, — снова слабо улыбнувшись, пообещал Гарольд.
Реджи облегченно вздохнул и кивнул.
— Спасибо, Гарольд. Спасибо.
— Если ты поможешь мне все упаковать, я заберу это с собой, когда позже на неделе поеду в Лондон.
Реджи удивленно посмотрел на Гарольда, чье лицо сделалось отстраненным и задумчивым.
— В Лондон?
— Там есть несколько торговцев древностями, которые очень бы заинтересовались — все это, знаешь ли, подлинное, — со смешком сказал он. — И мне нужно встретиться со своим адвокатом.
— Адвокатом? — поднявшись, переспросил Реджи.
Быстро сжав его руку, Гарольд выпустил ее.
— Всего лишь разобраться с кое-какими документами. Обещаю, беспокоиться не о чем.
Реджи улыбнулся и взял пустой стакан Гарольда.
— Я тебе доверяю, — отвернувшись, чтобы заново его наполнить, произнес он.
— И я тебе, Реджи, — тихо ответил Гарольд. — Я тебе доверю свою жизнь.
~~~
Вторник, 30 октября 2012 года
— Он родственник?
— Ему не следует здесь находиться.
— С ним хотят поговорить из полиции.
Шерлок прекрасно слышал все эти бессмысленные самодовольные голоса за дверью, но игнорировал их точно так же, как игнорировал мягкий, успокаивающий тон Майкрофта, уверявшего сотрудников больницы, представителей власти и прессы, что присутствие Шерлока в палате не обсуждается.
Все, что имело значение, это тихое шипение кислорода, гул приборов, следящих за состоянием Джона, и звук его дыхания. Шерлок сидел у кровати, положив одну руку на тонкий матрас и до боли уткнувшись коленом в поручень, который он опустил так, чтобы мягко удерживать здоровую правую руку Джона между ладоней.
Весь его мир теперь сузился до этой тесной, ненавистной белой комнаты и лежащего без сознания в постели человека, постоянно активный разум замер, а мысли целиком и полностью сосредоточились на отдающемся под пальцами пульсе, медленном и уверенном. Стоило закрыть глаза больше, чем на пару мгновений, и в памяти сразу же всплывало, как бешено тот бился, спеша выплеснуть на влажную траву жизнь Джона, пропитывая кровью несовершенную повязку из шарфа Шерлока. И поэтому он сидел, впившись в лицо Джона взглядом и вбирая его до последней черты. Во сне тот выглядел молодо и расслабленно. Его губы пересохли, а черты лица едва уловимо исказились из-за носовой канюли, через которую поступал холодный кислород.
Дверь открылась. Шерлок посмотрел на нее, задержавшись взглядом достаточно долго, чтобы определить, что вошедшим был Майкрофт, а не врач, который попытался бы его выставить. Один раз его в этой больнице уже чуть не арестовали за нанесение оскорблений.